Полидор Вергилий
| Полидор Вергилий | |
| лат. Polydorus Vergilius | |
 | |
| Род деятельности: | |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Подданство: |
|
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
Полидо́р Верги́лий (англ. Polydore Vergil либо Virgil, лат. Polydorus Vergilius; 1470, Урбино — 18 апреля 1555, там же) — итальянский историк-гуманист, значительную часть своей жизни проживший в Англии. Наиболее известны его сочинения «История Англии» (лат. Historia Anglica) и «Об изобретателях» (лат. De Inventoribus).
Биография
Полидор родился в Урбино в 1470. Окончил Болонский университет, состоял на службе у Гвидо Убальдо, герцога Урбино. В это же время он начинает заниматься литературной деятельностью. Его работа Adagia[1] («Пословицы», 1498) считается одним из первых сборников латинских пословиц и поговорок. De Inventoribus[2] («Об изобретателях», 1499) долгое время была наиболее авторитетным энциклопедическим изданием по различным вопросам изобретений, открытий, происхождения культурных и социальных феноменов, а также по истории формирования иерархии католической церкви[3]. Последняя работа была впервые переведена на русский язык в 1720 году по распоряжению Петра I[3].
Позднее Полидор служил у папы Александра VI. В 1501/02 был отправлен в Англию для сбора «денария святого Петра» (en). В октябре 1504 года Полидор стал епископом Бата и Уэлса.
Работу над составлением «Истории Англии» он начал по инициативе короля Генриха VII приблизительно в 1507 году и в целом завершил к 1513 году[4]. В 1515 году Полидор был арестован по распоряжению Генриха VIII, но вскоре был освобождён, поскольку за него вступился папа Лев X.
«История Англии» первоначально состояла из 26 книг, впервые напечатанных в Базеле в 1534 году. 27-я книга, описывающая правление Генриха VIII до 1537 года (до рождения Эдуарда VI), была издана в 1555 году. Сочинение Полидора не пользовалась популярностью, прежде всего из-за своей тенденциозности[3]. Наибольшую ценность в историческом отношении представляют те части работы, в которых Полидор повествует о событиях последних лет[5]. На Полидора за его тенденциозность была также сочинена эпиграмма:
|
Virgilii duo sunt: alter Maro, tu Polydore Alter. Tu mendax, ille Poeta fuit. Виргилиев два: Марон и ты, Полидор; ты лжец, а тот был поэт [3] |
|
В то же время, большой популярностью пользовался труд «Хроника Холла» («Объединение двух благородных семейств Ланкастеров и Йорков») активно использовавшего материалы «Истории Англии» Вергилия Эдварда Холла.
Также Полидор подготовил к изданию и откомментировал работы историка VI века Гильды.
Позднее Полидор покинул Англию и умер в Урбино 18 апреля 1555 года.
Напишите отзыв о статье "Полидор Вергилий"
Примечания
- ↑ Либо Liber Proverbiorum — «Книга пословиц».
- ↑ Либо De Inventoribus Rerum — «Об изобретателях вещей».
- ↑ 1 2 3 4 [az.lib.ru/m/mihajlow_m_l/text_0100.shtml М. Л. Михайлов — Старые книги. Путешествие по старой русской библиотеке]
- ↑ [lib.guru.ua/INOOLD/MOR/more0_3.txt Е.В. Кузнецов — «История Ричарда III» как исторический источник]
- ↑ [www.lib.ua-ru.net/diss/cont/101711.html Е. Р. Смирнов — Королевская власть и парламент в средневековой Англии: динамика правового статуса]
Ссылки
- [www.uni-mannheim.de/mateo/itali/autoren/vergilius_itali.html Текст «Historia Anglica», Лейден, 1649] (лат.)
|
Это заготовка статьи о биографии персоналии из Англии. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Полидор Вергилий
Есть у нас Багратионы,Будут все враги у ног» и т.д.
