Полиархия

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Демократия
Ценности
Законность · Равенство
Свобода · Права человека
Право на самоопределение
Консенсус · Плюрализм
Теория
Теория демократии
История
История демократии
Россия · США · Швеция
Разновидности
Афинская
Буржуазная
Имитационная
Консоциональная
Либеральная
Мажоритарная
Парламентская
Плебисцитарная
Представительная
Протективная
Прямая
Развивающая
Социалистическая
Социальная
Суверенная
Христианская
Электронная
Портал:Политика

[шаблон]

Полиа́рхия (др.-греч. πολυαρχία, от поли- + др.-греч. αρχία (власть) — «многовластие, власть многих») — политическая система, основанная на открытой политической конкуренции различных групп в борьбе за поддержку избирателей.

В современную политологию термин был введён в употребление в 1953 году Робертом Далем[1] для обозначения совокупности базовых институтов, общих для либеральных демократий. Термин используется, чтобы отличать современные реализации демократии в национальных государствах как от идеала, так и от исторических разновидностей демократии в городах-государствах. Даль рассматривает полиархию как «очищенный» вариант существующих систем и приходит к выводу, что её институты необходимы (хотя, возможно, недостаточны) для достижения идеальной демократии. Модель полиархии также используется в качестве стандарта для измерения уровня демократии.





Признаки

Согласно современным теориям демократии, полиархия обозначает систему, которая включает следующие семь институтов[2][3][4]:

  1. Выборные государственные должности. Современные демократии являются представительными: согласно основным законам, непосредственный контроль над принятием нормативных актов и политических решений осуществляют избранные гражданами лица.
  2. Свободные, честные и регулярно проводимые выборы, в которых имеет право участвовать каждый гражданин (как избиратель и как кандидат), в сочетании с непрерывным открытым политическим соперничеством между гражданами и их объединениями.
  3. Отзывчивость правительства. Проводимая политика зависит от результатов выборов и от предпочтений избирателей.
  4. Свобода самовыражения. Граждане обладают правом безнаказанно выражать свои мысли, в том числе, критиковать власть, политическую систему, общественно-экономический порядок и преобладающую идеологию.
  5. Доступ к альтернативным и независимым источникам информации. Граждане вправе искать и получать информацию от других граждан, из книг, СМИ и т. п. Альтернативные источники информации должны существовать, быть доступны и не подконтрольны какой-либо одной политической группе.
  6. Автономия общественных организаций. Граждане вправе учреждать относительно независимые сообщества или организации, в том числе, политические партии.
  7. Всеобщий охват гражданства. Каждый постоянно проживающий в стране и подчиняющийся её законам взрослый житель должен обладать всеми правами гражданина.

Полиархия предполагает наличие правового государства, в частности, наличие конституционных ограничений на исполнительную власть и обеспечение её подотчётности другими органами власти (парламентом, судами, омбудсменами, генеральными аудиторами)[4].

Особенности

Главными особенностями полиархии являются возможность политической состязательности, обеспечение права на участие в политике и управление на основе коалиции[5]. Правление осуществляется с учётом предпочтений множества различных автономных групп интересов, каждая из которых по отдельности является меньшинством. Появление этих групп вызвано тем, что каждый гражданин принадлежит кругу людей, у которых есть определённые узкие интересы, тесно связанные с их повседневной жизнью. Такое правление противоположно диктатуре, когда при выборе политического курса доминируют предпочтения одной группы.

Более того, власть при полиархии обычно распределена между независимыми по отношению друг к другу, и иногда по отношению к государству, крупными общественными структурами (правительственными агентствами, политическими партиями, профсоюзами и т. д.). Такое распределение власти нехарактерно для авторитаризма, хотя возможная при этом концентрация власти в руках независимых от государства организаций также плохо согласуется и с идеалом демократии[2]. Важную роль играет потребность конкурирующих элит заручиться поддержкой со стороны широких групп населения. По мнению Даля, это способствует росту народного суверенитета и политического равенства, в противоположность олигархии, хотя на практике значительная часть населения проявляет пассивность и на процесс принятия решений оказывает слабое влияние[6].

На протяжении второй половины XX века политологи склонялись к мнению, что значительное число стран поддерживало институты полиархии в должной мере, и поэтому на практике могут считаться демократическими[5][7]. К таким странам относились, в частности, страны Скандинавии, Финляндия, Великобритания, США, Франция, Индия и большинство других западноевропейских или англоязычных стран, а также Япония.

