Полежаев, Леонид Константинович

Леонид Константинович Полежаев<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Леонид Полежаев 12 февраля 2010 г.</td></tr>
1-й Губернатор Омской области
11 ноября 1991 года — 30 мая 2012 года
Президент:	Борис Ельцин
Предшественник:	должность учреждена
Преемник:	Назаров, Виктор Иванович
Рождение:	30 января 1940(1940-01-30) (84 года) Исилькуль, Омская область, РСФСР, СССР
Партия:	Единая Россия
Образование:	Омский сельскохозяйственный институт
Профессия:	инженер-гидротехник
Награды:

Леони́д Константи́нович Полежа́ев (р. 30 января 1940 года) — первый губернатор Омской области, осуществлявший полномочия с 11 ноября 1991 года по 30 мая 2012 года.

Биография

Родился 30 января 1940 года в посёлке городского типа Исилькуль Омской области. Детство провёл в посёлке Порт-Артур Ленинского района Омска в семье железнодорожника Константина Антоновича Полежаева.

Образование и трудовая деятельность

Окончив школу, работал кузнецом в городе Петропавловске (КазССР).

В 1965 году окончил Гидротехнический факультет Омского сельскохозяйственного института.

С 1965 по 1966 год являлся прорабом Павлодарского строительно-монтажного управления треста «Целинкрайводострой», с 1966 по 1972 год — главным инженером Павлодарского областного управления водного хозяйства, заместитель начальника областного управления сельского хозяйства.

В 1969 году вступил в ряды КПСС.

С 1972 по 1973 год — управляющий трестом «Иртышсовхозстрой», с 1973 по 1976 год — управляющий трестом «Павлодарстрой».

С 1976 по 1983 год был начальником строительства канала Иртыш — Караганда.

Политическая деятельность

С 1983 по 1987 год занимал пост первого заместителя председателя Карагандинского облисполкома.

В 1986 году окончил Академию общественных наук при ЦК КПСС.

С 1987 по 1990 год являлся начальник объединения «Омскводстрой», начальник главного планово-экономического управления Омского облисполкома. В 1990 году проиграл выборы делегатов Съезда народных депутатов РСФСР Олегу Смолину. В том же году избран депутатом Омского областного совета.

31 марта 1990 года избран председателем Омского облисполкома. В августе 1991 года вышел из КПСС.

11 ноября 1991 года назначен главой администрации Омской области.

В ноябре 1993 года был выдвинут кандидатом в депутаты Совета Федерации. Победил, набрав 70 % голосов избирателей. Являлся членом Комитета СФ по делам Федерации, Федеративному договору и региональной политике.

С 1994 по 1996 год возглавлял межрегиональную ассоциацию «Сибирское соглашение», с 1993 года — председатель Координационного совета по промышленной политике и конверсии МАСС.

17 декабря 1995 года избран главой администрации Омской области (около 70 % голосов избирателей).

5 сентября 1999 года вновь избран на пост главы администрации Омской области. Входил в Совет Федерации, был членом Комитета по вопросам социальной политики.

12 марта 2001 года распоряжением президента включён в состав президиума Госсовета.

7 сентября 2003 года избран на пост главы администрации Омской области на новый срок полномочий, получив на выборах 55,9 % голосов избирателей.

21 мая 2007 года Президент России В. В. Путин внес кандидатуру Л. К. Полежаева для наделения полномочиями губернатора Омской области на новый 5-летний срок. 24 мая Законодательное собрание области утвердило Л. К. Полежаева в должности.

С 1995 — сопредседатель Консультационного совета глав администраций приграничных территорий России и Казахстана. Возглавил комитет, главной задачей которого является персональная забота о каждом ветеране (включая улучшение жилищных условий). Был награждён грамотой российского организационного комитета «Победа» за подписью президента Дмитрия Медведева за работу с ветеранами.

