Полдоллара с идущей Свободой

50 центов с идущей Свободой (США)
Номинал:	50 центов
Диаметр:	30,6 мм
Масса:	12,5 г
Толщина:	1,8 мм
Гурт:	рубчатый
Металл:	90% Ag и 10% Cu
Годы чеканки:	1916–1921; 1923; 1927–1929; 1933–1947
Аверс
Описание:	изображение символизирующее Свободу
Гравёр:	Адольф Вайнман
Реверс
Описание:	белоголовый орлан — геральдический символ США
Гравёр:	Адольф Вайнман

50 центов США с идущей Свободой — монета США номиналом в 50 центов, которая с перерывами в несколько лет чеканилась с 1916 по 1947 год. Монета увидела свет во время Первой мировой войны, в связи с чем содержит много патриотических символов.

История

50 центов с стоящей Свободы чеканились с перерывами с 1916 по 1947 год на монетных дворах Филадельфии, Денвера и Сан-Франциско. Их сменили в 1948 году 50 центов с изображением Франклина.

Их обозначение располагается на реверсе (небольшая буква над колоколом):

• отсутствует — монетный двор Филадельфии, Пенсильвания
• D — монетный двор Денвера, Колорадо
• S — монетный двор Сан-Франциско, Калифорния

В 1916 и начале 1917 года буква располагалась на аверсе монеты под девизом «IN GOD WE TRUST». С середины 1917 года она была перенесена на нижнюю часть реверса монеты слева (8 часов). Монограмма гравёра «AAW» Адольфа Вайнмана находится на реверсе под перьями крыла орлана.

Изображение

Аверс

На аверсе монеты изображена женщина символизирующая Свободу. Она укутана в один из главных государственных символов — флаг США. Об этом свидетельствуют плохо различимые перпендикулярные полосы, а также звёзды под правой рукой. На голове Свободы фригийский колпак — символ свободы и революции. В руках она держит ветви оливы и дуба, как обозначение гражданской и военной славы США и показывает правой рукой на восходящее Солнце.

Над Свободой полукругом написано «LIBERTY», справа «IN GOD WE TRUST», а внизу располагается год выпуска монеты.

Дизайн аверса этой монеты оказался очень популярным и в дальнейшем несколько раз использовался при чеканке памятных памят.

Реверс

На реверсе изображён геральдический символ США белоголовый орлан на скале с полурасправленными крыльями. Над ним полукругом расположена надпись «UNITED STATES OF AMERICA», слева — «E PLURIBUS UNUM» (из множества — одно), а снизу номинал монеты — «HALF DOLLAR».

Оценка состояния монеты

Оценка состояния монеты осуществляется по следующим критериям

• «Слабое» (Good) — очертания изображений чёткие. «IN GOD WE TRUST» читаемо
• «Удовлетворительное» (Very Good) — девиз чёткий. Различимы перпендикулярные линии на одежде Свободы слева
• «Хорошее» (Fine) — практически все мелкие линии на одежде различимы. Видны детали сандалии на левой ноге
• «Very Fine» (Very Fine) — все линии хорошо видны. Незначительная потёртость на груди и правой руке
• «Почти превосходное» (About Uncirculated) — незначительные царапины
• «Превосходное» (Uncirculated)

Тираж

Год	Отчеканено в Филадельфии	Отчеканено в Денвере	Отчеканено в Сан-Франциско
1916	608 000	1 014 400	508 000
1917 (буква на аверсе) (буква на реверсе)	12 292 000	765 400  1 940 000	952 000 5 554 000
1918	6 634 000	3 853 040	10 282 000
1919	962 000	1 165 000	1 552 000
1920	6 372 000	1 551 000	4 624 000
1921	246 000	208 000	548 000
1923			2 178 000
1927			2 392 000
1928			1 940 000
1929		1 001 200	1 902 000
1933			1 786 000
1934	6 964 000	2 361 400	3 652 000
1935	9 162 000	3 003 800	3 854 000
1936	12 614 000 (3 901)	4 252 400	3 884 000
1937	9 522 000 (5 728)	1 676 000	2 090 000
1938	4 110 000 (8 152)	491 600
1939	6 812 000 (8 808)	4 267 800	2 552 000
1940	9 156 000 (11 279)		4 550 000
1941	24 192 000 (15 412)	11 248 400	8 098 000
1942	47 818 000 (21 120)	10 973 800	12 708 000
1943	53 190 000	11 346 000	13 450 000
1944	28 206 000	9 769 000	8 904 000
1945	31 502 000	9 966 800	10 156 000
1946	12 118 000	2 151 000	3 724 000
1947	4 094 000	3 900 600

(В скобках обозначено количество монет качества пруф)

