Полемика вокруг проблемы аборта

Полемика вокруг проблемы аборта — постоянно ведущиеся дебаты о моральном и юридическом статусе искусственного аборта. Участники этих дебатов разделяются на два основных лагеря, которые называют себя сторонниками выбора, или движением прочойс (подчёркивая право женщины принимать решение о прерывании беременности), и движением в защиту жизни, или пролайф (подчёркивая право эмбриона или плода быть выношенным и рождённым). Оба этих названия считаются провокационными, и некоторые СМИ рекомендуют использовать более нейтральные выражения «движение за право на аборт» и «движение против абортов». Оба движения представлены в разных странах, стремятся влиять на общественное мнение и добиться отражения своих позиций в законодательстве.

Для многих людей проблема аборта представляет собой в первую очередь моральную проблему, связанную с вопросами о начале человеческой жизни, правах плода, праве женщины на самоопределение и о том, имеют ли другие люди право принимать решения, касающиеся её тела. Полемика вокруг проблемы аборта во многих странах ведётся на уровне государственной политики: противники абортов борются за принятие, сохранение и расширение ограничений или запретов на аборты, а сторонники права на аборт — за отмену или смягчение таких законов.

Общая информация

Исторически аборт, наряду с детоубийством, рассматривался в контексте планирования семьи, отбора детей по признаку пола, контроля численности населения и прав собственности главы семьи. Вопросы прав будущей матери, а тем более прав будущего ребёнка, редко принимались во внимание. Иногда поднимались вопросы о моральности аборта, предотвращения беременности и оставления детей (как форме детоубийства), хотя в основном все эти меры не были запрещены законом. Тогда, как и сегодня, такие дискуссии часто касались вопросов о человеческой природе, существовании души, моменте начала жизни и зарождения человеческой личности.

Современные дискуссии о том, является ли эмбрион или плод человеком, осложняются современным юридическим статусом детей. Согласно современным юридическим нормам, дети не являются полноценными гражданами до достижения совершеннолетия, когда они приобретают всю полноту гражданских прав и обязанностей. В то же время, начиная с XIX века дети рассматриваются как личности в рамках законодательства о преступлениях против личности. С юридической точки зрения, если плод является личностью, то это личность в крайне специфических условиях — она существует внутри тела другой личности и, как правило, не может быть объектом никакого прямого действия со стороны другого лица. Для юриспруденции это обстоятельство создаёт большие проблемы в признании плода личностью.

Сегодня существуют различные точки зрения на юридический статус аборта: от требования полного запрета, даже в случае угрозы жизни женщины, до полной легализации и государственного финансирования абортов.

Терминология

Многие понятия, используемые в полемике вокруг проблемы аборта, считаются примерами политического фрейминга — использования эмоционально нагруженных слов с целью придать убедительность собственной позиции и дискредитировать позицию оппонентов. Например, выражения «за выбор» и «за жизнь» отсылают к таким общепринятым ценностям, как свобода, и подразумевают, что оппоненты выступают «против права на выбор» или «против права на жизнь» («за принуждение» или «за смерть»). Некоторые участники этих дебатов также часто используют для описания своих противников выражение «сторонники абортов». В то же время эти понятия не всегда точно отражают взгляды людей — например, по данным проведённого в США опроса, 7 из 10 американцев назвали себя сторонниками права на выбор, при этом две трети респондентов сказали, что поддерживают право на жизнь.

Ведутся также споры о том, какие слова следует использовать для обозначения человеческого организма до рождения. Многие противники абортов считают медицинские термины «эмбрион» и «плод» дегуманизирующими, то есть отрицающими человеческую сущность организма. С другой стороны, многие сторонники права на аборт считают, что выражение «нерождённый ребёнок», которое использует движение пролайф, является эмоционально нагруженным и ненаучным.

Позиция сторонников запрета абортов

Эмбрион является человеком

Основной аргумент сторонников запрета абортов заключается в том, что эмбрион — это человек. В подтверждение этого тезиса приводят такие факты, как наличие у эмбриона отдельного уникального генома и различные физические черты, которые в процессе внутриутробного развития делают эмбрион всё более физически похожим на человека (например, наличие конечностей, глаз, ушей, пальцев и др.). Признавая эмбрион человеком, противники абортов приравнивают аборт к убийству.

