Политический кризис в Таиланде (2008—2010)

Волнения желторубашечников

2008

В 2008 после очередного военного переворота в Таиланде начался новый виток кризиса. Правительство во главе с Самаком Сунтхараветом столкнулось с акциями гражданского неповиновения, организованными оппозиционной партией «Народный союз за демократию» (НСД). Цветом протеста стал жёлтый — консервативный цвет, цвет Его Величества Пхумипона Адульядета, тогда как сторонники правительства выбрали красный. Главное требование оппозиционеров — отставка премьер-министра, связанного с кланом непопулярного экс-премьера Таксина Чиннавата

Партия НСД начала длительные антиправительственные демонстрации в Бангкоке в мае 2008 года, они достигли критического уровня в конце августа, когда были захвачены резиденция правительства и несколько министерств. 2 сентября в Бангкоке было объявлено чрезвычайное положение: горожанам запрещено собираться больше 5 человек, в прессу не пропускаются материалы опасные для общественной безопасности, увеличены полномочия армии и полиции в отношении подозрительных лиц.

9 сентября Конституционный суд Таиланда вынес постановление о невозможности дальнейшего пребывания Сунтхаравета на посту премьер-министра на основании незаконного оплаченного участия в телевизионном шоу. Обязанности премьера стал исполнять первый вице-премьер Сомчай Вонгсават.

25 ноября — демонстранты захватили аэропорт

2 декабря — Конституционный Суд Таиланда распустил правящую Партию Народной Власти, а также две другие партии, входившие в правящую коалицию. Кроме того, суд запретил 36 высокопоставленным чиновникам этих партий занимать какие-либо политические посты в течение ближайших 5 лет. Новым премьер-министром стал Апхисит Ветчачива

Волнения краснорубашечников

2009

12 апреля 2009 года произошла очередная вспышка насилия, когда протестующим удалось захватить центр столицы Суд Таиланда объявил зачинщиком беспорядков экс-премьера Таксина Чиннавата.

17 апреля 2009 года Зонди Линтонгкуль, один из лидеров желторубашечников, которые свергли Таксина Чиннавата, был ранен в плечо после того, как его машина была обстреляна неизвестными.

10 ноября 2009 года Таксин Чиннават, после нескольких месяцев пребывания в Дубае, переместил центр своей политической деятельности в Камбоджу, в связи с чем между Таиландом и Камбоджей возникла напряжённость в отношениях (послы обеих стран были обоюдно отозваны). Власти Камбоджи отказываются выдать Чиннавата Таиланду.

2010

К марту около 100 тысяч демонстрантов поддерживали Фронт защиты демократии от диктатуры. Главные требования протестующих: отставка правительства Апхисита Ветчачивы и проведения новых выборов

7 апреля оппозиция попыталась прорваться на территорию парламента, после чего правительство ввело в столице режим чрезвычайного положения, однако оппозиция не прекратила акции протеста. 8 апреля власти блокировали сигнал спутника, через который вещал «Народный телеканал»

11 апреля вспыхнули кровопролитные столкновения между демонстрантами и полицией. 18 человек погибло и 800 получили ранения.

22 апреля неизвестные обстреляли из гранатомётов столичную станцию наземного метро «Саладенг». Власти и оппозиция обвинили друг друга в провокации

28 апреля полиция блокировала лагерь оппозиции в центре Бангкока на улице Ратчапрасонг, внутри которого 4-5 тыс. человек. Вокруг лагеря сосредоточены около 9 тыс. солдат и полицейских

13 мая смертельно ранен в голову во время телеинтервью с японскими журналистами один из лидеров оппозиции Каттия Савасдипол

14 мая войска расстреляли демонстрацию оппозиции, убив около 20 человек

19 мая войска начали штурм лагеря оппозиции в Бангкоке, где сосредоточилось около 3000 человек. К середине дня лидеры оппозиции сдались властям, однако беспорядки распространились на весь город (где были совершены поджоги 20 объектов, в том числе здания телекомпании Channel 3, отделений крупных банков и торгового центра), а также на другие города страны.

20 мая около 2 тыс. «краснорубашечников» укрылись в буддийском храме Ват Патхумван в центре столицы В тот же день храм был «очищен» от «краснорубашечников» силами полиции. В целом, положение в Бангкоке, после 6 недель противостояния, стало более-менее стабильным после того, как правительственным силам удалось 20 мая освободить от протестующих находившийся в черте города лагерь оппозиционеров. Тем не менее, ситуация в стране всё ещё напряжённая, так как в провинциях ещё остаются тысячи «краснорубашечников».