Однако реализации демократии в лучшем случае представляют собой приближение к идеалу. На практике минимальные требования постоянно повышаются. Если в 1831 году Алексис де Токвиль провозгласил современные ему США демократией, то по сегодняшним меркам едва ли это было бы возможно по отношению к стране, где практикуется рабство, коренное население загнано в резервации, а женщины лишены избирательного права. В то же время сегодня страна может отвечать стандарту полиархии, даже если в ней отсутствует пропорциональное представительство, референдумы, предварительные выборы партий, социально-экономическое равенство или демократия на уровне местного самоуправления[8]. Как отмечает Роберт Даль, идеал демократии предъявляет крайне высокие требования, и, вероятно, со временем полиархия начнёт считаться недостаточно демократичной системой.

Для стран с полиархией также характерны следующие черты[9]:

  • сравнительно высокие значения индикаторов благосостояния (уровня доходов на душу населения, ожидаемой продолжительности жизни и т. д.) и рост этих индикаторов на протяжении длительного времени;
  • широкое распространение грамотности;
  • многообразие сфер профессиональной деятельности;
  • высокий уровень урбанизации;
  • преобладание в производстве автономных предприятий, которые жёстко ориентируются на национальный и международные рынки.

Эти черты препятствуют концентрации власти в руках одной сплочённой группы. Однако следует отметить, что в США институты полиархии сложились ещё когда страна была преимущественно аграрной, а для современной Индии перечисленные особенности почти не свойствены[9].

Напишите отзыв о статье "Полиархия"

Литература

  • Даль Р. Демократия и её критики / Пер. с англ. под ред. Ильина М. В. — М.: РОССПЭН, 2003. ISBN 5-8243-0383-5.
  • Даль Р. Полиархия: участие и оппозиция / Пер. с англ. под ред. С. Деникиной, В. Барановой. М.: Изд-во ГУ ВШЭ, 2010. ISBN 978-5-7598-0759-9
  • Даль Р., Чейбуб Х. А., Шапиро И. Теория и практика демократии. Избранные тексты / Пер. с англ. под ред. В. Л. Иноземцева, Б. Г. Капустиной. М.: Ладомир, 2006. ISBN 5-86218-396-5

См. также

Ссылки

  • Грачев М. Н., Мадатов А. С. Демократия: методология исследования, анализ перспектив. М.: АЛКИГАММА, 2004. ISBN 5-93992-016-0. [grachev62.narod.ru/gm/chapt03.htm Гл. 3. Основные теоретические модели демократии.]

Примечания

  1. Dahl R. A., Lindblom C. E. Politics, economics, and welfare. Chicago: Univ. of Chicago Press, 1953.
  2. 1 2 Даль Р. [www.gumer.info/bibliotek_Buks/Polit/dal/pol_pl.php Полиархия, плюрализм и пространство] / Лекция; пер. А. П. Цыганкова. Берген, 1984.
  3. Карл Т. Л., Шмиттер Ф. [www.gumer.info/bibliotek_Buks/Polit/Article/karl_dem.php Что есть демократия?]
  4. 1 2 Даймонд Л. [www.polisportal.ru/index.php?page_id=51&id=131 Прошла ли «третья волна» демократизации?] // Полис. 1999. № 1.
  5. 1 2 Ситников А. [www.kommersant.ru/doc.aspx?DocsID=645249 В ряду режимных демократий] // Коммерсантъ. № 16 (№ 3347). 2006-01-31.
  6. Krouse R. W. [people.brandeis.edu/~woll/krousedahl.pdf Polyarchy & Participation: The Changing Democratic Theory of Robert Dahl] (англ.) // 1982. P. 441.
  7. Сартори Дж. [www.legaltheory.org/index.php?rid=41&id=45 Вертикальная демократия] // Полис. 1993 № 2.
  8. Coppedge M., Reinicke W. H. Measuring Polyarchy // Studies in Comparative International Development. 1990. Vol. 25, No. 1. P. 51.
  9. 1 2 Даль Р. [politzone.in.ua/index.php?id=369 Предпосылки возникновения и утверждения полиархий] // Полис. 2002 № 6.