Физические страдания плода

Одно из уточнений тезиса о том, что эмбрион или плод является человеком, — утверждение о том, что во время аборта он испытывает боль. В подтверждение этого тезиса часто приводят агитационный фильм «Безмолвный крик», в котором показан ряд ультразвуковых снимков плода на сроке беременности в 12 недель в процессе аборта. Снимки комментирует гинеколог и убеждённый противник абортов Бернард Натансон. Согласно его интерпретации снимков, плод на них дёргается в страхе, пытается увернуться от хирургических инструментов и кричит от боли.

Современные научные данные свидетельствуют о том, что плод не способен испытывать боль по крайней мере до 24-й недели развития: у него не сформированы нервные окончания в коре головного мозга, которые большинство современных специалистов признают необходимым, хотя и недостаточным условием для чувствительности к боли. Вопрос о том, когда именно после 24-й недели плод начинает чувствовать боль, остаётся на сегодняшний день не вполне решённым. Исследования восприимчивости плода к боли затруднены по многим причинам — в частности, как и с другими неспособными к речи объектами исследований, в случае наличия реакции на стимул не всегда можно определить природу этой реакции (то есть является ли она реакцией на боль или чисто рефлекторной).

Ответственность за сексуальный контакт

Сторонники запрета абортов указывают на то, что мужчина и женщина потенциально несут ответственность при вступлении в сексуальный контакт, результатом которого может стать беременность, поскольку надёжность любых средств контрацепции не является стопроцентной. Иными словами, с точки зрения противников абортов, люди, желающие избавиться от нежелательной беременности, решают проблему, возникшую по их вине за счёт ещё не родившегося ребёнка, который, в отличие от них самих, в создавшейся ситуации не повинен.

Религиозные аргументы

Движение против абортов имеет тесные связи с различными церквями и религиозными организациями. Например, в России одна из крупнейших организаций против абортов — «Воины жизни» — работает в тесном сотрудничестве с Русской православной церковью. Противники абортов часто ссылаются на религиозные положения и высказывания религиозных лидеров, в частности о том, что аборт является грехом.

Уровень абортов влияет на рождаемость

Противники абортов считают, что общее количество абортов отражается на уровне рождаемости. В частности, некоторые российские противники абортов называют высокий уровень абортов главной причиной демографического положения в России, которое они оценивают как кризисное.

Позиция сторонников права на аборт

Право женщины распоряжаться своим телом

Главный аргумент сторонников права на аборт заключается в том, что никто, кроме самой женщины, не должен распоряжаться её телом, её судьбой и жизнью. Всё это входит в перечень прав, гарантируемых конституциями многих стран. В большинстве законодательных систем человек наделяется конституционными правами с рождения, что даёт женщине юридически более высокий статус, чем эмбриону. Как подчёркивают сторонники права на аборт, женщина имеет больше прав считаться человеком и с моральной точки зрения, поскольку она, в отличие от эмбриона, обладает сознанием, способна думать, чувствовать, надеяться и мечтать.

Сторонники права на аборт считают, что окончательное решение об аборте может принимать только беременная женщина, а не её партнёр, родственники или государственные институты, поскольку именно женщина при беременности несёт риски, связанные со здоровьем и жизнью, а в случае рождения ребёнка выполняет основную работу по его воспитанию.

Статус эмбриона

Вопрос о том, является ли эмбрион человеком, не является ключевым для сторонников права на аборт. Они отмечают, что женщины делают аборты вне зависимости от господствующих в обществе или собственных индивидуальных взглядов, поэтому задачей общества и государства является предоставить им доступ к безопасным абортам. По мнению сторонников права на аборт, вопрос о статусе эмбриона — это вопрос субъективного мнения. В частности, они указывают, что некоторые женщины с момента зачатия воспринимают эмбрион как своего ребёнка, а женщины, для которых беременность нежеланна, испытывают к нему ужас и отвращение. По мнению сторонников права на аборт, две эти противоположные реакции, как и все промежуточные, являются нормальными и естественными чувствами.

В то же время, возражая противникам абортов, сторонники права на аборт приводят ряд аргументов против того, чтобы считать эмбрион человеком. Например, они отмечают, что один из важнейших параметров, по которым эмбрион отличается от рождённого человека, — это его зависимость от нахождения внутри тела конкретной женщины. Между тем, даже если признать, что у эмбриона есть право на жизнь, то право на жизнь, как они полагают, никогда не включает в себя права использовать тело другого человека. С точки зрения сторонников права на аборт, как государство не может заставить людей стать донорами органов или крови, точно так же оно не может принудить женщину спасать жизнь эмбриона, рискуя собственным здоровьем и жизнью при вынашивании и родах.

