Список политических партий Испании
Поделись знанием:
– А! полноте пожалуйста, – сказал другой.
Пьер, растерянными, близорукими глазами, не повинуясь, оглянулся вокруг себя, и вдруг на него нашло сомнение. «Где я? Что я делаю? Не смеются ли надо мной? Не будет ли мне стыдно вспоминать это?» Но сомнение это продолжалось только одно мгновение. Пьер оглянулся на серьезные лица окружавших его людей, вспомнил всё, что он уже прошел, и понял, что нельзя остановиться на половине дороги. Он ужаснулся своему сомнению и, стараясь вызвать в себе прежнее чувство умиления, повергся к вратам храма. И действительно чувство умиления, еще сильнейшего, чем прежде, нашло на него. Когда он пролежал несколько времени, ему велели встать и надели на него такой же белый кожаный фартук, какие были на других, дали ему в руки лопату и три пары перчаток, и тогда великий мастер обратился к нему. Он сказал ему, чтобы он старался ничем не запятнать белизну этого фартука, представляющего крепость и непорочность; потом о невыясненной лопате сказал, чтобы он трудился ею очищать свое сердце от пороков и снисходительно заглаживать ею сердце ближнего. Потом про первые перчатки мужские сказал, что значения их он не может знать, но должен хранить их, про другие перчатки мужские сказал, что он должен надевать их в собраниях и наконец про третьи женские перчатки сказал: «Любезный брат, и сии женские перчатки вам определены суть. Отдайте их той женщине, которую вы будете почитать больше всех. Сим даром уверите в непорочности сердца вашего ту, которую изберете вы себе в достойную каменьщицу». И помолчав несколько времени, прибавил: – «Но соблюди, любезный брат, да не украшают перчатки сии рук нечистых». В то время как великий мастер произносил эти последние слова, Пьеру показалось, что председатель смутился. Пьер смутился еще больше, покраснел до слез, как краснеют дети, беспокойно стал оглядываться и произошло неловкое молчание.
Молчание это было прервано одним из братьев, который, подведя Пьера к ковру, начал из тетради читать ему объяснение всех изображенных на нем фигур: солнца, луны, молотка. отвеса, лопаты, дикого и кубического камня, столба, трех окон и т. д. Потом Пьеру назначили его место, показали ему знаки ложи, сказали входное слово и наконец позволили сесть. Великий мастер начал читать устав. Устав был очень длинен, и Пьер от радости, волнения и стыда не был в состоянии понимать того, что читали. Он вслушался только в последние слова устава, которые запомнились ему.
«В наших храмах мы не знаем других степеней, – читал „великий мастер, – кроме тех, которые находятся между добродетелью и пороком. Берегись делать какое нибудь различие, могущее нарушить равенство. Лети на помощь к брату, кто бы он ни был, настави заблуждающегося, подними упадающего и не питай никогда злобы или вражды на брата. Будь ласков и приветлив. Возбуждай во всех сердцах огнь добродетели. Дели счастье с ближним твоим, и да не возмутит никогда зависть чистого сего наслаждения. Прощай врагу твоему, не мсти ему, разве только деланием ему добра. Исполнив таким образом высший закон, ты обрящешь следы древнего, утраченного тобой величества“.
Кончил он и привстав обнял Пьера и поцеловал его. Пьер, с слезами радости на глазах, смотрел вокруг себя, не зная, что отвечать на поздравления и возобновления знакомств, с которыми окружили его. Он не признавал никаких знакомств; во всех людях этих он видел только братьев, с которыми сгорал нетерпением приняться за дело.
Великий мастер стукнул молотком, все сели по местам, и один прочел поучение о необходимости смирения.
Великий мастер предложил исполнить последнюю обязанность, и важный сановник, который носил звание собирателя милостыни, стал обходить братьев. Пьеру хотелось записать в лист милостыни все деньги, которые у него были, но он боялся этим выказать гордость, и записал столько же, сколько записывали другие.
Заседание было кончено, и по возвращении домой, Пьеру казалось, что он приехал из какого то дальнего путешествия, где он провел десятки лет, совершенно изменился и отстал от прежнего порядка и привычек жизни.
На другой день после приема в ложу, Пьер сидел дома, читая книгу и стараясь вникнуть в значение квадрата, изображавшего одной своей стороною Бога, другою нравственное, третьею физическое и четвертою смешанное. Изредка он отрывался от книги и квадрата и в воображении своем составлял себе новый план жизни. Вчера в ложе ему сказали, что до сведения государя дошел слух о дуэли, и что Пьеру благоразумнее бы было удалиться из Петербурга. Пьер предполагал ехать в свои южные имения и заняться там своими крестьянами. Он радостно обдумывал эту новую жизнь, когда неожиданно в комнату вошел князь Василий.
– Мой друг, что ты наделал в Москве? За что ты поссорился с Лёлей, mon сher? [дорогой мoй?] Ты в заблуждении, – сказал князь Василий, входя в комнату. – Я всё узнал, я могу тебе сказать верно, что Элен невинна перед тобой, как Христос перед жидами. – Пьер хотел отвечать, но он перебил его. – И зачем ты не обратился прямо и просто ко мне, как к другу? Я всё знаю, я всё понимаю, – сказал он, – ты вел себя, как прилично человеку, дорожащему своей честью; может быть слишком поспешно, но об этом мы не будем судить. Одно ты помни, в какое положение ты ставишь ее и меня в глазах всего общества и даже двора, – прибавил он, понизив голос. – Она живет в Москве, ты здесь. Помни, мой милый, – он потянул его вниз за руку, – здесь одно недоразуменье; ты сам, я думаю, чувствуешь. Напиши сейчас со мною письмо, и она приедет сюда, всё объяснится, а то я тебе скажу, ты очень легко можешь пострадать, мой милый.
Князь Василий внушительно взглянул на Пьера. – Мне из хороших источников известно, что вдовствующая императрица принимает живой интерес во всем этом деле. Ты знаешь, она очень милостива к Элен.
Несколько раз Пьер собирался говорить, но с одной стороны князь Василий не допускал его до этого, с другой стороны сам Пьер боялся начать говорить в том тоне решительного отказа и несогласия, в котором он твердо решился отвечать своему тестю. Кроме того слова масонского устава: «буди ласков и приветлив» вспоминались ему. Он морщился, краснел, вставал и опускался, работая над собою в самом трудном для него в жизни деле – сказать неприятное в глаза человеку, сказать не то, чего ожидал этот человек, кто бы он ни был. Он так привык повиноваться этому тону небрежной самоуверенности князя Василия, что и теперь он чувствовал, что не в силах будет противостоять ей; но он чувствовал, что от того, что он скажет сейчас, будет зависеть вся дальнейшая судьба его: пойдет ли он по старой, прежней дороге, или по той новой, которая так привлекательно была указана ему масонами, и на которой он твердо верил, что найдет возрождение к новой жизни.
– Ну, мой милый, – шутливо сказал князь Василий, – скажи же мне: «да», и я от себя напишу ей, и мы убьем жирного тельца. – Но князь Василий не успел договорить своей шутки, как Пьер с бешенством в лице, которое напоминало его отца, не глядя в глаза собеседнику, проговорил шопотом:
– Князь, я вас не звал к себе, идите, пожалуйста, идите! – Он вскочил и отворил ему дверь.
– Идите же, – повторил он, сам себе не веря и радуясь выражению смущенности и страха, показавшемуся на лице князя Василия.
– Что с тобой? Ты болен?
– Идите! – еще раз проговорил дрожащий голос. И князь Василий должен был уехать, не получив никакого объяснения.
Через неделю Пьер, простившись с новыми друзьями масонами и оставив им большие суммы на милостыни, уехал в свои именья. Его новые братья дали ему письма в Киев и Одессу, к тамошним масонам, и обещали писать ему и руководить его в его новой деятельности.
Дело Пьера с Долоховым было замято, и, несмотря на тогдашнюю строгость государя в отношении дуэлей, ни оба противника, ни их секунданты не пострадали. Но история дуэли, подтвержденная разрывом Пьера с женой, разгласилась в обществе. Пьер, на которого смотрели снисходительно, покровительственно, когда он был незаконным сыном, которого ласкали и прославляли, когда он был лучшим женихом Российской империи, после своей женитьбы, когда невестам и матерям нечего было ожидать от него, сильно потерял во мнении общества, тем более, что он не умел и не желал заискивать общественного благоволения. Теперь его одного обвиняли в происшедшем, говорили, что он бестолковый ревнивец, подверженный таким же припадкам кровожадного бешенства, как и его отец. И когда, после отъезда Пьера, Элен вернулась в Петербург, она была не только радушно, но с оттенком почтительности, относившейся к ее несчастию, принята всеми своими знакомыми. Когда разговор заходил о ее муже, Элен принимала достойное выражение, которое она – хотя и не понимая его значения – по свойственному ей такту, усвоила себе. Выражение это говорило, что она решилась, не жалуясь, переносить свое несчастие, и что ее муж есть крест, посланный ей от Бога. Князь Василий откровеннее высказывал свое мнение. Он пожимал плечами, когда разговор заходил о Пьере, и, указывая на лоб, говорил:
– Un cerveau fele – je le disais toujours. [Полусумасшедший – я всегда это говорил.]
– Я вперед сказала, – говорила Анна Павловна о Пьере, – я тогда же сейчас сказала, и прежде всех (она настаивала на своем первенстве), что это безумный молодой человек, испорченный развратными идеями века. Я тогда еще сказала это, когда все восхищались им и он только приехал из за границы, и помните, у меня как то вечером представлял из себя какого то Марата. Чем же кончилось? Я тогда еще не желала этой свадьбы и предсказала всё, что случится.
Анна Павловна по прежнему давала у себя в свободные дни такие вечера, как и прежде, и такие, какие она одна имела дар устроивать, вечера, на которых собиралась, во первых, la creme de la veritable bonne societe, la fine fleur de l'essence intellectuelle de la societe de Petersbourg, [сливки настоящего хорошего общества, цвет интеллектуальной эссенции петербургского общества,] как говорила сама Анна Павловна. Кроме этого утонченного выбора общества, вечера Анны Павловны отличались еще тем, что всякий раз на своем вечере Анна Павловна подавала своему обществу какое нибудь новое, интересное лицо, и что нигде, как на этих вечерах, не высказывался так очевидно и твердо градус политического термометра, на котором стояло настроение придворного легитимистского петербургского общества.
В конце 1806 года, когда получены были уже все печальные подробности об уничтожении Наполеоном прусской армии под Иеной и Ауерштетом и о сдаче большей части прусских крепостей, когда войска наши уж вступили в Пруссию, и началась наша вторая война с Наполеоном, Анна Павловна собрала у себя вечер. La creme de la veritable bonne societe [Сливки настоящего хорошего общества] состояла из обворожительной и несчастной, покинутой мужем, Элен, из MorteMariet'a, обворожительного князя Ипполита, только что приехавшего из Вены, двух дипломатов, тетушки, одного молодого человека, пользовавшегося в гостиной наименованием просто d'un homme de beaucoup de merite, [весьма достойный человек,] одной вновь пожалованной фрейлины с матерью и некоторых других менее заметных особ.
Лицо, которым как новинкой угащивала в этот вечер Анна Павловна своих гостей, был Борис Друбецкой, только что приехавший курьером из прусской армии и находившийся адъютантом у очень важного лица.
Градус политического термометра, указанный на этом вечере обществу, был следующий: сколько бы все европейские государи и полководцы ни старались потворствовать Бонапартию, для того чтобы сделать мне и вообще нам эти неприятности и огорчения, мнение наше на счет Бонапартия не может измениться. Мы не перестанем высказывать свой непритворный на этот счет образ мыслей, и можем сказать только прусскому королю и другим: тем хуже для вас. Tu l'as voulu, George Dandin, [Ты этого хотел, Жорж Дандэн,] вот всё, что мы можем сказать. Вот что указывал политический термометр на вечере Анны Павловны. Когда Борис, который должен был быть поднесен гостям, вошел в гостиную, уже почти всё общество было в сборе, и разговор, руководимый Анной Павловной, шел о наших дипломатических сношениях с Австрией и о надежде на союз с нею.
Борис в щегольском, адъютантском мундире, возмужавший, свежий и румяный, свободно вошел в гостиную и был отведен, как следовало, для приветствия к тетушке и снова присоединен к общему кружку.
Анна Павловна дала поцеловать ему свою сухую руку, познакомила его с некоторыми незнакомыми ему лицами и каждого шопотом определила ему.
– Le Prince Hyppolite Kouraguine – charmant jeune homme. M r Kroug charge d'affaires de Kopenhague – un esprit profond, и просто: М r Shittoff un homme de beaucoup de merite [Князь Ипполит Курагин, милый молодой человек. Г. Круг, Копенгагенский поверенный в делах, глубокий ум. Г. Шитов, весьма достойный человек] про того, который носил это наименование.
Борис за это время своей службы, благодаря заботам Анны Михайловны, собственным вкусам и свойствам своего сдержанного характера, успел поставить себя в самое выгодное положение по службе. Он находился адъютантом при весьма важном лице, имел весьма важное поручение в Пруссию и только что возвратился оттуда курьером. Он вполне усвоил себе ту понравившуюся ему в Ольмюце неписанную субординацию, по которой прапорщик мог стоять без сравнения выше генерала, и по которой, для успеха на службе, были нужны не усилия на службе, не труды, не храбрость, не постоянство, а нужно было только уменье обращаться с теми, которые вознаграждают за службу, – и он часто сам удивлялся своим быстрым успехам и тому, как другие могли не понимать этого. Вследствие этого открытия его, весь образ жизни его, все отношения с прежними знакомыми, все его планы на будущее – совершенно изменились. Он был не богат, но последние свои деньги он употреблял на то, чтобы быть одетым лучше других; он скорее лишил бы себя многих удовольствий, чем позволил бы себе ехать в дурном экипаже или показаться в старом мундире на улицах Петербурга. Сближался он и искал знакомств только с людьми, которые были выше его, и потому могли быть ему полезны. Он любил Петербург и презирал Москву. Воспоминание о доме Ростовых и о его детской любви к Наташе – было ему неприятно, и он с самого отъезда в армию ни разу не был у Ростовых. В гостиной Анны Павловны, в которой присутствовать он считал за важное повышение по службе, он теперь тотчас же понял свою роль и предоставил Анне Павловне воспользоваться тем интересом, который в нем заключался, внимательно наблюдая каждое лицо и оценивая выгоды и возможности сближения с каждым из них. Он сел на указанное ему место возле красивой Элен, и вслушивался в общий разговор.
– Vienne trouve les bases du traite propose tellement hors d'atteinte, qu'on ne saurait y parvenir meme par une continuite de succes les plus brillants, et elle met en doute les moyens qui pourraient nous les procurer. C'est la phrase authentique du cabinet de Vienne, – говорил датский charge d'affaires. [Вена находит основания предлагаемого договора до того невозможными, что достигнуть их нельзя даже рядом самых блестящих успехов: и она сомневается в средствах, которые могут их нам доставить. Это подлинная фраза венского кабинета, – сказал датский поверенный в делах.]
– C'est le doute qui est flatteur! – сказал l'homme a l'esprit profond, с тонкой улыбкой. [Сомнение лестно! – сказал глубокий ум,]
– Il faut distinguer entre le cabinet de Vienne et l'Empereur d'Autriche, – сказал МorteMariet. – L'Empereur d'Autriche n'a jamais pu penser a une chose pareille, ce n'est que le cabinet qui le dit. [Необходимо различать венский кабинет и австрийского императора. Австрийский император никогда не мог этого думать, это говорит только кабинет.]
– Eh, mon cher vicomte, – вмешалась Анна Павловна, – l'Urope (она почему то выговаривала l'Urope, как особенную тонкость французского языка, которую она могла себе позволить, говоря с французом) l'Urope ne sera jamais notre alliee sincere. [Ах, мой милый виконт, Европа никогда не будет нашей искренней союзницей.]
Вслед за этим Анна Павловна навела разговор на мужество и твердость прусского короля с тем, чтобы ввести в дело Бориса.
Борис внимательно слушал того, кто говорит, ожидая своего череда, но вместе с тем успевал несколько раз оглядываться на свою соседку, красавицу Элен, которая с улыбкой несколько раз встретилась глазами с красивым молодым адъютантом.
Весьма естественно, говоря о положении Пруссии, Анна Павловна попросила Бориса рассказать свое путешествие в Глогау и положение, в котором он нашел прусское войско. Борис, не торопясь, чистым и правильным французским языком, рассказал весьма много интересных подробностей о войсках, о дворе, во всё время своего рассказа старательно избегая заявления своего мнения насчет тех фактов, которые он передавал. На несколько времени Борис завладел общим вниманием, и Анна Павловна чувствовала, что ее угощенье новинкой было принято с удовольствием всеми гостями. Более всех внимания к рассказу Бориса выказала Элен. Она несколько раз спрашивала его о некоторых подробностях его поездки и, казалось, весьма была заинтересована положением прусской армии. Как только он кончил, она с своей обычной улыбкой обратилась к нему:
– Il faut absolument que vous veniez me voir, [Необходимо нужно, чтоб вы приехали повидаться со мною,] – сказала она ему таким тоном, как будто по некоторым соображениям, которые он не мог знать, это было совершенно необходимо.
– Mariedi entre les 8 et 9 heures. Vous me ferez grand plaisir. [Во вторник, между 8 и 9 часами. Вы мне сделаете большое удовольствие.] – Борис обещал исполнить ее желание и хотел вступить с ней в разговор, когда Анна Павловна отозвала его под предлогом тетушки, которая желала его cлышать.
– Вы ведь знаете ее мужа? – сказала Анна Павловна, закрыв глаза и грустным жестом указывая на Элен. – Ах, это такая несчастная и прелестная женщина! Не говорите при ней о нем, пожалуйста не говорите. Ей слишком тяжело!
Когда Борис и Анна Павловна вернулись к общему кружку, разговором в нем завладел князь Ипполит.
Он, выдвинувшись вперед на кресле, сказал: Le Roi de Prusse! [Прусский король!] и сказав это, засмеялся. Все обратились к нему: Le Roi de Prusse? – спросил Ипполит, опять засмеялся и опять спокойно и серьезно уселся в глубине своего кресла. Анна Павловна подождала его немного, но так как Ипполит решительно, казалось, не хотел больше говорить, она начала речь о том, как безбожный Бонапарт похитил в Потсдаме шпагу Фридриха Великого.
– C'est l'epee de Frederic le Grand, que je… [Это шпага Фридриха Великого, которую я…] – начала было она, но Ипполит перебил ее словами:
– Le Roi de Prusse… – и опять, как только к нему обратились, извинился и замолчал. Анна Павловна поморщилась. MorteMariet, приятель Ипполита, решительно обратился к нему:
– Voyons a qui en avez vous avec votre Roi de Prusse? [Ну так что ж о прусском короле?]
Ипполит засмеялся, как будто ему стыдно было своего смеха.
– Non, ce n'est rien, je voulais dire seulement… [Нет, ничего, я только хотел сказать…] (Он намерен был повторить шутку, которую он слышал в Вене, и которую он целый вечер собирался поместить.) Je voulais dire seulement, que nous avons tort de faire la guerre рour le roi de Prusse. [Я только хотел сказать, что мы напрасно воюем pour le roi de Prusse . (Непереводимая игра слов, имеющая значение: «по пустякам».)]
Борис осторожно улыбнулся так, что его улыбка могла быть отнесена к насмешке или к одобрению шутки, смотря по тому, как она будет принята. Все засмеялись.
– Il est tres mauvais, votre jeu de mot, tres spirituel, mais injuste, – грозя сморщенным пальчиком, сказала Анна Павловна. – Nous ne faisons pas la guerre pour le Roi de Prusse, mais pour les bons principes. Ah, le mechant, ce prince Hippolytel [Ваша игра слов не хороша, очень умна, но несправедлива; мы не воюем pour le roi de Prusse (т. e. по пустякам), а за добрые начала. Ах, какой он злой, этот князь Ипполит!] – сказала она.
Разговор не утихал целый вечер, обращаясь преимущественно около политических новостей. В конце вечера он особенно оживился, когда дело зашло о наградах, пожалованных государем.
– Ведь получил же в прошлом году NN табакерку с портретом, – говорил l'homme a l'esprit profond, [человек глубокого ума,] – почему же SS не может получить той же награды?
– Je vous demande pardon, une tabatiere avec le portrait de l'Empereur est une recompense, mais point une distinction, – сказал дипломат, un cadeau plutot. [Извините, табакерка с портретом Императора есть награда, а не отличие; скорее подарок.]
