Политехническая выставка 1872 года

Политехни́ческая вы́ставка 1872 го́да — крупная выставка промышленных, сельскохозяйственных, военных, научно-технических и культурных достижений Российской империи. Выставка проходила в Москве с 30 мая (11 июня) 1872 года по 1 (13) сентября 1872 года и была посвящена двухсотлетнему юбилею со дня рождения Петра I. Экспонаты выставки послужили основой для создания Политехнического и Исторического музеев. На выставке побывали 750 тысяч посетителей.

Организация выставки

Инициатива выставки исходила от Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии и члена совета этого общества А. П. Богданова. Целью организации выставки был сбор экспонатов для Музея прикладных знаний (ныне Политехнический музей). Участие в подготовке выставки принимали государственные ведомства, а также:

• Московское отделение Русского технического общества
• Московское общество сельского хозяйства
• Русское общество акклиматизации животных и растений
• Московское общество распространения технических знаний
• Московская городская управа

Финансирование выставки в основном производилось из частных средств. Так, известный промышленник П. И. Губонин получил дворянство за пожертвования на организацию выставки.

Территория выставки

Экспонаты были размещены в Манеже, а также в 86 временных павильонах и строениях в Александровском саду, на Кремлёвской набережной, Варварской площади. Временные сооружения были созданы в русском стиле по проектам известных архитекторов, в том числе В. А. Гартмана и И. П. Ропета. Главным архитектором был Д. Н. Чичагов.

Для обслуживания выставки были построены типография, газовый завод для освещения, линия конки до выставки от Белорусского (тогда Брестского) вокзала по Тверской улице.

Экспонаты

В 25 отделах выставки приняли участие более 12 тысяч экспонентов, из них около 2 тысяч иностранных. На выставке демонстрировались как готовые изделия, так и производственные процессы. Так, в Манеже были выставлены действующие машины, на Москве-реке пароходы, а на Кремлёвской набережной — паровозы.

В историческом отделе выставки демонстрировались портреты Петра I и его соратников, изделия и предметы искусства петровского времени. Эти экспонаты в дальнейшем послужили основой коллекции Исторического музея.

Культурная программа

Программа выставки включала публичные чтения и диспуты, проводились лекции, действовали педагогические курсы.

Работал народный театр под руководством А. Ф. Федотова. Он собрал крупнейших актёров провинции (А. П. Ленский, Н. X. Рыбаков, К. Ф. Берг и др.), талантливых молодых актёров (В. А. Макшеев, М. И. Писарев и др.).

Театр открылся 4 июня 1872 спектаклем «Ревизор». Основу репертуара составляли произведения русской классической драматургии — пьесы Фонвизина («Недоросль»), Пушкина («Русалка»), Островского («Бедность не порок», «Тяжёлые дни» и др.). Гоголя. На сцене Народного театра впервые в Москве ставились в не искажённом цензурой виде «Ревизор» и «Свои люди — сочтёмся». В театре были поставлены и музыкальные спектакли — «Жизнь за царя» Глинки (один акт), «Русалка» Даргомыжского, «Мельник — колдун, обманщик и сват» Аблесимова (муз. Соколовского). Спектакли Народного театра отличались высокой режиссёрской культурой, слаженным актёрским ансамблем. Театр быстро завоевал признание демократических кругов зрителей.

С 1 мая по 16 октября издавалась ежедневная газета «Вестник Московской политехнической выставки».

П. И. Чайковский написал по заказу организационного комитета к открытию выставки кантату «В память 200-летия рождения Петра Великого» на слова Я. П. Полонского. Кантата впервые была исполнена 31 мая 1872 года на Троицком мосту в Кремле под специально построенным навесом (дирижёр К. Ю. Давыдов, солист А. М. Додонов).

В сентябре 1872 года в рамках выставки состоялся первый в России показ коллекций знаков почтовой оплаты, подготовленный Почтовым департаментом Министерства внутренних дел.