Сторонники права на выбор не согласны с утверждением, что жизнь начинается с момента зачатия. По их мнению, этот тезис ненаучен и является лишь одним из существующих религиозных верований, которое может быть принципом отдельных людей, но не может использоваться как элемент политики в многоконфессиональных светских государствах. Они также считают, что с научной (биологической и эволюционной) точки зрения, оплодотворённая яйцеклетка не является принципиально новой ступенью в развитии жизни на Земле и что лишь один крошечный шаг отделяет её от самостоятельных половых клеток (мужской и женской), которые уже несут в себе уникальный генетический потенциал нового человека.

Право на нерепродуктивный секс

С точки зрения сторонников права на аборт, сексуальный контакт не подразумевает автоматического согласия на возможную беременность, поскольку у людей есть право заниматься сексом не ради деторождения. Кроме того, сексуальный контакт не всегда бывает добровольным. Широкая распространённость сексуального насилия является, по мнению сторонников права на аборт, серьёзным аргументом за предоставление женщинам доступа к абортам.

Последствия запрета абортов

Сторонники права на аборт указывают на то, что запрет абортов не приводит к снижению их количества. Они отмечают, что ключевую роль в решении женщины сделать аборт играют не моральные убеждения, а практические соображения: наличие постоянного партнёра и его готовность заботиться о ребёнке, наличие у женщины надёжных источников дохода, доступность детских садов и других социальных гарантий. В случае недоступности легальных и безопасных абортов женщины прибегают к криминальным или «народным» методам аборта, которые приводят к росту осложнений для здоровья и материнской смертности.

Это мнение подтверждается научными данными. Например, в СССР после запрета абортов в 1936 году количество абортов не сократилось, а продолжало расти, при этом к 1950-м доля смертей от абортов превысила 70 % от всех материнских смертей.

Уровень абортов не влияет на рождаемость

Сторонники права на аборт также указывают, что запрет или ограничение доступа к абортам не влияет на уровень рождаемости. Это мнение также подтверждается научными данными. Как показывают демографические исследования, количество абортов зависит от доступности средств контрацепции и сексуальной и репродуктивной грамотности населения (умения правильно пользоваться контрацепцией). Рождаемость же зависит от таких показателей, как урбанизация, уровень образования и экономическая стабильность. Именно эти независимые друг от друга закономерности приводят к тому, что уровень рождаемости и уровень абортов изменяются также независимо друг от друга. Например, в Польше после запрета абортов в начале 1990-х рождаемость не повысилась, а понизилась, причём сильнее, чем в России, где рождаемость тоже снизилась, хотя число абортов за те же два десятилетия сократилось без всяких законодательных запретов в 3,5 раза.

Промежуточные позиции

Многие люди придерживаются промежуточных взглядов на аборт, считая его допустимым в некоторых случаях. Такие позиции также находят отражение в законодательствах многих государств. Например, по российскому законодательству, аборт начиная со второго триместра беременности возможен только по медицинским показаниям или если беременность наступила в результате изнасилования. Право на аборт в первом триместре ограничено так называемым «временем тишины» и правом врача отказаться от проведения аборта по личным убеждениям.

К медицинским показаниям к аборту в России относятся смерть плода в утробе или угроза жизни матери, а также неправильное внутриутробное развитие или необходимость в медицинских процедурах, пагубно влияющих на него (например, трансплантации органов).

Угроза тяжёлой патологии плода

Иногда аборт применяется как средство предотвращения появления на свет детей с тяжелыми патологиями — несовместимыми с жизнью или ограничивающими срок жизни младенца до 0,5-2 лет.

Современная медицинская генетика позволяет с высокой степенью вероятности диагностировать возможные нарушения в геноме эмбриона, в том числе по клеткам амниотической жидкости.

Ультразвуковое обследование также позволяет выявить ряд органических нарушений развития.

Примером длительной и успешной практики использования абортов для предотвращения рождения детей с тяжёлыми патологиями является программа предотвращения β-талассемии (серповидноклеточной анемии) на Сардинии (Италия). В середине 1970-х была начата массовая программа пренатальной диагностики плодов, гомозиготных по гену талассемии (то есть ребёнок, развившийся из такого плода, обречён на тяжёлое заболевание, для предотвращения летального исхода необходимо переливание донорской крови с периодичностью в 20-30 дней), родителям предоставлялся выбор — прерывать беременность или нет. В результате частота рождения детей, больных талассемией на Сардинии за 20 лет снизилась в десять раз: если в 1975 г. было зарегистрировано 115 таких больных, то с начала 1990-х регистрируются менее 10 таких рождений в год; наблюдаемые в настоящее время случаи рождения больных талассемией объясняются отказом родителей от диагностики или прерывания беременности, частота таких отказов существенно упала по мере успешного выполнения программы.