– Il y eu plutot des antecedents, je vous citerai Schwarzenberg. [Были примеры – Шварценберг.]
– C'est impossible, [Это невозможно,] – возразил другой.
– Пари. Le grand cordon, c'est different… [Лента – это другое дело…]
Когда все поднялись, чтоб уезжать, Элен, очень мало говорившая весь вечер, опять обратилась к Борису с просьбой и ласковым, значительным приказанием, чтобы он был у нее во вторник.
– Мне это очень нужно, – сказала она с улыбкой, оглядываясь на Анну Павловну, и Анна Павловна той грустной улыбкой, которая сопровождала ее слова при речи о своей высокой покровительнице, подтвердила желание Элен. Казалось, что в этот вечер из каких то слов, сказанных Борисом о прусском войске, Элен вдруг открыла необходимость видеть его. Она как будто обещала ему, что, когда он приедет во вторник, она объяснит ему эту необходимость.
Приехав во вторник вечером в великолепный салон Элен, Борис не получил ясного объяснения, для чего было ему необходимо приехать. Были другие гости, графиня мало говорила с ним, и только прощаясь, когда он целовал ее руку, она с странным отсутствием улыбки, неожиданно, шопотом, сказала ему: Venez demain diner… le soir. Il faut que vous veniez… Venez. [Приезжайте завтра обедать… вечером. Надо, чтоб вы приехали… Приезжайте.]
В этот свой приезд в Петербург Борис сделался близким человеком в доме графини Безуховой.
Война разгоралась, и театр ее приближался к русским границам. Всюду слышались проклятия врагу рода человеческого Бонапартию; в деревнях собирались ратники и рекруты, и с театра войны приходили разноречивые известия, как всегда ложные и потому различно перетолковываемые.
Жизнь старого князя Болконского, князя Андрея и княжны Марьи во многом изменилась с 1805 года.
В 1806 году старый князь был определен одним из восьми главнокомандующих по ополчению, назначенных тогда по всей России. Старый князь, несмотря на свою старческую слабость, особенно сделавшуюся заметной в тот период времени, когда он считал своего сына убитым, не счел себя вправе отказаться от должности, в которую был определен самим государем, и эта вновь открывшаяся ему деятельность возбудила и укрепила его. Он постоянно бывал в разъездах по трем вверенным ему губерниям; был до педантизма исполнителен в своих обязанностях, строг до жестокости с своими подчиненными, и сам доходил до малейших подробностей дела. Княжна Марья перестала уже брать у своего отца математические уроки, и только по утрам, сопутствуемая кормилицей, с маленьким князем Николаем (как звал его дед) входила в кабинет отца, когда он был дома. Грудной князь Николай жил с кормилицей и няней Савишной на половине покойной княгини, и княжна Марья большую часть дня проводила в детской, заменяя, как умела, мать маленькому племяннику. M lle Bourienne тоже, как казалось, страстно любила мальчика, и княжна Марья, часто лишая себя, уступала своей подруге наслаждение нянчить маленького ангела (как называла она племянника) и играть с ним.
У алтаря лысогорской церкви была часовня над могилой маленькой княгини, и в часовне был поставлен привезенный из Италии мраморный памятник, изображавший ангела, расправившего крылья и готовящегося подняться на небо. У ангела была немного приподнята верхняя губа, как будто он сбирался улыбнуться, и однажды князь Андрей и княжна Марья, выходя из часовни, признались друг другу, что странно, лицо этого ангела напоминало им лицо покойницы. Но что было еще страннее и чего князь Андрей не сказал сестре, было то, что в выражении, которое дал случайно художник лицу ангела, князь Андрей читал те же слова кроткой укоризны, которые он прочел тогда на лице своей мертвой жены: «Ах, зачем вы это со мной сделали?…»
Вскоре после возвращения князя Андрея, старый князь отделил сына и дал ему Богучарово, большое имение, находившееся в 40 верстах от Лысых Гор. Частью по причине тяжелых воспоминаний, связанных с Лысыми Горами, частью потому, что не всегда князь Андрей чувствовал себя в силах переносить характер отца, частью и потому, что ему нужно было уединение, князь Андрей воспользовался Богучаровым, строился там и проводил в нем большую часть времени.
Князь Андрей, после Аустерлицкой кампании, твердо pешил никогда не служить более в военной службе; и когда началась война, и все должны были служить, он, чтобы отделаться от действительной службы, принял должность под начальством отца по сбору ополчения. Старый князь с сыном как бы переменились ролями после кампании 1805 года. Старый князь, возбужденный деятельностью, ожидал всего хорошего от настоящей кампании; князь Андрей, напротив, не участвуя в войне и в тайне души сожалея о том, видел одно дурное.
26 февраля 1807 года, старый князь уехал по округу. Князь Андрей, как и большею частью во время отлучек отца, оставался в Лысых Горах. Маленький Николушка был нездоров уже 4 й день. Кучера, возившие старого князя, вернулись из города и привезли бумаги и письма князю Андрею.
Камердинер с письмами, не застав молодого князя в его кабинете, прошел на половину княжны Марьи; но и там его не было. Камердинеру сказали, что князь пошел в детскую.
– Пожалуйте, ваше сиятельство, Петруша с бумагами пришел, – сказала одна из девушек помощниц няни, обращаясь к князю Андрею, который сидел на маленьком детском стуле и дрожащими руками, хмурясь, капал из стклянки лекарство в рюмку, налитую до половины водой.
– Что такое? – сказал он сердито, и неосторожно дрогнув рукой, перелил из стклянки в рюмку лишнее количество капель. Он выплеснул лекарство из рюмки на пол и опять спросил воды. Девушка подала ему.
В комнате стояла детская кроватка, два сундука, два кресла, стол и детские столик и стульчик, тот, на котором сидел князь Андрей. Окна были завешаны, и на столе горела одна свеча, заставленная переплетенной нотной книгой, так, чтобы свет не падал на кроватку.
– Мой друг, – обращаясь к брату, сказала княжна Марья от кроватки, у которой она стояла, – лучше подождать… после…
– Ах, сделай милость, ты всё говоришь глупости, ты и так всё дожидалась – вот и дождалась, – сказал князь Андрей озлобленным шопотом, видимо желая уколоть сестру.
– Мой друг, право лучше не будить, он заснул, – умоляющим голосом сказала княжна.
Князь Андрей встал и, на цыпочках, с рюмкой подошел к кроватке.
– Или точно не будить? – сказал он нерешительно.
– Как хочешь – право… я думаю… а как хочешь, – сказала княжна Марья, видимо робея и стыдясь того, что ее мнение восторжествовало. Она указала брату на девушку, шопотом вызывавшую его.
Была вторая ночь, что они оба не спали, ухаживая за горевшим в жару мальчиком. Все сутки эти, не доверяя своему домашнему доктору и ожидая того, за которым было послано в город, они предпринимали то то, то другое средство. Измученные бессоницей и встревоженные, они сваливали друг на друга свое горе, упрекали друг друга и ссорились.
– Петруша с бумагами от папеньки, – прошептала девушка. – Князь Андрей вышел.
– Ну что там! – проговорил он сердито, и выслушав словесные приказания от отца и взяв подаваемые конверты и письмо отца, вернулся в детскую.
– Ну что? – спросил князь Андрей.
– Всё то же, подожди ради Бога. Карл Иваныч всегда говорит, что сон всего дороже, – прошептала со вздохом княжна Марья. – Князь Андрей подошел к ребенку и пощупал его. Он горел.
– Убирайтесь вы с вашим Карлом Иванычем! – Он взял рюмку с накапанными в нее каплями и опять подошел.
– Andre, не надо! – сказала княжна Марья.
Но он злобно и вместе страдальчески нахмурился на нее и с рюмкой нагнулся к ребенку. – Ну, я хочу этого, сказал он. – Ну я прошу тебя, дай ему.
Княжна Марья пожала плечами, но покорно взяла рюмку и подозвав няньку, стала давать лекарство. Ребенок закричал и захрипел. Князь Андрей, сморщившись, взяв себя за голову, вышел из комнаты и сел в соседней, на диване.
Письма всё были в его руке. Он машинально открыл их и стал читать. Старый князь, на синей бумаге, своим крупным, продолговатым почерком, употребляя кое где титлы, писал следующее:
«Весьма радостное в сей момент известие получил через курьера, если не вранье. Бенигсен под Эйлау над Буонапартием якобы полную викторию одержал. В Петербурге все ликуют, e наград послано в армию несть конца. Хотя немец, – поздравляю. Корчевский начальник, некий Хандриков, не постигну, что делает: до сих пор не доставлены добавочные люди и провиант. Сейчас скачи туда и скажи, что я с него голову сниму, чтобы через неделю всё было. О Прейсиш Эйлауском сражении получил еще письмо от Петиньки, он участвовал, – всё правда. Когда не мешают кому мешаться не следует, то и немец побил Буонапартия. Сказывают, бежит весьма расстроен. Смотри ж немедля скачи в Корчеву и исполни!»
Князь Андрей вздохнул и распечатал другой конверт. Это было на двух листочках мелко исписанное письмо от Билибина. Он сложил его не читая и опять прочел письмо отца, кончавшееся словами: «скачи в Корчеву и исполни!» «Нет, уж извините, теперь не поеду, пока ребенок не оправится», подумал он и, подошедши к двери, заглянул в детскую. Княжна Марья всё стояла у кроватки и тихо качала ребенка.
«Да, что бишь еще неприятное он пишет? вспоминал князь Андрей содержание отцовского письма. Да. Победу одержали наши над Бонапартом именно тогда, когда я не служу… Да, да, всё подшучивает надо мной… ну, да на здоровье…» и он стал читать французское письмо Билибина. Он читал не понимая половины, читал только для того, чтобы хоть на минуту перестать думать о том, о чем он слишком долго исключительно и мучительно думал.
Билибин находился теперь в качестве дипломатического чиновника при главной квартире армии и хоть и на французском языке, с французскими шуточками и оборотами речи, но с исключительно русским бесстрашием перед самоосуждением и самоосмеянием описывал всю кампанию. Билибин писал, что его дипломатическая discretion [скромность] мучила его, и что он был счастлив, имея в князе Андрее верного корреспондента, которому он мог изливать всю желчь, накопившуюся в нем при виде того, что творится в армии. Письмо это было старое, еще до Прейсиш Эйлауского сражения.
«Depuis nos grands succes d'Austerlitz vous savez, mon cher Prince, писал Билибин, que je ne quitte plus les quartiers generaux. Decidement j'ai pris le gout de la guerre, et bien m'en a pris. Ce que j'ai vu ces trois mois, est incroyable.
«Je commence ab ovo. L'ennemi du genre humain , comme vous savez, s'attaque aux Prussiens. Les Prussiens sont nos fideles allies, qui ne nous ont trompes que trois fois depuis trois ans. Nous prenons fait et cause pour eux. Mais il se trouve que l'ennemi du genre humain ne fait nulle attention a nos beaux discours, et avec sa maniere impolie et sauvage se jette sur les Prussiens sans leur donner le temps de finir la parade commencee, en deux tours de main les rosse a plate couture et va s'installer au palais de Potsdam.
«J'ai le plus vif desir, ecrit le Roi de Prusse a Bonaparte, que V. M. soit accueillie еt traitee dans mon palais d'une maniere, qui lui soit agreable et c'est avec еmpres sement, que j'ai pris a cet effet toutes les mesures que les circonstances me permettaient. Puisse je avoir reussi! Les generaux Prussiens se piquent de politesse envers les Francais et mettent bas les armes aux premieres sommations.
«Le chef de la garienison de Glogau avec dix mille hommes, demande au Roi de Prusse, ce qu'il doit faire s'il est somme de se rendre?… Tout cela est positif.
«Bref, esperant en imposer seulement par notre attitude militaire, il se trouve que nous voila en guerre pour tout de bon, et ce qui plus est, en guerre sur nos frontieres avec et pour le Roi de Prusse . Tout est au grand complet, il ne nous manque qu'une petite chose, c'est le general en chef. Comme il s'est trouve que les succes d'Austerlitz aurant pu etre plus decisifs si le general en chef eut ete moins jeune, on fait la revue des octogenaires et entre Prosorofsky et Kamensky, on donne la preference au derienier. Le general nous arrive en kibik a la maniere Souvoroff, et est accueilli avec des acclamations de joie et de triomphe.
«Le 4 arrive le premier courrier de Petersbourg. On apporte les malles dans le cabinet du Marieechal, qui aime a faire tout par lui meme. On m'appelle pour aider a faire le triage des lettres et prendre celles qui nous sont destinees. Le Marieechal nous regarde faire et attend les paquets qui lui sont adresses. Nous cherchons – il n'y en a point. Le Marieechal devient impatient, se met lui meme a la besogne et trouve des lettres de l'Empereur pour le comte T., pour le prince V. et autres. Alors le voila qui se met dans une de ses coleres bleues. Il jette feu et flamme contre tout le monde, s'empare des lettres, les decachete et lit celles de l'Empereur adressees a d'autres. А, так со мною поступают! Мне доверия нет! А, за мной следить велено, хорошо же; подите вон! Et il ecrit le fameux ordre du jour au general Benigsen
«Я ранен, верхом ездить не могу, следственно и командовать армией. Вы кор д'арме ваш привели разбитый в Пултуск: тут оно открыто, и без дров, и без фуража, потому пособить надо, и я так как вчера сами отнеслись к графу Буксгевдену, думать должно о ретираде к нашей границе, что и выполнить сегодня.
«От всех моих поездок, ecrit il a l'Empereur, получил ссадину от седла, которая сверх прежних перевозок моих совсем мне мешает ездить верхом и командовать такой обширной армией, а потому я командованье оной сложил на старшего по мне генерала, графа Буксгевдена, отослав к нему всё дежурство и всё принадлежащее к оному, советовав им, если хлеба не будет, ретироваться ближе во внутренность Пруссии, потому что оставалось хлеба только на один день, а у иных полков ничего, как о том дивизионные командиры Остерман и Седморецкий объявили, а у мужиков всё съедено; я и сам, пока вылечусь, остаюсь в гошпитале в Остроленке. О числе которого ведомость всеподданнейше подношу, донеся, что если армия простоит в нынешнем биваке еще пятнадцать дней, то весной ни одного здорового не останется.
«Увольте старика в деревню, который и так обесславлен остается, что не смог выполнить великого и славного жребия, к которому был избран. Всемилостивейшего дозволения вашего о том ожидать буду здесь при гошпитале, дабы не играть роль писарскую , а не командирскую при войске. Отлучение меня от армии ни малейшего разглашения не произведет, что ослепший отъехал от армии. Таковых, как я – в России тысячи».
«Le Marieechal se fache contre l'Empereur et nous punit tous; n'est ce pas que с'est logique!
«Voila le premier acte. Aux suivants l'interet et le ridicule montent comme de raison. Apres le depart du Marieechal il se trouve que nous sommes en vue de l'ennemi, et qu'il faut livrer bataille. Boukshevden est general en chef par droit d'anciennete, mais le general Benigsen n'est pas de cet avis; d'autant plus qu'il est lui, avec son corps en vue de l'ennemi, et qu'il veut profiter de l'occasion d'une bataille „aus eigener Hand“ comme disent les Allemands. Il la donne. C'est la bataille de Poultousk qui est sensee etre une grande victoire, mais qui a mon avis ne l'est pas du tout. Nous autres pekins avons, comme vous savez, une tres vilaine habitude de decider du gain ou de la perte d'une bataille. Celui qui s'est retire apres la bataille, l'a perdu, voila ce que nous disons, et a ce titre nous avons perdu la bataille de Poultousk. Bref, nous nous retirons apres la bataille, mais nous envoyons un courrier a Petersbourg, qui porte les nouvelles d'une victoire, et le general ne cede pas le commandement en chef a Boukshevden, esperant recevoir de Petersbourg en reconnaissance de sa victoire le titre de general en chef. Pendant cet interregne, nous commencons un plan de man?uvres excessivement interessant et original. Notre but ne consiste pas, comme il devrait l'etre, a eviter ou a attaquer l'ennemi; mais uniquement a eviter le general Boukshevden, qui par droit d'ancnnete serait notre chef. Nous poursuivons ce but avec tant d'energie, que meme en passant une riviere qui n'est рas gueable, nous brulons les ponts pour nous separer de notre ennemi, qui pour le moment, n'est pas Bonaparte, mais Boukshevden. Le general Boukshevden a manque etre attaque et pris par des forces ennemies superieures a cause d'une de nos belles man?uvres qui nous sauvait de lui. Boukshevden nous poursuit – nous filons. A peine passe t il de notre cote de la riviere, que nous repassons de l'autre. A la fin notre ennemi Boukshevden nous attrappe et s'attaque a nous. Les deux generaux se fachent. Il y a meme une provocation en duel de la part de Boukshevden et une attaque d'epilepsie de la part de Benigsen. Mais au moment critique le courrier, qui porte la nouvelle de notre victoire de Poultousk, nous apporte de Petersbourg notre nomination de general en chef, et le premier ennemi Boukshevden est enfonce: nous pouvons penser au second, a Bonaparte. Mais ne voila t il pas qu'a ce moment se leve devant nous un troisieme ennemi, c'est le православное qui demande a grands cris du pain, de la viande, des souchary, du foin, – que sais je! Les magasins sont vides, les сhemins impraticables. Le православное se met a la Marieaude, et d'une maniere dont la derieniere campagne ne peut vous donner la moindre idee. La moitie des regiments forme des troupes libres, qui parcourent la contree en mettant tout a feu et a sang. Les habitants sont ruines de fond en comble, les hopitaux regorgent de malades, et la disette est partout. Deux fois le quartier general a ete attaque par des troupes de Marieaudeurs et le general en chef a ete oblige lui meme de demander un bataillon pour les chasser. Dans une de ces attaques on m'a еmporte ma malle vide et ma robe de chambre. L'Empereur veut donner le droit a tous les chefs de divisions de fusiller les Marieaudeurs, mais je crains fort que cela n'oblige une moitie de l'armee de fusiller l'autre.
[Со времени наших блестящих успехов в Аустерлице, вы знаете, мой милый князь, что я не покидаю более главных квартир. Решительно я вошел во вкус войны, и тем очень доволен; то, что я видел эти три месяца – невероятно.
«Я начинаю аb ovo. Враг рода человеческого , вам известный, аттакует пруссаков. Пруссаки – наши верные союзники, которые нас обманули только три раза в три года. Мы заступаемся за них. Но оказывается, что враг рода человеческого не обращает никакого внимания на наши прелестные речи, и с своей неучтивой и дикой манерой бросается на пруссаков, не давая им времени кончить их начатый парад, вдребезги разбивает их и поселяется в потсдамском дворце.
«Я очень желаю, пишет прусской король Бонапарту, чтобы ваше величество были приняты в моем дворце самым приятнейшим для вас образом, и я с особенной заботливостью сделал для того все нужные распоряжения на сколько позволили обстоятельства. Весьма желаю, чтоб я достигнул цели». Прусские генералы щеголяют учтивостью перед французами и сдаются по первому требованию. Начальник гарнизона Глогау, с десятью тысячами, спрашивает у прусского короля, что ему делать, если ему придется сдаваться. Всё это положительно верно. Словом, мы думали внушить им страх только положением наших военных сил, но кончается тем, что мы вовлечены в войну, на нашей же границе и, главное, за прусского короля и заодно с ним. Всего у нас в избытке, недостает только маленькой штучки, а именно – главнокомандующего. Так как оказалось, что успехи Аустерлица могли бы быть положительнее, если б главнокомандующий был бы не так молод, то делается обзор осьмидесятилетних генералов, и между Прозоровским и Каменским выбирают последнего. Генерал приезжает к нам в кибитке по Суворовски, и его принимают с радостными и торжественными восклицаниями.
4 го приезжает первый курьер из Петербурга. Приносят чемоданы в кабинет фельдмаршала, который любит всё делать сам. Меня зовут, чтобы помочь разобрать письма и взять те, которые назначены нам. Фельдмаршал, предоставляя нам это занятие, ждет конвертов, адресованных ему. Мы ищем – но их не оказывается. Фельдмаршал начинает волноваться, сам принимается за работу и находит письма от государя к графу Т., князю В. и другим. Он приходит в сильнейший гнев, выходит из себя, берет письма, распечатывает их и читает письма Императора, адресованные другим… Затем пишет знаменитый суточный приказ генералу Бенигсену.
Фельдмаршал сердится на государя, и наказывает всех нас: неправда ли это логично!