11 ноября 2010 года Леонид Константинович предложил полпреду президента в Сибирском федеральном округе Виктору Толоконскому перевести Омскую и Новосибирскую область на московское время, сославшись на то, что Сибири это будет намного удобнее: не придётся часто ездить в Москву для решения вопросов.

После отставки с поста губернатора Омской области (30 мая 2012), возглавил региональный общественный фонд «Духовное наследие».

Награды

государственные:

• Орден «За заслуги перед Отечеством» III степени (30 января 2006) — за большой вклад в социально-экономическое развитие области и многолетнюю добросовестную работу
• Орден «За заслуги перед Отечеством» IV степени (11 декабря 2001) — за большой вклад в социально-экономическое развитие области и многолетнюю добросовестную работу
• Орден Почёта (2 мая 1996) — за заслуги перед государством и многолетний добросовестный труд
• Орден «Знак Почёта»
• Орден Трудового Красного Знамени
• Орден Достык II степени (Казахстан)

ведомственные:

• Медаль «За боевое содружество» (ФСБ России; 2006)
• Медаль «За содействие органам наркоконтроля» (ФСКН России, 2007 год)

общественные:

• Лауреат национальной премии бизнес-репутации «Дарин» Российской Академии бизнеса и предпринимательства в 2004 г.

звания:

• Заслуженный строитель Российской Федерации (16 апреля 2012) — за заслуги в области строительства и многолетнюю добросовестную работу
• Член-корреспондент Российской академии инженерных наук
• Член-корреспондент Международной академии инженерных наук
• Почётный профессор Омского государственного университета
• Почётный профессор Омской академии МВД РФ

Личная жизнь

Женат. Жена — Татьяна Петровна Полежаева. Имеет двоих сыновей, внука и внучку. Один из сыновей — Константин — депутат Законодательного собрания Омской области 4-го созыва от партии «Единая Россия».

Подал иск в Омский центральный районный суд к Алме Бухарбаевой — матери пятерых детей, чей сын погиб во время службы в Бикинском гарнизоне Хабаровского края и был доставлен домой без внутренних органов. Полежаев посчитал, что фраза «Путин и Полежаев — убийцы наших детей. Убейте нас, матерей» на плакате Алмы Бухарбаевой во время митинга солдатских матерей оскорбляет его честь и достоинство. Женщину обвинили в экстремизме. Суд удовлетворил иск губернатора, но защитники Алмы Бухарбаевой были намерены обжаловать решение в Омском областном суде. Затем Полежаев через официальный сайт областного правительства попросил прощения у Алмы, а кассационная коллегия Омского областного суда отменила решение Центрального суда Омска.

Слухи о смерти в августе 2010 года

13 августа 2010 года в Омске стали распространяться слухи о смерти Леонида Полежаева. Источниками слухов назывались знакомые работники милиции и администрации. 14 августа обсуждение слухов продолжилось с утверждением, что о смерти губернатора сообщили на утреннем милицейском разводе. Странным было молчание властей. Ответ от власти дал только ответственный дежурный по правительству региона Василий Страшков, который объявил, что слухи не являются правдой, поскольку лично разговаривал с губернатором по телефону 14 августа в 15:55 по местному времени. Дежурный отказался сообщать о местонахождении Леонида Константиновича и сказал, что тех, кто запустил слухи, необходимо найти и наказать.

Омский политолог Сергей Старовойтов предположил, что слухи — чья-то сознательная акция. Он отметил, что по имеющимся данным Полежаев находился в отпуске до конца сентября.

14 августа на официальном сайте хоккейного клуба «Авангард» появилось сообщение, что Полежаев в телефонном звонке поздравил команду с победой 13 августа над ХК «Югра».

Позже появились сообщения о том, что губернатор перенёс обширный инфаркт и был доставлен в НИИ патологии кровообращения имени академика Мешалкина в Новосибирске. Однако директор самого института 16 августа заявил, что таких данных не имеет; также стало известно, что СМИ исказили информацию, полученную от пресс-секретаря. Руководство клиники сообщило, что губернатора Омской области у них не было, и он к ним не поступал.