Полемика вокруг проблемы аборта в искусстве

В романе Людмилы Улицкой Казус Кукоцкого главный герой — гинеколог Павел Алексеевич добивается легализации абортов из-за большого количества смертей от незаконных абортов. Спор с его женой о допустимости абортов привёл к разрушению прежде счастливой семейной жизни.

См. также

• Государственное регулирование абортов
• Морфологическая свобода
• Репродуктивные права
• Джианна Джессен

Отрывок, характеризующий Полемика вокруг проблемы аборта

Государь сказал ему несколько слов и сделал шаг, чтобы подойти к лошади. Опять толпа свиты и толпа улицы, в которой был Ростов, придвинулись к государю. Остановившись у лошади и взявшись рукою за седло, государь обратился к кавалерийскому генералу и сказал громко, очевидно с желанием, чтобы все слышали его.
– Не могу, генерал, и потому не могу, что закон сильнее меня, – сказал государь и занес ногу в стремя. Генерал почтительно наклонил голову, государь сел и поехал галопом по улице. Ростов, не помня себя от восторга, с толпою побежал за ним.


На площади куда поехал государь, стояли лицом к лицу справа батальон преображенцев, слева батальон французской гвардии в медвежьих шапках.
В то время как государь подъезжал к одному флангу баталионов, сделавших на караул, к противоположному флангу подскакивала другая толпа всадников и впереди их Ростов узнал Наполеона. Это не мог быть никто другой. Он ехал галопом в маленькой шляпе, с Андреевской лентой через плечо, в раскрытом над белым камзолом синем мундире, на необыкновенно породистой арабской серой лошади, на малиновом, золотом шитом, чепраке. Подъехав к Александру, он приподнял шляпу и при этом движении кавалерийский глаз Ростова не мог не заметить, что Наполеон дурно и не твердо сидел на лошади. Батальоны закричали: Ура и Vive l'Empereur! [Да здравствует Император!] Наполеон что то сказал Александру. Оба императора слезли с лошадей и взяли друг друга за руки. На лице Наполеона была неприятно притворная улыбка. Александр с ласковым выражением что то говорил ему.
Ростов не спуская глаз, несмотря на топтание лошадьми французских жандармов, осаживавших толпу, следил за каждым движением императора Александра и Бонапарте. Его, как неожиданность, поразило то, что Александр держал себя как равный с Бонапарте, и что Бонапарте совершенно свободно, как будто эта близость с государем естественна и привычна ему, как равный, обращался с русским царем.
Александр и Наполеон с длинным хвостом свиты подошли к правому флангу Преображенского батальона, прямо на толпу, которая стояла тут. Толпа очутилась неожиданно так близко к императорам, что Ростову, стоявшему в передних рядах ее, стало страшно, как бы его не узнали.
– Sire, je vous demande la permission de donner la legion d'honneur au plus brave de vos soldats, [Государь, я прошу у вас позволенья дать орден Почетного легиона храбрейшему из ваших солдат,] – сказал резкий, точный голос, договаривающий каждую букву. Это говорил малый ростом Бонапарте, снизу прямо глядя в глаза Александру. Александр внимательно слушал то, что ему говорили, и наклонив голову, приятно улыбнулся.
– A celui qui s'est le plus vaillament conduit dans cette derieniere guerre, [Тому, кто храбрее всех показал себя во время войны,] – прибавил Наполеон, отчеканивая каждый слог, с возмутительным для Ростова спокойствием и уверенностью оглядывая ряды русских, вытянувшихся перед ним солдат, всё держащих на караул и неподвижно глядящих в лицо своего императора.
