Политехническая школа (Париж)

Политехническая школа («Икс», (фр. l'X))
Оригинальное название	École Polytechnique
Девиз	«За Родину, науку и славу» (фр. "Pour la Patrie, les Sciences et la Gloire")
Год основания	1794
Ректор	Yves Demay (фр. Yves Demay)
Бакалавриат	1902
Аспирантура	330
Расположение	Франция Франция, Палезо, 15 км от Парижа
Юридический адрес	Ecole Polytechnique, F-91128 Palaiseau-Cedex, France
Сайт	[www.polytechnique.fr polytechnique.fr]

К:Учебные заведения, основанные в 1794 году

Политехническая школа (фр. École Polytechnique) — знаменитая высшая школа для подготовки инженеров, основанная французскими учёными Гаспаром Монжем и Лазаром Карно в 1794 году. Первоначально располагалась в Латинском квартале Парижа, на горе Сен-Женевьев, a с 1976, — в пригороде Парижа Палезо. Учеников и выпускников школы называют политехниками (фр. polytechnicien). Кроме того, Политехническую школу называют Икс, (фр. l'X), а её учеников иксами, однако точное происхождение этого прозвища неизвестно — или сильный математический уклон преподавания, или герб школы с двумя скрещёнными пушками.

История Школы тесно связана со сложной, наполненной событиями историей Франции, в особенности с французскими революциями, Наполеоном, а также с развитием французской и мировой науки. Во Франции Школа пользуется всенародной известностью и является символом одновременно картезианства и прогресса французской индустрии. Отсюда вышло много великих учёных, знаменитых инженеров и предпринимателей.

История

Главные события вкратце

• 1794 г.: Создание «Центральной Школы Государственных Работ», которую переименуют в Политехническую Школу годом позже.
• 1804 г.: Наполеон Бонапарт даёт Школе военный статус и девиз «За Родину, Науку и Славу» (фр. "Pour la Patrie, les Sciences et la Gloire").
• 1970 г.: Школа становится государственным заведением под прямым покровительством Министерства Обороны.
• 1972 г.: Поступление открыто для девушек.
• 1976 г.: Школа переезжает в Палезо (фр. Palaiseau), в 18 км к юго-западу от Парижа.
• 1995 г.: Поступление открыто для иностранцев посредством создания отдельного вступительного конкурса.
• 2000 г.: Реформа преподавания, которая среди всего прочего делает образование четырёхлетним

Революционное начало

После энтузиазма Французской революции в 1789 г. страна переживает значительные потрясения, сопровождающие свержение Монархии и двумя так называемыми периодами Террора. Молодая Республика должна бороться с врагами как снаружи, так и внутри страны. В начале 1794 г. ситуация практически безнадёжна, и, среди прочих бед, государству негде найти квалифицированные кадры для развития науки и техники. По настоянию нескольких именитых учёных, приверженцев новых идей, 11 июля 1794 г. комитет общественного спасения собирает Комиссию по Государственным Работам, которая и основывает Школу через восемь месяцев. Школа располагается в помещениях Пале-Бурбон, её преподавателей набирают среди самых видных учёных эпохи, а учеников — по конкурсу, который проходит во всей Франции. Первый урок в Школе прошёл 21 декабря 1794 г.

Чтобы те, кто своими знаниями и умом заслужил право поступить в новую Школу не испытывали материальных затруднений, будущим ученикам оплачивают приезд в Париж в первом классе (15 су в день), а также предлагают стипендию в размере 900 франков в год. Ученики проживают вне Школы у особо рекомендованных «хороших граждан», которые должны следить за своими жильцами, как за своими детьми. Школа со своей стороны пристально следит за отношениями учеников и хозяевами жилья, которых называют «чувствительными отцами». Заведующий учебной частью Школы, часто на пару с главным врачом, лично и регулярно совершают обходы по семьям.

В первый год своего существования Школа принимает около 400 учеников разного возраста и школьного уровня. Первые три месяца обучения называются «революционными уроками» и позволяют разделить учеников на три категории: тех, кто может напрямую идти в специальные школы госслужб, тех, кому для этого надо проучиться год, и наконец тех, кому потребуется два года учёбы. Благодаря «революционным урокам», учёба в Школе сразу рассчитана и организована на два года.

Таким образом, сразу после своего создания, Школа Государственных Работ, которую в сентябре 1795 г. переименуют в Политехническую школу, имеет чётко определённую цель: дать своим ученикам сильное научное образование, с математическим, физическим и химическим уклоном и подготовить их к поступлению в специальные школы государственных служб, как, например, Школа Артиллерии и Инженерии, Школа Шахт или Школа Мостов и Дорог.