Вот первое действие. При следующих интерес и забавность возрастают, само собой разумеется. После отъезда фельдмаршала оказывается, что мы в виду неприятеля, и необходимо дать сражение. Буксгевден, главнокомандующий по старшинству, но генерал Бенигсен совсем не того же мнения, тем более, что он с своим корпусом находится в виду неприятеля, и хочет воспользоваться случаем дать сражение самостоятельно. Он его и дает.
Это пултуская битва, которая считается великой победой, но которая совсем не такова, по моему мнению. Мы штатские имеем, как вы знаете, очень дурную привычку решать вопрос о выигрыше или проигрыше сражения. Тот, кто отступил после сражения, тот проиграл его, вот что мы говорим, и судя по этому мы проиграли пултуское сражение. Одним словом, мы отступаем после битвы, но посылаем курьера в Петербург с известием о победе, и генерал Бенигсен не уступает начальствования над армией генералу Буксгевдену, надеясь получить из Петербурга в благодарность за свою победу звание главнокомандующего. Во время этого междуцарствия, мы начинаем очень оригинальный и интересный ряд маневров. План наш не состоит более, как бы он должен был состоять, в том, чтобы избегать или атаковать неприятеля, но только в том, чтобы избегать генерала Буксгевдена, который по праву старшинства должен бы был быть нашим начальником. Мы преследуем эту цель с такой энергией, что даже переходя реку, на которой нет бродов, мы сжигаем мост, с целью отдалить от себя нашего врага, который в настоящее время не Бонапарт, но Буксгевден. Генерал Буксгевден чуть чуть не был атакован и взят превосходными неприятельскими силами, вследствие одного из таких маневров, спасавших нас от него. Буксгевден нас преследует – мы бежим. Только что он перейдет на нашу сторону реки, мы переходим на другую. Наконец враг наш Буксгевден ловит нас и атакует. Оба генерала сердятся и дело доходит до вызова на дуэль со стороны Буксгевдена и припадка падучей болезни со стороны Бенигсена. Но в самую критическую минуту курьер, который возил в Петербург известие о пултуской победе, возвращается и привозит нам назначение главнокомандующего, и первый враг – Буксгевден побежден. Мы теперь можем думать о втором враге – Бонапарте. Но оказывается, что в эту самую минуту возникает перед нами третий враг – православное , которое громкими возгласами требует хлеба, говядины, сухарей, сена, овса, – и мало ли чего еще! Магазины пусты, дороги непроходимы. Православное начинает грабить, и грабёж доходит до такой степени, о которой последняя кампания не могла вам дать ни малейшего понятия. Половина полков образуют вольные команды, которые обходят страну и все предают мечу и пламени. Жители разорены совершенно, больницы завалены больными, и везде голод. Два раза мародеры нападали даже на главную квартиру, и главнокомандующий принужден был взять баталион солдат, чтобы прогнать их. В одно из этих нападений у меня унесли мой пустой чемодан и халат. Государь хочет дать право всем начальникам дивизии расстреливать мародеров, но я очень боюсь, чтобы это не заставило одну половину войска расстрелять другую.]
Князь Андрей сначала читал одними глазами, но потом невольно то, что он читал (несмотря на то, что он знал, на сколько должно было верить Билибину) больше и больше начинало занимать его. Дочитав до этого места, он смял письмо и бросил его. Не то, что он прочел в письме, сердило его, но его сердило то, что эта тамошняя, чуждая для него, жизнь могла волновать его. Он закрыл глаза, потер себе лоб рукою, как будто изгоняя всякое участие к тому, что он читал, и прислушался к тому, что делалось в детской. Вдруг ему показался за дверью какой то странный звук. На него нашел страх; он боялся, не случилось ли чего с ребенком в то время, как он читал письмо. Он на цыпочках подошел к двери детской и отворил ее.
В ту минуту, как он входил, он увидал, что нянька с испуганным видом спрятала что то от него, и что княжны Марьи уже не было у кроватки.
– Мой друг, – послышался ему сзади отчаянный, как ему показалось, шопот княжны Марьи. Как это часто бывает после долгой бессонницы и долгого волнения, на него нашел беспричинный страх: ему пришло в голову, что ребенок умер. Всё, что oн видел и слышал, казалось ему подтверждением его страха.
«Всё кончено», подумал он, и холодный пот выступил у него на лбу! Он растерянно подошел к кроватке, уверенный, что он найдет ее пустою, что нянька прятала мертвого ребенка. Он раскрыл занавески, и долго его испуганные, разбегавшиеся глаза не могли отыскать ребенка. Наконец он увидал его: румяный мальчик, раскидавшись, лежал поперек кроватки, спустив голову ниже подушки и во сне чмокал, перебирая губками, и ровно дышал.
Князь Андрей обрадовался, увидав мальчика так, как будто бы он уже потерял его. Он нагнулся и, как учила его сестра, губами попробовал, есть ли жар у ребенка. Нежный лоб был влажен, он дотронулся рукой до головы – даже волосы были мокры: так сильно вспотел ребенок. Не только он не умер, но теперь очевидно было, что кризис совершился и что он выздоровел. Князю Андрею хотелось схватить, смять, прижать к своей груди это маленькое, беспомощное существо; он не смел этого сделать. Он стоял над ним, оглядывая его голову, ручки, ножки, определявшиеся под одеялом. Шорох послышался подле него, и какая то тень показалась ему под пологом кроватки. Он не оглядывался и всё слушал, глядя в лицо ребенка, его ровное дыханье. Темная тень была княжна Марья, которая неслышными шагами подошла к кроватке, подняла полог и опустила его за собою. Князь Андрей, не оглядываясь, узнал ее и протянул к ней руку. Она сжала его руку.
– Он вспотел, – сказал князь Андрей.
– Я шла к тебе, чтобы сказать это.
Ребенок во сне чуть пошевелился, улыбнулся и потерся лбом о подушку.
Князь Андрей посмотрел на сестру. Лучистые глаза княжны Марьи, в матовом полусвете полога, блестели более обыкновенного от счастливых слёз, которые стояли в них. Княжна Марья потянулась к брату и поцеловала его, слегка зацепив за полог кроватки. Они погрозили друг другу, еще постояли в матовом свете полога, как бы не желая расстаться с этим миром, в котором они втроем были отделены от всего света. Князь Андрей первый, путая волосы о кисею полога, отошел от кроватки. – Да. это одно что осталось мне теперь, – сказал он со вздохом.
Вскоре после своего приема в братство масонов, Пьер с полным написанным им для себя руководством о том, что он должен был делать в своих имениях, уехал в Киевскую губернию, где находилась большая часть его крестьян.
Приехав в Киев, Пьер вызвал в главную контору всех управляющих, и объяснил им свои намерения и желания. Он сказал им, что немедленно будут приняты меры для совершенного освобождения крестьян от крепостной зависимости, что до тех пор крестьяне не должны быть отягчаемы работой, что женщины с детьми не должны посылаться на работы, что крестьянам должна быть оказываема помощь, что наказания должны быть употребляемы увещательные, а не телесные, что в каждом имении должны быть учреждены больницы, приюты и школы. Некоторые управляющие (тут были и полуграмотные экономы) слушали испуганно, предполагая смысл речи в том, что молодой граф недоволен их управлением и утайкой денег; другие, после первого страха, находили забавным шепелявенье Пьера и новые, неслыханные ими слова; третьи находили просто удовольствие послушать, как говорит барин; четвертые, самые умные, в том числе и главноуправляющий, поняли из этой речи то, каким образом надо обходиться с барином для достижения своих целей.
Главноуправляющий выразил большое сочувствие намерениям Пьера; но заметил, что кроме этих преобразований необходимо было вообще заняться делами, которые были в дурном состоянии.
Несмотря на огромное богатство графа Безухого, с тех пор, как Пьер получил его и получал, как говорили, 500 тысяч годового дохода, он чувствовал себя гораздо менее богатым, чем когда он получал свои 10 ть тысяч от покойного графа. В общих чертах он смутно чувствовал следующий бюджет. В Совет платилось около 80 ти тысяч по всем имениям; около 30 ти тысяч стоило содержание подмосковной, московского дома и княжон; около 15 ти тысяч выходило на пенсии, столько же на богоугодные заведения; графине на прожитье посылалось 150 тысяч; процентов платилось за долги около 70 ти тысяч; постройка начатой церкви стоила эти два года около 10 ти тысяч; остальное около 100 та тысяч расходилось – он сам не знал как, и почти каждый год он принужден был занимать. Кроме того каждый год главноуправляющий писал то о пожарах, то о неурожаях, то о необходимости перестроек фабрик и заводов. И так, первое дело, представившееся Пьеру, было то, к которому он менее всего имел способности и склонности – занятие делами.
Пьер с главноуправляющим каждый день занимался . Но он чувствовал, что занятия его ни на шаг не подвигали дела. Он чувствовал, что его занятия происходят независимо от дела, что они не цепляют за дело и не заставляют его двигаться. С одной стороны главноуправляющий выставлял дела в самом дурном свете, показывая Пьеру необходимость уплачивать долги и предпринимать новые работы силами крепостных мужиков, на что Пьер не соглашался; с другой стороны, Пьер требовал приступления к делу освобождения, на что управляющий выставлял необходимость прежде уплатить долг Опекунского совета, и потому невозможность быстрого исполнения.
Управляющий не говорил, что это совершенно невозможно; он предлагал для достижения этой цели продажу лесов Костромской губернии, продажу земель низовых и крымского именья. Но все эти операции в речах управляющего связывались с такою сложностью процессов, снятия запрещений, истребований, разрешений и т. п., что Пьер терялся и только говорил ему:
– Да, да, так и сделайте.
Пьер не имел той практической цепкости, которая бы дала ему возможность непосредственно взяться за дело, и потому он не любил его и только старался притвориться перед управляющим, что он занят делом. Управляющий же старался притвориться перед графом, что он считает эти занятия весьма полезными для хозяина и для себя стеснительными.
В большом городе нашлись знакомые; незнакомые поспешили познакомиться и радушно приветствовали вновь приехавшего богача, самого большого владельца губернии. Искушения по отношению главной слабости Пьера, той, в которой он признался во время приема в ложу, тоже были так сильны, что Пьер не мог воздержаться от них. Опять целые дни, недели, месяцы жизни Пьера проходили так же озабоченно и занято между вечерами, обедами, завтраками, балами, не давая ему времени опомниться, как и в Петербурге. Вместо новой жизни, которую надеялся повести Пьер, он жил всё тою же прежней жизнью, только в другой обстановке.
Из трех назначений масонства Пьер сознавал, что он не исполнял того, которое предписывало каждому масону быть образцом нравственной жизни, и из семи добродетелей совершенно не имел в себе двух: добронравия и любви к смерти. Он утешал себя тем, что за то он исполнял другое назначение, – исправление рода человеческого и имел другие добродетели, любовь к ближнему и в особенности щедрость.
Весной 1807 года Пьер решился ехать назад в Петербург. По дороге назад, он намеревался объехать все свои именья и лично удостовериться в том, что сделано из того, что им предписано и в каком положении находится теперь тот народ, который вверен ему Богом, и который он стремился облагодетельствовать.
Главноуправляющий, считавший все затеи молодого графа почти безумством, невыгодой для себя, для него, для крестьян – сделал уступки. Продолжая дело освобождения представлять невозможным, он распорядился постройкой во всех имениях больших зданий школ, больниц и приютов; для приезда барина везде приготовил встречи, не пышно торжественные, которые, он знал, не понравятся Пьеру, но именно такие религиозно благодарственные, с образами и хлебом солью, именно такие, которые, как он понимал барина, должны были подействовать на графа и обмануть его.
Южная весна, покойное, быстрое путешествие в венской коляске и уединение дороги радостно действовали на Пьера. Именья, в которых он не бывал еще, были – одно живописнее другого; народ везде представлялся благоденствующим и трогательно благодарным за сделанные ему благодеяния. Везде были встречи, которые, хотя и приводили в смущение Пьера, но в глубине души его вызывали радостное чувство. В одном месте мужики подносили ему хлеб соль и образ Петра и Павла, и просили позволения в честь его ангела Петра и Павла, в знак любви и благодарности за сделанные им благодеяния, воздвигнуть на свой счет новый придел в церкви. В другом месте его встретили женщины с грудными детьми, благодаря его за избавление от тяжелых работ. В третьем именьи его встречал священник с крестом, окруженный детьми, которых он по милостям графа обучал грамоте и религии. Во всех имениях Пьер видел своими глазами по одному плану воздвигавшиеся и воздвигнутые уже каменные здания больниц, школ, богаделен, которые должны были быть, в скором времени, открыты. Везде Пьер видел отчеты управляющих о барщинских работах, уменьшенных против прежнего, и слышал за то трогательные благодарения депутаций крестьян в синих кафтанах.
Пьер только не знал того, что там, где ему подносили хлеб соль и строили придел Петра и Павла, было торговое село и ярмарка в Петров день, что придел уже строился давно богачами мужиками села, теми, которые явились к нему, а что девять десятых мужиков этого села были в величайшем разорении. Он не знал, что вследствие того, что перестали по его приказу посылать ребятниц женщин с грудными детьми на барщину, эти самые ребятницы тем труднейшую работу несли на своей половине. Он не знал, что священник, встретивший его с крестом, отягощал мужиков своими поборами, и что собранные к нему ученики со слезами были отдаваемы ему, и за большие деньги были откупаемы родителями. Он не знал, что каменные, по плану, здания воздвигались своими рабочими и увеличили барщину крестьян, уменьшенную только на бумаге. Он не знал, что там, где управляющий указывал ему по книге на уменьшение по его воле оброка на одну треть, была наполовину прибавлена барщинная повинность. И потому Пьер был восхищен своим путешествием по именьям, и вполне возвратился к тому филантропическому настроению, в котором он выехал из Петербурга, и писал восторженные письма своему наставнику брату, как он называл великого мастера.
«Как легко, как мало усилия нужно, чтобы сделать так много добра, думал Пьер, и как мало мы об этом заботимся!»
Он счастлив был выказываемой ему благодарностью, но стыдился, принимая ее. Эта благодарность напоминала ему, на сколько он еще больше бы был в состоянии сделать для этих простых, добрых людей.
Главноуправляющий, весьма глупый и хитрый человек, совершенно понимая умного и наивного графа, и играя им, как игрушкой, увидав действие, произведенное на Пьера приготовленными приемами, решительнее обратился к нему с доводами о невозможности и, главное, ненужности освобождения крестьян, которые и без того были совершенно счастливы.
Пьер втайне своей души соглашался с управляющим в том, что трудно было представить себе людей, более счастливых, и что Бог знает, что ожидало их на воле; но Пьер, хотя и неохотно, настаивал на том, что он считал справедливым. Управляющий обещал употребить все силы для исполнения воли графа, ясно понимая, что граф никогда не будет в состоянии поверить его не только в том, употреблены ли все меры для продажи лесов и имений, для выкупа из Совета, но и никогда вероятно не спросит и не узнает о том, как построенные здания стоят пустыми и крестьяне продолжают давать работой и деньгами всё то, что они дают у других, т. е. всё, что они могут давать.
В самом счастливом состоянии духа возвращаясь из своего южного путешествия, Пьер исполнил свое давнишнее намерение заехать к своему другу Болконскому, которого он не видал два года.
Богучарово лежало в некрасивой, плоской местности, покрытой полями и срубленными и несрубленными еловыми и березовыми лесами. Барский двор находился на конце прямой, по большой дороге расположенной деревни, за вновь вырытым, полно налитым прудом, с необросшими еще травой берегами, в середине молодого леса, между которым стояло несколько больших сосен.
(перенаправлено с «Политические партии Испании»)
Ниже приведён список политических партий Испании.
Испания имеет многопартийную систему как на национальном, так и региональном уровне. На национальном уровне, с выборов 1982 года, в двухпалатных Генеральных кортесах традиционно доминируют две политические партии, левоцентристская Испанская социалистическая рабочая партия (ИСРП) и правоцентристская Народная партия. В 2010-х годах появилась тенденции как ослабления ИСРП, которую теснят новые левые партии, в первую очередь «Подемос», так и появления новых центристских и правоцентристских партий.
Помимо национальных партий в Испании также имеются многочисленные региональные, которые могут быть сильны в автономных сообществах, таких как Каталония и Страна Басков, и часто бывают необходимы для формирования правительственных коалиций на национальном уровне.
Содержание
Партии по итогам выборов 2015 года
Ниже приведена таблица политических партий Испании, представленных в нижней палате национального парламента (Конгрессе; всего 350 депутатов). Данные выборов 2015 года.
- ↑ Легализована 20 июня 2012 года решением Конституционного суда
Партии, представленные в Европарламенте
- Демократический союз Каталонии (кат. Unió Democràtica de Catalunya, UDC; 1931) — правый центр; каталонизм, христианская демократия, экономический либерализм, европеизм. На выборах 2015 года выступая самостоятельно, получил 64 726 голосов (0,26 %), оставшись без своих 6 мандатов в Конгрессе депутатов. В том же году потерял 13 мест в парламенте Каталонии. Представлен в Европарламенте (1 место из 54 испанских). Входит в Центристский демократический интернационал и Европейскую народную партию.
Партии, представленные в региональных парламентах
Национальные партии
- Союз, прогресс и демократия (исп. Unión Progreso y Democracia, UPyD; 2007) — центр, прогрессивизм, социальный либерализм, секуляризм, централизм, реформизм, конституционализм, еврофедерализм, патриотизм, постнационализм. Входит в группу Европарламента АЛДЕ. На выборах в Конгресс депутатов 2015 года получила 153 505 голосов (0,61 %) и потеряла свои 5 мест. Представлен 1 депутатом в региональных парламентах и 4 в Европейском.
- Equo (иногда сокращённо Q; 2011) — левые, экологическая политика, политический экологизм, экосоциализм, республиканизм, федерализм, секуляризм, европеизм, демократия участия, мультикультурализм. Входит в Глобальные зелёные» (наблюдатель), Европейскую партию зелёных и Зелёные — Европейский свободный альянс. Представлена 5 депутатами в региональных парламентах.
Региональные партии
- «Аврора — марксистская организация» (кат. L'Aurora - Organització Marxista, La Aurora – OM; 1974) — крайне левые; коммунизм, марксизм, троцкизм. Создана под названием Революционная рабочая партия в результате слияния Троцкистской организации и части членов Революционной коммунистической лиги. Переименована в 2013 году. Представлена в парламенте Каталонии (1 место из 135).
- Галисийский националистический блок (галис. Bloque Nacionalista Galego, BNG; 1982) — левые; галисийский национализм, левый национализм, демократический социализм, марксизм-ленинизм, феминизм, пацифизм. В выборах 2015 года участвовала в в составе коалиции «Мы — Галисийские кандидаты», набрав 70 464 голосов (0,28 %) и потеряв 2 своих места в Конгрессе депутатов. Представлена 7 депутатами в парламенте Галисии и одним в Европейском. Входит в Европейский свободный альянс и Зелёные — Европейский свободный альянс.
- Социалистическая партия Майорки — Соглашение (кат. Partit Socialista de Mallorca - Entesa, PSM-ENTESA; 1976) — левые, демократический социализм, зелёная политика, каталонский национализм. Входит в Европейский свободный альянс. Представлена в парламенте Балеарских островов (4 места из 59) как часть коалиции «Больше для Майорки» (кат. Més per Mallorca).
- Социалистическая партия Менорки (кат. Partit Socialista de Menorca, PSM; 1977) — левые, демократический социализм, защита окружающей среды, каталонский национализм, панкаталанизм. Представлена в парламенте Балеарских островов (3 места из 59) как часть коалиции «Больше для Майорки».
- Регионалистская партия Кантабрии (исп. Partido Regionalista de Cantabria, PRC; 1978) — центр, регионализм, прогрессивизм. Представлена в парламенте Кантабрии (12 мест из 35).
- Леонский народный союз (исп. Unión del Pueblo Leonés, UPL; 1978) — центр, регионализм, леонский национализм. Представлен в парламенте Кастилии-Леона (1 место из 83).
- «Кандидатура народного единства» (кат. Candidatura d'Unitat Popular, CUP; 1986) — крайне левые, каталонская независимость, социализм, антикапитализм, защита окружающей среды, либертарный муниципализм, либертарный социализм, прямая демократия, евроскептицизм, панкаталанизм. Представлена в парламенте Каталонии (10 мест из 135).