– Votre majeste me permettra t elle de demander l'avis du colonel? [Ваше Величество позволит ли мне спросить мнение полковника?] – сказал Александр и сделал несколько поспешных шагов к князю Козловскому, командиру батальона. Бонапарте стал между тем снимать перчатку с белой, маленькой руки и разорвав ее, бросил. Адъютант, сзади торопливо бросившись вперед, поднял ее.
– Кому дать? – не громко, по русски спросил император Александр у Козловского.
– Кому прикажете, ваше величество? – Государь недовольно поморщился и, оглянувшись, сказал:
– Да ведь надобно же отвечать ему.
Козловский с решительным видом оглянулся на ряды и в этом взгляде захватил и Ростова.
«Уж не меня ли?» подумал Ростов.
– Лазарев! – нахмурившись прокомандовал полковник; и первый по ранжиру солдат, Лазарев, бойко вышел вперед.
– Куда же ты? Тут стой! – зашептали голоса на Лазарева, не знавшего куда ему итти. Лазарев остановился, испуганно покосившись на полковника, и лицо его дрогнуло, как это бывает с солдатами, вызываемыми перед фронт.
Наполеон чуть поворотил голову назад и отвел назад свою маленькую пухлую ручку, как будто желая взять что то. Лица его свиты, догадавшись в ту же секунду в чем дело, засуетились, зашептались, передавая что то один другому, и паж, тот самый, которого вчера видел Ростов у Бориса, выбежал вперед и почтительно наклонившись над протянутой рукой и не заставив ее дожидаться ни одной секунды, вложил в нее орден на красной ленте. Наполеон, не глядя, сжал два пальца. Орден очутился между ними. Наполеон подошел к Лазареву, который, выкатывая глаза, упорно продолжал смотреть только на своего государя, и оглянулся на императора Александра, показывая этим, что то, что он делал теперь, он делал для своего союзника. Маленькая белая рука с орденом дотронулась до пуговицы солдата Лазарева. Как будто Наполеон знал, что для того, чтобы навсегда этот солдат был счастлив, награжден и отличен от всех в мире, нужно было только, чтобы его, Наполеонова рука, удостоила дотронуться до груди солдата. Наполеон только прило жил крест к груди Лазарева и, пустив руку, обратился к Александру, как будто он знал, что крест должен прилипнуть к груди Лазарева. Крест действительно прилип.
Русские и французские услужливые руки, мгновенно подхватив крест, прицепили его к мундиру. Лазарев мрачно взглянул на маленького человечка, с белыми руками, который что то сделал над ним, и продолжая неподвижно держать на караул, опять прямо стал глядеть в глаза Александру, как будто он спрашивал Александра: всё ли еще ему стоять, или не прикажут ли ему пройтись теперь, или может быть еще что нибудь сделать? Но ему ничего не приказывали, и он довольно долго оставался в этом неподвижном состоянии.
Государи сели верхами и уехали. Преображенцы, расстроивая ряды, перемешались с французскими гвардейцами и сели за столы, приготовленные для них.
Лазарев сидел на почетном месте; его обнимали, поздравляли и жали ему руки русские и французские офицеры. Толпы офицеров и народа подходили, чтобы только посмотреть на Лазарева. Гул говора русского французского и хохота стоял на площади вокруг столов. Два офицера с раскрасневшимися лицами, веселые и счастливые прошли мимо Ростова.
– Каково, брат, угощенье? Всё на серебре, – сказал один. – Лазарева видел?
– Видел.
– Завтра, говорят, преображенцы их угащивать будут.
– Нет, Лазареву то какое счастье! 10 франков пожизненного пенсиона.
– Вот так шапка, ребята! – кричал преображенец, надевая мохнатую шапку француза.
– Чудо как хорошо, прелесть!