Отрывок, характеризующий Полдоллара с идущей Свободой

– От генерала фельдмаршала Кутузова? – спросил он. – Надеюсь, хорошие вести? Было столкновение с Мортье? Победа? Пора!
Он взял депешу, которая была на его имя, и стал читать ее с грустным выражением.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Шмит! – сказал он по немецки. – Какое несчастие, какое несчастие!
Пробежав депешу, он положил ее на стол и взглянул на князя Андрея, видимо, что то соображая.
– Ах, какое несчастие! Дело, вы говорите, решительное? Мортье не взят, однако. (Он подумал.) Очень рад, что вы привезли хорошие вести, хотя смерть Шмита есть дорогая плата за победу. Его величество, верно, пожелает вас видеть, но не нынче. Благодарю вас, отдохните. Завтра будьте на выходе после парада. Впрочем, я вам дам знать.
Исчезнувшая во время разговора глупая улыбка опять явилась на лице военного министра.
– До свидания, очень благодарю вас. Государь император, вероятно, пожелает вас видеть, – повторил он и наклонил голову.
Когда князь Андрей вышел из дворца, он почувствовал, что весь интерес и счастие, доставленные ему победой, оставлены им теперь и переданы в равнодушные руки военного министра и учтивого адъютанта. Весь склад мыслей его мгновенно изменился: сражение представилось ему давнишним, далеким воспоминанием.


Князь Андрей остановился в Брюнне у своего знакомого, русского дипломата .Билибина.
– А, милый князь, нет приятнее гостя, – сказал Билибин, выходя навстречу князю Андрею. – Франц, в мою спальню вещи князя! – обратился он к слуге, провожавшему Болконского. – Что, вестником победы? Прекрасно. А я сижу больной, как видите.
Князь Андрей, умывшись и одевшись, вышел в роскошный кабинет дипломата и сел за приготовленный обед. Билибин покойно уселся у камина.
Князь Андрей не только после своего путешествия, но и после всего похода, во время которого он был лишен всех удобств чистоты и изящества жизни, испытывал приятное чувство отдыха среди тех роскошных условий жизни, к которым он привык с детства. Кроме того ему было приятно после австрийского приема поговорить хоть не по русски (они говорили по французски), но с русским человеком, который, он предполагал, разделял общее русское отвращение (теперь особенно живо испытываемое) к австрийцам.
Билибин был человек лет тридцати пяти, холостой, одного общества с князем Андреем. Они были знакомы еще в Петербурге, но еще ближе познакомились в последний приезд князя Андрея в Вену вместе с Кутузовым. Как князь Андрей был молодой человек, обещающий пойти далеко на военном поприще, так, и еще более, обещал Билибин на дипломатическом. Он был еще молодой человек, но уже немолодой дипломат, так как он начал служить с шестнадцати лет, был в Париже, в Копенгагене и теперь в Вене занимал довольно значительное место. И канцлер и наш посланник в Вене знали его и дорожили им. Он был не из того большого количества дипломатов, которые обязаны иметь только отрицательные достоинства, не делать известных вещей и говорить по французски для того, чтобы быть очень хорошими дипломатами; он был один из тех дипломатов, которые любят и умеют работать, и, несмотря на свою лень, он иногда проводил ночи за письменным столом. Он работал одинаково хорошо, в чем бы ни состояла сущность работы. Его интересовал не вопрос «зачем?», а вопрос «как?». В чем состояло дипломатическое дело, ему было всё равно; но составить искусно, метко и изящно циркуляр, меморандум или донесение – в этом он находил большое удовольствие. Заслуги Билибина ценились, кроме письменных работ, еще и по его искусству обращаться и говорить в высших сферах.
Билибин любил разговор так же, как он любил работу, только тогда, когда разговор мог быть изящно остроумен. В обществе он постоянно выжидал случая сказать что нибудь замечательное и вступал в разговор не иначе, как при этих условиях. Разговор Билибина постоянно пересыпался оригинально остроумными, законченными фразами, имеющими общий интерес.
Эти фразы изготовлялись во внутренней лаборатории Билибина, как будто нарочно, портативного свойства, для того, чтобы ничтожные светские люди удобно могли запоминать их и переносить из гостиных в гостиные. И действительно, les mots de Bilibine se colportaient dans les salons de Vienne, [Отзывы Билибина расходились по венским гостиным] и часто имели влияние на так называемые важные дела.
Худое, истощенное, желтоватое лицо его было всё покрыто крупными морщинами, которые всегда казались так чистоплотно и старательно промыты, как кончики пальцев после бани. Движения этих морщин составляли главную игру его физиономии. То у него морщился лоб широкими складками, брови поднимались кверху, то брови спускались книзу, и у щек образовывались крупные морщины. Глубоко поставленные, небольшие глаза всегда смотрели прямо и весело.