- «Ассамблея» (баск. Batzarre; 1987) — крайне левые, коммунизм, социализм XXI века, феминизм, антимилитаризм, экологизм, умеренный баскский национализм. Представлена в парламенте Наварры (1 место из 50).
- Арагонская партия (араг. Partito Aragonés, PAR; 1997) — правый центр, арагонский национализм, регионализм, консерватизм. Представлена в парламенте Арагона (6 из 67).
- «Вперёд — Социалистическая национально-освободительная организация» (кат. Endavant - Organitzacio Socialista d'Alliberament Nacional, Endavant (OSAN); 2000) — крайне левые, каталонская независимость, социализм, коммунизм, антикапитализм, антифашизм, евроскептицизм, панкаталанизм. Представлена в парламенте Каталонии (1 место из 135).
- «Зелёная инициатива» (кат. IniciativaVerds; 2010) — левые, защита окружающей среды, экосоциализм, социализм, республиканизм, секуляризм. Представлена в парламенте Балеарских островов (2 места из 59) как часть коалиции «Больше для Майорки».
- Единство Страны басков (баск. Euskal Herria Bildu, EH Bildu; 2011) — левые, баскский национализм, сепаратизм, левый национализм. Входит в группу Европарламента Европейские объединённые левые/Лево-зелёные Севера. Представлена в парламентах Страны Басков (21 место из 75) и Наварры (8 мест из 50).
- «Предложение для островов» (кат. PI – Proposta per les Illes; 2012) — центризм, либерализм, балеарский регионализм, автономизм. Представлена в парламенте Балеарских островов (3 места из 59).
- АНОВА — Националистическое братство (галис. ANOVA-Irmandade Nacionalista; 2012) — левые, социализм, галисийский национализм, антикапитализм, галисийская независимость, левый национализм, республиканизм, антиглобализм, интернационализм. Входит в группу Европарламента Европейские объединённые левые/Еврозелёные Севера. Представлены в парламенте Галисии (2 места из 75).
- «Ядро» (галис. Cerna; 2014) — левые, галисийский национализм, прямая демократия, галисийская независимость, альтерглобализм, феминизм, антикапитализм, интернационализм. Представлено в парламенте Галисии (1 место из 75).
- Демократы Каталонии (кат. Demòcrates de Catalunya, DC; 2015) — правый центр, христианская демократия, социальный либерализм, каталонская независимость. Представлены в парламенте Каталонии (1 место из 135).
- Левое движение (кат. Moviment d'Esquerres, MES; 2015) — левый центр—левые, социал-демократия, демократический социализм, каталонская независимость. Представлено в парламенте Каталонии (1 место из 135).
Остальные партии
Национальные партии
- Партия карлистов (исп. Partido Carlista; 1971) — левые, монархизм, карлизм, социализм, самоуправляемый социализм, конфедерализм, многонациональное общество, конфедерализм, экологизм.
- Коммунистическое объединение Испании (исп. Unificación Comunista de España, UCE; 1973) — крайне левые, марксизм-ленинизм, маоизм.
- Испанская фаланга (исп. Falange Española de las JONS; 1977) — ультраправые, фалангизм, национал-синдикализм. Позиционируется как продолжатель исторической Фаланги. Наследует идеи Хосе Антонио Примо де Риверы и Рамиро Ледесмы Рамоса. Адаптирует ортодоксальный фалангизм начала 1930-х годов к условиям современной Испании. Серьёзного влияния на политику не оказывает, однако своим существованиемопределённое демонстрирует непрерывность и эволюцию национальной ультраправой традиции, уходящей корнями в 1930-е годы.
- Республиканская левая (исп. Izquierda Republicana; 1977) — левые, демократический социализм, республиканизм, федерализм, радикализм, реформизм, секуляризм, иберизм. Позиционирует себя как наследника исторической Республиканской левой (1934—1959), одной из ведущих партий Второй республики.
- Коммунистическая партия народов Испании (исп. Partido Comunista de los Pueblos de España, PCPE; 1982) — крайне левые, коммунизм, марксизм-ленинизм, евроскептицизм, республиканизм. Входит в Международное совещание коммунистических и рабочих партий, Международный коммунистический семинар и Инициатива коммунистических и рабочих партий.
- Федерация зелёных (исп. Federación de los Verdes, Los Verdes; 1984) — зелёная политика, защита окружающей среды, экологическая политика, антиядерное движение. Ранее называлась КонФедерация зелёных. Входит в «Глобальные зелёные».
- Гуманистическая партия (исп. Partido Humanista; 1984) — новый (универсальный) гуманизм, ценность человеческой жизни, равенство всех людей, свобода вероисповедания и идей, альтернатива неолиберализму, активное ненасилие. Входит в международное Гуманистическое движение.
- Традиционалистское причастие карлистов (исп. Comunión Tradicionalista Carlista; 1986) — правые, монархизм, карлизм, традиционализм.
- Национальная демократия (исп. Democracia Nacional, DN; 1995) — крайне правые, испанский национализм, национал-социализм, белый национализм, правый популизм, испанский юнионизм. Входит в европартию Альянс за мир и свободу.
- Общественное республиканские движение (исп. Movimiento Social Republicano; 1999) — ультраправые, неофашизм, революционный национализм, республиканизм, испанский юнионизм, правый популизм, «Третий путь». Входит в Альянс европейских национальных движений.
- Партия демократической кармы (исп. Partido del Karma Democrático; 2001?) — партия-шутка.
- «Испания 2000» (исп. España 2000; 2002) — крайне правые, испанский национализм, правый популизм, евроскептицизм, «шовинизм благосостояния», протекционизм.
- Подлинная фаланга (исп. Falange Auténtica; 2002) — крайне правая, национал-синдикализм, культурный национализм, республиканизм, фалангизм, антифранкизм.
- Красный поток (исп. Corriente Roja; 2002) — ультралевые, коммунизм, троцкизм, антикапитализм. Входит в Международную лигу трудящихся — Четвертый интернационал.
- Анималистская партия против жестокого обращения с животными (исп. Partido Animalista Contra el Maltrato Animal, PACMA; 2003) — левые, защита животных, права животных, социальная справедливость, энвайронментализм, освобождение животных, антиспециецизм, отказ от корриды, демократия участия, феминизм, пацифизм, экосоциализм. Входит в группу семи левых партий Euro Animal 7. На выборах 2015 года собрала 219 191 голосов (0,87 %).
- Испанская альтернатива (исп. Alternativa Española, AES; 2003) — ультраправые, консерватизм, централизм, «про-лайф», «защита семьи», защита «христианских корней» и единства Испании, неофранкизм, евроскептицизм, испанский национализм.
- Партия за легализацию и нормализацию конопли (исп. Partido Cannabis por la Legalización y la Normalización, PCLYN; 2004) — выступает за легализацию конопли.
- Пиратская партия (исп. Partido Pirata; 2006) — пиратская политика, свобода информации, права и свободы граждан, информационное общество, прямая демократия, сетевой нейтралитет, свободное программное обеспечение, свободный доступ к культуре, реформа патентной системы и авторских прав. Входит в Пиратский Интернационал.
- Левое построение — Социалистическая альтернатива (исп. Construyendo la Izquierda-Alternativa Socialista, CLI-AS; 2013) — левые, социализм, экологизм, республиканизм, федерализм, феминизм, экосоциализм.
- «Голос» (исп. Vox; 2013) — правые, испанский национализм, христианские ценности, консервативный либерализм, экономический либерализм, централизм, мягкий евроскептицизм, антииммигрантская.
- Альянс за национальное единство (исп. Alianza por la Unidad Nacional).
- Безработные (исп. Los Parados).
- Борьба интернационалистов (исп. Lucha Internacionalista).
- Граждане в белом (исп. Ciudadanos En Blanco) — выступает в защиту граждан, опускающих на выборах в урны незаполненные бюллетени. Название партии основано на игре слов: En Blanco можно перевести как «в белом», так и «пустой голос» (незаполненный, чистый, то есть белый бюллетень). Лозунг: «Не голосуй впустую, голосуй за граждан в белом» (исп. No votes en blanco, vota a Ciudadanos En Blanco).
- Европейская коалиция (исп. Coalición Europea).
- За более справедливый мир (исп. Por un Mundo más Justo).
- Зелёные экопацифисты (исп. Los Verdes Ecopacifistas).
- Индивидуальная партия свободы (исп. Partido de la Libertad Individual).
- Интернационалистская социалистическая рабочая партия (исп. Partido Obrero Socialista Internacionalista).
- Интернет партия (исп. Partido de Internet).
- Испанская демократическая партия (исп. Partido Demócrata Español).
- Либеральная коалиция — Европейская либерально-демократическая и реформистская партия (исп. Coalición Liberal - European Liberal, Democrat and Reform Party).
- Либеральный центристский союз (исп. Unión Centrista Liberal).
- Народное единство в общем (исп. Unidad Popular en Común).
- Национальный фронт (исп. Frente Nacional).
- Новая партия за демократию (исп. Nuevo Partido por la Democracia).
- Новые левые зелёные (исп. Nueva Izquierda Verde).
- Партия за автономию пенсионеров и вдов (исп. Partido de los Autónomos Jubilados y Viudas).
- Партия Семья и Жизнь (исп. Partido Familia y Vida).
- Партнёрство для развития и природы (исп. Alianza para el Desarrollo y la Naturaleza).
- Перегруженные и раздраженные граждане (исп. Ciudadanos Agobiados y Cabreados) — выступает за реформу судебной системой.
- Революционный социализм (исп. Socialismo Revolucionario) — крайне левые, марксизм, троцкизм, социализм. антикапитализм. Входит в Комитет за рабочий интернационал.
- Романтический партия взаимной поддержки (исп. Partido Mutuo Apoyo Romántico).
- Социалистическая инициатива левых (исп. Iniciativa Socialista de Izquierdas).
- Социалистическая партия действия (исп. Partido de Acción Socialista, PASOC).
Региональные и местные партии
- Каталонское государство (исп. Estat Català; 1922) — каталонская независимость, каталонский национализм, панкаталонизм. Была создана как боевая организация каталонских националистов. Старейшая партия Каталонии, третья старейшая из региональных националистических партий Европы после Шинн Фейн и Баскской националистической партии.
- Андалусистская партия (исп. Partido Andalucista;, 1971) — левый центр, социал-демократия, андалусский национализм, регионализм. Входит в Европейский свободный альянс.
- Регионалистская партия Страны Леон (исп. Partido Regionalista del País Leonés, PREPAL; 1980) — леонский регионализм, автономизм, создание единой Страны Леон, которая объединит провинции Леон, Саламанка и Самора.
- Астурианская партия (астурлеон. Partíu Asturianista, PAS; 1985) — левый центр, астурианский национализм, социал-демократия, социальный либерализм, прогрессизм, бесклассовое общество.
- Галисийский народный фронт (исп. Frente Popular Galega; 1986) — левые радикалы, коммунизм, марксизм-ленинизм, галисийская независимость, защита окружающей среды.
- Галисийская националистическая партия — партия Гальегиста (галис. Partido Nacionalista Galego-Partido Galeguista, PNG-PG; 1987) — центр, либерализм, галисийский национализм, европеизм, социальный либерализм.
- «Помочь Астурии» (астурлеон. Andecha Astur, АА; 1990) — левые, астурийский национализм, социализм, экологизм, право на самоопределение, права рабочего класса.
- «Встаньте» (исп. Zutik; 1991) — ультралевые, коммунизм, марксизм-ленинизм, троцкизм, баскский национализм. Входит в Воссоединённый Четвёртый интернационал.
- Регионалистская демократия Кастилии и Леона (исп. Democracia Regionalista de Castilla y León, DRCL; 1992) — центр, регионализм, прогрессивизм.
- Астурийские левые (исп. Izquierda Asturiana; 1992) — левые, социализм, национализм, экологизм.
- Кантабрийский националистический совет (исп. Conceju Nacionaliegu Cántabru, CNC; 1995) — левые, социализм, кантабрийский национализм, левый национализм, защита окружающей среды.
- Зелёные сообщества Мадрид (исп. Los Verdes de la Comunidad de Madrid; 1995) — левые, политический экологизм, защита окружающей среды, антикапитализм, защита живых существ, ненасилие, экофеминизм, натуризм и защита прав человека.
- Группировка независимых избирателей Самора (исп. Agrupación de Electores Independientes por Zamora, ADEIZA; 1999) — центр, плюрализм, регионализм, прогрессивизм.
- Кастильские левые (исп. Izquierda Castellana, IzCa; 2002) — левые, социализм, левый национализм, феминизм, кастильский национализм, национальное признание Кастилии.
- Перегруппировка за независимость (кат. Reagrupament Independentista, MES; 2009) — республиканизм, каталонская независимость.
- Союз за Леганес (исп. Unión por Leganés, ULEG; 2003) — центр, независимые, всеохватность, реформизм, меритократия.
- Гражданское движение Картахены (исп. Movimiento Ciudadano de Cartagena; 2003) — центр, независимые, автономизм, создание автономной территории, которая включит город Картахена и регион Кампо-де-Картахена, защита самобытности Картахены и окружающей среды.
- Партия земля (галис. Partido da Terra; 2011, Галисия) — левые, прямая демократия, зелёная политика, аграризм, реинтеграционизм, кооперативизм, либертарный муниципализм, горизонтальность социальных отношений, суверенитет окружающей среды, общинная экономика; социальный суверенитет, биорегионализм, языковой суверенитет.
- Галисийское экосоциалистическое пространство (ирл. Espazo Ecosocialista Galego; 2012) — левые, социализм, галисийский национализм, экосоциализм, защита окружающей среды, антикапитализм, право на самоопределение, республиканизм, федерализм.
- Астурианская коалиция (исп. Coalición Asturiana).
- Блок за Астурию (исп. Bloque por Asturies).
- Единство Эстремадуры (исп. Extremadura Unida).
- Кастильская партия (исп. Partido Castellano, PCAS;) — левый центр, кастильский национализм, федерализм, защита кастильского исторического наследия и окружающей среды, объединение провинций Кастилия-Леон, Кастилия-Ла-Манча, Мадрид, Кантабрия и Ла-Риоха, прогрессивизм, защита окружающей среды, социал-демократия, европеизм.
- Обязательство для Галисии (исп. Compromiso por Galicia) — левый центр, социал-демократия, прогрессивизм, галисийский национализм, регионализм.
- Обязательство для Гран-Канарии (исп. Compromiso por Gran Canaria) — центр, прогрессивизм, регионализм, защита интересов жителей острова Гран-Канария.
- Партия Бьерсо (исп. Partido del Bierzo).
- Регионалистский астурианский блок (исп. Unidad Regionalista Asturiana).
- Союз независимых граждан (исп. Unión de Ciudadanos Independientes, UCIN; Кастилья-Ла-Манча) — центр, независимые, всеохватность, реформизм, регионализм.
Коалиции
Запрещённые партии
- Батасуна («Единство», баск. Batasuna; 2001) — левые, социализм, баскский национализм, левый национализм, баскский сепаратизм, левый патриотизм, революционный социализм, феминизм, экологизм. Запрещена 27 марта 2008 года решением Верховного суда Испании как политическое крыло ЭТА. После запрета Батасуна вплоть до самороспуска в январе 2013 года легально действовала во французской Стране Басков, но не в качестве политической партии, а как ассоциация.
- Список сограждан (баск. Herritarren Zerrenda; 2003) — левые, социализм, баскский национализм, левый национализм, баскский сепаратизм. Запрещена в 2003 году решением Верховного суда Испании на основании связей с ЭТА.
- Точка встречи для самоопределения (баск. Autodeterminaziorako Bilgunea, AuB; 2003) — левые, социализм, баскский национализм, левый национализм, баскский сепаратизм. Запрещена в 2003 году решением Верховного суда Испании на основании связей с ЭТА.
- Баскские граждане (баск. Euskal Herritarrok, EH; 1998) — крайне левые, коммунизм, баскский сепаратизм, левый национализм, марксизм-ленинизм, левый патриотизм. Запрещена 23 мая 2003 года решением Верховного суда Испании на основании связей с ЭТА.
- Все варианты (баск. Aukera Guztiak, AG; 2005) — левые, социализм, баскский национализм, левый национализм, баскский сепаратизм. Запрещена в 2005 году решением Верховного суда Испании на основании связей с ЭТА.
- Союз патриотов-социалистов (баск. Abertzale Sozialisten Batasuna, ASB; 2007) — левые, социализм, баскский национализм, левый национализм, баскский сепаратизм. Запрещена 16 мая 2007 года решением Верховного суда Испании на основании связей с ЭТА.
- Баскское национальное действие (баск. Eusko Abertzale Ekintza, EAE; 1930) — левые, социализм, баскский национализм, левый национализм, баскский сепаратизм. Запрещена 16 сентября 2008 года решением Верховного суда Испании на основании связей с ЭТА.
- Коммунистическая партия Земли басков (баск. Euskal Herrialdeetako Alderdi Komunista, EHAK; 2002) — левые радикалы, социализм, баскский сепаратизм, левый патриотизм, баскский национализм, левый национализм, феминизм, экологизм, революционный социализм. Запрещена 18 сентября 2008 года решением Верховного суда Испании на основании связей с Батасуна.
- «Демократия трёх миллионов» (баск. Demokrazia Hiru Milioi или баск. Demokrazia 3 Milioi, D3M; 2009) — левые радикалы, социализм, баскский национализм, левый патриотизм, баскский сепаратизм, левый национализм, революционный социализм. Запрещена 8 февраля 2009 года решением Верховного суда Испании на основании связей с ЭТА.
- «Свобода» (баск. Askatasuna; 1998) — левые радикалы, социализм, баскский национализм, левый патриотизм, баскский сепаратизм, левый национализм, революционный социализм. Запрещена 18 февраля 2009 года решением Верховного суда Испании на основании связей с ЭТА.
Исторические партии
XIX век
- Эксальтадос (от исп. exaltados — восторженные; 1820—1823) — испанская партия левых либералов, действовавшая в период антифеодальной революции 1820—1823 годов.
- Карлисты (исп. carlistas; 1833—1937) — правые, монархизм, карлизм, традиционализм. Фактически Карлистское движение как политическая сила существует с начала 1830-х годов, объединяя сторонников испанского инфанта дона Карлоса де Бурбон, после того как в 1830 году его старший брат король Фердинанд VII изменил закон о престолонаследии, лишив права наследовать престол своего младшего брата. Организационно как партия оформилась в 1868 году под названием Католическо-монархическое причастие (исп. Comunión Católico-Monárquica). Позднее не раз меняло своё название: Традиционалистское причастие (исп. Comunión Tradicionalista;), Партия карлистов (до 1909), Партия хаймистов (исп. Partido Jaimista; 1909—1931), Легитимистское причастие (исп. Comunión Legitimista), Карлистское традиционалистское причастие (исп. Comunión Tradicionalista Carlista). С XIX века карлисты выступали в защиту политической традиции Испании под лозунгом «Бог, отечество, король» (исп. Dios, patria, rey). Имела представительство почти во всех созывах парламента в конце XIX века и в начале XX века. Карлисты принимали участие в мятеже генерала Франсиско Франко в июле 1936 года и сражались во время гражданской войны против республиканцев. После прихода к власти Франко партия была распущена и действовала полулегально, то сотрудничая с режимом, то переходя в оппозицию.
- Умеренная (исп. Partido Moderado) или Умеренная либеральная партия (исп. Partido Liberal Moderado; 1835—1874) — правый центр, консерватизм, умеренный либерализм, монархизм, централизм, капитализм. Одна из двух ведущих партий времён правления Изабеллы II (1833—1868). Создана сторонниками правительства Франсиско Мартинеса де ла Роса как партия умеренных либералов. Поддерживали королеву Изабель в её борьбе за трон против карлистов, выступали за укрепление королевской власти, развитие капитализма в стране, национальный внутренний мир и централизацию Испании. После нескольких лет доминирования Прогрессивной партии пришли к власти с 1843 по 1854 год, вновь вернулись к власти в 1856 году, создав коалицию с либералами Леопольдо О’Доннелла. В 1858 году проиграли выборы, но смогли вернуться к власти в 1863 году. После Славной революции 1868 года и принятия Конституции 1869 года растеряли своё влияние. После восстановления монархии в 1874 году вместе с Либеральным союзом объединились в Либерально-консервативную партию.
- Прогрессивная партия (исп. Partido Progresista; 1835—1874) — левый центр, прогрессивизм, социальный либерализм, федерализм. Одна из двух ведущих партий времён правления Изабеллы II (1833—1868). Создана как партия радикальной части либеральной оппозиции во время регентства королевы-матери Марии Кристины. Поддержали королеву Изабель в её борьбе против карлистов, выступали за формирование Национальной милиции, введение суда присяжных, светскость, расширение избирательного права, в защиту национального суверенитета и Вестфальской системы. После убийства своего лидера, Жоана Прима, партия пришла в упадок и постепенно распалась.