– Ты слышал отзыв? – сказал гвардейский офицер другому. Третьего дня было Napoleon, France, bravoure; [Наполеон, Франция, храбрость;] вчера Alexandre, Russie, grandeur; [Александр, Россия, величие;] один день наш государь дает отзыв, а другой день Наполеон. Завтра государь пошлет Георгия самому храброму из французских гвардейцев. Нельзя же! Должен ответить тем же.
Борис с своим товарищем Жилинским тоже пришел посмотреть на банкет преображенцев. Возвращаясь назад, Борис заметил Ростова, который стоял у угла дома.
– Ростов! здравствуй; мы и не видались, – сказал он ему, и не мог удержаться, чтобы не спросить у него, что с ним сделалось: так странно мрачно и расстроено было лицо Ростова.
– Ничего, ничего, – отвечал Ростов.
– Ты зайдешь?
– Да, зайду.
Ростов долго стоял у угла, издалека глядя на пирующих. В уме его происходила мучительная работа, которую он никак не мог довести до конца. В душе поднимались страшные сомнения. То ему вспоминался Денисов с своим изменившимся выражением, с своей покорностью и весь госпиталь с этими оторванными руками и ногами, с этой грязью и болезнями. Ему так живо казалось, что он теперь чувствует этот больничный запах мертвого тела, что он оглядывался, чтобы понять, откуда мог происходить этот запах. То ему вспоминался этот самодовольный Бонапарте с своей белой ручкой, который был теперь император, которого любит и уважает император Александр. Для чего же оторванные руки, ноги, убитые люди? То вспоминался ему награжденный Лазарев и Денисов, наказанный и непрощенный. Он заставал себя на таких странных мыслях, что пугался их.
Запах еды преображенцев и голод вызвали его из этого состояния: надо было поесть что нибудь, прежде чем уехать. Он пошел к гостинице, которую видел утром. В гостинице он застал так много народу, офицеров, так же как и он приехавших в статских платьях, что он насилу добился обеда. Два офицера одной с ним дивизии присоединились к нему. Разговор естественно зашел о мире. Офицеры, товарищи Ростова, как и большая часть армии, были недовольны миром, заключенным после Фридланда. Говорили, что еще бы подержаться, Наполеон бы пропал, что у него в войсках ни сухарей, ни зарядов уж не было. Николай молча ел и преимущественно пил. Он выпил один две бутылки вина. Внутренняя поднявшаяся в нем работа, не разрешаясь, всё также томила его. Он боялся предаваться своим мыслям и не мог отстать от них. Вдруг на слова одного из офицеров, что обидно смотреть на французов, Ростов начал кричать с горячностью, ничем не оправданною, и потому очень удивившею офицеров.
– И как вы можете судить, что было бы лучше! – закричал он с лицом, вдруг налившимся кровью. – Как вы можете судить о поступках государя, какое мы имеем право рассуждать?! Мы не можем понять ни цели, ни поступков государя!
– Да я ни слова не говорил о государе, – оправдывался офицер, не могший иначе как тем, что Ростов пьян, объяснить себе его вспыльчивости.
Но Ростов не слушал.
– Мы не чиновники дипломатические, а мы солдаты и больше ничего, – продолжал он. – Умирать велят нам – так умирать. А коли наказывают, так значит – виноват; не нам судить. Угодно государю императору признать Бонапарте императором и заключить с ним союз – значит так надо. А то, коли бы мы стали обо всем судить да рассуждать, так этак ничего святого не останется. Этак мы скажем, что ни Бога нет, ничего нет, – ударяя по столу кричал Николай, весьма некстати, по понятиям своих собеседников, но весьма последовательно по ходу своих мыслей.
– Наше дело исполнять свой долг, рубиться и не думать, вот и всё, – заключил он.
– И пить, – сказал один из офицеров, не желавший ссориться.
– Да, и пить, – подхватил Николай. – Эй ты! Еще бутылку! – крикнул он.



