Половецкое (Ярославская область)

Запрос «Половецкое (Ярославская область)» перенаправляется сюда; см. также другие значения.

Село Половецкое Страна РоссияРоссия Субъект Федерации Ярославская областьЯрославская область Муниципальный район Переславский Сельское поселение Пригородное Координаты 56°59′03″ с. ш. 38°42′03″ в. д.56.98417° с. ш. 38.70083° в. д. / 56.98417; 38.70083    Первое упоминание 1611 Население 29 человек (2007) Часовой пояс UTC+3 Телефонный код +7 48535 Автомобильный код 76 Код ОКАТО [classif.spb.ru/classificators/view/okt.php?st=A&kr=1&kod=78232844009 78 232 844 009] Показать/скрыть карты

Полове́цкое — село в Переславском районе Ярославской области при речке Смородиновке (приток Сольбы).

Постоянное население на 1 января 2007 года — 29 человек.

История до революции

Село Половецкое было сперва посёлком пленных половцев, захваченных южно-русскими князьями в XI—XII столетиях.

Село Половецкое известно со Смутного времени. В 1623 году царь Михаил Фёдорович пожаловал село Переславскому Никитскому монастырю, за которым оно состояло до секуляризации 1764 года.

Церковь в Половецком стояла ещё до 1611 года: «была церковь Св. пророка Илии, сгорела в Литовское разорение». В 1679 году на монастырские средства построена была новая церковь, перевезённая из монастырского села Филимонова. Новая церковь была освящена в честь Рождества Пресвятой Богородицы. По описи 1702 года это была довольно бедная деревянная церковь, при ней даже не было колокольни, а просто на 2 столбах висели 2 колокола. В 1711 году эта церковь была перестроена и освящена в честь того же праздника. В 1770 году церковь перестраивали вновь, и в новой церкви устроено два престола: главный в честь Рождества Пресвятой Богородицы, а в приделе во имя святого пророка Илии, а заодно устроена была и деревянная колокольня.

В 1819 году на средства прихожан вместо устроен каменный храм с колокольнею. Престолов в этой церкви три: в холодной в честь Рождества Пресвятой Богородицы, в приделах тёплых во имя святого пророка Илии и святого Евангелиста Луки.

В селе Половецком с 1883 года была земская народная школа.

Начало XX века

В революцию 1905 года половецкие крестьяне присоединились ко крестьянскому союзу. Но после поражения революционных сил жить стало намного хуже. Везде звучали жалобы на малоземелье и безлесье, на бесправие и темноту.

Пользуясь нуждой крестьян, кулаки скупали землю половецких крестьян за бесценок. В 1906 году крестьянин Павел Степанов продал свой надел кулаку А. Шишову по 17 рублей за десятину, в пять раз дешевле рыночной цены. Зимний извоз стал для крестьян настоящей мукой. Кустарная работа приносила нищенский заработок, «спускаясь до 1 копейки за 1 час работы».

В конце 1909 года здесь появилось кредитное товарищество. Пай стоил 65 рублей, внести его могли только кулаки. В потребительский кооператив крестьяне тоже не могли вступить, потому что пай стоил 5,5 рублей. Кооперативной лавкой заправляли кулаки.

27 декабря 1911 года в Половецкой волости создана касса мелкого кредита, которая помогла бедному крестьянству. Под давлением кулаков она не открывалась до ноября, и бедные крестьяне были вынуждены обращаться за ссудой в уездный город.

Многие крестьяне не имели права учить своих детей, потому что не могли заплатить 30 копеек на сторожа и 50 копеек на дрова для школы за год.

Советский период

В 1951 году колхоз «Верный путь» продал государству 2342 кг семян клевера. Это на 20 % больше, чем весь Переславский уезд продал земству в 1910 году.

Отрывок, характеризующий Половецкое (Ярославская область)

Пьер на этом бале в первый раз почувствовал себя оскорбленным тем положением, которое занимала его жена в высших сферах. Он был угрюм и рассеян. Поперек лба его была широкая складка, и он, стоя у окна, смотрел через очки, никого не видя.
Наташа, направляясь к ужину, прошла мимо его.
Мрачное, несчастное лицо Пьера поразило ее. Она остановилась против него. Ей хотелось помочь ему, передать ему излишек своего счастия.
– Как весело, граф, – сказала она, – не правда ли?
Пьер рассеянно улыбнулся, очевидно не понимая того, что ему говорили.
– Да, я очень рад, – сказал он.
«Как могут они быть недовольны чем то, думала Наташа. Особенно такой хороший, как этот Безухов?» На глаза Наташи все бывшие на бале были одинаково добрые, милые, прекрасные люди, любящие друг друга: никто не мог обидеть друг друга, и потому все должны были быть счастливы.


