Политоним

Политоним (др.-греч. πολιτική «государственная деятельность» и όνυμα — имя, название), или политноним — название всех граждан какого-либо государства, всего населения определенного административного региона, производное от названия государства или региона, например, нигерийцы, американцы, советский народ, россияне, татарстанцы, китайцы.

Политоним указывает на политическую принадлежность людей без учёта их этнической, социальной и любой иной идентичности. Например, под термином «бельгийский народ» имеют в виду всех граждан Бельгии, хотя он делится на два самостоятельных этноса — валлонов и фламандцев; то же самое на английском языке означает слово Russians, используемое не только для названия русских, но и всех граждан России, хотя в России более ста этносов.

Конвертация политонимов в этномимы, соционимы и обратно

Примером конвертации политонима из этнонима может служить распространение этнонима «булгары» в начале II тыс. н. э. на население Поволжья, различное по этническому и языковому составу:

Учитывая характер археологического материала, можно предположить, что содержание этнонима «булгар» к середине XI столетия утрачивает этническое содержание и становится политнонимом, обозначая в целом людей, проживающих на территории Волжской Булгарии.

— Руденко К. А. [xn--80ad7bbk5c.xn--p1ai/ru/node/976 Волжская Булгария в XI — начале XIII в.: поселения и материальная культура.] — Казань: РИЦ «Школа», 2007. — С. 108.

Как следует из летописных источников, государство восточных славян Русь получило своё название по варягам-руси. Древнерусские летописцы, самый ранний из которых монах начала XII века Нестор, просто отмечают, что «с тех варяг прозвалася Русская земля». По норманской теории происхождение политонима и этнонима «русь» возводится к древнеисландскому социониму Róþsmenn или Róþskarlar — «гребцы, мореходы» или к слову «руотси/роотси» у финнов и эстонцев, означающее на их языках Швецию, и которое, как утверждают некоторые лингвисты, должно было превратиться именно в «русь» при заимствовании этого слова в славянские языки.

В своё время подобным же образом возникший из скандинавского социального термина этноним русь, относившийся первоначально к осевшим на севере Восточной Европы варягам, стал названием государства Русь, в котором варяги-русы составляли господствующий слой княжеских дружинников. На этот слой опиралась власть киевского князя, о чём ясно сказано в «Повести временных лет». Имя русь постепенно вытеснило племенные названия восточных славян (25), а после распада Киевской Руси оно сохранилось за русскими, карпатскими украинцами — русинами и в названии страны Беларусь.

— [xn--80ad7bbk5c.xn--p1ai/ru/node/1225 Бушаков В. А. Этноним «татар» во времени и пространстве.] // Qasevet. — 1994. — № 1 (23). — С. 24—29.

Примером конвертации этнонима в политоним, далее в соционим, и обратно в этноним может служить история употребления слова «татары». После завоевания в XIII в. Поволжья монголами и образования Золотой Орды, привнесённый завоевателями этноним «татары» стал политонимом для полиэтничного населения вновь образованного в Поволжье государства, а также ханств, образовавшихся после развала Золотой Орды в XV в. После завоевания Поволжья в XVI в. Русским государством этот политоним становится соционимом.

Летописи наши смешивают не только Чуваш и Черемис, но иногда называют тех и других Татарами: так в грамоте 1669 года, данной на владенье разными угодьями Кинярской волости, Чуваши Козьмодемьянского и Чебоксарского уездов названы горными служилыми Татарами

— [xn--80ad7bbk5c.xn--p1ai/ru/node/732 Матеріалы для географіи и статистики Россіи, собранные офицерами Генеральнаго Штаба. Казанская губернія. Составилъ М. Лаптевъ.] — С.-П., 1861 г. — С. 250.

.

Поскольку в Казанском ханстве почти все татары, за исключением духовенства и слуг, относились к служилым сословиям, и в Русском государстве служилых людей из нерусских народов Поволжья называли татарами.

— Димитриев В. Д. Комментарии // [xn--80ad7bbk5c.xn--p1ai/ru/node/448 Михайлов С. М. Собрание сочинений.] — Чебоксары: Чуваш. кн. изд-во, 2004. — С. 481—482.

