Половое поведение животных

Половое поведение животных — термин, использующийся для обозначения некоторых поведенческих комплексов, обычно (но не всегда) связанных с осуществлением репродуктивной или копулятивной функции. Половое поведение у животных принимает многообразные формы, даже в пределах одного вида.

Терминология

Вычленение полового поведения из репродуктивного поведения возможно не у всех видов животных. Не все исследователи признают наличие у животных полового поведения, отличного от репродуктивного (направленного на воспроизводство потомства).

Термин «половое поведение» отличается высокой степенью неопределённости: к половому поведению чаще всего относят поведенческие акты, непосредственно связанные с оплодотворением, однако нередко относят и комплексы фиксированных действий, связанных с выбором полового партнёра и заботу о потомстве (брачное и гнездостроительное поведение) и акты защиты территории репродуктивных групп (территориальное поведение).

Антропоцентризм и спесиецизм в исследованиях полового поведения животных

Дополнительную сложность вносят антропоцентрические интерпретации различных видоспецифических поведенческих комплексов полового и репродуктивного поведения (попытки описания полового поведения животных в человеческих терминах). Между исследователями нет консенсуса по вопросу о том, является ли половое поведение животного, не направленное на репродукцию, вариантом видоспецифической нормы или же отклонением от нормы (то есть нормально только поведение, направленное на репродукцию). Также нет консенсуса по вопросу о том, существует ли у животных нерепродуктивное половое поведение вообще или же оно является артефактом (например, наблюдается только в искусственных условиях, в неволе, или обусловлено гиперсексуальностью животного, или неспособностью к различению подходящих и неподходящих сексуальных объектов — недифференцированным половым поведением, или предполагаемое «половое» поведение в действительности является установлением отношений господства и подчинения в стае и т. п.).

В свою очередь, те исследователи, которые признают возможность существования у некоторых видов животных нерепродуктивного полового поведения и возможную вариативность нормы полового поведения животных, отвечают на обвинения в антропоцентризме встречным обвинением в «спесиецизме» (en:Specieism, термин введён Р. Райдером в 1973 году), то есть «видизме», «видовом шовинизме», предвзятом подходе, выражающемся в упрощении и сведении всей деятельности животных к инстинктивным актам, занижении их интеллектуальных и эмоциональных возможностей и т. д., а также в биологическом гетеронормативизме (en:Heteronormativity) — изначальном предположении, что нормальна в животном мире только и исключительно гетеросексуальная половая активность.

Наблюдавшиеся феномены и их интерпретации

Исследователи наблюдали у разных видов животных феномены моногамии, полигамии, промискуитета, межвидовой копуляции, полового возбуждения от объектов или мест, принудительной копуляции («изнасилования»), копуляции с представителями своего, противоположного или обоих полов, попытки копуляции с неодушевлёнными предметами, копуляции с мёртвыми животными, ситуационное половое поведение и ряд других феноменов. Объяснения этих феноменов различны у разных исследователей, и не всеми признаётся само их существование.

При этом в периодической печати и в популярных изданиях журналистами эти находки интерпретировались как существование «фетишизма у животных», «некрофилии у животных», «гомосексуальности и бисексуальности у животных» и т. д. Сами исследователи нередко возражали против такой интерпретации результатов их исследований.

Изучение полового поведения животных (и в особенности полового поведения приматов) — быстро развивающаяся область научного знания. Ранее было принято считать, что только для человека и некоторых других видов животных свойственно совершать половые акты не с целью репродукции (воспроизводства потомства), и что половое поведение животных является всецело инстинктивным и простым ответом на «правильные» сексуальные стимулы (запах, вид объекта противоположного пола, звуки, издаваемые объектом, специфическое поведение объекта и т. д.). Текущие знания говорят о том, что многие виды, ранее считавшиеся строго моногамными, в настоящее время доказанно являются полигамными или склонны к промискуитету либо к оппортунистическому, ситуационному половому поведению. Также значительное количество видов животных могут заниматься мастурбацией и/или использовать различные объекты с целью мастурбации. У многих видов животных, по-видимому, возможны попытки дать или получить сексуальное удовлетворение в случаях, когда воспроизводство потомства, очевидно, не являлось целью. Гомосексуальное поведение в настоящее время наблюдалось у 1500 видов животных и у 500 из них хорошо документировано.