Военная школа Империи

В течение 10 лет, с 1794 г. по 1804 г., Школу заканчивают многие знаменитые учёные (см.ниже), например, математики Симеон-Дени Пуассон и Луи Пуансо, физики Жан-Батист Био и Огюстен Френель, химик Луи Гей-Люссак, астроном Франсуа Араго. Успех Школы несомненно объясняет тот факт, что Наполеон Бонапарт берёт в состав своей Египетской научно-военной экспедиции Гаспара Монжа и Луи Бертолле, которые преподавали в то время в Школе, а также 42 учеников и выпускников Школы.

Но в периоды Директории, затем Консульства и Империи, «Иксы» не только ведут себя не лучшим образом за пределами Школы, но более того, им не нравится поворот дел в политике. Чтобы вернуть Школу в нужное русло, Наполеон вводит военный режим и поселяет учеников в казармах. В 1804 Школа переезжает в бывшее помещение Наваррского Колледжа, на горе Сен-Женвьев в Латинском Квартале. Политехническая Школа останется в этом престижном, но неудобном, плохо адаптированном помещении до 1976 года. Наполеону Школа обязана и своим девизом «За Родину, Науку и Славу» (фр. "Pour la Patrie, les Sciences et la Gloire").

Трудная Реставрация

Империя никогда не сможет полностью привлечь политически весьма враждебно настроенных учеников Школы на свою сторону, но в 1814 году, когда союзная армия подходит к Парижу, ученики, имеющие за плечами только несколько уроков артиллерии, с удивительной храбростью держат оборону на Барьер де Венсен. Однако их действия не спасают Париж от захвата союзной армией. Наполеон отрекается от престола, и Людовик XVIII, возвращающийся из изгнания, занимает трон. Ученики снова садятся за парты. Затем следуют Сто дней, и ситуация в Школе снова меняется, так как ученики приветствуют возвращение Наполеона и тем самым протестуют против Реставрации.

Власть принимает неадекватные, неуклюжие решения, увольняет Монжа, чем ещё больше злит учеников, которые освистывают правительство и хулиганят на улицах. В 1816 году после особенно дерзкой акции протеста, король увольняет всю Школу. В числе уволенных — философ Огюст Конт, в то время — ученик Школы. Уроки возобновляются в 1817 году в присутствии примерно половины учеников.

Школа теряет военный статус, униформа становится гражданской, но ученики остаются в интернате, а требования дисциплины ещё более усиливаются с появлением религиозных обязанностей, молитвы и мессы. Вместе с тем, главная роль Школы в стране остаётся неизменной — готовить учёных для государственной службы.

Народная слава Революций 1830 и 1848 гг.

Ученики находятся в политической оппозиции на протяжении всего правления Людовика XVIII, и их враждебность возрастает при Карле X. Король же лишь ужесточает дисциплинарные требования. Тем не менее, в Школе продолжают преподавать такие выдающиеся учёные, как Коши, Араго, Пти, Дюлонг и Гей-Люссак, в основном, сами выпускники Школы. Впрочем, не стоит удивляться, что ученики встают на сторону народа в 1830 г.

29 июля несколько десятков из них силой выходят из Школы и присоединяются к восставшим, которых они ведут и защищают. Один из учеников, Вано, убит при взятии Вавилонской казармы. Народ полон восхищения и благодарности молодым учёным, отдающим свою жизнь во имя свободы.

Приход на трон Луи Филиппа, хоть и возвращает мир и порядок, всё же не отвечает тем чувствам и требованиям, которые спровоцировали Революцию 1830 г.. Школа вновь получает военный статус, однако ученики продолжают противостоять и новому режиму, который их увольняет в 1832, 1834 и 1844 гг. В 1848 г. «Иксы» снова принимают участие в народных событиях, однако на этот раз скорее в роли посредников между народом и властью. С февраля по апрель 1848 г. они подчиняются временному правительству. Как только порядок восстановлен, они спокойно возвращаются в Школу.

Вторая Империя: спокойный рабочий период

Принц-Президент, впоследствии ставший императором Наполеоном III, недолюбливает Школу, ученики которой не уважают его, несмотря на сильное давление со стороны военных. Несмотря на это, эпоха больших волнений позади, и ученики посвящают время работе и учёбе. У них до сих пор есть своя политическая позиция, но они не выражают её так открыто и грубо, как в прошлом. В условиях жёсткой дисциплины они пытаются компенсировать недостаток свободы созданием своего собственного «фольклора», совершением различных ритуалов и посвящений и использованием особого жаргона. Эти традиции сильно развиваются после 1860 г.

Многие выпускники Школы идут в Армию и именно эти военные «Иксы» в лице Федерба и Данфера-Рошро спасут честь французской армии после ужасного поражения в франко-прусской войне 1870-71 гг..