На рубеже XIX—XX веков данный соционим становится этнонимом одного из поволжских народов. Татарский просветитель Шигабутдин Марджани по этому поводу заявлял:

Некоторые (из наших соплеменников) считают пороком называться татарином, избегая этого имени, и заявляют, что мы не татары...! Если ты не татарин и не араб, не таджик, ногаец, и не китаец, русский, француз, прусак или немец, то кто же ты?

— Юзеев А. Н. Шихаб ад-дин Марджани — мыслитель, религиозный реформатор, просветитель (к 180-летию со дня рождения). — Казань: Иман, 1997. — С. 33.

См. также

• Гражданство
• Этноним
• Соционим
• Культуроним
• Конфессионим

Ссылки

• [www.slovarnik.ru/html_tsot/p/politonim.html Политоним]. Библиотека словарей «Словарник».
• [socialeconom.academic.ru/1779/%D0%9F%D0%BE%D0%BB%D0%B8%D1%82%D0%BE%D0%BD%D0%B8%D0%BC Политоним]. Словари и энциклопедии на Академике.

Литература

• Яценко Н. Е. Толковый словарь обществоведческих терминов. — СПб.: Лань, 1999. — 528 с. — ISBN 5-8114-0167-1
• Большой словарь иностранных слов [Текст] : более 24 000 слов / Сост. А. Ю. Москвин. — М.: Центрполиграф; Полюс, 2003. — 815 с. — ISBN 5-227-01294-6
• Терминологический словарь библиотекаря по социально-экономической тематике. — СПб: Российская национальная библиотека, 2011. — 136 с.

Отрывок, характеризующий Политоним

Пьер поспешно оделся и выбежал на крыльцо. На дворе было ясно, свежо, росисто и весело. Солнце, только что вырвавшись из за тучи, заслонявшей его, брызнуло до половины переломленными тучей лучами через крыши противоположной улицы, на покрытую росой пыль дороги, на стены домов, на окна забора и на лошадей Пьера, стоявших у избы. Гул пушек яснее слышался на дворе. По улице прорысил адъютант с казаком.
– Пора, граф, пора! – прокричал адъютант.
Приказав вести за собой лошадь, Пьер пошел по улице к кургану, с которого он вчера смотрел на поле сражения. На кургане этом была толпа военных, и слышался французский говор штабных, и виднелась седая голова Кутузова с его белой с красным околышем фуражкой и седым затылком, утонувшим в плечи. Кутузов смотрел в трубу вперед по большой дороге.
Войдя по ступенькам входа на курган, Пьер взглянул впереди себя и замер от восхищенья перед красотою зрелища. Это была та же панорама, которою он любовался вчера с этого кургана; но теперь вся эта местность была покрыта войсками и дымами выстрелов, и косые лучи яркого солнца, поднимавшегося сзади, левее Пьера, кидали на нее в чистом утреннем воздухе пронизывающий с золотым и розовым оттенком свет и темные, длинные тени. Дальние леса, заканчивающие панораму, точно высеченные из какого то драгоценного желто зеленого камня, виднелись своей изогнутой чертой вершин на горизонте, и между ними за Валуевым прорезывалась большая Смоленская дорога, вся покрытая войсками. Ближе блестели золотые поля и перелески. Везде – спереди, справа и слева – виднелись войска. Все это было оживленно, величественно и неожиданно; но то, что более всего поразило Пьера, – это был вид самого поля сражения, Бородина и лощины над Колочею по обеим сторонам ее.
Над Колочею, в Бородине и по обеим сторонам его, особенно влево, там, где в болотистых берегах Во йна впадает в Колочу, стоял тот туман, который тает, расплывается и просвечивает при выходе яркого солнца и волшебно окрашивает и очерчивает все виднеющееся сквозь него. К этому туману присоединялся дым выстрелов, и по этому туману и дыму везде блестели молнии утреннего света – то по воде, то по росе, то по штыкам войск, толпившихся по берегам и в Бородине. Сквозь туман этот виднелась белая церковь, кое где крыши изб Бородина, кое где сплошные массы солдат, кое где зеленые ящики, пушки. И все это двигалось или казалось движущимся, потому что туман и дым тянулись по всему этому пространству. Как в этой местности низов около Бородина, покрытых туманом, так и вне его, выше и особенно левее по всей линии, по лесам, по полям, в низах, на вершинах возвышений, зарождались беспрестанно сами собой, из ничего, пушечные, то одинокие, то гуртовые, то редкие, то частые клубы дымов, которые, распухая, разрастаясь, клубясь, сливаясь, виднелись по всему этому пространству.
Эти дымы выстрелов и, странно сказать, звуки их производили главную красоту зрелища.
Пуфф! – вдруг виднелся круглый, плотный, играющий лиловым, серым и молочно белым цветами дым, и бумм! – раздавался через секунду звук этого дыма.
«Пуф пуф» – поднимались два дыма, толкаясь и сливаясь; и «бум бум» – подтверждали звуки то, что видел глаз.
Пьер оглядывался на первый дым, который он оставил округлым плотным мячиком, и уже на месте его были шары дыма, тянущегося в сторону, и пуф… (с остановкой) пуф пуф – зарождались еще три, еще четыре, и на каждый, с теми же расстановками, бум… бум бум бум – отвечали красивые, твердые, верные звуки. Казалось то, что дымы эти бежали, то, что они стояли, и мимо них бежали леса, поля и блестящие штыки. С левой стороны, по полям и кустам, беспрестанно зарождались эти большие дымы с своими торжественными отголосками, и ближе еще, по низам и лесам, вспыхивали маленькие, не успевавшие округляться дымки ружей и точно так же давали свои маленькие отголоски. Трах та та тах – трещали ружья хотя и часто, но неправильно и бедно в сравнении с орудийными выстрелами.
Пьеру захотелось быть там, где были эти дымы, эти блестящие штыки и пушки, это движение, эти звуки. Он оглянулся на Кутузова и на его свиту, чтобы сверить свое впечатление с другими. Все точно так же, как и он, и, как ему казалось, с тем же чувством смотрели вперед, на поле сражения. На всех лицах светилась теперь та скрытая теплота (chaleur latente) чувства, которое Пьер замечал вчера и которое он понял совершенно после своего разговора с князем Андреем.
– Поезжай, голубчик, поезжай, Христос с тобой, – говорил Кутузов, не спуская глаз с поля сражения, генералу, стоявшему подле него.
Выслушав приказание, генерал этот прошел мимо Пьера, к сходу с кургана.
– К переправе! – холодно и строго сказал генерал в ответ на вопрос одного из штабных, куда он едет. «И я, и я», – подумал Пьер и пошел по направлению за генералом.
Генерал садился на лошадь, которую подал ему казак. Пьер подошел к своему берейтору, державшему лошадей. Спросив, которая посмирнее, Пьер взлез на лошадь, схватился за гриву, прижал каблуки вывернутых ног к животу лошади и, чувствуя, что очки его спадают и что он не в силах отвести рук от гривы и поводьев, поскакал за генералом, возбуждая улыбки штабных, с кургана смотревших на него.