Источники

• [books.google.ru/books?id=fjpdAAAAcAAJ&dq=Очеркъ%20политехнической%20выставки&hl=ru&pg=RA2-PA1#v=onepage&q&f=false Очеркъ политехнической выставки]. Типография Т. Рисъ, у Яузской ч., домъ Медынцевой (12 февраля 1872).
• Политехническая выставка 1872 года // Москва: Энциклопедия / Глав. ред. С. О. Шмидт; Сост.: М. И. Андреев, В. М. Карев. — М. : Большая Российская энциклопедия, 1997. — 976 с. — 100 000 экз. — ISBN 5-85270-277-3.</span>

Из статьи в энциклопедии:

• Общее обозрение Московской политехнической выставки. М., 1872
• Московская политехническая выставка. Альбом, М., 1872
• Ситовский Н. Краткий обзор Московской политехнической выставки 1872 года, Тифлис, 1873
• Пятидесятилетие Политехнического музея в Москве. 1872—1922. Краткий исторический очерк, М., 1922
• Анисимов А. И. Наш Политехнический. Страницы истории, М., 1983

Отрывок, характеризующий Политехническая выставка 1872 года

– Avoir l'oreille tiree par l'Empereur [Быть выдранным за ухо императором] считалось величайшей честью и милостью при французском дворе.
– Eh bien, vous ne dites rien, admirateur et courtisan de l'Empereur Alexandre? [Ну у, что ж вы ничего не говорите, обожатель и придворный императора Александра?] – сказал он, как будто смешно было быть в его присутствии чьим нибудь courtisan и admirateur [придворным и обожателем], кроме его, Наполеона.
– Готовы ли лошади для генерала? – прибавил он, слегка наклоняя голову в ответ на поклон Балашева.
– Дайте ему моих, ему далеко ехать…
Письмо, привезенное Балашевым, было последнее письмо Наполеона к Александру. Все подробности разговора были переданы русскому императору, и война началась.