Республиканская школа

Вторая империя, при которой Франция так хорошо развивалась технически и экономически, рушится в одночасье после поражения под Седаном и кровавого подавления Парижской коммуны. В это время ученики находятся вне Парижа, так как Школу заранее убирают в Бордо, а затем в Тур ввиду немецкого наступления. Как только наступает мир, Школа немедленно начинает участие в процессе подъёма нации.

Армия укрепляет свои позиции в качестве главного работодателя Иксов, но и наука не остаётся в стороне: например, курс 1873 г. может гордиться присутствием как будущего маршала Файоля, так и Анри Пуанкаре, вошедшего впоследствии в ряд величайших математиков всех времён. Иксов можно найти во всех делах нации: развитии железнодорожной сети, создание новой промышленности, модернизации городов, завоевании и организации большой колониальной империи, и т. д.

Первая мировая война оставит сильный отпечаток как на Школе в частности, так и на стране в целом. На протяжении всей Войны Иксы мобилизованы, а сама Школа переоборудована в госпиталь. Школа может гордиться тем, что четыре её ученика, ставшие маршалами Франции, а именно, Фош, Файоль, Жоффр и Манури, привели страну к победе в этой Войне. Их именами названы улицы и площади во многих городах Франции. Более 900 учеников и выпускников погибли в результате сражений.

Потери были не менее драматичными и в других Высших учебных заведениях Франции. Можно предположить, что эти потери надолго лишили страну сил, что, в частности, сыграло свою роль в экономическом кризисе 30-х годов и неудачной обороне в 1940 г.

После капитуляции в 1940 г. Школа перемещается в Лион, в свободную зону, и снова становится гражданской. Тем не менее, униформа и военные парады проходят на территории Школы. Интеллектуальные конфликты, вспыхивающие по всей стране, не проходят мимо Школы. Ученики сражаются, и более 400 из них погибают — в их числе Оноре Дэстьен Дорв, Макс Борель, а также генерал Верно.

Школа, смотрящая в будущее

И снова после военных действий Школа продолжает служить нации. Развиваются научные исследования, а преподавание приспосабливается к нуждам современного общества. В 1972 г. сюда впервые поступают девушки. В 1976 г. Школа с великим сожалением покидает гору Сен-Женвьев и устраивается в просторных помещениях в Палезо, к юго-западу от Парижа.

Политехническая школа полностью открывается международному сообществу. Так, увеличивается и набор иностранных студентов в Школу, и Иксов в зарубежные ВУЗы на специализацию. Сейчас на каждом курсе обучается 500 человек среди которых 100 иностранцы.

В таком недавнем прошлом становится труднее называть конкретные имена, однако Иксы действуют на всём фронте технологического прогресса: разработка атомной энергии, завоевание космоса, телекоммуникации, современный транспорт. Они работают в частных и государственных научно-исследовательских организациях и активно участвуют во всех больших национальных проектах, как в индустриальной сфере, так и в сфере услуг, а также в политике, культуре и спорте.

Политехническая школа и Россия

После распада СССР отдельные российские студенты частным порядком сдавали экзамены в Политехническую школу и учились там. Убедившись в высоком качестве советской образовательной системы, Политехническая школа решила пойти на заключение официальных договоров с вузами, из которых поступали лучшие студенты. Так, 29 августа 2005 года было подписано соглашение о «двойных дипломах» с Новосибирским государственным университетом, в соответствии с которым студент одного из вузов имеет право прослушать часть курсов в другом, а затем, защитив выпускную работу в обоих вузах, получить два диплома о высшем образовании — российский и французский. Также Политехническая школа является партнером МГТУ им. Н. Э. Баумана и МФТИ.

Преподавание

В Политехнической школе разделяют три программы обучения: инженерный цикл, магистратура и аспирантура.

Инженерный цикл

Ядром образовательного процесса является, как раз, инженерный цикл, который состоит из четырёх лет обучения (равносильно 2 — 6 курсам в российском ВУЗе). Набор на инженерный цикл осуществляется по принципу «республиканское право» (фр. mérite républicaine ), то есть через открытый конкурс. У вступительного конкурса имеются три ветви: 1) для студентов-граждан Франции, успешно окончивших «подготовительный класс к Высшим школам», (фр. classe préparatoire aux Grandes Ecoles); 2) для студентов-иностранцев, которые также окончили подготовительный класс наравне с французами, таких студентов называют EV1; 3) для студентов-иностранцев окончивших два года иностранного университета в области естественных наук или экономики, так называемые EV2. Для всех трех ветвей конкурса отведено 500 мест: 400 для первой, 40 и 60 для второй и третьей соответственно.