Экономический урон

После объявления чрезвычайного положения SET Index достиг самой низкой отметки с января 2007 года в 655,62, опустившись на 24,7 % после начала демонстраций «Народного союза за демократию» в мае. Также Банку Таиланда пришлось принять меры против падения курса национальной валюты.

В «Заявлении» Представительства Русской Православной Церкви В Королевстве Таиланд от 21 мая 2010 отмечалось: «Ведущие курорты Таиланда опустели. Близки к банкротству многие коммерческие компании, связанные с туристическим бизнесом и продажей недвижимости иностранцам, так как сделки по недвижимости в этом секторе, практически, замерли».

Ссылки

• [lenta.ru/story/unrest/ Политический кризис в Таиланде]
• [www.newsru.com/dossier/3962.html Досье // Азия / Таиланд]
• [www.flickr.com/photos/zhushman/sets/72157617846332645/ Фотографии — Лагерь партии UDD (краснорубашечников), 2 апреля 2009 г.]
• [www.flickr.com/photos/zhushman/sets/72157616483270305/ Фотографии — Сторонники UDD блокировали движение на Victory Monument, 9 апреля, 2009 г.]

Отрывок, характеризующий Политический кризис в Таиланде (2008—2010)

В России, по их описанию, в этот период времени тоже происходила реакция, и главным виновником этой реакции был Александр I – тот самый Александр I, который, по их же описаниям, был главным виновником либеральных начинаний своего царствования и спасения России.
В настоящей русской литературе, от гимназиста до ученого историка, нет человека, который не бросил бы своего камушка в Александра I за неправильные поступки его в этот период царствования.
«Он должен был поступить так то и так то. В таком случае он поступил хорошо, в таком дурно. Он прекрасно вел себя в начале царствования и во время 12 го года; но он поступил дурно, дав конституцию Польше, сделав Священный Союз, дав власть Аракчееву, поощряя Голицына и мистицизм, потом поощряя Шишкова и Фотия. Он сделал дурно, занимаясь фронтовой частью армии; он поступил дурно, раскассировав Семеновский полк, и т. д.».
Надо бы исписать десять листов для того, чтобы перечислить все те упреки, которые делают ему историки на основании того знания блага человечества, которым они обладают.
Что значат эти упреки?
Те самые поступки, за которые историки одобряют Александра I, – как то: либеральные начинания царствования, борьба с Наполеоном, твердость, выказанная им в 12 м году, и поход 13 го года, не вытекают ли из одних и тех же источников – условий крови, воспитания, жизни, сделавших личность Александра тем, чем она была, – из которых вытекают и те поступки, за которые историки порицают его, как то: Священный Союз, восстановление Польши, реакция 20 х годов?
В чем же состоит сущность этих упреков?
В том, что такое историческое лицо, как Александр I, лицо, стоявшее на высшей возможной ступени человеческой власти, как бы в фокусе ослепляющего света всех сосредоточивающихся на нем исторических лучей; лицо, подлежавшее тем сильнейшим в мире влияниям интриг, обманов, лести, самообольщения, которые неразлучны с властью; лицо, чувствовавшее на себе, всякую минуту своей жизни, ответственность за все совершавшееся в Европе, и лицо не выдуманное, а живое, как и каждый человек, с своими личными привычками, страстями, стремлениями к добру, красоте, истине, – что это лицо, пятьдесят лет тому назад, не то что не было добродетельно (за это историки не упрекают), а не имело тех воззрений на благо человечества, которые имеет теперь профессор, смолоду занимающийся наукой, то есть читанном книжек, лекций и списыванием этих книжек и лекций в одну тетрадку.
Но если даже предположить, что Александр I пятьдесят лет тому назад ошибался в своем воззрении на то, что есть благо народов, невольно должно предположить, что и историк, судящий Александра, точно так же по прошествии некоторого времени окажется несправедливым, в своем воззрении на то, что есть благо человечества. Предположение это тем более естественно и необходимо, что, следя за развитием истории, мы видим, что с каждым годом, с каждым новым писателем изменяется воззрение на то, что есть благо человечества; так что то, что казалось благом, через десять лет представляется злом; и наоборот. Мало того, одновременно мы находим в истории совершенно противоположные взгляды на то, что было зло и что было благо: одни данную Польше конституцию и Священный Союз ставят в заслугу, другие в укор Александру.
Про деятельность Александра и Наполеона нельзя сказать, чтобы она была полезна или вредна, ибо мы не можем сказать, для чего она полезна и для чего вредна. Если деятельность эта кому нибудь не нравится, то она не нравится ему только вследствие несовпадения ее с ограниченным пониманием его о том, что есть благо. Представляется ли мне благом сохранение в 12 м году дома моего отца в Москве, или слава русских войск, или процветание Петербургского и других университетов, или свобода Польши, или могущество России, или равновесие Европы, или известного рода европейское просвещение – прогресс, я должен признать, что деятельность всякого исторического лица имела, кроме этих целей, ещь другие, более общие и недоступные мне цели.
Но положим, что так называемая наука имеет возможность примирить все противоречия и имеет для исторических лиц и событий неизменное мерило хорошего и дурного.
Положим, что Александр мог сделать все иначе. Положим, что он мог, по предписанию тех, которые обвиняют его, тех, которые профессируют знание конечной цели движения человечества, распорядиться по той программе народности, свободы, равенства и прогресса (другой, кажется, нет), которую бы ему дали теперешние обвинители. Положим, что эта программа была бы возможна и составлена и что Александр действовал бы по ней. Что же сталось бы тогда с деятельностью всех тех людей, которые противодействовали тогдашнему направлению правительства, – с деятельностью, которая, по мнению историков, хороша и полезна? Деятельности бы этой не было; жизни бы не было; ничего бы не было.
Если допустить, что жизнь человеческая может управляться разумом, – то уничтожится возможность жизни.


