Полевая жандармерия

Feldgendarmerie Полевая жандармерия
Ротный флажок полевой жандармерии во время Второй мировой войны
Годы существования	1866—1918; 1939—1945
Страна	Германская империя Германия
Подчинение	Министерство обороны Германии
Входит в	Вооружённые силы Германии
Тип	Военная полиция
Прозвища	Цепные псы (нем. Kettenhunde)
Участие в	Австро-прусско-итальянская война; Франко-прусская война; Вторая мировая война

Полевая жандармерия (нем. Feldgendarmerie) — подразделения военной полиции армии Германской империи и Третьего рейха (с середины XIX века до окончания Второй мировой войны).

История

Первые упоминания о полевой жандармерии относятся к Австро-прусско-итальянской (1866) и Франко-прусской (1870—1871) войнам. Вскоре после прихода к власти Адольфа Гитлера, 16 марта 1935 года был принят закон о создании вооружённых сил (нем. Gesetz über den Aufbau der Wehrmacht), по которому в состав «обновлённых» вооруженных сил вермахта также входили подразделения полевой жандармерии. Новые подразделения проходили полную военную подготовку и могли выполнять любые функции военной полиции. Для подготовки полевой жандармерии была открыта школа военной полиции в Потсдаме, где обучали уголовному кодексу, общим и специфическим полицейским навыкам, составлению отчётов, военной технике, самообороне, методам расследований, стенографии, культуре и общим управленческим качествам. После Второй мировой войны все подразделения полевой жандармерии были распущены, и функции военной полиции выполняли простые служащие регулярной армии.

Функции

Одной из основных функций полевой жандармерии было обнаружение и задержание дезертирующих солдат. По словам Гитлера, «Солдаты могут умирать, а дезертиры должны умирать», — таким образом, большинство дезертиров было казнено.
Также некоторые подразделения выполняли ряд других функций на оккупированных вермахтом территориях. Их миссии заключались в контроле за передвижением транспортных средств и самолётов, выполнении функций гражданской полиции, выявлении партизан, скрывающихся военнослужащих, также принимали участия в массовых арестах, расстрелах, особенно евреев, отправки людей в концентрационные лагеря.
Часто полевая жандармерия взаимодействовала с подразделениями Тайной полевой полиции (нем. Geheime Feldpolizei) и СС (особенно с подразделениями полиции безопасности и СД). Действия полевой жандармерии — одна из самых слабо исследованных страниц истории вермахта во время Второй мировой войны.

Состав

На начало Первой мировой войны в состав полевой жандармерии входило 33 подразделения, в каждом из которого было по 60 рядовых и 2 военнослужащих сержантского состава. До 1918 года количество подразделений достигло 115.

Во время Второй мировой войны в вермахте существовали полевая жандармерия сухопутных войск (нем. Feldgendarmerie des Heeres), люфтваффе (нем. Luftwaffe Feldgendarmerie; полевая жандармерия люфтваффе также функционировала в парашютных и авиаполевых дивизиях и в корпусе «Герман Геринг»), на флоте (нем. Feldgendarmerie der Kriegsmarine) и в войсках СС. Кроме того, сотрудники имперской службы безопасности (не следует путать с Службой безопасности (СД)) имели документы, а также права и полномочия сотрудников как полевой жандармерии, так и сотрудников тайной полевой полиции.

В структуре сухопутных войск каждой армии был придан батальон полевой жандармерии, каждой дивизии — рота из 3 офицеров, 30 унтер-офицеров и 31 рядовых (которые исполняли функции водителей и техперсонала). Каждая рота в составе танковой или моторизованной дивизии имела не менее 6 мотоциклов, 17 вездеходов VW, 4 тяжёлых транспорта в составе двух автомобилей повышенной проходимости (2 тонны) и 2 грузовиков (3 тонны). Префикс автомобильных номеров был Pol (полиция), а не WH (вермахт — сухопутные войска); WL (вермахт — ВВС) или WM (вермахт — флот).

Форма и знаки различия

Служащие полевой жандармерии получили прозвище «цепные псы» из-за носимых на металлической цепи горжетов с нанесённой эмблемой, под которой было написано чёрным «Feldgendarmerie» (готическим шрифтом), обе пуговицы по углам были лакированы люминофором. Род войск можно было распознать по двум знакам на левом рукаве: на предплечье была коричневая лента с вытканной серебристыми готическими буквами надписью «Feldgendarmerie»; выше локтя был шеврон оранжевого (для рядовых) или серебристого (для офицеров) цвета с эмблемой германской полиции. Жандармы СС первоначально носили ленты армейского образца, а с 1942 года — чёрные, с вытканной серым цветом надписью « — Feldgendarmerie», выполненной обычным, не готическим шрифтом. Прикладной цвет жандармерии СС также был оранжевым. В жандармерии люфтваффе первоначально был принят голубой прикладной цвет, но в 1943 году его заменили на стандартный для жандармских частей оранжевый. Горжеты использовались или армейского образца, либо вариант на котором орёл имел тот же дизайн, что и на эмблеме люфтваффе. Ленты и шевроны жандармам люфтваффе не полагались, но тем не менее имеются данные, что служащие перешедшие из полиции, носили ленты армейского образца. В армии и СС ношение шевронов и лент жандармами было отменено в 1944 году.