Первый год инженерного цикла

Для французских студентов инженерный цикл начинается семимесячной военной или гражданской службой, так как французы-студенты Политехнической школы в момент зачисления автоматически становятся офицерами французской армии. Для интернациональных студентов, владеющих французским языком, это гуманитарный стаж, в течение которого они участвуют в жизни различных благотворительных ассоциаций. Иностранцы, не владеющие французским, в это время изучают язык: первые четыре месяца в школе на юго-западе Франции в городе Вильнёв-сюр-Лот.

Департаменты

В образовательном процессе в Политехнической школе задействованы 11 различных департаментов.

Департамент языков и культур

В каталоге департамента языков и культур можно найти следующие языки:

— французский (как иностранный)

— английский

— немецкий

— испанский

— итальянский

— русский

— китайский

— японский

— португальский

Для студентов, слабо владеющих тем или иным языком, проводятся стандартные занятия. Для тех же, кто владеет языком выше уровня В1, занятия — тематические. В зависимости от изучаемого языка, в каждом семестре на выбор студента дается около двадцати тематических курсов.

Департамент гуманитарной и военной подготовки

Этот департамент ответственен, прежде всего, за спортивную подготовку. В начале инженерного цикла студент обязан выбрать один из 15 видов спорта, который он будет практиковать во время своего обучения. Он может выбрать среди следующих видов:

• плавание
• академическая гребля
• спортивное ориентирование
• волейбол
• баскетбол
• футбол
• теннис
• бадминтон
• бокс
• дзюдо
• верховая езда
• регби
• фехтование
• гандбол
• скалолазание

Помимо этого, департамент организует различные конференции гуманитарного, политического, социального и культурного толка, гостями которых зачастую являются президенты советов правления крупнейших французских и международных компаний, а также министры, писатели и другие политические и культурные деятели.

Кампус Политехнической школы

Старые корпуса École Polytechnique в Париже (ныне Министерство образования и науки Франции)

• Ошибка создания миниатюры: Файл не найден

  вход
• Ошибка создания миниатюры: Файл не найден

  фрагмент фасада
• Ошибка создания миниатюры: Файл не найден

  фрагмент фасада
• Ошибка создания миниатюры: Файл не найден

  фрагмент фасада

Кампус École Polytechnique в Палезо

• Ошибка создания миниатюры: Файл не найден
• Ошибка создания миниатюры: Файл не найден
• Ошибка создания миниатюры: Файл не найден
• Ошибка создания миниатюры: Файл не найден

Знаменитые выпускники

выпускники школы (указан год поступления):

• Жан-Батист Био (Х1794) — физик
• Этьенн Малюс (Х1795) — физик
• Президент Мари Франсуа Сади Карно (X1857)
• Президент Альбер Лебрен (X1890)
• создатель концерна Citroën Андре Ситроен (X1898)
• маршал Мишель Монури (X1863)
• маршал Жозеф Жоффр (X1869)
• маршал Фердинанд Фош (X1871)
• маршал Эмиль Файоль (X1873)

Литература

• Карлов Н. В., Кудрявцев Н. Н. (2000). «[vivovoco.astronet.ru/VV/JOURNAL/VRAN/ENGINE.HTM К истории элитного инженерного образования]». Вестник РАН 70 (7): 579-88.

Отрывок, характеризующий Политехническая школа (Париж)

Охотник дядюшки с другой стороны скакал на перерез волку, и собаки его опять остановили зверя. Опять его окружили.
Николай, его стремянной, дядюшка и его охотник вертелись над зверем, улюлюкая, крича, всякую минуту собираясь слезть, когда волк садился на зад и всякий раз пускаясь вперед, когда волк встряхивался и подвигался к засеке, которая должна была спасти его. Еще в начале этой травли, Данила, услыхав улюлюканье, выскочил на опушку леса. Он видел, как Карай взял волка и остановил лошадь, полагая, что дело было кончено. Но когда охотники не слезли, волк встряхнулся и опять пошел на утек. Данила выпустил своего бурого не к волку, а прямой линией к засеке так же, как Карай, – на перерез зверю. Благодаря этому направлению, он подскакивал к волку в то время, как во второй раз его остановили дядюшкины собаки.
Данила скакал молча, держа вынутый кинжал в левой руке и как цепом молоча своим арапником по подтянутым бокам бурого.
Николай не видал и не слыхал Данилы до тех пор, пока мимо самого его не пропыхтел тяжело дыша бурый, и он услыхал звук паденья тела и увидал, что Данила уже лежит в середине собак на заду волка, стараясь поймать его за уши. Очевидно было и для собак, и для охотников, и для волка, что теперь всё кончено. Зверь, испуганно прижав уши, старался подняться, но собаки облепили его. Данила, привстав, сделал падающий шаг и всей тяжестью, как будто ложась отдыхать, повалился на волка, хватая его за уши. Николай хотел колоть, но Данила прошептал: «Не надо, соструним», – и переменив положение, наступил ногою на шею волку. В пасть волку заложили палку, завязали, как бы взнуздав его сворой, связали ноги, и Данила раза два с одного бока на другой перевалил волка.
С счастливыми, измученными лицами, живого, матерого волка взвалили на шарахающую и фыркающую лошадь и, сопутствуемые визжавшими на него собаками, повезли к тому месту, где должны были все собраться. Молодых двух взяли гончие и трех борзые. Охотники съезжались с своими добычами и рассказами, и все подходили смотреть матёрого волка, который свесив свою лобастую голову с закушенною палкой во рту, большими, стеклянными глазами смотрел на всю эту толпу собак и людей, окружавших его. Когда его трогали, он, вздрагивая завязанными ногами, дико и вместе с тем просто смотрел на всех. Граф Илья Андреич тоже подъехал и потрогал волка.
– О, материщий какой, – сказал он. – Матёрый, а? – спросил он у Данилы, стоявшего подле него.
– Матёрый, ваше сиятельство, – отвечал Данила, поспешно снимая шапку.
Граф вспомнил своего прозеванного волка и свое столкновение с Данилой.
– Однако, брат, ты сердит, – сказал граф. – Данила ничего не сказал и только застенчиво улыбнулся детски кроткой и приятной улыбкой.