Слухи вызвали резонанс не только в Омской области, но и в других регионах.

Днём 16 августа руководитель аппарата губернатора Омской области Владимир Радул заявил, что губернатор здоров и контролирует ситуацию в регионе, с ним ежедневно связываются. Местонахождение губернатора Владимир Радул не сообщил, сославшись на то, что это личная жизнь Полежаева. Также 16 числа на сайте областной администрации появилось сообщение о том, что губернатор провёл телеконференцию по пожаробезопасности.

Слухи правительством были названы спланированной акцией. О сложившейся ситуации были уведомлены федеральное правительство и ФСБ. Началось расследование с целью выявления источника слухов. Общество предполагало, что слух распустили работники милиции. Считают, что причиной явилась вражда между Леонидом Полежаевым и начальником УВД по Омской области Виктором Камерцелем, обострившаяся после аварии с участием КАМАЗа и автобуса с детьми.

Эксперты считают, что власти сами были виновны в подогревании слухов, поскольку не предоставили СМИ ясной информации. Закрытость власти обеспечила широкое распространение и модификацию слухов.

21 августа губернатор вернулся в область и приступил к работе, посетив Исилькульский район. В администрации района его встречали журналисты.

30 августа Леонид Полежаев обнародовал мнение, что в распространении ложной информации о его смерти виновны несколько чиновников.

Литература

• Леонид Константинович Полежаев: библиографический указатель. Омская государственная областная научная библиотека им. А. С. Пушкина. Н. Н. Дмитренко. Омск. 2010.

Ссылки

• Полежаев, Леонид — статья в Лентапедии. 2012 год.
• [www.tvoiomsk.ru Полежаев Леонид Константинович в новостях]
• [omskportal.ru/ru/government/translations.html Передача «Губернаторский час»]
• [omskportal.ru/ru/government/priemnaya.html Электронная приёмная губернатора]