- Демократическая партия (исп. Partido Democrático; 1849—1869) — левые, либерализм, республиканизм, радикализм, прогрессивизм. Создана левым крылом Прогрессивной партии, действовала подпольно, за исключением периода 1854—1856 годов. После Славной революции 1868 года, которая свергла королеву Изабеллу, партия распалась из-за конфликтов между её различными группировками.
- Либеральный союз (исп. Unión Liberal; 1858—1874) — центризм, умеренный либерализм, монархизм. Создана генералом Леопольдо О’Доннеллом, в 1854 году военным путём положившему конец десятилетию правления умеренных и приведшем к власти Прогрессивную партию. В 1856 году О’Доннелл при поддержке Умеренной партии отстранил от власти прогрессистов. После выборов 20 сентября 1858 года Либеральный союз получил большинство мест, что позволило ему оставаться у власти до 1863 года. После восстановления монархии в 1874 году вместе с Умеренными либералами объединились в Либерально-консервативную партию.
- Федеральная демократическая республиканская партия (исп. Partido Republicano Democrático Federal; 1868—1910) — центризм, федерализм, республиканизм. Участвовала в Славной революции 1868 года, входила во Временное правительство 1868—1870 годов. После провозглашения Первой Испанской республики в 1873 году раскололась на непримиримых, центристов и умеренных. После реставрации Бурбонов в 1875 году партия была дезорганизована и пришла в упадок.
- Радикальная демократическая партия (исп. Partido Radical Democrático; 1871—1880) — левый центр, республиканизм, прогрессивизм, радикализм. Создана группой бывших членов Прогрессивной партии. Наряду с конституционалистами одна из ведущих партий времён правления Амадея I (1870—1873) и Первой Испанской республики (1873—1874). Раскололась после восстановления монархии в 1874 году и со временем окончательно распалась.
- Конституционная партия (исп. Partido Constitucional; 1872—1880) — центризм, конституционализм, социальный либерализм, секуляризм. Создана группой бывших членов Прогрессивной партии. Наряду с радикальными демократами одна из ведущих партий времён правления Амадея I (1870—1873) и Первой Испанской республики (1873—1874). После восстановления монархии в 1874 году была наряду с консерваторами одной их двух ведущих партий Испании. Преобразована в Либеральную.
- Консервативная партия (исп. Partido Conservador), иногда Либерально-консервативная (исп. Partido Liberal-Conservador; 1874—1931) — правые, консерватизм, либерализм, монархизм. Создана в результате объединения Консервативной партии и Либерального союза во главе с Антонио Кановасом дель Кастильо, сторонником Бурбонов и противником республики, пытавшимся внедрить в Испании двухпартийную систему по образцу британской. Неоднократно побеждала на выборах и формировала правительство. После установления диктатуры Мигеля Примо де Ривера была фактически удалена из политической жизни до 1930 года, когда вошла в последнее монархическое правительство. Распалась после провозглашения Второй Испанской республики.
- Либеральная партия (исп. Partido Liberal; 1880—1931) — центризм, прогрессивный либерализм, прогрессивизм, монархизм. Создана в результате слияния Конституционной и Радикальной демократической партий. Выступала за введение всеобщего избирательного права для мужчин, свободу религий и разделение властей. Составила с Либерально-консервативной партией двухпартийную систему, поочерёдно сменяя друг друга у власти. Пережив ряд расколов, в 1910-х годах оказалась в глубоком кризисе. Во время диктатуры Примо де Риверы приостановила свою деятельность. Окончательно распалась после провозглашения Второй Испанской республики.
- Фундаменталистская (исп. Partido Integrista) или Национальная католическая партия (исп. Partido Católico Nacional; 1888—1932) — правая, фундаментализм, традиционализм, политический католицизм, консерватизм, антилиберализм, антипарламентаризм. Создана после выхода фундаменталистского крыла из Партии карлистов. Во время Второй республики воссоединилась с карлистами.
XX век
- Каталонская лига (кат. Lliga Catalana; 1901—1936) — правые, каталанизм, консерватизм, либерализм, регионализм, христианские ценности, монархизм. Создана как Регионалистская лига в результате объединения Регионалистского союза и Каталонского национального центра. После провозглашения Второй Испанской республики в 1931 году, лига признала новое правительство, которое приняло первый Статут автономии Каталонии и изменила своё название. В 1936 году лига не поддержала военный мятеж Франко, но многие из её членов встали на сторону националистов и фалангистов, что привело к распаду партии.
- Республиканский союз (исп. Unión Republicana; 1903—1910) — центризм, республиканизм. Основана третьим президентом Первой Испанской республики Николасом Сальмероном у Алонсо, пытавшимся объединить республиканские группировки в партию умеренных взглядов. 18 апреля 1907 года основатель партии был тяжело ранен радикальным республиканцем и умер 21 сентября 1908 года, что привело к её ослаблению и распаду.
- Республиканский националистический центр (кат. Unió Federal Nacionalista Republicana, UFNR; 1906—1910) — центризм, каталонский национализм, каталонизм, либерализм, республиканизм. Создана диссидентами из Регионалистской лиги. Объединился в Республиканский националистический федеральный союз.
- Радикальная республиканская партия (исп. Partido Republicano Radical; 1908—1936) — центризм, республиканизм, радикализм, социальный либерализм, антиклерикализм. Создана в результате раскола Республиканского союза. Со временем партия сместилась вправо, составив в 1933—1935 годах коалицию с правыми консерваторами Хосе Марии Хиль-Роблеса. Лидер партии Алехандро Леррус Гарсиа был противоречивой фигурой, известный своей коррупцией и демагогической риторикой. Пережив ряд расколов, партия растеряла свою популярность.
- Республиканский националистический федеральный союз (кат. Unió Federal Nacionalista Republicana, UFNR; 1910—1917) — центризм, либерализм, федерализм, каталонизм, автономизм. Создана членами распавшихся Федеральной демократической республиканской партии, Республиканского союза и Республиканского националистического центра. Распалась после поражения на выборах в апреле 1916 года. Большая часть членов вступили в Республиканскую партию Каталонии.
- Реформистская партия (кат. Partido Reformista; 1912—1924) — центризм, демократический либерализм, реформизм, республиканизм, секуляризм. Основана для проведения реформы Конституции 1876 года и демократизации политической системы. Самораспустилась после установления диктатуры Примо де Риверы.
- Республиканская партия Каталонии (кат. Partit Republicà Català; 1917—1931) — центризм, республиканизм, каталонский национализм, либерализм, секуляризм. Создана в результате объединения Блока автономных республиканцев, Республиканского союза молодёжи Лериды и членов распавшегося Республиканского националистического федерального союза. Объединились в партию Республиканские левые Каталонии.
- Социалистический союз Каталонии (кат. Unió Socialista de Catalunya, USC; 1923—1936) — левые, социализм, каталонский национализм. Создана в результате раскола Каталонской федерации ИСРП из-за конфликта по каталонскому вопросу и праву на самоопределение. Влились в Единую социалистическую партию Каталонии.
- Патриотический союз (исп. Unión Patriótica; 1924—1930) — правые, консерватизм, испанский национализм, политический католицизм, монархизм, централизм. Создана на базе Кастильского патриотического союза (исп. Unión Patriótica Castellana, UPC; 1923) испанским диктатором Мигелем Примо де Ривера, чтобы интегрировать общество и заменить традиционные партии, которые были объявлены коррумпированными. В июле 1927 года по официальным данным в партии числилось 1 319 428 членов. Самораспустилась после смерти Примо де Риверы. Руководители партии создали Национальный монархический союз.
- Республиканское действие (исп. Acción Republicana; 1925—1934) — левоцентризм, республиканизм, левый либерализм, антиклерикализм, децентрализация, аграрная и военная реформы. Основана под названием Политическое действие (исп. Acción Política). Объединилась в Республиканскую левую.
- Автономная галисийская республиканская организация (галис. Organización Republicana Galega Autónoma, ORGA; 1929—1934) — центризм, республиканизм, социальный либерализм, умеренный галисийский национализм, автономизм. Объединилась в Республиканскую левую.
- Радикально-социалистическая республиканская партия (исп. Partido Republicano Radical Socialista, PRRS; 1929—1934) — левоцентризм, республиканизм. Создана в результате раскола Радикальной республиканской партии. Одна из ведущих партий конца 1920-х—начала 1930-х годов, сыграла важную роль в провозглашении Второй Испанской Республики. Пережив ряд расколов и оказавшись в упадке, объединилась в Республиканскую левую.
- Национальный монархический союз (исп. Unión Monárquica Nacional; 1929—1934) — правые, монархизм, консерватизм. Основана бывшими руководителями Патриотического союза и министрами Примо де Риверы. В 1930 году были практически единственной организованной политической партией, выступавшей за монархию. После провозглашения Второй Испанской Республики большая часть лидеров партии были заключены в тюрьму или сосланы. После амнистии 1934 года её лидеры были реабилитированы и ввернулись в политику. Большинство присоединились к партии Испанское обновление.
- Испанская националистическая партия (исп. Partido Nacionalista Español, PNE; 1930—1936) — правые, испанский национализм, корпоративизм, неотрадиционализм, восстановление монархии в лице Альфонса XIII, выступали за единство всех монархических сил. Объединились с Традиционалистским причастием.
- Федеральная республиканская партия (исп. Partido Republicano Federal; 1930—1936) — центризм, федерализм, республиканизм. Создана как наследник Федеральной демократической республиканской партии. Участвовали в третьем правительстве Мануэля Асаньи (июнь 1933 года). Распалась после начала гражданской войны.
- Прогрессивная республиканская партия (исп. Partido Republicano Progresista, PRC; 1930—1936) — правые, республиканизм, либеральный консерватизм. Создана бывшими монархистами из династических партий под названием Республиканская либеральная правая (исп. Derecha Liberal Republicana, DLR. Переименована в 1931 году. Распалась после начала гражданской войны.
Вторая Испанская Республика
- Либерально-демократическая республиканская партия (исп. Partido Republicano Liberal Demócrata, PRLD), более известна как Либерально-демократическая партия (исп. Partido Liberal Demócrata; 1931—1936) — правый центр, консервативный либерализм, республиканизм. Создана как наследник Реформистской партии. Участвовала в республиканских правительствах 1933—1935 годов. В марте 1936 года возле своего дома был застрелен один из лидеров партии врач Альфредо Мартинес Гарсия-Аргуэльес, министр труда в 1935 году. Весной того же года правительством Народного фронта был арестован лидер партии Мелькиадес Альварес. Позднее убит ультралевыми боевиками вместе с некоторыми другими заключёнными. Распалась после начала гражданской войны.
- Рабоче-крестьянский блок (исп. Bloque Obrero y Campesino, BOC; 1932—1936) — крайне левые, социализм, коммунизм, марксизм. Создана как оппозиция Коминтерну и Коммунистической партии Испании в результате слияния Каталонской коммунистической партии, Иберийской коммунистической федерации и Коммунистической федерации Леванте. Включал последователей Правой и Левой оппозиций в ВКП(б). В 1935 году раскололся. Часть блока объединилась с Коммунистической левой Испании в Рабочую партию марксистского единства. Оставшиеся в 1936 году влились в Единую социалистическую партию Каталонии.
- Консервативная республиканская партия (исп. Partido Republicano Conservador, PRC; 1932—1936) — правые, консерватизм, республиканизм, секуляризм. Создана министром внутренних дел Второй республики Мигелем Маура (1931) после его выхода из партии Правые либеральные республиканцы. Распалась после начала гражданской войны.
- Коммунистическая левая Испании (исп. Izquierda Comunista de España, ICE), также известны как Левые коммунисты (исп. Izquierda Comunista; 1932—1935) — крайне левые, коммунизм, марксизм-ленинизм, троцкизм, антисталинизм. Создана после исключения из Коммунистической партии Испании группировок Коммунистическая оппозиция Испании и Левая оппозиция. Объединилась с Рабоче-крестьянским блоком в Рабочую партию марксистского единства. Входили в Международную левую оппозицию.
- Хунты национал-синдикалистского наступления (исп. Juntas de Ofensiva Nacional-Sindicalista, JONS; 1933—1934) — национал-синдикализм, фалангизм, фашизм. Объединилась с Испанской фалангой.
- Испанская конфедерация независимых правых (исп. Confederación Española de Derechas Autónomas, CEDA; 1933—1937) — правые, консерватизм, политический католицизм, монархизм, антикоммунизм. Создана как католическая консервативная сила для защиты Испании и «христианской цивилизации» от марксизма. Соперничала за власть в стране с Народным фронтом. Часть членов и сторонников партии перешли к более радикальным фалангистам, многие из оставшихся приветствовали военный мятеж генерала Франсиско Франко и присоединились к его Национальному движению. Распущена Франко в апреле 1937 года. Лидер партии — Хосе Мария Хиль-Роблес — со временем стал одним из лидеров монархической оппозиции режиму Франко.
- Испанская Фаланга (исп. Falange Española), другое название Национальное движение (исп. Movimiento Nacional; 1933—1975) — крайне правые, фалангизм, фашизм, национал-синдикализм. Основана Хосе Антонио Примо де Риверой. В 1934 году поглотила партию Хунты национал-синдикалистского наступления, получив название Испанская Фаланга Хунты национал-синдикалистского наступления (исп. Falange Española de las Juntas de Ofensiva Nacional-Sindicalista, FE-JONS). Во время гражданской войны активно поддерживала националистов во главе с Франсиско Франко. По ходу боевых действий погибло около 60 % довоенного состава Испанской фаланги. В 1937 году Франко издал указ об унификации, по которому Испанская Фаланга, оно же Национальное движение, фактически стала правящей и единственной легальной партией в стране. Всем партиям, являвшимися союзниками Франко в его борьбе с республиканцами, в том числе карлистам, пришлось присоединиться к Испанской фаланге или перейти на полулегальное положение. Правящей и единственной партией Испанская Фаланга оставалась вплоть до ликвидации авторитарного режима. После смерти Франко в 1975 году и начала демократизации распалась. В настоящее время существует несколько партий и движений, претендующих на право называться фалангистскими.
- Испанское обновление (исп. Renovación Española, RE; 1933—1937) — правые, монархизм, консерватизм. Создана в результате раскола Народного действия с одобрения бывшего короля Альфонсо XIII. В 1936 году вступила в Национальный антиреволюционный фронт (исп. Frente Nacional Antirrevolucionario), созданный для противодействия Народному фронту. Партия была тесно связана с Испанским военным союзом (исп. Unión Militar Española, UME), который сыграл важную роль в планировании государственного переворота, спровоцировавшего гражданскую войну. Распущена в соответствии с указом Франко об унификации и формировании Испанской фаланги.
- Испанская аграрная партия (исп. El Partido Agrario Español; 1933—1937) — правые, аграризм, консерватизм, монархизм. Создана противниками земельной реформы министра Марселино Доминго (Республиканская левая). Входила в Национальный антиреволюционный фронт. Распалась после гибели в тюрьме своего лидера Хосе Мартинеса де Веласко, арестованного республиканцами после начала гражданской войны.
- Радикальная демократическая партия (исп. Unión Republicana; 1934) — центризм, республиканизм. Создана в результате раскола Радикальной республиканской партии из-за альянса Алехандро Лерруса с правыми консерваторами Хиль-Роблеса. В том же году влилась в Республиканский союз.
- Республиканский союз (исп. Unión Republicana; 1934—1959) — центризм, республиканизм. Создан в результате слияния нескольких небольших республиканских партий, в том числе Радикальной демократической партии. В 1936 году вошёл в Народный фронт, став по итогам выборов того же года четвёртой партией по количеству мест в парламенте. Сформировал правящую коалицию с Республиканской левой. Участвовал во всех республиканских правительствах во время гражданской войны. После победы Франко действовал в эмиграции в Мексике. Объединился в партию Испанское демократическое республиканское действие.
- Республиканская левая (исп. Izquierda Republicana; 1934—1959) — левый центр, республиканизм, реформизм, светскость, социальный либерализм. Создана в результате слияния Республиканского действия, Радикально-социалистической республиканской партии и Автономной галисийской республиканской организации. В 1936 году вошла в Народный фронт, став по итогам выборов того же года третьей партией по количеству мест в парламенте. Сформировала правящую коалицию с Республиканским союзом. Участвовала во всех республиканских правительствах во время гражданской войны. После победы Франко действовала в эмиграции в Мексике. Объединилась в партию Испанское демократическое республиканское действие.
- Рабочая партия марксистского единства (исп. Partido Obrero de Unificación Marxista, POUM; 1935—1980) — крайне левые, марксизм, ленинизм, троцкизм, демократический социализм, антисталинизм. Образована в результате слияния партий Рабоче-крестьянский блок и Коммунистическая левая Испании. Входила в Народный фронт. Принимала активное участие в Гражданской войне на стороне республиканцев, но политические разногласия с коммунистами-сталинистами привели к противостоянию между ПОУМ и республиканскими властями. В 1937—1938 годах многие члены партии стали жертвами репрессий со стороны сталинистов и франкистов. После победы националистов в гражданской войне предпринимались малоуспешные попытки воссоздать партию в эмиграции, а после смерти Франко в 1975 году — и в Испании. Окончательно распущена в 1980 году. Входила в Международное бюро революционного социалистического единства.
- Объединённая социалистическая партия Каталонии (кат. Partit Socialista Unificat de Catalunya, PSUC; 1936—1997) — крайне левая, коммунизм, марксизм-ленинизм, республиканизм, каталанизм. Создана в результате слияния Каталонской федерации ИСРП, Коммунистической партии Каталонии, Социалистического союза Каталонии, Каталонской пролетарской партии и части Рабоче-крестьянского блока. Входила в состав Коммунистической партии Испании на правах Каталонской федерации. Принимала активное участие в Гражданской войне на стороне республиканцев. При режиме Франко действовала в подполье и эмиграции. Легализована в апреле 1977 года. На выборах 1977 и 1979 годов получала по 8 мест в Конгрессе депутатов, после чего начинается спад. На выборах 1982 года завоевала всего одно место, после этого участвовала в выборах в составе широких левых коалиций. В 1997 году распущена, став частью партии Инициатива для Каталонии — Зелёные. Была членом Коминтерна (1939—1943).
Франкистская Испания
Во время режима Франко в стране легально действовала только одна партия, Испанская фаланга. Все остальные партии вели свою деятельность в подполье или эмиграции.
- Социалистическое движение Каталонии (кат. Moviment Socialista de Catalunya, MSC; 1945—1974) — левая, социализм, каталонизм. Создана в эмиграции в результате выхода из Единой социалистической партии Каталонии членов бывшего Социалистического союза Каталонии при участии бывших членов Рабочей партии марксистского единства, Республиканской левой Каталонии и активистов Национальной конфедерации труда. В 1968 году, после событий мая в Париже, разделилась на две фракции. Впоследствии социал-демократы образовали партию Демократическая и социалистическая перегруппировка Каталонии, марксисты создали партию Социалистическая конвергенция Каталонии.
- Народно-социалистическая партия (исп. Partido Socialista Popular, PSP; 1965—1979) — левые, демократический социализм, марксизм. Создана как Кастильская социалистическая федерация (исп. Federación Socialista Castellana), два года спустя преобразована во Внутреннюю социалистическую партию (исп. Partido Socialista del Interior), названную так для отличия от ИСРП, многие из членов которой были в эмиграции, в то время как большинство членов этой партии проживали в Испании. В 1968 году переименована. Влилась в ИСРП. Входила в Социалистический интернационал.
- Коммунистическое движение (исп. Movimento Comunista; 1972—1991) — левые радикалы, марксизм-ленинизм, маоизм (первоначально), марксизм (в конце). Создана в результате объединения коммунистических партий Страны Басков, Арагона, Валенсии, Балеарских островов и Астурии. Влилась в Левую альтернативу.
Современная Испания
- Народный альянс (исп. Alianza Popular, AP; 1976—1989) — правые, консерватизм, постфранкизм. Создана бывшим вице-премьером и министром внутренних дел Мануэлем Фрага вместе с шестью другими бывшими министрами как избирательная коалиция правых консервативных партий (Демократические реформы, Союз испанского народа, Испанское демократическое действие, Социал-демократия, Региональное действие, Социальный народный союз и Испанский национальный союз). Позднее преобразована в партию. В 1980-х годах стал основной оппозиционной партией Испании и ведущей право-консервативной силой в стране. Влился в Народную партию. Входил в Международный демократический союз и группу Европарламента «Европейские демократы».