Генерал, за которым скакал Пьер, спустившись под гору, круто повернул влево, и Пьер, потеряв его из вида, вскакал в ряды пехотных солдат, шедших впереди его. Он пытался выехать из них то вправо, то влево; но везде были солдаты, с одинаково озабоченными лицами, занятыми каким то невидным, но, очевидно, важным делом. Все с одинаково недовольно вопросительным взглядом смотрели на этого толстого человека в белой шляпе, неизвестно для чего топчущего их своею лошадью.
– Чего ездит посерёд батальона! – крикнул на него один. Другой толконул прикладом его лошадь, и Пьер, прижавшись к луке и едва удерживая шарахнувшуюся лошадь, выскакал вперед солдат, где было просторнее.
Впереди его был мост, а у моста, стреляя, стояли другие солдаты. Пьер подъехал к ним. Сам того не зная, Пьер заехал к мосту через Колочу, который был между Горками и Бородиным и который в первом действии сражения (заняв Бородино) атаковали французы. Пьер видел, что впереди его был мост и что с обеих сторон моста и на лугу, в тех рядах лежащего сена, которые он заметил вчера, в дыму что то делали солдаты; но, несмотря на неумолкающую стрельбу, происходившую в этом месте, он никак не думал, что тут то и было поле сражения. Он не слыхал звуков пуль, визжавших со всех сторон, и снарядов, перелетавших через него, не видал неприятеля, бывшего на той стороне реки, и долго не видал убитых и раненых, хотя многие падали недалеко от него. С улыбкой, не сходившей с его лица, он оглядывался вокруг себя.