Отрывок, характеризующий Полиархия

Разговор их был прерван криком нескольких голосов у ворот и приходом Мореля, который пришел объявить капитану, что приехали виртембергские гусары и хотят ставить лошадей на тот же двор, на котором стояли лошади капитана. Затруднение происходило преимущественно оттого, что гусары не понимали того, что им говорили.
Капитан велел позвать к себе старшего унтер офицера в строгим голосом спросил у него, к какому полку он принадлежит, кто их начальник и на каком основании он позволяет себе занимать квартиру, которая уже занята. На первые два вопроса немец, плохо понимавший по французски, назвал свой полк и своего начальника; но на последний вопрос он, не поняв его, вставляя ломаные французские слова в немецкую речь, отвечал, что он квартиргер полка и что ему ведено от начальника занимать все дома подряд, Пьер, знавший по немецки, перевел капитану то, что говорил немец, и ответ капитана передал по немецки виртембергскому гусару. Поняв то, что ему говорили, немец сдался и увел своих людей. Капитан вышел на крыльцо, громким голосом отдавая какие то приказания.
Когда он вернулся назад в комнату, Пьер сидел на том же месте, где он сидел прежде, опустив руки на голову. Лицо его выражало страдание. Он действительно страдал в эту минуту. Когда капитан вышел и Пьер остался один, он вдруг опомнился и сознал то положение, в котором находился. Не то, что Москва была взята, и не то, что эти счастливые победители хозяйничали в ней и покровительствовали ему, – как ни тяжело чувствовал это Пьер, не это мучило его в настоящую минуту. Его мучило сознание своей слабости. Несколько стаканов выпитого вина, разговор с этим добродушным человеком уничтожили сосредоточенно мрачное расположение духа, в котором жил Пьер эти последние дни и которое было необходимо для исполнения его намерения. Пистолет, и кинжал, и армяк были готовы, Наполеон въезжал завтра. Пьер точно так же считал полезным и достойным убить злодея; но он чувствовал, что теперь он не сделает этого. Почему? – он не знал, но предчувствовал как будто, что он не исполнит своего намерения. Он боролся против сознания своей слабости, но смутно чувствовал, что ему не одолеть ее, что прежний мрачный строй мыслей о мщенье, убийстве и самопожертвовании разлетелся, как прах, при прикосновении первого человека.
Капитан, слегка прихрамывая и насвистывая что то, вошел в комнату.
Забавлявшая прежде Пьера болтовня француза теперь показалась ему противна. И насвистываемая песенка, и походка, и жест покручиванья усов – все казалось теперь оскорбительным Пьеру.
«Я сейчас уйду, я ни слова больше не скажу с ним», – думал Пьер. Он думал это, а между тем сидел все на том же месте. Какое то странное чувство слабости приковало его к своему месту: он хотел и не мог встать и уйти.
Капитан, напротив, казался очень весел. Он прошелся два раза по комнате. Глаза его блестели, и усы слегка подергивались, как будто он улыбался сам с собой какой то забавной выдумке.
– Charmant, – сказал он вдруг, – le colonel de ces Wurtembourgeois! C'est un Allemand; mais brave garcon, s'il en fut. Mais Allemand. [Прелестно, полковник этих вюртембергцев! Он немец; но славный малый, несмотря на это. Но немец.]
Он сел против Пьера.
– A propos, vous savez donc l'allemand, vous? [Кстати, вы, стало быть, знаете по немецки?]
Пьер смотрел на него молча.
– Comment dites vous asile en allemand? [Как по немецки убежище?]
– Asile? – повторил Пьер. – Asile en allemand – Unterkunft. [Убежище? Убежище – по немецки – Unterkunft.]
– Comment dites vous? [Как вы говорите?] – недоверчиво и быстро переспросил капитан.
– Unterkunft, – повторил Пьер.
– Onterkoff, – сказал капитан и несколько секунд смеющимися глазами смотрел на Пьера. – Les Allemands sont de fieres betes. N'est ce pas, monsieur Pierre? [Экие дурни эти немцы. Не правда ли, мосье Пьер?] – заключил он.
– Eh bien, encore une bouteille de ce Bordeau Moscovite, n'est ce pas? Morel, va nous chauffer encore une pelilo bouteille. Morel! [Ну, еще бутылочку этого московского Бордо, не правда ли? Морель согреет нам еще бутылочку. Морель!] – весело крикнул капитан.