- Либеральная партия (исп. Partido Liberal, PL; 1976—1989) — центризм, либерализм. С 1983 года входила в коалицию с Народным альянсом и Народно-демократической партией. Влилась в Народную партию.
- Союз демократического центра (исп. Unión de Centro Democrático, UCD; 1977—1983) — центр/правый центр, конституционный монархизм, христианская демократия, социал-демократия, либерализм, реформизм. Была создана в период перехода от диктатуры Франсиско Франко к демократии как коалиция ряда новообразованных центристских и правых партий под руководством премьер-министра Адольфо Суареса. Коалиция объединила как христианских демократов, либералов и социал-демократов, так и «независимых», среди которых были консервативные элементы, близкие к режиму Франко. Позднее преобразована в партию. На выборах 1977 года смогла завоевать почти половину мест в Конгрессе депутатов. В 1979 году партия вновь выиграла выборы, хотя и не смогла сохранить абсолютное большинство. В 1979—1982 годах партия пережила ряд серьёзных расколов и уход многих влиятельных деятелей, а после поражения на выборах 1982 года самораспустилась. Большая часть членов и электората присоединились к Народному альянсу и Народно-демократической партии. Входил в Европейский демократический союз (наблюдатель).
- Левые Страны Басков (баск. Euskadiko Ezkerra, EE; 1977—1993) — левые, баскский национализм, социализм (1977—1982), еврокоммунизм (1982—1988), социал-демократия (1988—1993). Объединились с Социалистической партией Страны Басков, отделением ИСРП.
- Революционная партия басков (баск. Euskal Iraultzarako Alderdia, EIA; 1977—1981) — крайне левые, баскский национализм, коммунизм, баскский сепаратизм, марксизм-ленинизм, позднее еврокоммунизм.
- Либеральное гражданское действие (исп. Acción Ciudadana Liberal, ACL; 1978—1979) — центризм, либерализм. Создана как коалиция либеральных центристских партий, позднее преобразована в партию. Влилась в Народный альянс.
- Партия демократического действия (исп. Partido de Acción Democrática, PAD; 1981—1983) — левый центр, социал-демократия, секуляризм, прогрессивизм. Образована после выхода из Союза демократического центра министра юстиции Франсиско Фернандеса Ордоньеса, недовольного излишним консерватизмом лидеров Союза. В выборах 1982 года участвовала единым списком с социалистами. После самороспуска большинство членов присоединились к ИСРП.
- Демократический и социальный центр (исп. Centro Democrático y Social, CDS; 1982—2006) — центр/левый центр, либерализм, социальный либерализм, христианская демократия. Основана Адольфо Суаресом в результате раскола Союза демократического центра. В 1980-х годах партия была представлена в Конгрессе депутатов (от 2 до 19 мандатов), но начиная с выборов 1993 года потеряла представительство в парламенте. В 2005 году было принято решение влиться в состав Народной партии, меньшинство, отказавшееся выполнять это решение, образовало свою партию, Либерально-демократический центр (исп. Centro Democrático Liberal, CDL), позднее через суд добившись права использовать название Демократический и социальный центр. Входил в Либеральный интернационал.
- Народно-демократическая партия (исп. Partido Demócrata Popular, PDP; 1982—1989) — правый центр, христианская демократия. Образована в результате раскола Союза демократического центра, с самого создания входили в коалицию с Народным альянсом. Влилась в Народную партию. Входила в Европейскую народную партию.
- Партия коммунистов Каталонии (кат. Partit dels i les Comunistes de Catalunya, PCC; 1982—2014) — крайне левая, коммунизм, марксизм-ленинизм, каталонизм, федерализм, право на самоопределение. Образована в результате выхода противников еврокоммунизма из состава Единой социалистической партии Каталонии. С 1984 по 1994 год входила в состав Коммунистической партии народов Испании. Стала основой для создания партии «Коммунисты Каталонии».
- Либеральный союз (исп. Partido Liberal, PL; 1983—1984) — центризм, либерализм. С момента создания входила в коалицию с Народным альянсом и Народно-демократической партией. Влилась в Либеральную партию.
- «Левые баски» (исп. Euskal Ezkerra, EuE; 1991—1993) — левый центр, баскский национализм, социал-демократия. Создана членами партии «Левые Страны Басков», недовольными сближением с ИСРП. Самораспустилась после провала на выборах.
- Левая альтернатива (исп. Izquierda Alternativa, IA; 1991—1993) — левые радикалы, социализм, марксизм, право на самоопределение, феминизм, антимилитаризм, экологизм, республиканизм. Создана в результате слияния Революционной коммунистической лиги и Коммунистического движения. Позднее лига была воссоздана как самостоятельная партия, но часть её членов вступили к региональные партии.
Напишите отзыв о статье "Список политических партий Испании"
Примечания
| ||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Список политических партий Испании
– Он прежде должен получить лопату, – сказал шопотом один из братьев.– А! полноте пожалуйста, – сказал другой.
Пьер, растерянными, близорукими глазами, не повинуясь, оглянулся вокруг себя, и вдруг на него нашло сомнение. «Где я? Что я делаю? Не смеются ли надо мной? Не будет ли мне стыдно вспоминать это?» Но сомнение это продолжалось только одно мгновение. Пьер оглянулся на серьезные лица окружавших его людей, вспомнил всё, что он уже прошел, и понял, что нельзя остановиться на половине дороги. Он ужаснулся своему сомнению и, стараясь вызвать в себе прежнее чувство умиления, повергся к вратам храма. И действительно чувство умиления, еще сильнейшего, чем прежде, нашло на него. Когда он пролежал несколько времени, ему велели встать и надели на него такой же белый кожаный фартук, какие были на других, дали ему в руки лопату и три пары перчаток, и тогда великий мастер обратился к нему. Он сказал ему, чтобы он старался ничем не запятнать белизну этого фартука, представляющего крепость и непорочность; потом о невыясненной лопате сказал, чтобы он трудился ею очищать свое сердце от пороков и снисходительно заглаживать ею сердце ближнего. Потом про первые перчатки мужские сказал, что значения их он не может знать, но должен хранить их, про другие перчатки мужские сказал, что он должен надевать их в собраниях и наконец про третьи женские перчатки сказал: «Любезный брат, и сии женские перчатки вам определены суть. Отдайте их той женщине, которую вы будете почитать больше всех. Сим даром уверите в непорочности сердца вашего ту, которую изберете вы себе в достойную каменьщицу». И помолчав несколько времени, прибавил: – «Но соблюди, любезный брат, да не украшают перчатки сии рук нечистых». В то время как великий мастер произносил эти последние слова, Пьеру показалось, что председатель смутился. Пьер смутился еще больше, покраснел до слез, как краснеют дети, беспокойно стал оглядываться и произошло неловкое молчание.
Молчание это было прервано одним из братьев, который, подведя Пьера к ковру, начал из тетради читать ему объяснение всех изображенных на нем фигур: солнца, луны, молотка. отвеса, лопаты, дикого и кубического камня, столба, трех окон и т. д. Потом Пьеру назначили его место, показали ему знаки ложи, сказали входное слово и наконец позволили сесть. Великий мастер начал читать устав. Устав был очень длинен, и Пьер от радости, волнения и стыда не был в состоянии понимать того, что читали. Он вслушался только в последние слова устава, которые запомнились ему.
«В наших храмах мы не знаем других степеней, – читал „великий мастер, – кроме тех, которые находятся между добродетелью и пороком. Берегись делать какое нибудь различие, могущее нарушить равенство. Лети на помощь к брату, кто бы он ни был, настави заблуждающегося, подними упадающего и не питай никогда злобы или вражды на брата. Будь ласков и приветлив. Возбуждай во всех сердцах огнь добродетели. Дели счастье с ближним твоим, и да не возмутит никогда зависть чистого сего наслаждения. Прощай врагу твоему, не мсти ему, разве только деланием ему добра. Исполнив таким образом высший закон, ты обрящешь следы древнего, утраченного тобой величества“.
Кончил он и привстав обнял Пьера и поцеловал его. Пьер, с слезами радости на глазах, смотрел вокруг себя, не зная, что отвечать на поздравления и возобновления знакомств, с которыми окружили его. Он не признавал никаких знакомств; во всех людях этих он видел только братьев, с которыми сгорал нетерпением приняться за дело.
Великий мастер стукнул молотком, все сели по местам, и один прочел поучение о необходимости смирения.
Великий мастер предложил исполнить последнюю обязанность, и важный сановник, который носил звание собирателя милостыни, стал обходить братьев. Пьеру хотелось записать в лист милостыни все деньги, которые у него были, но он боялся этим выказать гордость, и записал столько же, сколько записывали другие.
Заседание было кончено, и по возвращении домой, Пьеру казалось, что он приехал из какого то дальнего путешествия, где он провел десятки лет, совершенно изменился и отстал от прежнего порядка и привычек жизни.
На другой день после приема в ложу, Пьер сидел дома, читая книгу и стараясь вникнуть в значение квадрата, изображавшего одной своей стороною Бога, другою нравственное, третьею физическое и четвертою смешанное. Изредка он отрывался от книги и квадрата и в воображении своем составлял себе новый план жизни. Вчера в ложе ему сказали, что до сведения государя дошел слух о дуэли, и что Пьеру благоразумнее бы было удалиться из Петербурга. Пьер предполагал ехать в свои южные имения и заняться там своими крестьянами. Он радостно обдумывал эту новую жизнь, когда неожиданно в комнату вошел князь Василий.
– Мой друг, что ты наделал в Москве? За что ты поссорился с Лёлей, mon сher? [дорогой мoй?] Ты в заблуждении, – сказал князь Василий, входя в комнату. – Я всё узнал, я могу тебе сказать верно, что Элен невинна перед тобой, как Христос перед жидами. – Пьер хотел отвечать, но он перебил его. – И зачем ты не обратился прямо и просто ко мне, как к другу? Я всё знаю, я всё понимаю, – сказал он, – ты вел себя, как прилично человеку, дорожащему своей честью; может быть слишком поспешно, но об этом мы не будем судить. Одно ты помни, в какое положение ты ставишь ее и меня в глазах всего общества и даже двора, – прибавил он, понизив голос. – Она живет в Москве, ты здесь. Помни, мой милый, – он потянул его вниз за руку, – здесь одно недоразуменье; ты сам, я думаю, чувствуешь. Напиши сейчас со мною письмо, и она приедет сюда, всё объяснится, а то я тебе скажу, ты очень легко можешь пострадать, мой милый.
Князь Василий внушительно взглянул на Пьера. – Мне из хороших источников известно, что вдовствующая императрица принимает живой интерес во всем этом деле. Ты знаешь, она очень милостива к Элен.
Несколько раз Пьер собирался говорить, но с одной стороны князь Василий не допускал его до этого, с другой стороны сам Пьер боялся начать говорить в том тоне решительного отказа и несогласия, в котором он твердо решился отвечать своему тестю. Кроме того слова масонского устава: «буди ласков и приветлив» вспоминались ему. Он морщился, краснел, вставал и опускался, работая над собою в самом трудном для него в жизни деле – сказать неприятное в глаза человеку, сказать не то, чего ожидал этот человек, кто бы он ни был. Он так привык повиноваться этому тону небрежной самоуверенности князя Василия, что и теперь он чувствовал, что не в силах будет противостоять ей; но он чувствовал, что от того, что он скажет сейчас, будет зависеть вся дальнейшая судьба его: пойдет ли он по старой, прежней дороге, или по той новой, которая так привлекательно была указана ему масонами, и на которой он твердо верил, что найдет возрождение к новой жизни.
– Ну, мой милый, – шутливо сказал князь Василий, – скажи же мне: «да», и я от себя напишу ей, и мы убьем жирного тельца. – Но князь Василий не успел договорить своей шутки, как Пьер с бешенством в лице, которое напоминало его отца, не глядя в глаза собеседнику, проговорил шопотом:
– Князь, я вас не звал к себе, идите, пожалуйста, идите! – Он вскочил и отворил ему дверь.
– Идите же, – повторил он, сам себе не веря и радуясь выражению смущенности и страха, показавшемуся на лице князя Василия.
– Что с тобой? Ты болен?
– Идите! – еще раз проговорил дрожащий голос. И князь Василий должен был уехать, не получив никакого объяснения.
Через неделю Пьер, простившись с новыми друзьями масонами и оставив им большие суммы на милостыни, уехал в свои именья. Его новые братья дали ему письма в Киев и Одессу, к тамошним масонам, и обещали писать ему и руководить его в его новой деятельности.
Дело Пьера с Долоховым было замято, и, несмотря на тогдашнюю строгость государя в отношении дуэлей, ни оба противника, ни их секунданты не пострадали. Но история дуэли, подтвержденная разрывом Пьера с женой, разгласилась в обществе. Пьер, на которого смотрели снисходительно, покровительственно, когда он был незаконным сыном, которого ласкали и прославляли, когда он был лучшим женихом Российской империи, после своей женитьбы, когда невестам и матерям нечего было ожидать от него, сильно потерял во мнении общества, тем более, что он не умел и не желал заискивать общественного благоволения. Теперь его одного обвиняли в происшедшем, говорили, что он бестолковый ревнивец, подверженный таким же припадкам кровожадного бешенства, как и его отец. И когда, после отъезда Пьера, Элен вернулась в Петербург, она была не только радушно, но с оттенком почтительности, относившейся к ее несчастию, принята всеми своими знакомыми. Когда разговор заходил о ее муже, Элен принимала достойное выражение, которое она – хотя и не понимая его значения – по свойственному ей такту, усвоила себе. Выражение это говорило, что она решилась, не жалуясь, переносить свое несчастие, и что ее муж есть крест, посланный ей от Бога. Князь Василий откровеннее высказывал свое мнение. Он пожимал плечами, когда разговор заходил о Пьере, и, указывая на лоб, говорил:
– Un cerveau fele – je le disais toujours. [Полусумасшедший – я всегда это говорил.]
– Я вперед сказала, – говорила Анна Павловна о Пьере, – я тогда же сейчас сказала, и прежде всех (она настаивала на своем первенстве), что это безумный молодой человек, испорченный развратными идеями века. Я тогда еще сказала это, когда все восхищались им и он только приехал из за границы, и помните, у меня как то вечером представлял из себя какого то Марата. Чем же кончилось? Я тогда еще не желала этой свадьбы и предсказала всё, что случится.
Анна Павловна по прежнему давала у себя в свободные дни такие вечера, как и прежде, и такие, какие она одна имела дар устроивать, вечера, на которых собиралась, во первых, la creme de la veritable bonne societe, la fine fleur de l'essence intellectuelle de la societe de Petersbourg, [сливки настоящего хорошего общества, цвет интеллектуальной эссенции петербургского общества,] как говорила сама Анна Павловна. Кроме этого утонченного выбора общества, вечера Анны Павловны отличались еще тем, что всякий раз на своем вечере Анна Павловна подавала своему обществу какое нибудь новое, интересное лицо, и что нигде, как на этих вечерах, не высказывался так очевидно и твердо градус политического термометра, на котором стояло настроение придворного легитимистского петербургского общества.
В конце 1806 года, когда получены были уже все печальные подробности об уничтожении Наполеоном прусской армии под Иеной и Ауерштетом и о сдаче большей части прусских крепостей, когда войска наши уж вступили в Пруссию, и началась наша вторая война с Наполеоном, Анна Павловна собрала у себя вечер. La creme de la veritable bonne societe [Сливки настоящего хорошего общества] состояла из обворожительной и несчастной, покинутой мужем, Элен, из MorteMariet'a, обворожительного князя Ипполита, только что приехавшего из Вены, двух дипломатов, тетушки, одного молодого человека, пользовавшегося в гостиной наименованием просто d'un homme de beaucoup de merite, [весьма достойный человек,] одной вновь пожалованной фрейлины с матерью и некоторых других менее заметных особ.
Лицо, которым как новинкой угащивала в этот вечер Анна Павловна своих гостей, был Борис Друбецкой, только что приехавший курьером из прусской армии и находившийся адъютантом у очень важного лица.
Градус политического термометра, указанный на этом вечере обществу, был следующий: сколько бы все европейские государи и полководцы ни старались потворствовать Бонапартию, для того чтобы сделать мне и вообще нам эти неприятности и огорчения, мнение наше на счет Бонапартия не может измениться. Мы не перестанем высказывать свой непритворный на этот счет образ мыслей, и можем сказать только прусскому королю и другим: тем хуже для вас. Tu l'as voulu, George Dandin, [Ты этого хотел, Жорж Дандэн,] вот всё, что мы можем сказать. Вот что указывал политический термометр на вечере Анны Павловны. Когда Борис, который должен был быть поднесен гостям, вошел в гостиную, уже почти всё общество было в сборе, и разговор, руководимый Анной Павловной, шел о наших дипломатических сношениях с Австрией и о надежде на союз с нею.
Борис в щегольском, адъютантском мундире, возмужавший, свежий и румяный, свободно вошел в гостиную и был отведен, как следовало, для приветствия к тетушке и снова присоединен к общему кружку.
Анна Павловна дала поцеловать ему свою сухую руку, познакомила его с некоторыми незнакомыми ему лицами и каждого шопотом определила ему.
– Le Prince Hyppolite Kouraguine – charmant jeune homme. M r Kroug charge d'affaires de Kopenhague – un esprit profond, и просто: М r Shittoff un homme de beaucoup de merite [Князь Ипполит Курагин, милый молодой человек. Г. Круг, Копенгагенский поверенный в делах, глубокий ум. Г. Шитов, весьма достойный человек] про того, который носил это наименование.
Борис за это время своей службы, благодаря заботам Анны Михайловны, собственным вкусам и свойствам своего сдержанного характера, успел поставить себя в самое выгодное положение по службе. Он находился адъютантом при весьма важном лице, имел весьма важное поручение в Пруссию и только что возвратился оттуда курьером. Он вполне усвоил себе ту понравившуюся ему в Ольмюце неписанную субординацию, по которой прапорщик мог стоять без сравнения выше генерала, и по которой, для успеха на службе, были нужны не усилия на службе, не труды, не храбрость, не постоянство, а нужно было только уменье обращаться с теми, которые вознаграждают за службу, – и он часто сам удивлялся своим быстрым успехам и тому, как другие могли не понимать этого. Вследствие этого открытия его, весь образ жизни его, все отношения с прежними знакомыми, все его планы на будущее – совершенно изменились. Он был не богат, но последние свои деньги он употреблял на то, чтобы быть одетым лучше других; он скорее лишил бы себя многих удовольствий, чем позволил бы себе ехать в дурном экипаже или показаться в старом мундире на улицах Петербурга. Сближался он и искал знакомств только с людьми, которые были выше его, и потому могли быть ему полезны. Он любил Петербург и презирал Москву. Воспоминание о доме Ростовых и о его детской любви к Наташе – было ему неприятно, и он с самого отъезда в армию ни разу не был у Ростовых. В гостиной Анны Павловны, в которой присутствовать он считал за важное повышение по службе, он теперь тотчас же понял свою роль и предоставил Анне Павловне воспользоваться тем интересом, который в нем заключался, внимательно наблюдая каждое лицо и оценивая выгоды и возможности сближения с каждым из них. Он сел на указанное ему место возле красивой Элен, и вслушивался в общий разговор.
– Vienne trouve les bases du traite propose tellement hors d'atteinte, qu'on ne saurait y parvenir meme par une continuite de succes les plus brillants, et elle met en doute les moyens qui pourraient nous les procurer. C'est la phrase authentique du cabinet de Vienne, – говорил датский charge d'affaires. [Вена находит основания предлагаемого договора до того невозможными, что достигнуть их нельзя даже рядом самых блестящих успехов: и она сомневается в средствах, которые могут их нам доставить. Это подлинная фраза венского кабинета, – сказал датский поверенный в делах.]
– C'est le doute qui est flatteur! – сказал l'homme a l'esprit profond, с тонкой улыбкой. [Сомнение лестно! – сказал глубокий ум,]
– Il faut distinguer entre le cabinet de Vienne et l'Empereur d'Autriche, – сказал МorteMariet. – L'Empereur d'Autriche n'a jamais pu penser a une chose pareille, ce n'est que le cabinet qui le dit. [Необходимо различать венский кабинет и австрийского императора. Австрийский император никогда не мог этого думать, это говорит только кабинет.]