Старый граф поехал домой; Наташа с Петей обещались сейчас же приехать. Охота пошла дальше, так как было еще рано. В середине дня гончих пустили в поросший молодым частым лесом овраг. Николай, стоя на жнивье, видел всех своих охотников.
Насупротив от Николая были зеленя и там стоял его охотник, один в яме за выдавшимся кустом орешника. Только что завели гончих, Николай услыхал редкий гон известной ему собаки – Волторна; другие собаки присоединились к нему, то замолкая, то опять принимаясь гнать. Через минуту подали из острова голос по лисе, и вся стая, свалившись, погнала по отвершку, по направлению к зеленям, прочь от Николая.
Он видел скачущих выжлятников в красных шапках по краям поросшего оврага, видел даже собак, и всякую секунду ждал того, что на той стороне, на зеленях, покажется лисица.
Охотник, стоявший в яме, тронулся и выпустил собак, и Николай увидал красную, низкую, странную лисицу, которая, распушив трубу, торопливо неслась по зеленям. Собаки стали спеть к ней. Вот приблизились, вот кругами стала вилять лисица между ними, всё чаще и чаще делая эти круги и обводя вокруг себя пушистой трубой (хвостом); и вот налетела чья то белая собака, и вслед за ней черная, и всё смешалось, и звездой, врозь расставив зады, чуть колеблясь, стали собаки. К собакам подскакали два охотника: один в красной шапке, другой, чужой, в зеленом кафтане.
«Что это такое? подумал Николай. Откуда взялся этот охотник? Это не дядюшкин».
Охотники отбили лисицу и долго, не тороча, стояли пешие. Около них на чумбурах стояли лошади с своими выступами седел и лежали собаки. Охотники махали руками и что то делали с лисицей. Оттуда же раздался звук рога – условленный сигнал драки.
– Это Илагинский охотник что то с нашим Иваном бунтует, – сказал стремянный Николая.
Николай послал стремяного подозвать к себе сестру и Петю и шагом поехал к тому месту, где доезжачие собирали гончих. Несколько охотников поскакало к месту драки.
Николай слез с лошади, остановился подле гончих с подъехавшими Наташей и Петей, ожидая сведений о том, чем кончится дело. Из за опушки выехал дравшийся охотник с лисицей в тороках и подъехал к молодому барину. Он издалека снял шапку и старался говорить почтительно; но он был бледен, задыхался, и лицо его было злобно. Один глаз был у него подбит, но он вероятно и не знал этого.
– Что у вас там было? – спросил Николай.
– Как же, из под наших гончих он травить будет! Да и сука то моя мышастая поймала. Поди, судись! За лисицу хватает! Я его лисицей ну катать. Вот она, в тороках. А этого хочешь?… – говорил охотник, указывая на кинжал и вероятно воображая, что он всё еще говорит с своим врагом.
Николай, не разговаривая с охотником, попросил сестру и Петю подождать его и поехал на то место, где была эта враждебная, Илагинская охота.
Охотник победитель въехал в толпу охотников и там, окруженный сочувствующими любопытными, рассказывал свой подвиг.
Дело было в том, что Илагин, с которым Ростовы были в ссоре и процессе, охотился в местах, по обычаю принадлежавших Ростовым, и теперь как будто нарочно велел подъехать к острову, где охотились Ростовы, и позволил травить своему охотнику из под чужих гончих.
Николай никогда не видал Илагина, но как и всегда в своих суждениях и чувствах не зная середины, по слухам о буйстве и своевольстве этого помещика, всей душой ненавидел его и считал своим злейшим врагом. Он озлобленно взволнованный ехал теперь к нему, крепко сжимая арапник в руке, в полной готовности на самые решительные и опасные действия против своего врага.
Едва он выехал за уступ леса, как он увидал подвигающегося ему навстречу толстого барина в бобровом картузе на прекрасной вороной лошади, сопутствуемого двумя стремянными.
Вместо врага Николай нашел в Илагине представительного, учтивого барина, особенно желавшего познакомиться с молодым графом. Подъехав к Ростову, Илагин приподнял бобровый картуз и сказал, что очень жалеет о том, что случилось; что велит наказать охотника, позволившего себе травить из под чужих собак, просит графа быть знакомым и предлагает ему свои места для охоты.