Отрывок, характеризующий Полежаев, Леонид Константинович

Справа Ростов видел первые ряды своих гусар, а еще дальше впереди виднелась ему темная полоса, которую он не мог рассмотреть, но считал неприятелем. Выстрелы были слышны, но в отдалении.
– Прибавь рыси! – послышалась команда, и Ростов чувствовал, как поддает задом, перебивая в галоп, его Грачик.
Он вперед угадывал его движения, и ему становилось все веселее и веселее. Он заметил одинокое дерево впереди. Это дерево сначала было впереди, на середине той черты, которая казалась столь страшною. А вот и перешли эту черту, и не только ничего страшного не было, но всё веселее и оживленнее становилось. «Ох, как я рубану его», думал Ростов, сжимая в руке ефес сабли.
– О о о а а а!! – загудели голоса. «Ну, попадись теперь кто бы ни был», думал Ростов, вдавливая шпоры Грачику, и, перегоняя других, выпустил его во весь карьер. Впереди уже виден был неприятель. Вдруг, как широким веником, стегнуло что то по эскадрону. Ростов поднял саблю, готовясь рубить, но в это время впереди скакавший солдат Никитенко отделился от него, и Ростов почувствовал, как во сне, что продолжает нестись с неестественною быстротой вперед и вместе с тем остается на месте. Сзади знакомый гусар Бандарчук наскакал на него и сердито посмотрел. Лошадь Бандарчука шарахнулась, и он обскакал мимо.
«Что же это? я не подвигаюсь? – Я упал, я убит…» в одно мгновение спросил и ответил Ростов. Он был уже один посреди поля. Вместо двигавшихся лошадей и гусарских спин он видел вокруг себя неподвижную землю и жнивье. Теплая кровь была под ним. «Нет, я ранен, и лошадь убита». Грачик поднялся было на передние ноги, но упал, придавив седоку ногу. Из головы лошади текла кровь. Лошадь билась и не могла встать. Ростов хотел подняться и упал тоже: ташка зацепилась за седло. Где были наши, где были французы – он не знал. Никого не было кругом.
Высвободив ногу, он поднялся. «Где, с какой стороны была теперь та черта, которая так резко отделяла два войска?» – он спрашивал себя и не мог ответить. «Уже не дурное ли что нибудь случилось со мной? Бывают ли такие случаи, и что надо делать в таких случаях?» – спросил он сам себя вставая; и в это время почувствовал, что что то лишнее висит на его левой онемевшей руке. Кисть ее была, как чужая. Он оглядывал руку, тщетно отыскивая на ней кровь. «Ну, вот и люди, – подумал он радостно, увидав несколько человек, бежавших к нему. – Они мне помогут!» Впереди этих людей бежал один в странном кивере и в синей шинели, черный, загорелый, с горбатым носом. Еще два и еще много бежало сзади. Один из них проговорил что то странное, нерусское. Между задними такими же людьми, в таких же киверах, стоял один русский гусар. Его держали за руки; позади его держали его лошадь.
«Верно, наш пленный… Да. Неужели и меня возьмут? Что это за люди?» всё думал Ростов, не веря своим глазам. «Неужели французы?» Он смотрел на приближавшихся французов, и, несмотря на то, что за секунду скакал только затем, чтобы настигнуть этих французов и изрубить их, близость их казалась ему теперь так ужасна, что он не верил своим глазам. «Кто они? Зачем они бегут? Неужели ко мне? Неужели ко мне они бегут? И зачем? Убить меня? Меня, кого так любят все?» – Ему вспомнилась любовь к нему его матери, семьи, друзей, и намерение неприятелей убить его показалось невозможно. «А может, – и убить!» Он более десяти секунд стоял, не двигаясь с места и не понимая своего положения. Передний француз с горбатым носом подбежал так близко, что уже видно было выражение его лица. И разгоряченная чуждая физиономия этого человека, который со штыком на перевес, сдерживая дыханье, легко подбегал к нему, испугала Ростова. Он схватил пистолет и, вместо того чтобы стрелять из него, бросил им в француза и побежал к кустам что было силы. Не с тем чувством сомнения и борьбы, с каким он ходил на Энский мост, бежал он, а с чувством зайца, убегающего от собак. Одно нераздельное чувство страха за свою молодую, счастливую жизнь владело всем его существом. Быстро перепрыгивая через межи, с тою стремительностью, с которою он бегал, играя в горелки, он летел по полю, изредка оборачивая свое бледное, доброе, молодое лицо, и холод ужаса пробегал по его спине. «Нет, лучше не смотреть», подумал он, но, подбежав к кустам, оглянулся еще раз. Французы отстали, и даже в ту минуту как он оглянулся, передний только что переменил рысь на шаг и, обернувшись, что то сильно кричал заднему товарищу. Ростов остановился. «Что нибудь не так, – подумал он, – не может быть, чтоб они хотели убить меня». А между тем левая рука его была так тяжела, как будто двухпудовая гиря была привешана к ней. Он не мог бежать дальше. Француз остановился тоже и прицелился. Ростов зажмурился и нагнулся. Одна, другая пуля пролетела, жужжа, мимо него. Он собрал последние силы, взял левую руку в правую и побежал до кустов. В кустах были русские стрелки.