Морель подал свечи и бутылку вина. Капитан посмотрел на Пьера при освещении, и его, видимо, поразило расстроенное лицо его собеседника. Рамбаль с искренним огорчением и участием в лице подошел к Пьеру и нагнулся над ним.
– Eh bien, nous sommes tristes, [Что же это, мы грустны?] – сказал он, трогая Пьера за руку. – Vous aurai je fait de la peine? Non, vrai, avez vous quelque chose contre moi, – переспрашивал он. – Peut etre rapport a la situation? [Может, я огорчил вас? Нет, в самом деле, не имеете ли вы что нибудь против меня? Может быть, касательно положения?]
Пьер ничего не отвечал, но ласково смотрел в глаза французу. Это выражение участия было приятно ему.
– Parole d'honneur, sans parler de ce que je vous dois, j'ai de l'amitie pour vous. Puis je faire quelque chose pour vous? Disposez de moi. C'est a la vie et a la mort. C'est la main sur le c?ur que je vous le dis, [Честное слово, не говоря уже про то, чем я вам обязан, я чувствую к вам дружбу. Не могу ли я сделать для вас что нибудь? Располагайте мною. Это на жизнь и на смерть. Я говорю вам это, кладя руку на сердце,] – сказал он, ударяя себя в грудь.
– Merci, – сказал Пьер. Капитан посмотрел пристально на Пьера так же, как он смотрел, когда узнал, как убежище называлось по немецки, и лицо его вдруг просияло.
– Ah! dans ce cas je bois a notre amitie! [А, в таком случае пью за вашу дружбу!] – весело крикнул он, наливая два стакана вина. Пьер взял налитой стакан и выпил его. Рамбаль выпил свой, пожал еще раз руку Пьера и в задумчиво меланхолической позе облокотился на стол.
– Oui, mon cher ami, voila les caprices de la fortune, – начал он. – Qui m'aurait dit que je serai soldat et capitaine de dragons au service de Bonaparte, comme nous l'appellions jadis. Et cependant me voila a Moscou avec lui. Il faut vous dire, mon cher, – продолжал он грустным я мерным голосом человека, который сбирается рассказывать длинную историю, – que notre nom est l'un des plus anciens de la France. [Да, мой друг, вот колесо фортуны. Кто сказал бы мне, что я буду солдатом и капитаном драгунов на службе у Бонапарта, как мы его, бывало, называли. Однако же вот я в Москве с ним. Надо вам сказать, мой милый… что имя наше одно из самых древних во Франции.]
И с легкой и наивной откровенностью француза капитан рассказал Пьеру историю своих предков, свое детство, отрочество и возмужалость, все свои родственныеимущественные, семейные отношения. «Ma pauvre mere [„Моя бедная мать“.] играла, разумеется, важную роль в этом рассказе.
– Mais tout ca ce n'est que la mise en scene de la vie, le fond c'est l'amour? L'amour! N'est ce pas, monsieur; Pierre? – сказал он, оживляясь. – Encore un verre. [Но все это есть только вступление в жизнь, сущность же ее – это любовь. Любовь! Не правда ли, мосье Пьер? Еще стаканчик.]
Пьер опять выпил и налил себе третий.
– Oh! les femmes, les femmes! [О! женщины, женщины!] – и капитан, замаслившимися глазами глядя на Пьера, начал говорить о любви и о своих любовных похождениях. Их было очень много, чему легко было поверить, глядя на самодовольное, красивое лицо офицера и на восторженное оживление, с которым он говорил о женщинах. Несмотря на то, что все любовные истории Рамбаля имели тот характер пакостности, в котором французы видят исключительную прелесть и поэзию любви, капитан рассказывал свои истории с таким искренним убеждением, что он один испытал и познал все прелести любви, и так заманчиво описывал женщин, что Пьер с любопытством слушал его.
Очевидно было, что l'amour, которую так любил француз, была ни та низшего и простого рода любовь, которую Пьер испытывал когда то к своей жене, ни та раздуваемая им самим романтическая любовь, которую он испытывал к Наташе (оба рода этой любви Рамбаль одинаково презирал – одна была l'amour des charretiers, другая l'amour des nigauds) [любовь извозчиков, другая – любовь дурней.]; l'amour, которой поклонялся француз, заключалась преимущественно в неестественности отношений к женщине и в комбинация уродливостей, которые придавали главную прелесть чувству.