В 1808 году император Александр ездил в Эрфурт для нового свидания с императором Наполеоном, и в высшем Петербургском обществе много говорили о величии этого торжественного свидания.
В 1809 году близость двух властелинов мира, как называли Наполеона и Александра, дошла до того, что, когда Наполеон объявил в этом году войну Австрии, то русский корпус выступил за границу для содействия своему прежнему врагу Бонапарте против прежнего союзника, австрийского императора; до того, что в высшем свете говорили о возможности брака между Наполеоном и одной из сестер императора Александра. Но, кроме внешних политических соображений, в это время внимание русского общества с особенной живостью обращено было на внутренние преобразования, которые были производимы в это время во всех частях государственного управления.
Жизнь между тем, настоящая жизнь людей с своими существенными интересами здоровья, болезни, труда, отдыха, с своими интересами мысли, науки, поэзии, музыки, любви, дружбы, ненависти, страстей, шла как и всегда независимо и вне политической близости или вражды с Наполеоном Бонапарте, и вне всех возможных преобразований.
Князь Андрей безвыездно прожил два года в деревне. Все те предприятия по именьям, которые затеял у себя Пьер и не довел ни до какого результата, беспрестанно переходя от одного дела к другому, все эти предприятия, без выказыванья их кому бы то ни было и без заметного труда, были исполнены князем Андреем.
Он имел в высшей степени ту недостававшую Пьеру практическую цепкость, которая без размахов и усилий с его стороны давала движение делу.
Одно именье его в триста душ крестьян было перечислено в вольные хлебопашцы (это был один из первых примеров в России), в других барщина заменена оброком. В Богучарово была выписана на его счет ученая бабка для помощи родильницам, и священник за жалованье обучал детей крестьянских и дворовых грамоте.
Одну половину времени князь Андрей проводил в Лысых Горах с отцом и сыном, который был еще у нянек; другую половину времени в богучаровской обители, как называл отец его деревню. Несмотря на выказанное им Пьеру равнодушие ко всем внешним событиям мира, он усердно следил за ними, получал много книг, и к удивлению своему замечал, когда к нему или к отцу его приезжали люди свежие из Петербурга, из самого водоворота жизни, что эти люди, в знании всего совершающегося во внешней и внутренней политике, далеко отстали от него, сидящего безвыездно в деревне.
Кроме занятий по именьям, кроме общих занятий чтением самых разнообразных книг, князь Андрей занимался в это время критическим разбором наших двух последних несчастных кампаний и составлением проекта об изменении наших военных уставов и постановлений.
Весною 1809 года, князь Андрей поехал в рязанские именья своего сына, которого он был опекуном.
Пригреваемый весенним солнцем, он сидел в коляске, поглядывая на первую траву, первые листья березы и первые клубы белых весенних облаков, разбегавшихся по яркой синеве неба. Он ни о чем не думал, а весело и бессмысленно смотрел по сторонам.
Проехали перевоз, на котором он год тому назад говорил с Пьером. Проехали грязную деревню, гумны, зеленя, спуск, с оставшимся снегом у моста, подъём по размытой глине, полосы жнивья и зеленеющего кое где кустарника и въехали в березовый лес по обеим сторонам дороги. В лесу было почти жарко, ветру не слышно было. Береза вся обсеянная зелеными клейкими листьями, не шевелилась и из под прошлогодних листьев, поднимая их, вылезала зеленея первая трава и лиловые цветы. Рассыпанные кое где по березнику мелкие ели своей грубой вечной зеленью неприятно напоминали о зиме. Лошади зафыркали, въехав в лес и виднее запотели.
Лакей Петр что то сказал кучеру, кучер утвердительно ответил. Но видно Петру мало было сочувствования кучера: он повернулся на козлах к барину.
– Ваше сиятельство, лёгко как! – сказал он, почтительно улыбаясь.
– Что!
– Лёгко, ваше сиятельство.
«Что он говорит?» подумал князь Андрей. «Да, об весне верно, подумал он, оглядываясь по сторонам. И то зелено всё уже… как скоро! И береза, и черемуха, и ольха уж начинает… А дуб и не заметно. Да, вот он, дуб».
На краю дороги стоял дуб. Вероятно в десять раз старше берез, составлявших лес, он был в десять раз толще и в два раза выше каждой березы. Это был огромный в два обхвата дуб с обломанными, давно видно, суками и с обломанной корой, заросшей старыми болячками. С огромными своими неуклюжими, несимметрично растопыренными, корявыми руками и пальцами, он старым, сердитым и презрительным уродом стоял между улыбающимися березами. Только он один не хотел подчиняться обаянию весны и не хотел видеть ни весны, ни солнца.
«Весна, и любовь, и счастие!» – как будто говорил этот дуб, – «и как не надоест вам всё один и тот же глупый и бессмысленный обман. Всё одно и то же, и всё обман! Нет ни весны, ни солнца, ни счастия. Вон смотрите, сидят задавленные мертвые ели, всегда одинакие, и вон и я растопырил свои обломанные, ободранные пальцы, где ни выросли они – из спины, из боков; как выросли – так и стою, и не верю вашим надеждам и обманам».
Князь Андрей несколько раз оглянулся на этот дуб, проезжая по лесу, как будто он чего то ждал от него. Цветы и трава были и под дубом, но он всё так же, хмурясь, неподвижно, уродливо и упорно, стоял посреди их.
«Да, он прав, тысячу раз прав этот дуб, думал князь Андрей, пускай другие, молодые, вновь поддаются на этот обман, а мы знаем жизнь, – наша жизнь кончена!» Целый новый ряд мыслей безнадежных, но грустно приятных в связи с этим дубом, возник в душе князя Андрея. Во время этого путешествия он как будто вновь обдумал всю свою жизнь, и пришел к тому же прежнему успокоительному и безнадежному заключению, что ему начинать ничего было не надо, что он должен доживать свою жизнь, не делая зла, не тревожась и ничего не желая.