Если допустить, как то делают историки, что великие люди ведут человечество к достижению известных целей, состоящих или в величии России или Франции, или в равновесии Европы, или в разнесении идей революции, или в общем прогрессе, или в чем бы то ни было, то невозможно объяснить явлений истории без понятий о случае и о гении.
Если цель европейских войн начала нынешнего столетия состояла в величии России, то эта цель могла быть достигнута без всех предшествовавших войн и без нашествия. Если цель – величие Франции, то эта цель могла быть достигнута и без революции, и без империи. Если цель – распространение идей, то книгопечатание исполнило бы это гораздо лучше, чем солдаты. Если цель – прогресс цивилизации, то весьма легко предположить, что, кроме истребления людей и их богатств, есть другие более целесообразные пути для распространения цивилизации.
Почему же это случилось так, а не иначе?
Потому что это так случилось. «Случай сделал положение; гений воспользовался им», – говорит история.
Но что такое случай? Что такое гений?
Слова случай и гений не обозначают ничего действительно существующего и потому не могут быть определены. Слова эти только обозначают известную степень понимания явлений. Я не знаю, почему происходит такое то явление; думаю, что не могу знать; потому не хочу знать и говорю: случай. Я вижу силу, производящую несоразмерное с общечеловеческими свойствами действие; не понимаю, почему это происходит, и говорю: гений.
Для стада баранов тот баран, который каждый вечер отгоняется овчаром в особый денник к корму и становится вдвое толще других, должен казаться гением. И то обстоятельство, что каждый вечер именно этот самый баран попадает не в общую овчарню, а в особый денник к овсу, и что этот, именно этот самый баран, облитый жиром, убивается на мясо, должно представляться поразительным соединением гениальности с целым рядом необычайных случайностей.
Но баранам стоит только перестать думать, что все, что делается с ними, происходит только для достижения их бараньих целей; стоит допустить, что происходящие с ними события могут иметь и непонятные для них цели, – и они тотчас же увидят единство, последовательность в том, что происходит с откармливаемым бараном. Ежели они и не будут знать, для какой цели он откармливался, то, по крайней мере, они будут знать, что все случившееся с бараном случилось не нечаянно, и им уже не будет нужды в понятии ни о случае, ни о гении.
Только отрешившись от знаний близкой, понятной цели и признав, что конечная цель нам недоступна, мы увидим последовательность и целесообразность в жизни исторических лиц; нам откроется причина того несоразмерного с общечеловеческими свойствами действия, которое они производят, и не нужны будут нам слова случай и гений.
Стоит только признать, что цель волнений европейских народов нам неизвестна, а известны только факты, состоящие в убийствах, сначала во Франции, потом в Италии, в Африке, в Пруссии, в Австрии, в Испании, в России, и что движения с запада на восток и с востока на запад составляют сущность и цель этих событий, и нам не только не нужно будет видеть исключительность и гениальность в характерах Наполеона и Александра, но нельзя будет представить себе эти лица иначе, как такими же людьми, как и все остальные; и не только не нужно будет объяснять случайностию тех мелких событий, которые сделали этих людей тем, чем они были, но будет ясно, что все эти мелкие события были необходимы.