– Eh, mon cher vicomte, – вмешалась Анна Павловна, – l'Urope (она почему то выговаривала l'Urope, как особенную тонкость французского языка, которую она могла себе позволить, говоря с французом) l'Urope ne sera jamais notre alliee sincere. [Ах, мой милый виконт, Европа никогда не будет нашей искренней союзницей.]
Вслед за этим Анна Павловна навела разговор на мужество и твердость прусского короля с тем, чтобы ввести в дело Бориса.
Борис внимательно слушал того, кто говорит, ожидая своего череда, но вместе с тем успевал несколько раз оглядываться на свою соседку, красавицу Элен, которая с улыбкой несколько раз встретилась глазами с красивым молодым адъютантом.
Весьма естественно, говоря о положении Пруссии, Анна Павловна попросила Бориса рассказать свое путешествие в Глогау и положение, в котором он нашел прусское войско. Борис, не торопясь, чистым и правильным французским языком, рассказал весьма много интересных подробностей о войсках, о дворе, во всё время своего рассказа старательно избегая заявления своего мнения насчет тех фактов, которые он передавал. На несколько времени Борис завладел общим вниманием, и Анна Павловна чувствовала, что ее угощенье новинкой было принято с удовольствием всеми гостями. Более всех внимания к рассказу Бориса выказала Элен. Она несколько раз спрашивала его о некоторых подробностях его поездки и, казалось, весьма была заинтересована положением прусской армии. Как только он кончил, она с своей обычной улыбкой обратилась к нему:
– Il faut absolument que vous veniez me voir, [Необходимо нужно, чтоб вы приехали повидаться со мною,] – сказала она ему таким тоном, как будто по некоторым соображениям, которые он не мог знать, это было совершенно необходимо.
– Mariedi entre les 8 et 9 heures. Vous me ferez grand plaisir. [Во вторник, между 8 и 9 часами. Вы мне сделаете большое удовольствие.] – Борис обещал исполнить ее желание и хотел вступить с ней в разговор, когда Анна Павловна отозвала его под предлогом тетушки, которая желала его cлышать.
– Вы ведь знаете ее мужа? – сказала Анна Павловна, закрыв глаза и грустным жестом указывая на Элен. – Ах, это такая несчастная и прелестная женщина! Не говорите при ней о нем, пожалуйста не говорите. Ей слишком тяжело!
Когда Борис и Анна Павловна вернулись к общему кружку, разговором в нем завладел князь Ипполит.
Он, выдвинувшись вперед на кресле, сказал: Le Roi de Prusse! [Прусский король!] и сказав это, засмеялся. Все обратились к нему: Le Roi de Prusse? – спросил Ипполит, опять засмеялся и опять спокойно и серьезно уселся в глубине своего кресла. Анна Павловна подождала его немного, но так как Ипполит решительно, казалось, не хотел больше говорить, она начала речь о том, как безбожный Бонапарт похитил в Потсдаме шпагу Фридриха Великого.
– C'est l'epee de Frederic le Grand, que je… [Это шпага Фридриха Великого, которую я…] – начала было она, но Ипполит перебил ее словами:
– Le Roi de Prusse… – и опять, как только к нему обратились, извинился и замолчал. Анна Павловна поморщилась. MorteMariet, приятель Ипполита, решительно обратился к нему:
– Voyons a qui en avez vous avec votre Roi de Prusse? [Ну так что ж о прусском короле?]
Ипполит засмеялся, как будто ему стыдно было своего смеха.
– Non, ce n'est rien, je voulais dire seulement… [Нет, ничего, я только хотел сказать…] (Он намерен был повторить шутку, которую он слышал в Вене, и которую он целый вечер собирался поместить.) Je voulais dire seulement, que nous avons tort de faire la guerre рour le roi de Prusse. [Я только хотел сказать, что мы напрасно воюем pour le roi de Prusse . (Непереводимая игра слов, имеющая значение: «по пустякам».)]
Борис осторожно улыбнулся так, что его улыбка могла быть отнесена к насмешке или к одобрению шутки, смотря по тому, как она будет принята. Все засмеялись.
– Il est tres mauvais, votre jeu de mot, tres spirituel, mais injuste, – грозя сморщенным пальчиком, сказала Анна Павловна. – Nous ne faisons pas la guerre pour le Roi de Prusse, mais pour les bons principes. Ah, le mechant, ce prince Hippolytel [Ваша игра слов не хороша, очень умна, но несправедлива; мы не воюем pour le roi de Prusse (т. e. по пустякам), а за добрые начала. Ах, какой он злой, этот князь Ипполит!] – сказала она.
Разговор не утихал целый вечер, обращаясь преимущественно около политических новостей. В конце вечера он особенно оживился, когда дело зашло о наградах, пожалованных государем.
– Ведь получил же в прошлом году NN табакерку с портретом, – говорил l'homme a l'esprit profond, [человек глубокого ума,] – почему же SS не может получить той же награды?
– Je vous demande pardon, une tabatiere avec le portrait de l'Empereur est une recompense, mais point une distinction, – сказал дипломат, un cadeau plutot. [Извините, табакерка с портретом Императора есть награда, а не отличие; скорее подарок.]
– Il y eu plutot des antecedents, je vous citerai Schwarzenberg. [Были примеры – Шварценберг.]
– C'est impossible, [Это невозможно,] – возразил другой.
– Пари. Le grand cordon, c'est different… [Лента – это другое дело…]
Когда все поднялись, чтоб уезжать, Элен, очень мало говорившая весь вечер, опять обратилась к Борису с просьбой и ласковым, значительным приказанием, чтобы он был у нее во вторник.
– Мне это очень нужно, – сказала она с улыбкой, оглядываясь на Анну Павловну, и Анна Павловна той грустной улыбкой, которая сопровождала ее слова при речи о своей высокой покровительнице, подтвердила желание Элен. Казалось, что в этот вечер из каких то слов, сказанных Борисом о прусском войске, Элен вдруг открыла необходимость видеть его. Она как будто обещала ему, что, когда он приедет во вторник, она объяснит ему эту необходимость.
Приехав во вторник вечером в великолепный салон Элен, Борис не получил ясного объяснения, для чего было ему необходимо приехать. Были другие гости, графиня мало говорила с ним, и только прощаясь, когда он целовал ее руку, она с странным отсутствием улыбки, неожиданно, шопотом, сказала ему: Venez demain diner… le soir. Il faut que vous veniez… Venez. [Приезжайте завтра обедать… вечером. Надо, чтоб вы приехали… Приезжайте.]
В этот свой приезд в Петербург Борис сделался близким человеком в доме графини Безуховой.
Война разгоралась, и театр ее приближался к русским границам. Всюду слышались проклятия врагу рода человеческого Бонапартию; в деревнях собирались ратники и рекруты, и с театра войны приходили разноречивые известия, как всегда ложные и потому различно перетолковываемые.
Жизнь старого князя Болконского, князя Андрея и княжны Марьи во многом изменилась с 1805 года.
В 1806 году старый князь был определен одним из восьми главнокомандующих по ополчению, назначенных тогда по всей России. Старый князь, несмотря на свою старческую слабость, особенно сделавшуюся заметной в тот период времени, когда он считал своего сына убитым, не счел себя вправе отказаться от должности, в которую был определен самим государем, и эта вновь открывшаяся ему деятельность возбудила и укрепила его. Он постоянно бывал в разъездах по трем вверенным ему губерниям; был до педантизма исполнителен в своих обязанностях, строг до жестокости с своими подчиненными, и сам доходил до малейших подробностей дела. Княжна Марья перестала уже брать у своего отца математические уроки, и только по утрам, сопутствуемая кормилицей, с маленьким князем Николаем (как звал его дед) входила в кабинет отца, когда он был дома. Грудной князь Николай жил с кормилицей и няней Савишной на половине покойной княгини, и княжна Марья большую часть дня проводила в детской, заменяя, как умела, мать маленькому племяннику. M lle Bourienne тоже, как казалось, страстно любила мальчика, и княжна Марья, часто лишая себя, уступала своей подруге наслаждение нянчить маленького ангела (как называла она племянника) и играть с ним.
У алтаря лысогорской церкви была часовня над могилой маленькой княгини, и в часовне был поставлен привезенный из Италии мраморный памятник, изображавший ангела, расправившего крылья и готовящегося подняться на небо. У ангела была немного приподнята верхняя губа, как будто он сбирался улыбнуться, и однажды князь Андрей и княжна Марья, выходя из часовни, признались друг другу, что странно, лицо этого ангела напоминало им лицо покойницы. Но что было еще страннее и чего князь Андрей не сказал сестре, было то, что в выражении, которое дал случайно художник лицу ангела, князь Андрей читал те же слова кроткой укоризны, которые он прочел тогда на лице своей мертвой жены: «Ах, зачем вы это со мной сделали?…»
Вскоре после возвращения князя Андрея, старый князь отделил сына и дал ему Богучарово, большое имение, находившееся в 40 верстах от Лысых Гор. Частью по причине тяжелых воспоминаний, связанных с Лысыми Горами, частью потому, что не всегда князь Андрей чувствовал себя в силах переносить характер отца, частью и потому, что ему нужно было уединение, князь Андрей воспользовался Богучаровым, строился там и проводил в нем большую часть времени.
Князь Андрей, после Аустерлицкой кампании, твердо pешил никогда не служить более в военной службе; и когда началась война, и все должны были служить, он, чтобы отделаться от действительной службы, принял должность под начальством отца по сбору ополчения. Старый князь с сыном как бы переменились ролями после кампании 1805 года. Старый князь, возбужденный деятельностью, ожидал всего хорошего от настоящей кампании; князь Андрей, напротив, не участвуя в войне и в тайне души сожалея о том, видел одно дурное.
26 февраля 1807 года, старый князь уехал по округу. Князь Андрей, как и большею частью во время отлучек отца, оставался в Лысых Горах. Маленький Николушка был нездоров уже 4 й день. Кучера, возившие старого князя, вернулись из города и привезли бумаги и письма князю Андрею.
Камердинер с письмами, не застав молодого князя в его кабинете, прошел на половину княжны Марьи; но и там его не было. Камердинеру сказали, что князь пошел в детскую.
– Пожалуйте, ваше сиятельство, Петруша с бумагами пришел, – сказала одна из девушек помощниц няни, обращаясь к князю Андрею, который сидел на маленьком детском стуле и дрожащими руками, хмурясь, капал из стклянки лекарство в рюмку, налитую до половины водой.
– Что такое? – сказал он сердито, и неосторожно дрогнув рукой, перелил из стклянки в рюмку лишнее количество капель. Он выплеснул лекарство из рюмки на пол и опять спросил воды. Девушка подала ему.
В комнате стояла детская кроватка, два сундука, два кресла, стол и детские столик и стульчик, тот, на котором сидел князь Андрей. Окна были завешаны, и на столе горела одна свеча, заставленная переплетенной нотной книгой, так, чтобы свет не падал на кроватку.
– Мой друг, – обращаясь к брату, сказала княжна Марья от кроватки, у которой она стояла, – лучше подождать… после…
– Ах, сделай милость, ты всё говоришь глупости, ты и так всё дожидалась – вот и дождалась, – сказал князь Андрей озлобленным шопотом, видимо желая уколоть сестру.
– Мой друг, право лучше не будить, он заснул, – умоляющим голосом сказала княжна.
Князь Андрей встал и, на цыпочках, с рюмкой подошел к кроватке.
– Или точно не будить? – сказал он нерешительно.
– Как хочешь – право… я думаю… а как хочешь, – сказала княжна Марья, видимо робея и стыдясь того, что ее мнение восторжествовало. Она указала брату на девушку, шопотом вызывавшую его.
Была вторая ночь, что они оба не спали, ухаживая за горевшим в жару мальчиком. Все сутки эти, не доверяя своему домашнему доктору и ожидая того, за которым было послано в город, они предпринимали то то, то другое средство. Измученные бессоницей и встревоженные, они сваливали друг на друга свое горе, упрекали друг друга и ссорились.
– Петруша с бумагами от папеньки, – прошептала девушка. – Князь Андрей вышел.
– Ну что там! – проговорил он сердито, и выслушав словесные приказания от отца и взяв подаваемые конверты и письмо отца, вернулся в детскую.
– Ну что? – спросил князь Андрей.
– Всё то же, подожди ради Бога. Карл Иваныч всегда говорит, что сон всего дороже, – прошептала со вздохом княжна Марья. – Князь Андрей подошел к ребенку и пощупал его. Он горел.
– Убирайтесь вы с вашим Карлом Иванычем! – Он взял рюмку с накапанными в нее каплями и опять подошел.
– Andre, не надо! – сказала княжна Марья.
Но он злобно и вместе страдальчески нахмурился на нее и с рюмкой нагнулся к ребенку. – Ну, я хочу этого, сказал он. – Ну я прошу тебя, дай ему.
Княжна Марья пожала плечами, но покорно взяла рюмку и подозвав няньку, стала давать лекарство. Ребенок закричал и захрипел. Князь Андрей, сморщившись, взяв себя за голову, вышел из комнаты и сел в соседней, на диване.
Письма всё были в его руке. Он машинально открыл их и стал читать. Старый князь, на синей бумаге, своим крупным, продолговатым почерком, употребляя кое где титлы, писал следующее:
«Весьма радостное в сей момент известие получил через курьера, если не вранье. Бенигсен под Эйлау над Буонапартием якобы полную викторию одержал. В Петербурге все ликуют, e наград послано в армию несть конца. Хотя немец, – поздравляю. Корчевский начальник, некий Хандриков, не постигну, что делает: до сих пор не доставлены добавочные люди и провиант. Сейчас скачи туда и скажи, что я с него голову сниму, чтобы через неделю всё было. О Прейсиш Эйлауском сражении получил еще письмо от Петиньки, он участвовал, – всё правда. Когда не мешают кому мешаться не следует, то и немец побил Буонапартия. Сказывают, бежит весьма расстроен. Смотри ж немедля скачи в Корчеву и исполни!»
Князь Андрей вздохнул и распечатал другой конверт. Это было на двух листочках мелко исписанное письмо от Билибина. Он сложил его не читая и опять прочел письмо отца, кончавшееся словами: «скачи в Корчеву и исполни!» «Нет, уж извините, теперь не поеду, пока ребенок не оправится», подумал он и, подошедши к двери, заглянул в детскую. Княжна Марья всё стояла у кроватки и тихо качала ребенка.
«Да, что бишь еще неприятное он пишет? вспоминал князь Андрей содержание отцовского письма. Да. Победу одержали наши над Бонапартом именно тогда, когда я не служу… Да, да, всё подшучивает надо мной… ну, да на здоровье…» и он стал читать французское письмо Билибина. Он читал не понимая половины, читал только для того, чтобы хоть на минуту перестать думать о том, о чем он слишком долго исключительно и мучительно думал.
Билибин находился теперь в качестве дипломатического чиновника при главной квартире армии и хоть и на французском языке, с французскими шуточками и оборотами речи, но с исключительно русским бесстрашием перед самоосуждением и самоосмеянием описывал всю кампанию. Билибин писал, что его дипломатическая discretion [скромность] мучила его, и что он был счастлив, имея в князе Андрее верного корреспондента, которому он мог изливать всю желчь, накопившуюся в нем при виде того, что творится в армии. Письмо это было старое, еще до Прейсиш Эйлауского сражения.
«Depuis nos grands succes d'Austerlitz vous savez, mon cher Prince, писал Билибин, que je ne quitte plus les quartiers generaux. Decidement j'ai pris le gout de la guerre, et bien m'en a pris. Ce que j'ai vu ces trois mois, est incroyable.
«Je commence ab ovo. L'ennemi du genre humain , comme vous savez, s'attaque aux Prussiens. Les Prussiens sont nos fideles allies, qui ne nous ont trompes que trois fois depuis trois ans. Nous prenons fait et cause pour eux. Mais il se trouve que l'ennemi du genre humain ne fait nulle attention a nos beaux discours, et avec sa maniere impolie et sauvage se jette sur les Prussiens sans leur donner le temps de finir la parade commencee, en deux tours de main les rosse a plate couture et va s'installer au palais de Potsdam.
«J'ai le plus vif desir, ecrit le Roi de Prusse a Bonaparte, que V. M. soit accueillie еt traitee dans mon palais d'une maniere, qui lui soit agreable et c'est avec еmpres sement, que j'ai pris a cet effet toutes les mesures que les circonstances me permettaient. Puisse je avoir reussi! Les generaux Prussiens se piquent de politesse envers les Francais et mettent bas les armes aux premieres sommations.
«Le chef de la garienison de Glogau avec dix mille hommes, demande au Roi de Prusse, ce qu'il doit faire s'il est somme de se rendre?… Tout cela est positif.
«Bref, esperant en imposer seulement par notre attitude militaire, il se trouve que nous voila en guerre pour tout de bon, et ce qui plus est, en guerre sur nos frontieres avec et pour le Roi de Prusse . Tout est au grand complet, il ne nous manque qu'une petite chose, c'est le general en chef. Comme il s'est trouve que les succes d'Austerlitz aurant pu etre plus decisifs si le general en chef eut ete moins jeune, on fait la revue des octogenaires et entre Prosorofsky et Kamensky, on donne la preference au derienier. Le general nous arrive en kibik a la maniere Souvoroff, et est accueilli avec des acclamations de joie et de triomphe.
«Le 4 arrive le premier courrier de Petersbourg. On apporte les malles dans le cabinet du Marieechal, qui aime a faire tout par lui meme. On m'appelle pour aider a faire le triage des lettres et prendre celles qui nous sont destinees. Le Marieechal nous regarde faire et attend les paquets qui lui sont adresses. Nous cherchons – il n'y en a point. Le Marieechal devient impatient, se met lui meme a la besogne et trouve des lettres de l'Empereur pour le comte T., pour le prince V. et autres. Alors le voila qui se met dans une de ses coleres bleues. Il jette feu et flamme contre tout le monde, s'empare des lettres, les decachete et lit celles de l'Empereur adressees a d'autres. А, так со мною поступают! Мне доверия нет! А, за мной следить велено, хорошо же; подите вон! Et il ecrit le fameux ordre du jour au general Benigsen
«Я ранен, верхом ездить не могу, следственно и командовать армией. Вы кор д'арме ваш привели разбитый в Пултуск: тут оно открыто, и без дров, и без фуража, потому пособить надо, и я так как вчера сами отнеслись к графу Буксгевдену, думать должно о ретираде к нашей границе, что и выполнить сегодня.
«От всех моих поездок, ecrit il a l'Empereur, получил ссадину от седла, которая сверх прежних перевозок моих совсем мне мешает ездить верхом и командовать такой обширной армией, а потому я командованье оной сложил на старшего по мне генерала, графа Буксгевдена, отослав к нему всё дежурство и всё принадлежащее к оному, советовав им, если хлеба не будет, ретироваться ближе во внутренность Пруссии, потому что оставалось хлеба только на один день, а у иных полков ничего, как о том дивизионные командиры Остерман и Седморецкий объявили, а у мужиков всё съедено; я и сам, пока вылечусь, остаюсь в гошпитале в Остроленке. О числе которого ведомость всеподданнейше подношу, донеся, что если армия простоит в нынешнем биваке еще пятнадцать дней, то весной ни одного здорового не останется.
«Увольте старика в деревню, который и так обесславлен остается, что не смог выполнить великого и славного жребия, к которому был избран. Всемилостивейшего дозволения вашего о том ожидать буду здесь при гошпитале, дабы не играть роль писарскую , а не командирскую при войске. Отлучение меня от армии ни малейшего разглашения не произведет, что ослепший отъехал от армии. Таковых, как я – в России тысячи».
«Le Marieechal se fache contre l'Empereur et nous punit tous; n'est ce pas que с'est logique!