Полевая жандармерия считалась войсками вермахта, поэтому полевые жандармы носили войсковую форму и звания, цвет знаков отличия был оранжевый. Наряду с полевой жандармерией позднее были сформированы также так называемые батальоны фельдъегерей, прикладной цвет погон которых был белый — пехотный, а на рукаве они носили красную повязку с черной надписью в строки «Oberkommando der Wermacht / Feldjäger». Также фельдъегеря использовали горжеты такого же типа как и в полевой жандармерии, но с надписью «Feldjägerkorps»/

Послевоенная реорганизация

В 1955 году, вместе с созданием бундесвера, многим подразделениям вооружённых сил были даны новые названия, которые только номинально отличались от своих вермахтовских эквивалентов. Первое подразделение военной полиции было создано 6 октября 1955 года, а уникальное название «Feldjäger» им было присвоено уже в 1956 году.

Литература

Уильямсон Г. Немецкая военная полиция 1939-1945 = German military police units 1939-1945. — АСТ, 2005. — 61 с. — (Военно-историческая серия «СОЛДАТЪ»). — 4 000 экз. — ISBN 5-17-029867-6.

См. также

• Полиция порядка в Третьем рейхе
• Тайная полевая полиция
• Фельдъегерь
• Войска НКВД по охране тыла

Ссылки

• [home.mweb.co.za/re/redcap/germany.htm Army Feldgendarmerie] (англ.). — Организация и униформа полевой жандармерии и фельдъегерей. Проверено 13 сентября 2013.

Отрывок, характеризующий Полевая жандармерия

«Одно ужасно, – сказал он, – это связать себя навеки с страдающим человеком. Это вечное мученье». И он испытующим взглядом – Наташа видела теперь этот взгляд – посмотрел на нее. Наташа, как и всегда, ответила тогда прежде, чем успела подумать о том, что она отвечает; она сказала: «Это не может так продолжаться, этого не будет, вы будете здоровы – совсем».
Она теперь сначала видела его и переживала теперь все то, что она чувствовала тогда. Она вспомнила продолжительный, грустный, строгий взгляд его при этих словах и поняла значение упрека и отчаяния этого продолжительного взгляда.
«Я согласилась, – говорила себе теперь Наташа, – что было бы ужасно, если б он остался всегда страдающим. Я сказала это тогда так только потому, что для него это было бы ужасно, а он понял это иначе. Он подумал, что это для меня ужасно бы было. Он тогда еще хотел жить – боялся смерти. И я так грубо, глупо сказала ему. Я не думала этого. Я думала совсем другое. Если бы я сказала то, что думала, я бы сказала: пускай бы он умирал, все время умирал бы перед моими глазами, я была бы счастлива в сравнении с тем, что я теперь. Теперь… Ничего, никого нет. Знал ли он это? Нет. Не знал и никогда не узнает. И теперь никогда, никогда уже нельзя поправить этого». И опять он говорил ей те же слова, но теперь в воображении своем Наташа отвечала ему иначе. Она останавливала его и говорила: «Ужасно для вас, но не для меня. Вы знайте, что мне без вас нет ничего в жизни, и страдать с вами для меня лучшее счастие». И он брал ее руку и жал ее так, как он жал ее в тот страшный вечер, за четыре дня перед смертью. И в воображении своем она говорила ему еще другие нежные, любовные речи, которые она могла бы сказать тогда, которые она говорила теперь. «Я люблю тебя… тебя… люблю, люблю…» – говорила она, судорожно сжимая руки, стискивая зубы с ожесточенным усилием.
И сладкое горе охватывало ее, и слезы уже выступали в глаза, но вдруг она спрашивала себя: кому она говорит это? Где он и кто он теперь? И опять все застилалось сухим, жестким недоумением, и опять, напряженно сдвинув брови, она вглядывалась туда, где он был. И вот, вот, ей казалось, она проникает тайну… Но в ту минуту, как уж ей открывалось, казалось, непонятное, громкий стук ручки замка двери болезненно поразил ее слух. Быстро и неосторожно, с испуганным, незанятым ею выражением лица, в комнату вошла горничная Дуняша.
– Пожалуйте к папаше, скорее, – сказала Дуняша с особенным и оживленным выражением. – Несчастье, о Петре Ильиче… письмо, – всхлипнув, проговорила она.