Наташа, боявшаяся, что брат ее наделает что нибудь ужасное, в волнении ехала недалеко за ним. Увидав, что враги дружелюбно раскланиваются, она подъехала к ним. Илагин еще выше приподнял свой бобровый картуз перед Наташей и приятно улыбнувшись, сказал, что графиня представляет Диану и по страсти к охоте и по красоте своей, про которую он много слышал.
Илагин, чтобы загладить вину своего охотника, настоятельно просил Ростова пройти в его угорь, который был в версте, который он берег для себя и в котором было, по его словам, насыпано зайцев. Николай согласился, и охота, еще вдвое увеличившаяся, тронулась дальше.
Итти до Илагинского угоря надо было полями. Охотники разровнялись. Господа ехали вместе. Дядюшка, Ростов, Илагин поглядывали тайком на чужих собак, стараясь, чтобы другие этого не замечали, и с беспокойством отыскивали между этими собаками соперниц своим собакам.
Ростова особенно поразила своей красотой небольшая чистопсовая, узенькая, но с стальными мышцами, тоненьким щипцом (мордой) и на выкате черными глазами, краснопегая сучка в своре Илагина. Он слыхал про резвость Илагинских собак, и в этой красавице сучке видел соперницу своей Милке.
В середине степенного разговора об урожае нынешнего года, который завел Илагин, Николай указал ему на его краснопегую суку.
– Хороша у вас эта сучка! – сказал он небрежным тоном. – Резва?
– Эта? Да, эта – добрая собака, ловит, – равнодушным голосом сказал Илагин про свою краснопегую Ерзу, за которую он год тому назад отдал соседу три семьи дворовых. – Так и у вас, граф, умолотом не хвалятся? – продолжал он начатый разговор. И считая учтивым отплатить молодому графу тем же, Илагин осмотрел его собак и выбрал Милку, бросившуюся ему в глаза своей шириной.
– Хороша у вас эта чернопегая – ладна! – сказал он.
– Да, ничего, скачет, – отвечал Николай. «Вот только бы побежал в поле матёрый русак, я бы тебе показал, какая эта собака!» подумал он, и обернувшись к стремянному сказал, что он дает рубль тому, кто подозрит, т. е. найдет лежачего зайца.
– Я не понимаю, – продолжал Илагин, – как другие охотники завистливы на зверя и на собак. Я вам скажу про себя, граф. Меня веселит, знаете, проехаться; вот съедешься с такой компанией… уже чего же лучше (он снял опять свой бобровый картуз перед Наташей); а это, чтобы шкуры считать, сколько привез – мне всё равно!
– Ну да.
– Или чтоб мне обидно было, что чужая собака поймает, а не моя – мне только бы полюбоваться на травлю, не так ли, граф? Потом я сужу…
– Ату – его, – послышался в это время протяжный крик одного из остановившихся борзятников. Он стоял на полубугре жнивья, подняв арапник, и еще раз повторил протяжно: – А – ту – его! (Звук этот и поднятый арапник означали то, что он видит перед собой лежащего зайца.)
– А, подозрил, кажется, – сказал небрежно Илагин. – Что же, потравим, граф!
– Да, подъехать надо… да – что ж, вместе? – отвечал Николай, вглядываясь в Ерзу и в красного Ругая дядюшки, в двух своих соперников, с которыми еще ни разу ему не удалось поровнять своих собак. «Ну что как с ушей оборвут мою Милку!» думал он, рядом с дядюшкой и Илагиным подвигаясь к зайцу.
– Матёрый? – спрашивал Илагин, подвигаясь к подозрившему охотнику, и не без волнения оглядываясь и подсвистывая Ерзу…
– А вы, Михаил Никанорыч? – обратился он к дядюшке.
Дядюшка ехал насупившись.
– Что мне соваться, ведь ваши – чистое дело марш! – по деревне за собаку плачены, ваши тысячные. Вы померяйте своих, а я посмотрю!
– Ругай! На, на, – крикнул он. – Ругаюшка! – прибавил он, невольно этим уменьшительным выражая свою нежность и надежду, возлагаемую на этого красного кобеля. Наташа видела и чувствовала скрываемое этими двумя стариками и ее братом волнение и сама волновалась.
Охотник на полугорке стоял с поднятым арапником, господа шагом подъезжали к нему; гончие, шедшие на самом горизонте, заворачивали прочь от зайца; охотники, не господа, тоже отъезжали. Всё двигалось медленно и степенно.