Политизированность вопроса о половом поведении животных

См. также: Гомосексуальное поведение у животных

Вопрос о том, существует ли у животных то или иное половое поведение, стал в последнее время объектом журнальных и политических спекуляций. Так, некоторые активисты ЛГБТ-движения используют наличие у некоторых видов животных элементов гомосексуального или бисексуального поведения в качестве одного из аргументов в споре о биологической и социальной нормальности гомосексуальности и бисексуальности у человека. Активисты движения «за свободную любовь» используют как один из аргументов в споре о моногамности или полигамности природы человека и допустимости «свободной любви» тот факт, что у многих видов животных, ранее считавшихся моногамными, в действительности нет строгой сексуальной моногамии, распространены внебрачное половое поведение, полигамия или промискуитет. Зоофилы в качестве одного из аргументов, подтверждающих их точку зрения о том, что зоофилия не обязательно сопряжена с жестоким обращением с животными, приводят факты, свидетельствующие о том, что некоторые животные могут сами проявлять сексуальный интерес к человеку или способны к нерепродуктивному половому поведению и, по-видимому, могут быть способны «испытывать удовольствие» (в том смысле, в каком у животных существуют эмоции) от половой активности.

С другой стороны, противоположная, длительное время господствовавшая, точка зрения о том, что вся половая активность животных направлена исключительно на репродукцию, носит простой и инстинктивный характер, и что такие феномены, как гомосексуальность и бисексуальность, являются чисто человеческими, а у животных представляет собой артефакт или, например, следствие гиперсексуальности животного, использовалась и продолжает использоваться в качестве аргумента о «неприродности», противоестественности, ненормальности гомосексуальных отношений у человека.

Научный же взгляд на проблему полового поведения животных основывается на корректном, свободном от предвзятости, описании наблюдаемых фактов, при этом те или иные факты о половом поведении животных не могут быть прямо перенесены на человека и потому не являются основанием для тех или иных политических выводов. Вопрос о нормальности или ненормальности, общественной допустимости или аморальности тех или иных видов сексуального поведения у человека при этом предлагается решать отдельно от вопроса о том, существует ли такое поведение у тех или иных видов животных, чем оно обусловлено и является ли оно эволюционно выгодной видоспецифической нормой или же отклонением от нормы.

Системы брачных отношений

В социобиологии и экологии поведения животных термин «системы брачных отношений» используется для описания способов, которыми сообщества животных одного вида (стада, стаи или иные обособленные популяции) структурируются в отношении полового поведения. Система брачных отношений, характерная для данного вида животных, предопределяет, какие самцы этого вида оплодотворяют каких самок и при каких условиях.

Ниже следуют некоторые из систем брачных отношений, известных и описанных у человека и животных.

• Моногамия: один самец и одна самка имеют исключительные, монопольные отношения.
• Полигамия: один или более самцов имеют исключительные отношения с одной или более самками. Известны три подтипа полигамного поведения:
  • полигиния (по-видимому, наиболее распространённая из полигамных систем брачных отношений у позвоночных животных, изученных в настоящее время): Один самец имеет исключительные отношения с двумя или более самками;
  • полиандрия: одна самка имеет исключительные отношения с двумя или более самцами;
  • полигинандрия: два или более самцов имеют исключительные отношения с двумя или более самками; количество самцов и самок не обязано быть равным, и у большинства изученных видов позвоночных животных количество самцов в группе обычно меньше количества самок.
• Промискуитет: любой самец может спариваться с любой самкой в пределах стаи или популяции.

Сравнительный анализ полового поведения животных

Сравнительные исследования полового поведения разных видов позволяют проследить эволюцию от простейших поведенческих актов у животных к сексуальным отношениям человека (Pfaus J. G., Kippin T. E., Coria-Avila G., 2003). У всех видов половое поведение регулируется стероидными гормонами. Исследования животных первоначально ограничивались копуляцией, но более недавние работы выявили многие виды поведения, сходные с сексуальным поведением человека. Сравнительный анализ нейрохимических и нейроанатомических механизмов полового поведения показывает, что многие из них не изменились в процессе эволюции.

Пионером сравнительного анализа был Бич (Beach, 1950), основавший нейроэндокринологический подход к исследованию половых особенностей животных. В начале 1990-х сформировались два лагеря: медики, исследовавшие людей, и нейроэндокринологи, исследовавшие животных. Эти группы ученых первоначально взаимодействовали слабо. Поиск общих подходов начался с фармакологических исследований. Например, было показано, что агонисты дофамина вызывают эрекцию и у человека, и у крыс (Lal et al., 1987), а его антагонисты снижали сексуальную функции у тех и других (Petrie, 1985). Отсюда был сделан вывод о том, что сходные отделы мозга управляют половым поведением у разных видов.