По опекунским делам рязанского именья, князю Андрею надо было видеться с уездным предводителем. Предводителем был граф Илья Андреич Ростов, и князь Андрей в середине мая поехал к нему.
Был уже жаркий период весны. Лес уже весь оделся, была пыль и было так жарко, что проезжая мимо воды, хотелось купаться.
Князь Андрей, невеселый и озабоченный соображениями о том, что и что ему нужно о делах спросить у предводителя, подъезжал по аллее сада к отрадненскому дому Ростовых. Вправо из за деревьев он услыхал женский, веселый крик, и увидал бегущую на перерез его коляски толпу девушек. Впереди других ближе, подбегала к коляске черноволосая, очень тоненькая, странно тоненькая, черноглазая девушка в желтом ситцевом платье, повязанная белым носовым платком, из под которого выбивались пряди расчесавшихся волос. Девушка что то кричала, но узнав чужого, не взглянув на него, со смехом побежала назад.
Князю Андрею вдруг стало от чего то больно. День был так хорош, солнце так ярко, кругом всё так весело; а эта тоненькая и хорошенькая девушка не знала и не хотела знать про его существование и была довольна, и счастлива какой то своей отдельной, – верно глупой – но веселой и счастливой жизнию. «Чему она так рада? о чем она думает! Не об уставе военном, не об устройстве рязанских оброчных. О чем она думает? И чем она счастлива?» невольно с любопытством спрашивал себя князь Андрей.
Граф Илья Андреич в 1809 м году жил в Отрадном всё так же как и прежде, то есть принимая почти всю губернию, с охотами, театрами, обедами и музыкантами. Он, как всякому новому гостю, был рад князю Андрею, и почти насильно оставил его ночевать.
В продолжение скучного дня, во время которого князя Андрея занимали старшие хозяева и почетнейшие из гостей, которыми по случаю приближающихся именин был полон дом старого графа, Болконский несколько раз взглядывая на Наташу чему то смеявшуюся и веселившуюся между другой молодой половиной общества, всё спрашивал себя: «о чем она думает? Чему она так рада!».
Вечером оставшись один на новом месте, он долго не мог заснуть. Он читал, потом потушил свечу и опять зажег ее. В комнате с закрытыми изнутри ставнями было жарко. Он досадовал на этого глупого старика (так он называл Ростова), который задержал его, уверяя, что нужные бумаги в городе, не доставлены еще, досадовал на себя за то, что остался.
Князь Андрей встал и подошел к окну, чтобы отворить его. Как только он открыл ставни, лунный свет, как будто он настороже у окна давно ждал этого, ворвался в комнату. Он отворил окно. Ночь была свежая и неподвижно светлая. Перед самым окном был ряд подстриженных дерев, черных с одной и серебристо освещенных с другой стороны. Под деревами была какая то сочная, мокрая, кудрявая растительность с серебристыми кое где листьями и стеблями. Далее за черными деревами была какая то блестящая росой крыша, правее большое кудрявое дерево, с ярко белым стволом и сучьями, и выше его почти полная луна на светлом, почти беззвездном, весеннем небе. Князь Андрей облокотился на окно и глаза его остановились на этом небе.
Комната князя Андрея была в среднем этаже; в комнатах над ним тоже жили и не спали. Он услыхал сверху женский говор.
– Только еще один раз, – сказал сверху женский голос, который сейчас узнал князь Андрей.
– Да когда же ты спать будешь? – отвечал другой голос.
– Я не буду, я не могу спать, что ж мне делать! Ну, последний раз…
Два женские голоса запели какую то музыкальную фразу, составлявшую конец чего то.
– Ах какая прелесть! Ну теперь спать, и конец.
– Ты спи, а я не могу, – отвечал первый голос, приблизившийся к окну. Она видимо совсем высунулась в окно, потому что слышно было шуршанье ее платья и даже дыханье. Всё затихло и окаменело, как и луна и ее свет и тени. Князь Андрей тоже боялся пошевелиться, чтобы не выдать своего невольного присутствия.
– Соня! Соня! – послышался опять первый голос. – Ну как можно спать! Да ты посмотри, что за прелесть! Ах, какая прелесть! Да проснись же, Соня, – сказала она почти со слезами в голосе. – Ведь этакой прелестной ночи никогда, никогда не бывало.
Соня неохотно что то отвечала.
– Нет, ты посмотри, что за луна!… Ах, какая прелесть! Ты поди сюда. Душенька, голубушка, поди сюда. Ну, видишь? Так бы вот села на корточки, вот так, подхватила бы себя под коленки, – туже, как можно туже – натужиться надо. Вот так!