Только что кончили певчие, как последовали новые и новые тосты, при которых всё больше и больше расчувствовался граф Илья Андреич, и еще больше билось посуды, и еще больше кричалось. Пили за здоровье Беклешова, Нарышкина, Уварова, Долгорукова, Апраксина, Валуева, за здоровье старшин, за здоровье распорядителя, за здоровье всех членов клуба, за здоровье всех гостей клуба и наконец отдельно за здоровье учредителя обеда графа Ильи Андреича. При этом тосте граф вынул платок и, закрыв им лицо, совершенно расплакался.
Пьер сидел против Долохова и Николая Ростова. Он много и жадно ел и много пил, как и всегда. Но те, которые его знали коротко, видели, что в нем произошла в нынешний день какая то большая перемена. Он молчал всё время обеда и, щурясь и морщась, глядел кругом себя или остановив глаза, с видом совершенной рассеянности, потирал пальцем переносицу. Лицо его было уныло и мрачно. Он, казалось, не видел и не слышал ничего, происходящего вокруг него, и думал о чем то одном, тяжелом и неразрешенном.
Этот неразрешенный, мучивший его вопрос, были намеки княжны в Москве на близость Долохова к его жене и в нынешнее утро полученное им анонимное письмо, в котором было сказано с той подлой шутливостью, которая свойственна всем анонимным письмам, что он плохо видит сквозь свои очки, и что связь его жены с Долоховым есть тайна только для одного него. Пьер решительно не поверил ни намекам княжны, ни письму, но ему страшно было теперь смотреть на Долохова, сидевшего перед ним. Всякий раз, как нечаянно взгляд его встречался с прекрасными, наглыми глазами Долохова, Пьер чувствовал, как что то ужасное, безобразное поднималось в его душе, и он скорее отворачивался. Невольно вспоминая всё прошедшее своей жены и ее отношения с Долоховым, Пьер видел ясно, что то, что сказано было в письме, могло быть правда, могло по крайней мере казаться правдой, ежели бы это касалось не его жены. Пьер вспоминал невольно, как Долохов, которому было возвращено всё после кампании, вернулся в Петербург и приехал к нему. Пользуясь своими кутежными отношениями дружбы с Пьером, Долохов прямо приехал к нему в дом, и Пьер поместил его и дал ему взаймы денег. Пьер вспоминал, как Элен улыбаясь выражала свое неудовольствие за то, что Долохов живет в их доме, и как Долохов цинически хвалил ему красоту его жены, и как он с того времени до приезда в Москву ни на минуту не разлучался с ними.
«Да, он очень красив, думал Пьер, я знаю его. Для него была бы особенная прелесть в том, чтобы осрамить мое имя и посмеяться надо мной, именно потому, что я хлопотал за него и призрел его, помог ему. Я знаю, я понимаю, какую соль это в его глазах должно бы придавать его обману, ежели бы это была правда. Да, ежели бы это была правда; но я не верю, не имею права и не могу верить». Он вспоминал то выражение, которое принимало лицо Долохова, когда на него находили минуты жестокости, как те, в которые он связывал квартального с медведем и пускал его на воду, или когда он вызывал без всякой причины на дуэль человека, или убивал из пистолета лошадь ямщика. Это выражение часто было на лице Долохова, когда он смотрел на него. «Да, он бретёр, думал Пьер, ему ничего не значит убить человека, ему должно казаться, что все боятся его, ему должно быть приятно это. Он должен думать, что и я боюсь его. И действительно я боюсь его», думал Пьер, и опять при этих мыслях он чувствовал, как что то страшное и безобразное поднималось в его душе. Долохов, Денисов и Ростов сидели теперь против Пьера и казались очень веселы. Ростов весело переговаривался с своими двумя приятелями, из которых один был лихой гусар, другой известный бретёр и повеса, и изредка насмешливо поглядывал на Пьера, который на этом обеде поражал своей сосредоточенной, рассеянной, массивной фигурой. Ростов недоброжелательно смотрел на Пьера, во первых, потому, что Пьер в его гусарских глазах был штатский богач, муж красавицы, вообще баба; во вторых, потому, что Пьер в сосредоточенности и рассеянности своего настроения не узнал Ростова и не ответил на его поклон. Когда стали пить здоровье государя, Пьер задумавшись не встал и не взял бокала.