Кроме общего чувства отчуждения от всех людей, Наташа в это время испытывала особенное чувство отчуждения от лиц своей семьи. Все свои: отец, мать, Соня, были ей так близки, привычны, так будничны, что все их слова, чувства казались ей оскорблением того мира, в котором она жила последнее время, и она не только была равнодушна, но враждебно смотрела на них. Она слышала слова Дуняши о Петре Ильиче, о несчастии, но не поняла их.
«Какое там у них несчастие, какое может быть несчастие? У них все свое старое, привычное и покойное», – мысленно сказала себе Наташа.
Когда она вошла в залу, отец быстро выходил из комнаты графини. Лицо его было сморщено и мокро от слез. Он, видимо, выбежал из той комнаты, чтобы дать волю давившим его рыданиям. Увидав Наташу, он отчаянно взмахнул руками и разразился болезненно судорожными всхлипываниями, исказившими его круглое, мягкое лицо.
– Пе… Петя… Поди, поди, она… она… зовет… – И он, рыдая, как дитя, быстро семеня ослабевшими ногами, подошел к стулу и упал почти на него, закрыв лицо руками.
Вдруг как электрический ток пробежал по всему существу Наташи. Что то страшно больно ударило ее в сердце. Она почувствовала страшную боль; ей показалось, что что то отрывается в ней и что она умирает. Но вслед за болью она почувствовала мгновенно освобождение от запрета жизни, лежавшего на ней. Увидав отца и услыхав из за двери страшный, грубый крик матери, она мгновенно забыла себя и свое горе. Она подбежала к отцу, но он, бессильно махая рукой, указывал на дверь матери. Княжна Марья, бледная, с дрожащей нижней челюстью, вышла из двери и взяла Наташу за руку, говоря ей что то. Наташа не видела, не слышала ее. Она быстрыми шагами вошла в дверь, остановилась на мгновение, как бы в борьбе с самой собой, и подбежала к матери.
Графиня лежала на кресле, странно неловко вытягиваясь, и билась головой об стену. Соня и девушки держали ее за руки.
– Наташу, Наташу!.. – кричала графиня. – Неправда, неправда… Он лжет… Наташу! – кричала она, отталкивая от себя окружающих. – Подите прочь все, неправда! Убили!.. ха ха ха ха!.. неправда!
Наташа стала коленом на кресло, нагнулась над матерью, обняла ее, с неожиданной силой подняла, повернула к себе ее лицо и прижалась к ней.
– Маменька!.. голубчик!.. Я тут, друг мой. Маменька, – шептала она ей, не замолкая ни на секунду.
Она не выпускала матери, нежно боролась с ней, требовала подушки, воды, расстегивала и разрывала платье на матери.
– Друг мой, голубушка… маменька, душенька, – не переставая шептала она, целуя ее голову, руки, лицо и чувствуя, как неудержимо, ручьями, щекоча ей нос и щеки, текли ее слезы.
Графиня сжала руку дочери, закрыла глаза и затихла на мгновение. Вдруг она с непривычной быстротой поднялась, бессмысленно оглянулась и, увидав Наташу, стала из всех сил сжимать ее голову. Потом она повернула к себе ее морщившееся от боли лицо и долго вглядывалась в него.
– Наташа, ты меня любишь, – сказала она тихим, доверчивым шепотом. – Наташа, ты не обманешь меня? Ты мне скажешь всю правду?
Наташа смотрела на нее налитыми слезами глазами, и в лице ее была только мольба о прощении и любви.
– Друг мой, маменька, – повторяла она, напрягая все силы своей любви на то, чтобы как нибудь снять с нее на себя излишек давившего ее горя.
И опять в бессильной борьбе с действительностью мать, отказываясь верить в то, что она могла жить, когда был убит цветущий жизнью ее любимый мальчик, спасалась от действительности в мире безумия.
Наташа не помнила, как прошел этот день, ночь, следующий день, следующая ночь. Она не спала и не отходила от матери. Любовь Наташи, упорная, терпеливая, не как объяснение, не как утешение, а как призыв к жизни, всякую секунду как будто со всех сторон обнимала графиню. На третью ночь графиня затихла на несколько минут, и Наташа закрыла глаза, облокотив голову на ручку кресла. Кровать скрипнула. Наташа открыла глаза. Графиня сидела на кровати и тихо говорила.
– Как я рада, что ты приехал. Ты устал, хочешь чаю? – Наташа подошла к ней. – Ты похорошел и возмужал, – продолжала графиня, взяв дочь за руку.
– Маменька, что вы говорите!..
– Наташа, его нет, нет больше! – И, обняв дочь, в первый раз графиня начала плакать.


Княжна Марья отложила свой отъезд. Соня, граф старались заменить Наташу, но не могли. Они видели, что она одна могла удерживать мать от безумного отчаяния. Три недели Наташа безвыходно жила при матери, спала на кресле в ее комнате, поила, кормила ее и не переставая говорила с ней, – говорила, потому что один нежный, ласкающий голос ее успокоивал графиню.
Душевная рана матери не могла залечиться. Смерть Пети оторвала половину ее жизни. Через месяц после известия о смерти Пети, заставшего ее свежей и бодрой пятидесятилетней женщиной, она вышла из своей комнаты полумертвой и не принимающею участия в жизни – старухой. Но та же рана, которая наполовину убила графиню, эта новая рана вызвала Наташу к жизни.