– Куда головой лежит? – спросил Николай, подъезжая шагов на сто к подозрившему охотнику. Но не успел еще охотник отвечать, как русак, чуя мороз к завтрашнему утру, не вылежал и вскочил. Стая гончих на смычках, с ревом, понеслась под гору за зайцем; со всех сторон борзые, не бывшие на сворах, бросились на гончих и к зайцу. Все эти медленно двигавшиеся охотники выжлятники с криком: стой! сбивая собак, борзятники с криком: ату! направляя собак – поскакали по полю. Спокойный Илагин, Николай, Наташа и дядюшка летели, сами не зная как и куда, видя только собак и зайца, и боясь только потерять хоть на мгновение из вида ход травли. Заяц попался матёрый и резвый. Вскочив, он не тотчас же поскакал, а повел ушами, прислушиваясь к крику и топоту, раздавшемуся вдруг со всех сторон. Он прыгнул раз десять не быстро, подпуская к себе собак, и наконец, выбрав направление и поняв опасность, приложил уши и понесся во все ноги. Он лежал на жнивьях, но впереди были зеленя, по которым было топко. Две собаки подозрившего охотника, бывшие ближе всех, первые воззрились и заложились за зайцем; но еще далеко не подвинулись к нему, как из за них вылетела Илагинская краснопегая Ерза, приблизилась на собаку расстояния, с страшной быстротой наддала, нацелившись на хвост зайца и думая, что она схватила его, покатилась кубарем. Заяц выгнул спину и наддал еще шибче. Из за Ерзы вынеслась широкозадая, чернопегая Милка и быстро стала спеть к зайцу.
– Милушка! матушка! – послышался торжествующий крик Николая. Казалось, сейчас ударит Милка и подхватит зайца, но она догнала и пронеслась. Русак отсел. Опять насела красавица Ерза и над самым хвостом русака повисла, как будто примеряясь как бы не ошибиться теперь, схватить за заднюю ляжку.
– Ерзанька! сестрица! – послышался плачущий, не свой голос Илагина. Ерза не вняла его мольбам. В тот самый момент, как надо было ждать, что она схватит русака, он вихнул и выкатил на рубеж между зеленями и жнивьем. Опять Ерза и Милка, как дышловая пара, выровнялись и стали спеть к зайцу; на рубеже русаку было легче, собаки не так быстро приближались к нему.
– Ругай! Ругаюшка! Чистое дело марш! – закричал в это время еще новый голос, и Ругай, красный, горбатый кобель дядюшки, вытягиваясь и выгибая спину, сравнялся с первыми двумя собаками, выдвинулся из за них, наддал с страшным самоотвержением уже над самым зайцем, сбил его с рубежа на зеленя, еще злей наддал другой раз по грязным зеленям, утопая по колена, и только видно было, как он кубарем, пачкая спину в грязь, покатился с зайцем. Звезда собак окружила его. Через минуту все стояли около столпившихся собак. Один счастливый дядюшка слез и отпазанчил. Потряхивая зайца, чтобы стекала кровь, он тревожно оглядывался, бегая глазами, не находя положения рукам и ногам, и говорил, сам не зная с кем и что.
«Вот это дело марш… вот собака… вот вытянул всех, и тысячных и рублевых – чистое дело марш!» говорил он, задыхаясь и злобно оглядываясь, как будто ругая кого то, как будто все были его враги, все его обижали, и только теперь наконец ему удалось оправдаться. «Вот вам и тысячные – чистое дело марш!»
– Ругай, на пазанку! – говорил он, кидая отрезанную лапку с налипшей землей; – заслужил – чистое дело марш!
– Она вымахалась, три угонки дала одна, – говорил Николай, тоже не слушая никого, и не заботясь о том, слушают ли его, или нет.
– Да это что же в поперечь! – говорил Илагинский стремянный.
– Да, как осеклась, так с угонки всякая дворняшка поймает, – говорил в то же время Илагин, красный, насилу переводивший дух от скачки и волнения. В то же время Наташа, не переводя духа, радостно и восторженно визжала так пронзительно, что в ушах звенело. Она этим визгом выражала всё то, что выражали и другие охотники своим единовременным разговором. И визг этот был так странен, что она сама должна бы была стыдиться этого дикого визга и все бы должны были удивиться ему, ежели бы это было в другое время.
Дядюшка сам второчил русака, ловко и бойко перекинул его через зад лошади, как бы упрекая всех этим перекидыванием, и с таким видом, что он и говорить ни с кем не хочет, сел на своего каураго и поехал прочь. Все, кроме его, грустные и оскорбленные, разъехались и только долго после могли притти в прежнее притворство равнодушия. Долго еще они поглядывали на красного Ругая, который с испачканной грязью, горбатой спиной, побрякивая железкой, с спокойным видом победителя шел за ногами лошади дядюшки.
«Что ж я такой же, как и все, когда дело не коснется до травли. Ну, а уж тут держись!» казалось Николаю, что говорил вид этой собаки.
Когда, долго после, дядюшка подъехал к Николаю и заговорил с ним, Николай был польщен тем, что дядюшка после всего, что было, еще удостоивает говорить с ним.