«Voila le premier acte. Aux suivants l'interet et le ridicule montent comme de raison. Apres le depart du Marieechal il se trouve que nous sommes en vue de l'ennemi, et qu'il faut livrer bataille. Boukshevden est general en chef par droit d'anciennete, mais le general Benigsen n'est pas de cet avis; d'autant plus qu'il est lui, avec son corps en vue de l'ennemi, et qu'il veut profiter de l'occasion d'une bataille „aus eigener Hand“ comme disent les Allemands. Il la donne. C'est la bataille de Poultousk qui est sensee etre une grande victoire, mais qui a mon avis ne l'est pas du tout. Nous autres pekins avons, comme vous savez, une tres vilaine habitude de decider du gain ou de la perte d'une bataille. Celui qui s'est retire apres la bataille, l'a perdu, voila ce que nous disons, et a ce titre nous avons perdu la bataille de Poultousk. Bref, nous nous retirons apres la bataille, mais nous envoyons un courrier a Petersbourg, qui porte les nouvelles d'une victoire, et le general ne cede pas le commandement en chef a Boukshevden, esperant recevoir de Petersbourg en reconnaissance de sa victoire le titre de general en chef. Pendant cet interregne, nous commencons un plan de man?uvres excessivement interessant et original. Notre but ne consiste pas, comme il devrait l'etre, a eviter ou a attaquer l'ennemi; mais uniquement a eviter le general Boukshevden, qui par droit d'ancnnete serait notre chef. Nous poursuivons ce but avec tant d'energie, que meme en passant une riviere qui n'est рas gueable, nous brulons les ponts pour nous separer de notre ennemi, qui pour le moment, n'est pas Bonaparte, mais Boukshevden. Le general Boukshevden a manque etre attaque et pris par des forces ennemies superieures a cause d'une de nos belles man?uvres qui nous sauvait de lui. Boukshevden nous poursuit – nous filons. A peine passe t il de notre cote de la riviere, que nous repassons de l'autre. A la fin notre ennemi Boukshevden nous attrappe et s'attaque a nous. Les deux generaux se fachent. Il y a meme une provocation en duel de la part de Boukshevden et une attaque d'epilepsie de la part de Benigsen. Mais au moment critique le courrier, qui porte la nouvelle de notre victoire de Poultousk, nous apporte de Petersbourg notre nomination de general en chef, et le premier ennemi Boukshevden est enfonce: nous pouvons penser au second, a Bonaparte. Mais ne voila t il pas qu'a ce moment se leve devant nous un troisieme ennemi, c'est le православное qui demande a grands cris du pain, de la viande, des souchary, du foin, – que sais je! Les magasins sont vides, les сhemins impraticables. Le православное se met a la Marieaude, et d'une maniere dont la derieniere campagne ne peut vous donner la moindre idee. La moitie des regiments forme des troupes libres, qui parcourent la contree en mettant tout a feu et a sang. Les habitants sont ruines de fond en comble, les hopitaux regorgent de malades, et la disette est partout. Deux fois le quartier general a ete attaque par des troupes de Marieaudeurs et le general en chef a ete oblige lui meme de demander un bataillon pour les chasser. Dans une de ces attaques on m'a еmporte ma malle vide et ma robe de chambre. L'Empereur veut donner le droit a tous les chefs de divisions de fusiller les Marieaudeurs, mais je crains fort que cela n'oblige une moitie de l'armee de fusiller l'autre.
[Со времени наших блестящих успехов в Аустерлице, вы знаете, мой милый князь, что я не покидаю более главных квартир. Решительно я вошел во вкус войны, и тем очень доволен; то, что я видел эти три месяца – невероятно.
«Я начинаю аb ovo. Враг рода человеческого , вам известный, аттакует пруссаков. Пруссаки – наши верные союзники, которые нас обманули только три раза в три года. Мы заступаемся за них. Но оказывается, что враг рода человеческого не обращает никакого внимания на наши прелестные речи, и с своей неучтивой и дикой манерой бросается на пруссаков, не давая им времени кончить их начатый парад, вдребезги разбивает их и поселяется в потсдамском дворце.
«Я очень желаю, пишет прусской король Бонапарту, чтобы ваше величество были приняты в моем дворце самым приятнейшим для вас образом, и я с особенной заботливостью сделал для того все нужные распоряжения на сколько позволили обстоятельства. Весьма желаю, чтоб я достигнул цели». Прусские генералы щеголяют учтивостью перед французами и сдаются по первому требованию. Начальник гарнизона Глогау, с десятью тысячами, спрашивает у прусского короля, что ему делать, если ему придется сдаваться. Всё это положительно верно. Словом, мы думали внушить им страх только положением наших военных сил, но кончается тем, что мы вовлечены в войну, на нашей же границе и, главное, за прусского короля и заодно с ним. Всего у нас в избытке, недостает только маленькой штучки, а именно – главнокомандующего. Так как оказалось, что успехи Аустерлица могли бы быть положительнее, если б главнокомандующий был бы не так молод, то делается обзор осьмидесятилетних генералов, и между Прозоровским и Каменским выбирают последнего. Генерал приезжает к нам в кибитке по Суворовски, и его принимают с радостными и торжественными восклицаниями.
4 го приезжает первый курьер из Петербурга. Приносят чемоданы в кабинет фельдмаршала, который любит всё делать сам. Меня зовут, чтобы помочь разобрать письма и взять те, которые назначены нам. Фельдмаршал, предоставляя нам это занятие, ждет конвертов, адресованных ему. Мы ищем – но их не оказывается. Фельдмаршал начинает волноваться, сам принимается за работу и находит письма от государя к графу Т., князю В. и другим. Он приходит в сильнейший гнев, выходит из себя, берет письма, распечатывает их и читает письма Императора, адресованные другим… Затем пишет знаменитый суточный приказ генералу Бенигсену.
Фельдмаршал сердится на государя, и наказывает всех нас: неправда ли это логично!
Вот первое действие. При следующих интерес и забавность возрастают, само собой разумеется. После отъезда фельдмаршала оказывается, что мы в виду неприятеля, и необходимо дать сражение. Буксгевден, главнокомандующий по старшинству, но генерал Бенигсен совсем не того же мнения, тем более, что он с своим корпусом находится в виду неприятеля, и хочет воспользоваться случаем дать сражение самостоятельно. Он его и дает.
Это пултуская битва, которая считается великой победой, но которая совсем не такова, по моему мнению. Мы штатские имеем, как вы знаете, очень дурную привычку решать вопрос о выигрыше или проигрыше сражения. Тот, кто отступил после сражения, тот проиграл его, вот что мы говорим, и судя по этому мы проиграли пултуское сражение. Одним словом, мы отступаем после битвы, но посылаем курьера в Петербург с известием о победе, и генерал Бенигсен не уступает начальствования над армией генералу Буксгевдену, надеясь получить из Петербурга в благодарность за свою победу звание главнокомандующего. Во время этого междуцарствия, мы начинаем очень оригинальный и интересный ряд маневров. План наш не состоит более, как бы он должен был состоять, в том, чтобы избегать или атаковать неприятеля, но только в том, чтобы избегать генерала Буксгевдена, который по праву старшинства должен бы был быть нашим начальником. Мы преследуем эту цель с такой энергией, что даже переходя реку, на которой нет бродов, мы сжигаем мост, с целью отдалить от себя нашего врага, который в настоящее время не Бонапарт, но Буксгевден. Генерал Буксгевден чуть чуть не был атакован и взят превосходными неприятельскими силами, вследствие одного из таких маневров, спасавших нас от него. Буксгевден нас преследует – мы бежим. Только что он перейдет на нашу сторону реки, мы переходим на другую. Наконец враг наш Буксгевден ловит нас и атакует. Оба генерала сердятся и дело доходит до вызова на дуэль со стороны Буксгевдена и припадка падучей болезни со стороны Бенигсена. Но в самую критическую минуту курьер, который возил в Петербург известие о пултуской победе, возвращается и привозит нам назначение главнокомандующего, и первый враг – Буксгевден побежден. Мы теперь можем думать о втором враге – Бонапарте. Но оказывается, что в эту самую минуту возникает перед нами третий враг – православное , которое громкими возгласами требует хлеба, говядины, сухарей, сена, овса, – и мало ли чего еще! Магазины пусты, дороги непроходимы. Православное начинает грабить, и грабёж доходит до такой степени, о которой последняя кампания не могла вам дать ни малейшего понятия. Половина полков образуют вольные команды, которые обходят страну и все предают мечу и пламени. Жители разорены совершенно, больницы завалены больными, и везде голод. Два раза мародеры нападали даже на главную квартиру, и главнокомандующий принужден был взять баталион солдат, чтобы прогнать их. В одно из этих нападений у меня унесли мой пустой чемодан и халат. Государь хочет дать право всем начальникам дивизии расстреливать мародеров, но я очень боюсь, чтобы это не заставило одну половину войска расстрелять другую.]
Князь Андрей сначала читал одними глазами, но потом невольно то, что он читал (несмотря на то, что он знал, на сколько должно было верить Билибину) больше и больше начинало занимать его. Дочитав до этого места, он смял письмо и бросил его. Не то, что он прочел в письме, сердило его, но его сердило то, что эта тамошняя, чуждая для него, жизнь могла волновать его. Он закрыл глаза, потер себе лоб рукою, как будто изгоняя всякое участие к тому, что он читал, и прислушался к тому, что делалось в детской. Вдруг ему показался за дверью какой то странный звук. На него нашел страх; он боялся, не случилось ли чего с ребенком в то время, как он читал письмо. Он на цыпочках подошел к двери детской и отворил ее.
В ту минуту, как он входил, он увидал, что нянька с испуганным видом спрятала что то от него, и что княжны Марьи уже не было у кроватки.
– Мой друг, – послышался ему сзади отчаянный, как ему показалось, шопот княжны Марьи. Как это часто бывает после долгой бессонницы и долгого волнения, на него нашел беспричинный страх: ему пришло в голову, что ребенок умер. Всё, что oн видел и слышал, казалось ему подтверждением его страха.
«Всё кончено», подумал он, и холодный пот выступил у него на лбу! Он растерянно подошел к кроватке, уверенный, что он найдет ее пустою, что нянька прятала мертвого ребенка. Он раскрыл занавески, и долго его испуганные, разбегавшиеся глаза не могли отыскать ребенка. Наконец он увидал его: румяный мальчик, раскидавшись, лежал поперек кроватки, спустив голову ниже подушки и во сне чмокал, перебирая губками, и ровно дышал.
Князь Андрей обрадовался, увидав мальчика так, как будто бы он уже потерял его. Он нагнулся и, как учила его сестра, губами попробовал, есть ли жар у ребенка. Нежный лоб был влажен, он дотронулся рукой до головы – даже волосы были мокры: так сильно вспотел ребенок. Не только он не умер, но теперь очевидно было, что кризис совершился и что он выздоровел. Князю Андрею хотелось схватить, смять, прижать к своей груди это маленькое, беспомощное существо; он не смел этого сделать. Он стоял над ним, оглядывая его голову, ручки, ножки, определявшиеся под одеялом. Шорох послышался подле него, и какая то тень показалась ему под пологом кроватки. Он не оглядывался и всё слушал, глядя в лицо ребенка, его ровное дыханье. Темная тень была княжна Марья, которая неслышными шагами подошла к кроватке, подняла полог и опустила его за собою. Князь Андрей, не оглядываясь, узнал ее и протянул к ней руку. Она сжала его руку.
– Он вспотел, – сказал князь Андрей.
– Я шла к тебе, чтобы сказать это.
Ребенок во сне чуть пошевелился, улыбнулся и потерся лбом о подушку.
Князь Андрей посмотрел на сестру. Лучистые глаза княжны Марьи, в матовом полусвете полога, блестели более обыкновенного от счастливых слёз, которые стояли в них. Княжна Марья потянулась к брату и поцеловала его, слегка зацепив за полог кроватки. Они погрозили друг другу, еще постояли в матовом свете полога, как бы не желая расстаться с этим миром, в котором они втроем были отделены от всего света. Князь Андрей первый, путая волосы о кисею полога, отошел от кроватки. – Да. это одно что осталось мне теперь, – сказал он со вздохом.
Вскоре после своего приема в братство масонов, Пьер с полным написанным им для себя руководством о том, что он должен был делать в своих имениях, уехал в Киевскую губернию, где находилась большая часть его крестьян.
Приехав в Киев, Пьер вызвал в главную контору всех управляющих, и объяснил им свои намерения и желания. Он сказал им, что немедленно будут приняты меры для совершенного освобождения крестьян от крепостной зависимости, что до тех пор крестьяне не должны быть отягчаемы работой, что женщины с детьми не должны посылаться на работы, что крестьянам должна быть оказываема помощь, что наказания должны быть употребляемы увещательные, а не телесные, что в каждом имении должны быть учреждены больницы, приюты и школы. Некоторые управляющие (тут были и полуграмотные экономы) слушали испуганно, предполагая смысл речи в том, что молодой граф недоволен их управлением и утайкой денег; другие, после первого страха, находили забавным шепелявенье Пьера и новые, неслыханные ими слова; третьи находили просто удовольствие послушать, как говорит барин; четвертые, самые умные, в том числе и главноуправляющий, поняли из этой речи то, каким образом надо обходиться с барином для достижения своих целей.
Главноуправляющий выразил большое сочувствие намерениям Пьера; но заметил, что кроме этих преобразований необходимо было вообще заняться делами, которые были в дурном состоянии.
Несмотря на огромное богатство графа Безухого, с тех пор, как Пьер получил его и получал, как говорили, 500 тысяч годового дохода, он чувствовал себя гораздо менее богатым, чем когда он получал свои 10 ть тысяч от покойного графа. В общих чертах он смутно чувствовал следующий бюджет. В Совет платилось около 80 ти тысяч по всем имениям; около 30 ти тысяч стоило содержание подмосковной, московского дома и княжон; около 15 ти тысяч выходило на пенсии, столько же на богоугодные заведения; графине на прожитье посылалось 150 тысяч; процентов платилось за долги около 70 ти тысяч; постройка начатой церкви стоила эти два года около 10 ти тысяч; остальное около 100 та тысяч расходилось – он сам не знал как, и почти каждый год он принужден был занимать. Кроме того каждый год главноуправляющий писал то о пожарах, то о неурожаях, то о необходимости перестроек фабрик и заводов. И так, первое дело, представившееся Пьеру, было то, к которому он менее всего имел способности и склонности – занятие делами.
Пьер с главноуправляющим каждый день занимался . Но он чувствовал, что занятия его ни на шаг не подвигали дела. Он чувствовал, что его занятия происходят независимо от дела, что они не цепляют за дело и не заставляют его двигаться. С одной стороны главноуправляющий выставлял дела в самом дурном свете, показывая Пьеру необходимость уплачивать долги и предпринимать новые работы силами крепостных мужиков, на что Пьер не соглашался; с другой стороны, Пьер требовал приступления к делу освобождения, на что управляющий выставлял необходимость прежде уплатить долг Опекунского совета, и потому невозможность быстрого исполнения.
Управляющий не говорил, что это совершенно невозможно; он предлагал для достижения этой цели продажу лесов Костромской губернии, продажу земель низовых и крымского именья. Но все эти операции в речах управляющего связывались с такою сложностью процессов, снятия запрещений, истребований, разрешений и т. п., что Пьер терялся и только говорил ему:
– Да, да, так и сделайте.
Пьер не имел той практической цепкости, которая бы дала ему возможность непосредственно взяться за дело, и потому он не любил его и только старался притвориться перед управляющим, что он занят делом. Управляющий же старался притвориться перед графом, что он считает эти занятия весьма полезными для хозяина и для себя стеснительными.
В большом городе нашлись знакомые; незнакомые поспешили познакомиться и радушно приветствовали вновь приехавшего богача, самого большого владельца губернии. Искушения по отношению главной слабости Пьера, той, в которой он признался во время приема в ложу, тоже были так сильны, что Пьер не мог воздержаться от них. Опять целые дни, недели, месяцы жизни Пьера проходили так же озабоченно и занято между вечерами, обедами, завтраками, балами, не давая ему времени опомниться, как и в Петербурге. Вместо новой жизни, которую надеялся повести Пьер, он жил всё тою же прежней жизнью, только в другой обстановке.
Из трех назначений масонства Пьер сознавал, что он не исполнял того, которое предписывало каждому масону быть образцом нравственной жизни, и из семи добродетелей совершенно не имел в себе двух: добронравия и любви к смерти. Он утешал себя тем, что за то он исполнял другое назначение, – исправление рода человеческого и имел другие добродетели, любовь к ближнему и в особенности щедрость.
Весной 1807 года Пьер решился ехать назад в Петербург. По дороге назад, он намеревался объехать все свои именья и лично удостовериться в том, что сделано из того, что им предписано и в каком положении находится теперь тот народ, который вверен ему Богом, и который он стремился облагодетельствовать.
Главноуправляющий, считавший все затеи молодого графа почти безумством, невыгодой для себя, для него, для крестьян – сделал уступки. Продолжая дело освобождения представлять невозможным, он распорядился постройкой во всех имениях больших зданий школ, больниц и приютов; для приезда барина везде приготовил встречи, не пышно торжественные, которые, он знал, не понравятся Пьеру, но именно такие религиозно благодарственные, с образами и хлебом солью, именно такие, которые, как он понимал барина, должны были подействовать на графа и обмануть его.
Южная весна, покойное, быстрое путешествие в венской коляске и уединение дороги радостно действовали на Пьера. Именья, в которых он не бывал еще, были – одно живописнее другого; народ везде представлялся благоденствующим и трогательно благодарным за сделанные ему благодеяния. Везде были встречи, которые, хотя и приводили в смущение Пьера, но в глубине души его вызывали радостное чувство. В одном месте мужики подносили ему хлеб соль и образ Петра и Павла, и просили позволения в честь его ангела Петра и Павла, в знак любви и благодарности за сделанные им благодеяния, воздвигнуть на свой счет новый придел в церкви. В другом месте его встретили женщины с грудными детьми, благодаря его за избавление от тяжелых работ. В третьем именьи его встречал священник с крестом, окруженный детьми, которых он по милостям графа обучал грамоте и религии. Во всех имениях Пьер видел своими глазами по одному плану воздвигавшиеся и воздвигнутые уже каменные здания больниц, школ, богаделен, которые должны были быть, в скором времени, открыты. Везде Пьер видел отчеты управляющих о барщинских работах, уменьшенных против прежнего, и слышал за то трогательные благодарения депутаций крестьян в синих кафтанах.
Пьер только не знал того, что там, где ему подносили хлеб соль и строили придел Петра и Павла, было торговое село и ярмарка в Петров день, что придел уже строился давно богачами мужиками села, теми, которые явились к нему, а что девять десятых мужиков этого села были в величайшем разорении. Он не знал, что вследствие того, что перестали по его приказу посылать ребятниц женщин с грудными детьми на барщину, эти самые ребятницы тем труднейшую работу несли на своей половине. Он не знал, что священник, встретивший его с крестом, отягощал мужиков своими поборами, и что собранные к нему ученики со слезами были отдаваемы ему, и за большие деньги были откупаемы родителями. Он не знал, что каменные, по плану, здания воздвигались своими рабочими и увеличили барщину крестьян, уменьшенную только на бумаге. Он не знал, что там, где управляющий указывал ему по книге на уменьшение по его воле оброка на одну треть, была наполовину прибавлена барщинная повинность. И потому Пьер был восхищен своим путешествием по именьям, и вполне возвратился к тому филантропическому настроению, в котором он выехал из Петербурга, и писал восторженные письма своему наставнику брату, как он называл великого мастера.
«Как легко, как мало усилия нужно, чтобы сделать так много добра, думал Пьер, и как мало мы об этом заботимся!»
Он счастлив был выказываемой ему благодарностью, но стыдился, принимая ее. Эта благодарность напоминала ему, на сколько он еще больше бы был в состоянии сделать для этих простых, добрых людей.
Главноуправляющий, весьма глупый и хитрый человек, совершенно понимая умного и наивного графа, и играя им, как игрушкой, увидав действие, произведенное на Пьера приготовленными приемами, решительнее обратился к нему с доводами о невозможности и, главное, ненужности освобождения крестьян, которые и без того были совершенно счастливы.
Пьер втайне своей души соглашался с управляющим в том, что трудно было представить себе людей, более счастливых, и что Бог знает, что ожидало их на воле; но Пьер, хотя и неохотно, настаивал на том, что он считал справедливым. Управляющий обещал употребить все силы для исполнения воли графа, ясно понимая, что граф никогда не будет в состоянии поверить его не только в том, употреблены ли все меры для продажи лесов и имений, для выкупа из Совета, но и никогда вероятно не спросит и не узнает о том, как построенные здания стоят пустыми и крестьяне продолжают давать работой и деньгами всё то, что они дают у других, т. е. всё, что они могут давать.
В самом счастливом состоянии духа возвращаясь из своего южного путешествия, Пьер исполнил свое давнишнее намерение заехать к своему другу Болконскому, которого он не видал два года.
Богучарово лежало в некрасивой, плоской местности, покрытой полями и срубленными и несрубленными еловыми и березовыми лесами. Барский двор находился на конце прямой, по большой дороге расположенной деревни, за вновь вырытым, полно налитым прудом, с необросшими еще травой берегами, в середине молодого леса, между которым стояло несколько больших сосен.