Пехотные полки, застигнутые врасплох в лесу, выбегали из леса, и роты, смешиваясь с другими ротами, уходили беспорядочными толпами. Один солдат в испуге проговорил страшное на войне и бессмысленное слово: «отрезали!», и слово вместе с чувством страха сообщилось всей массе.
– Обошли! Отрезали! Пропали! – кричали голоса бегущих.
Полковой командир, в ту самую минуту как он услыхал стрельбу и крик сзади, понял, что случилось что нибудь ужасное с его полком, и мысль, что он, примерный, много лет служивший, ни в чем не виноватый офицер, мог быть виновен перед начальством в оплошности или нераспорядительности, так поразила его, что в ту же минуту, забыв и непокорного кавалериста полковника и свою генеральскую важность, а главное – совершенно забыв про опасность и чувство самосохранения, он, ухватившись за луку седла и шпоря лошадь, поскакал к полку под градом обсыпавших, но счастливо миновавших его пуль. Он желал одного: узнать, в чем дело, и помочь и исправить во что бы то ни стало ошибку, ежели она была с его стороны, и не быть виновным ему, двадцать два года служившему, ни в чем не замеченному, примерному офицеру.
Счастливо проскакав между французами, он подскакал к полю за лесом, через который бежали наши и, не слушаясь команды, спускались под гору. Наступила та минута нравственного колебания, которая решает участь сражений: послушают эти расстроенные толпы солдат голоса своего командира или, оглянувшись на него, побегут дальше. Несмотря на отчаянный крик прежде столь грозного для солдата голоса полкового командира, несмотря на разъяренное, багровое, на себя не похожее лицо полкового командира и маханье шпагой, солдаты всё бежали, разговаривали, стреляли в воздух и не слушали команды. Нравственное колебание, решающее участь сражений, очевидно, разрешалось в пользу страха.
Генерал закашлялся от крика и порохового дыма и остановился в отчаянии. Всё казалось потеряно, но в эту минуту французы, наступавшие на наших, вдруг, без видимой причины, побежали назад, скрылись из опушки леса, и в лесу показались русские стрелки. Это была рота Тимохина, которая одна в лесу удержалась в порядке и, засев в канаву у леса, неожиданно атаковала французов. Тимохин с таким отчаянным криком бросился на французов и с такою безумною и пьяною решительностью, с одною шпажкой, набежал на неприятеля, что французы, не успев опомниться, побросали оружие и побежали. Долохов, бежавший рядом с Тимохиным, в упор убил одного француза и первый взял за воротник сдавшегося офицера. Бегущие возвратились, баталионы собрались, и французы, разделившие было на две части войска левого фланга, на мгновение были оттеснены. Резервные части успели соединиться, и беглецы остановились. Полковой командир стоял с майором Экономовым у моста, пропуская мимо себя отступающие роты, когда к нему подошел солдат, взял его за стремя и почти прислонился к нему. На солдате была синеватая, фабричного сукна шинель, ранца и кивера не было, голова была повязана, и через плечо была надета французская зарядная сумка. Он в руках держал офицерскую шпагу. Солдат был бледен, голубые глаза его нагло смотрели в лицо полковому командиру, а рот улыбался.Несмотря на то,что полковой командир был занят отданием приказания майору Экономову, он не мог не обратить внимания на этого солдата.
– Ваше превосходительство, вот два трофея, – сказал Долохов, указывая на французскую шпагу и сумку. – Мною взят в плен офицер. Я остановил роту. – Долохов тяжело дышал от усталости; он говорил с остановками. – Вся рота может свидетельствовать. Прошу запомнить, ваше превосходительство!
– Хорошо, хорошо, – сказал полковой командир и обратился к майору Экономову.
Но Долохов не отошел; он развязал платок, дернул его и показал запекшуюся в волосах кровь.
– Рана штыком, я остался во фронте. Попомните, ваше превосходительство.

