Полемон I

Полемон I

Полемон I (греч. Πολέμων) (ум. 8 до н. э.) — царь Понта, правившй в 38—8 гг. до н. э. и царь Боспора в 14—8 гг. до н. э.

Полемон был сыном некого Зенона, богатого оратора из города Лаодики. В 40 до н. э. со своим отцом Полемон защищал город от вторжения парфян, вследствие чего римляне даровали обоим римское гражданство. В 39 до н. э. Марк Антоний назначил Полемона префектом (губернатором) части Киликии и Ликаонии, а в 37 году до н. э. направил его в Понт царём. В 36 до н. э. Полемон в составе римского войска участвовал в неудачном походе Антония на восток и был взят в плен парфянами. Однако он был выкуплен и смог вернуться домой. В 34 до н. э. Антоний включил Малую Армению в состав царства Полемона, но через три года римляне отобрали её обратно из-за поддержки Антония в римской гражданской войне. Однако Октавиан оставил Полемону Понт и даже прибавил к его владениям Боспорское царство. Чтобы мирным путём войти во владение Боспором, ему пришлось жениться на Динамии (внучке Митридата Великого), этот брак продлился не более года, так как Полемон пытался изменить старые порядки Боспора, установленные ещё Митридатом.

Ровно через два года после свадьбы с Динамией, Полемон женился на Пифодориде, которая родила ему двоих сыновей и дочь:

• Зенон (Zeno Artaxias), царем Армении (под именем Арташес III) в 18-35 годах.
• Марк Антоний Полемон Пифодор (Marcus Antonius Polemon Pythodorus), царь Понта в 3 до н. э. — 7 н. э. (соправитель матери).
• Антония Трифена (Antonia Tryphaena), жена Котиса VIII (сапейского царя Фракии), мать Полемона II (царя Понта в 38-64 гг.).

В 8 до н. э. Полемон был убит мятежниками, и царский престол перешёл к его вдове Пифодориде — внучке Марка Антония, затем вышедшей замуж за Архелая, последнего царя Каппадокии.

Несколько иная версия причины смерти Полемона звучит у Страбона, который писал :

К ним (меотам) относятся аспургианы, живущие на пространстве в 500 стадий между Фанагорией и Горгипией. Когда царь Полемон I, напав на них под предлогом заключения договора о дружбе, не сумел, однако, скрыть своего намерения, они перехитрили его и, захватив в плен, убили.

Спустя некоторое время после смерти Полемона Аспургу (сыну Динамии от Асандра) удалось стать правителем Боспорского царства и основателем новой династии. Октавиан Август признает Аспурга царём Боспора, добившись выделения из его царства Херсонеса.

Библиография

• Hazel, John; «Who’s who in the Greek World», «Polemon I», (2000)

Отрывок, характеризующий Полемон I

Княжна Марья видела смущенный и удивленный взгляд Десаля, устремленный на ее отца, заметила его молчание и была поражена тем, что отец забыл письмо сына на столе в гостиной; но она боялась не только говорить и расспрашивать Десаля о причине его смущения и молчания, но боялась и думать об этом.
Ввечеру Михаил Иваныч, присланный от князя, пришел к княжне Марье за письмом князя Андрея, которое забыто было в гостиной. Княжна Марья подала письмо. Хотя ей это и неприятно было, она позволила себе спросить у Михаила Иваныча, что делает ее отец.
– Всё хлопочут, – с почтительно насмешливой улыбкой, которая заставила побледнеть княжну Марью, сказал Михаил Иваныч. – Очень беспокоятся насчет нового корпуса. Читали немножко, а теперь, – понизив голос, сказал Михаил Иваныч, – у бюра, должно, завещанием занялись. (В последнее время одно из любимых занятий князя было занятие над бумагами, которые должны были остаться после его смерти и которые он называл завещанием.)
– А Алпатыча посылают в Смоленск? – спросила княжна Марья.
– Как же с, уж он давно ждет.


Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.