После своего свидания в Москве с Пьером князь Андреи уехал в Петербург по делам, как он сказал своим родным, но, в сущности, для того, чтобы встретить там князя Анатоля Курагина, которого он считал необходимым встретить. Курагина, о котором он осведомился, приехав в Петербург, уже там не было. Пьер дал знать своему шурину, что князь Андрей едет за ним. Анатоль Курагин тотчас получил назначение от военного министра и уехал в Молдавскую армию. В это же время в Петербурге князь Андрей встретил Кутузова, своего прежнего, всегда расположенного к нему, генерала, и Кутузов предложил ему ехать с ним вместе в Молдавскую армию, куда старый генерал назначался главнокомандующим. Князь Андрей, получив назначение состоять при штабе главной квартиры, уехал в Турцию.
Князь Андрей считал неудобным писать к Курагину и вызывать его. Не подав нового повода к дуэли, князь Андрей считал вызов с своей стороны компрометирующим графиню Ростову, и потому он искал личной встречи с Курагиным, в которой он намерен был найти новый повод к дуэли. Но в Турецкой армии ему также не удалось встретить Курагина, который вскоре после приезда князя Андрея в Турецкую армию вернулся в Россию. В новой стране и в новых условиях жизни князю Андрею стало жить легче. После измены своей невесты, которая тем сильнее поразила его, чем старательнее он скрывал ото всех произведенное на него действие, для него были тяжелы те условия жизни, в которых он был счастлив, и еще тяжелее были свобода и независимость, которыми он так дорожил прежде. Он не только не думал тех прежних мыслей, которые в первый раз пришли ему, глядя на небо на Аустерлицком поле, которые он любил развивать с Пьером и которые наполняли его уединение в Богучарове, а потом в Швейцарии и Риме; но он даже боялся вспоминать об этих мыслях, раскрывавших бесконечные и светлые горизонты. Его интересовали теперь только самые ближайшие, не связанные с прежними, практические интересы, за которые он ухватывался с тем большей жадностью, чем закрытое были от него прежние. Как будто тот бесконечный удаляющийся свод неба, стоявший прежде над ним, вдруг превратился в низкий, определенный, давивший его свод, в котором все было ясно, но ничего не было вечного и таинственного.
Из представлявшихся ему деятельностей военная служба была самая простая и знакомая ему. Состоя в должности дежурного генерала при штабе Кутузова, он упорно и усердно занимался делами, удивляя Кутузова своей охотой к работе и аккуратностью. Не найдя Курагина в Турции, князь Андрей не считал необходимым скакать за ним опять в Россию; но при всем том он знал, что, сколько бы ни прошло времени, он не мог, встретив Курагина, несмотря на все презрение, которое он имел к нему, несмотря на все доказательства, которые он делал себе, что ему не стоит унижаться до столкновения с ним, он знал, что, встретив его, он не мог не вызвать его, как не мог голодный человек не броситься на пищу. И это сознание того, что оскорбление еще не вымещено, что злоба не излита, а лежит на сердце, отравляло то искусственное спокойствие, которое в виде озабоченно хлопотливой и несколько честолюбивой и тщеславной деятельности устроил себе князь Андрей в Турции.
В 12 м году, когда до Букарешта (где два месяца жил Кутузов, проводя дни и ночи у своей валашки) дошла весть о войне с Наполеоном, князь Андрей попросил у Кутузова перевода в Западную армию. Кутузов, которому уже надоел Болконский своей деятельностью, служившей ему упреком в праздности, Кутузов весьма охотно отпустил его и дал ему поручение к Барклаю де Толли.
Прежде чем ехать в армию, находившуюся в мае в Дрисском лагере, князь Андрей заехал в Лысые Горы, которые были на самой его дороге, находясь в трех верстах от Смоленского большака. Последние три года и жизни князя Андрея было так много переворотов, так много он передумал, перечувствовал, перевидел (он объехал и запад и восток), что его странно и неожиданно поразило при въезде в Лысые Горы все точно то же, до малейших подробностей, – точно то же течение жизни. Он, как в заколдованный, заснувший замок, въехал в аллею и в каменные ворота лысогорского дома. Та же степенность, та же чистота, та же тишина были в этом доме, те же мебели, те же стены, те же звуки, тот же запах и те же робкие лица, только несколько постаревшие. Княжна Марья была все та же робкая, некрасивая, стареющаяся девушка, в страхе и вечных нравственных страданиях, без пользы и радости проживающая лучшие годы своей жизни. Bourienne была та же радостно пользующаяся каждой минутой своей жизни и исполненная самых для себя радостных надежд, довольная собой, кокетливая девушка. Она только стала увереннее, как показалось князю Андрею. Привезенный им из Швейцарии воспитатель Десаль был одет в сюртук русского покроя, коверкая язык, говорил по русски со слугами, но был все тот же ограниченно умный, образованный, добродетельный и педантический воспитатель. Старый князь переменился физически только тем, что с боку рта у него стал заметен недостаток одного зуба; нравственно он был все такой же, как и прежде, только с еще большим озлоблением и недоверием к действительности того, что происходило в мире. Один только Николушка вырос, переменился, разрумянился, оброс курчавыми темными волосами и, сам не зная того, смеясь и веселясь, поднимал верхнюю губку хорошенького ротика точно так же, как ее поднимала покойница маленькая княгиня. Он один не слушался закона неизменности в этом заколдованном, спящем замке. Но хотя по внешности все оставалось по старому, внутренние отношения всех этих лиц изменились, с тех пор как князь Андрей не видал их. Члены семейства были разделены на два лагеря, чуждые и враждебные между собой, которые сходились теперь только при нем, – для него изменяя свой обычный образ жизни. К одному принадлежали старый князь, m lle Bourienne и архитектор, к другому – княжна Марья, Десаль, Николушка и все няньки и мамки.