Про батарею Тушина было забыто, и только в самом конце дела, продолжая слышать канонаду в центре, князь Багратион послал туда дежурного штаб офицера и потом князя Андрея, чтобы велеть батарее отступать как можно скорее. Прикрытие, стоявшее подле пушек Тушина, ушло, по чьему то приказанию, в середине дела; но батарея продолжала стрелять и не была взята французами только потому, что неприятель не мог предполагать дерзости стрельбы четырех никем не защищенных пушек. Напротив, по энергичному действию этой батареи он предполагал, что здесь, в центре, сосредоточены главные силы русских, и два раза пытался атаковать этот пункт и оба раза был прогоняем картечными выстрелами одиноко стоявших на этом возвышении четырех пушек.
Скоро после отъезда князя Багратиона Тушину удалось зажечь Шенграбен.
– Вишь, засумятились! Горит! Вишь, дым то! Ловко! Важно! Дым то, дым то! – заговорила прислуга, оживляясь.
Все орудия без приказания били в направлении пожара. Как будто подгоняя, подкрикивали солдаты к каждому выстрелу: «Ловко! Вот так так! Ишь, ты… Важно!» Пожар, разносимый ветром, быстро распространялся. Французские колонны, выступившие за деревню, ушли назад, но, как бы в наказание за эту неудачу, неприятель выставил правее деревни десять орудий и стал бить из них по Тушину.
Из за детской радости, возбужденной пожаром, и азарта удачной стрельбы по французам, наши артиллеристы заметили эту батарею только тогда, когда два ядра и вслед за ними еще четыре ударили между орудиями и одно повалило двух лошадей, а другое оторвало ногу ящичному вожатому. Оживление, раз установившееся, однако, не ослабело, а только переменило настроение. Лошади были заменены другими из запасного лафета, раненые убраны, и четыре орудия повернуты против десятипушечной батареи. Офицер, товарищ Тушина, был убит в начале дела, и в продолжение часа из сорока человек прислуги выбыли семнадцать, но артиллеристы всё так же были веселы и оживлены. Два раза они замечали, что внизу, близко от них, показывались французы, и тогда они били по них картечью.
Маленький человек, с слабыми, неловкими движениями, требовал себе беспрестанно у денщика еще трубочку за это , как он говорил, и, рассыпая из нее огонь, выбегал вперед и из под маленькой ручки смотрел на французов.
– Круши, ребята! – приговаривал он и сам подхватывал орудия за колеса и вывинчивал винты.
В дыму, оглушаемый беспрерывными выстрелами, заставлявшими его каждый раз вздрагивать, Тушин, не выпуская своей носогрелки, бегал от одного орудия к другому, то прицеливаясь, то считая заряды, то распоряжаясь переменой и перепряжкой убитых и раненых лошадей, и покрикивал своим слабым тоненьким, нерешительным голоском. Лицо его всё более и более оживлялось. Только когда убивали или ранили людей, он морщился и, отворачиваясь от убитого, сердито кричал на людей, как всегда, мешкавших поднять раненого или тело. Солдаты, большею частью красивые молодцы (как и всегда в батарейной роте, на две головы выше своего офицера и вдвое шире его), все, как дети в затруднительном положении, смотрели на своего командира, и то выражение, которое было на его лице, неизменно отражалось на их лицах.
Вследствие этого страшного гула, шума, потребности внимания и деятельности Тушин не испытывал ни малейшего неприятного чувства страха, и мысль, что его могут убить или больно ранить, не приходила ему в голову. Напротив, ему становилось всё веселее и веселее. Ему казалось, что уже очень давно, едва ли не вчера, была та минута, когда он увидел неприятеля и сделал первый выстрел, и что клочок поля, на котором он стоял, был ему давно знакомым, родственным местом. Несмотря на то, что он всё помнил, всё соображал, всё делал, что мог делать самый лучший офицер в его положении, он находился в состоянии, похожем на лихорадочный бред или на состояние пьяного человека.
Из за оглушающих со всех сторон звуков своих орудий, из за свиста и ударов снарядов неприятелей, из за вида вспотевшей, раскрасневшейся, торопящейся около орудий прислуги, из за вида крови людей и лошадей, из за вида дымков неприятеля на той стороне (после которых всякий раз прилетало ядро и било в землю, в человека, в орудие или в лошадь), из за вида этих предметов у него в голове установился свой фантастический мир, который составлял его наслаждение в эту минуту. Неприятельские пушки в его воображении были не пушки, а трубки, из которых редкими клубами выпускал дым невидимый курильщик.
– Вишь, пыхнул опять, – проговорил Тушин шопотом про себя, в то время как с горы выскакивал клуб дыма и влево полосой относился ветром, – теперь мячик жди – отсылать назад.
– Что прикажете, ваше благородие? – спросил фейерверкер, близко стоявший около него и слышавший, что он бормотал что то.