Половое поведение разных видов имеет общие черты. К общим чертам относится способность реагировать на нейрохимические агенты, вызывающие и поддерживающие половое влечение и возбуждение. Имеются также общие особенности в идентификации и реагировании на сексуальные стимулы. Чувство удовлетворения от полового акта также имеет сходные черты у разных видов.

Бывает, что половое поведение животных находится под управлением симбионтов, например, дрозофилы, живущие в течение нескольких поколений на одном типе пищи, предпочитают спариваться с дрозофилами, которые жили на том же типе пищи, причём избирательностью управляют бактерии пищеварительного тракта.

См. также

• Гомосексуальность у животных
• Гей-овцы
• Против природы?

Ссылки

• [news.nationalgeographic.com/news/2004/07/0722_040722_gayanimal.html Публикация в «National Geographic» о гомосексуальном поведении у животных]
• [www.guardian.co.uk/life/badscience/story/0,,1989465,00.html Гомосексуальное поведение у овец]

Литература

• Pfaus J. G., Kippin T. E., Coria-Avila G. (2003) [www.findarticles.com/p/articles/mi_qa3778/is_200301/ai_n9205397 What Can Animal Models Tell Us About Human Sexual Response?] Annual Review of Sex Research.

Отрывок, характеризующий Половое поведение животных

– Quel beau regne aurait pu etre celui de l'Empereur Alexandre! [Всем этим он был бы обязан моей дружбе… О, какое прекрасное царствование, какое прекрасное царствование! О, какое прекрасное царствование могло бы быть царствование императора Александра!]
Он с сожалением взглянул на Балашева, и только что Балашев хотел заметить что то, как он опять поспешно перебил его.
– Чего он мог желать и искать такого, чего бы он не нашел в моей дружбе?.. – сказал Наполеон, с недоумением пожимая плечами. – Нет, он нашел лучшим окружить себя моими врагами, и кем же? – продолжал он. – Он призвал к себе Штейнов, Армфельдов, Винцингероде, Бенигсенов, Штейн – прогнанный из своего отечества изменник, Армфельд – развратник и интриган, Винцингероде – беглый подданный Франции, Бенигсен несколько более военный, чем другие, но все таки неспособный, который ничего не умел сделать в 1807 году и который бы должен возбуждать в императоре Александре ужасные воспоминания… Положим, ежели бы они были способны, можно бы их употреблять, – продолжал Наполеон, едва успевая словом поспевать за беспрестанно возникающими соображениями, показывающими ему его правоту или силу (что в его понятии было одно и то же), – но и того нет: они не годятся ни для войны, ни для мира. Барклай, говорят, дельнее их всех; но я этого не скажу, судя по его первым движениям. А они что делают? Что делают все эти придворные! Пфуль предлагает, Армфельд спорит, Бенигсен рассматривает, а Барклай, призванный действовать, не знает, на что решиться, и время проходит. Один Багратион – военный человек. Он глуп, но у него есть опытность, глазомер и решительность… И что за роль играет ваш молодой государь в этой безобразной толпе. Они его компрометируют и на него сваливают ответственность всего совершающегося. Un souverain ne doit etre a l'armee que quand il est general, [Государь должен находиться при армии только тогда, когда он полководец,] – сказал он, очевидно, посылая эти слова прямо как вызов в лицо государя. Наполеон знал, как желал император Александр быть полководцем.
– Уже неделя, как началась кампания, и вы не сумели защитить Вильну. Вы разрезаны надвое и прогнаны из польских провинций. Ваша армия ропщет…
– Напротив, ваше величество, – сказал Балашев, едва успевавший запоминать то, что говорилось ему, и с трудом следивший за этим фейерверком слов, – войска горят желанием…
– Я все знаю, – перебил его Наполеон, – я все знаю, и знаю число ваших батальонов так же верно, как и моих. У вас нет двухсот тысяч войска, а у меня втрое столько. Даю вам честное слово, – сказал Наполеон, забывая, что это его честное слово никак не могло иметь значения, – даю вам ma parole d'honneur que j'ai cinq cent trente mille hommes de ce cote de la Vistule. [честное слово, что у меня пятьсот тридцать тысяч человек по сю сторону Вислы.] Турки вам не помощь: они никуда не годятся и доказали это, замирившись с вами. Шведы – их предопределение быть управляемыми сумасшедшими королями. Их король был безумный; они переменили его и взяли другого – Бернадота, который тотчас сошел с ума, потому что сумасшедший только, будучи шведом, может заключать союзы с Россией. – Наполеон злобно усмехнулся и опять поднес к носу табакерку.