На другой день князь Андрей вспомнил вчерашний бал, но не на долго остановился на нем мыслями. «Да, очень блестящий был бал. И еще… да, Ростова очень мила. Что то в ней есть свежее, особенное, не петербургское, отличающее ее». Вот всё, что он думал о вчерашнем бале, и напившись чаю, сел за работу.
Но от усталости или бессонницы (день был нехороший для занятий, и князь Андрей ничего не мог делать) он всё критиковал сам свою работу, как это часто с ним бывало, и рад был, когда услыхал, что кто то приехал.
Приехавший был Бицкий, служивший в различных комиссиях, бывавший во всех обществах Петербурга, страстный поклонник новых идей и Сперанского и озабоченный вестовщик Петербурга, один из тех людей, которые выбирают направление как платье – по моде, но которые по этому то кажутся самыми горячими партизанами направлений. Он озабоченно, едва успев снять шляпу, вбежал к князю Андрею и тотчас же начал говорить. Он только что узнал подробности заседания государственного совета нынешнего утра, открытого государем, и с восторгом рассказывал о том. Речь государя была необычайна. Это была одна из тех речей, которые произносятся только конституционными монархами. «Государь прямо сказал, что совет и сенат суть государственные сословия ; он сказал, что правление должно иметь основанием не произвол, а твердые начала . Государь сказал, что финансы должны быть преобразованы и отчеты быть публичны», рассказывал Бицкий, ударяя на известные слова и значительно раскрывая глаза.
– Да, нынешнее событие есть эра, величайшая эра в нашей истории, – заключил он.
Князь Андрей слушал рассказ об открытии государственного совета, которого он ожидал с таким нетерпением и которому приписывал такую важность, и удивлялся, что событие это теперь, когда оно совершилось, не только не трогало его, но представлялось ему более чем ничтожным. Он с тихой насмешкой слушал восторженный рассказ Бицкого. Самая простая мысль приходила ему в голову: «Какое дело мне и Бицкому, какое дело нам до того, что государю угодно было сказать в совете! Разве всё это может сделать меня счастливее и лучше?»
И это простое рассуждение вдруг уничтожило для князя Андрея весь прежний интерес совершаемых преобразований. В этот же день князь Андрей должен был обедать у Сперанского «en petit comite«, [в маленьком собрании,] как ему сказал хозяин, приглашая его. Обед этот в семейном и дружеском кругу человека, которым он так восхищался, прежде очень интересовал князя Андрея, тем более что до сих пор он не видал Сперанского в его домашнем быту; но теперь ему не хотелось ехать.
В назначенный час обеда, однако, князь Андрей уже входил в собственный, небольшой дом Сперанского у Таврического сада. В паркетной столовой небольшого домика, отличавшегося необыкновенной чистотой (напоминающей монашескую чистоту) князь Андрей, несколько опоздавший, уже нашел в пять часов собравшееся всё общество этого petit comite, интимных знакомых Сперанского. Дам не было никого кроме маленькой дочери Сперанского (с длинным лицом, похожим на отца) и ее гувернантки. Гости были Жерве, Магницкий и Столыпин. Еще из передней князь Андрей услыхал громкие голоса и звонкий, отчетливый хохот – хохот, похожий на тот, каким смеются на сцене. Кто то голосом, похожим на голос Сперанского, отчетливо отбивал: ха… ха… ха… Князь Андрей никогда не слыхал смеха Сперанского, и этот звонкий, тонкий смех государственного человека странно поразил его.
Князь Андрей вошел в столовую. Всё общество стояло между двух окон у небольшого стола с закуской. Сперанский в сером фраке с звездой, очевидно в том еще белом жилете и высоком белом галстухе, в которых он был в знаменитом заседании государственного совета, с веселым лицом стоял у стола. Гости окружали его. Магницкий, обращаясь к Михайлу Михайловичу, рассказывал анекдот. Сперанский слушал, вперед смеясь тому, что скажет Магницкий. В то время как князь Андрей вошел в комнату, слова Магницкого опять заглушились смехом. Громко басил Столыпин, пережевывая кусок хлеба с сыром; тихим смехом шипел Жерве, и тонко, отчетливо смеялся Сперанский.