Когда ввечеру Илагин распростился с Николаем, Николай оказался на таком далеком расстоянии от дома, что он принял предложение дядюшки оставить охоту ночевать у него (у дядюшки), в его деревеньке Михайловке.
– И если бы заехали ко мне – чистое дело марш! – сказал дядюшка, еще бы того лучше; видите, погода мокрая, говорил дядюшка, отдохнули бы, графинечку бы отвезли в дрожках. – Предложение дядюшки было принято, за дрожками послали охотника в Отрадное; а Николай с Наташей и Петей поехали к дядюшке.
Человек пять, больших и малых, дворовых мужчин выбежало на парадное крыльцо встречать барина. Десятки женщин, старых, больших и малых, высунулись с заднего крыльца смотреть на подъезжавших охотников. Присутствие Наташи, женщины, барыни верхом, довело любопытство дворовых дядюшки до тех пределов, что многие, не стесняясь ее присутствием, подходили к ней, заглядывали ей в глаза и при ней делали о ней свои замечания, как о показываемом чуде, которое не человек, и не может слышать и понимать, что говорят о нем.
– Аринка, глянь ка, на бочькю сидит! Сама сидит, а подол болтается… Вишь рожок!
– Батюшки светы, ножик то…
– Вишь татарка!
– Как же ты не перекувыркнулась то? – говорила самая смелая, прямо уж обращаясь к Наташе.
Дядюшка слез с лошади у крыльца своего деревянного заросшего садом домика и оглянув своих домочадцев, крикнул повелительно, чтобы лишние отошли и чтобы было сделано всё нужное для приема гостей и охоты.
Всё разбежалось. Дядюшка снял Наташу с лошади и за руку провел ее по шатким досчатым ступеням крыльца. В доме, не отштукатуренном, с бревенчатыми стенами, было не очень чисто, – не видно было, чтобы цель живших людей состояла в том, чтобы не было пятен, но не было заметно запущенности.
В сенях пахло свежими яблоками, и висели волчьи и лисьи шкуры. Через переднюю дядюшка провел своих гостей в маленькую залу с складным столом и красными стульями, потом в гостиную с березовым круглым столом и диваном, потом в кабинет с оборванным диваном, истасканным ковром и с портретами Суворова, отца и матери хозяина и его самого в военном мундире. В кабинете слышался сильный запах табаку и собак. В кабинете дядюшка попросил гостей сесть и расположиться как дома, а сам вышел. Ругай с невычистившейся спиной вошел в кабинет и лег на диван, обчищая себя языком и зубами. Из кабинета шел коридор, в котором виднелись ширмы с прорванными занавесками. Из за ширм слышался женский смех и шопот. Наташа, Николай и Петя разделись и сели на диван. Петя облокотился на руку и тотчас же заснул; Наташа и Николай сидели молча. Лица их горели, они были очень голодны и очень веселы. Они поглядели друг на друга (после охоты, в комнате, Николай уже не считал нужным выказывать свое мужское превосходство перед своей сестрой); Наташа подмигнула брату и оба удерживались недолго и звонко расхохотались, не успев еще придумать предлога для своего смеха.
Немного погодя, дядюшка вошел в казакине, синих панталонах и маленьких сапогах. И Наташа почувствовала, что этот самый костюм, в котором она с удивлением и насмешкой видала дядюшку в Отрадном – был настоящий костюм, который был ничем не хуже сюртуков и фраков. Дядюшка был тоже весел; он не только не обиделся смеху брата и сестры (ему в голову не могло притти, чтобы могли смеяться над его жизнию), а сам присоединился к их беспричинному смеху.
– Вот так графиня молодая – чистое дело марш – другой такой не видывал! – сказал он, подавая одну трубку с длинным чубуком Ростову, а другой короткий, обрезанный чубук закладывая привычным жестом между трех пальцев.