На каждую из фраз Наполеона Балашев хотел и имел что возразить; беспрестанно он делал движение человека, желавшего сказать что то, но Наполеон перебивал его. Например, о безумии шведов Балашев хотел сказать, что Швеция есть остров, когда Россия за нее; но Наполеон сердито вскрикнул, чтобы заглушить его голос. Наполеон находился в том состоянии раздражения, в котором нужно говорить, говорить и говорить, только для того, чтобы самому себе доказать свою справедливость. Балашеву становилось тяжело: он, как посол, боялся уронить достоинство свое и чувствовал необходимость возражать; но, как человек, он сжимался нравственно перед забытьем беспричинного гнева, в котором, очевидно, находился Наполеон. Он знал, что все слова, сказанные теперь Наполеоном, не имеют значения, что он сам, когда опомнится, устыдится их. Балашев стоял, опустив глаза, глядя на движущиеся толстые ноги Наполеона, и старался избегать его взгляда.
– Да что мне эти ваши союзники? – говорил Наполеон. – У меня союзники – это поляки: их восемьдесят тысяч, они дерутся, как львы. И их будет двести тысяч.
И, вероятно, еще более возмутившись тем, что, сказав это, он сказал очевидную неправду и что Балашев в той же покорной своей судьбе позе молча стоял перед ним, он круто повернулся назад, подошел к самому лицу Балашева и, делая энергические и быстрые жесты своими белыми руками, закричал почти:
– Знайте, что ежели вы поколеблете Пруссию против меня, знайте, что я сотру ее с карты Европы, – сказал он с бледным, искаженным злобой лицом, энергическим жестом одной маленькой руки ударяя по другой. – Да, я заброшу вас за Двину, за Днепр и восстановлю против вас ту преграду, которую Европа была преступна и слепа, что позволила разрушить. Да, вот что с вами будет, вот что вы выиграли, удалившись от меня, – сказал он и молча прошел несколько раз по комнате, вздрагивая своими толстыми плечами. Он положил в жилетный карман табакерку, опять вынул ее, несколько раз приставлял ее к носу и остановился против Балашева. Он помолчал, поглядел насмешливо прямо в глаза Балашеву и сказал тихим голосом: – Et cependant quel beau regne aurait pu avoir votre maitre! [A между тем какое прекрасное царствование мог бы иметь ваш государь!]
Балашев, чувствуя необходимость возражать, сказал, что со стороны России дела не представляются в таком мрачном виде. Наполеон молчал, продолжая насмешливо глядеть на него и, очевидно, его не слушая. Балашев сказал, что в России ожидают от войны всего хорошего. Наполеон снисходительно кивнул головой, как бы говоря: «Знаю, так говорить ваша обязанность, но вы сами в это не верите, вы убеждены мною».
В конце речи Балашева Наполеон вынул опять табакерку, понюхал из нее и, как сигнал, стукнул два раза ногой по полу. Дверь отворилась; почтительно изгибающийся камергер подал императору шляпу и перчатки, другой подал носовои платок. Наполеон, ne глядя на них, обратился к Балашеву.
– Уверьте от моего имени императора Александра, – сказал оц, взяв шляпу, – что я ему предан по прежнему: я анаю его совершенно и весьма высоко ценю высокие его качества. Je ne vous retiens plus, general, vous recevrez ma lettre a l'Empereur. [Не удерживаю вас более, генерал, вы получите мое письмо к государю.] – И Наполеон пошел быстро к двери. Из приемной все бросилось вперед и вниз по лестнице.


После всего того, что сказал ему Наполеон, после этих взрывов гнева и после последних сухо сказанных слов:
«Je ne vous retiens plus, general, vous recevrez ma lettre», Балашев был уверен, что Наполеон уже не только не пожелает его видеть, но постарается не видать его – оскорбленного посла и, главное, свидетеля его непристойной горячности. Но, к удивлению своему, Балашев через Дюрока получил в этот день приглашение к столу императора.
На обеде были Бессьер, Коленкур и Бертье. Наполеон встретил Балашева с веселым и ласковым видом. Не только не было в нем выражения застенчивости или упрека себе за утреннюю вспышку, но он, напротив, старался ободрить Балашева. Видно было, что уже давно для Наполеона в его убеждении не существовало возможности ошибок и что в его понятии все то, что он делал, было хорошо не потому, что оно сходилось с представлением того, что хорошо и дурно, но потому, что он делал это.
Император был очень весел после своей верховой прогулки по Вильне, в которой толпы народа с восторгом встречали и провожали его. Во всех окнах улиц, по которым он проезжал, были выставлены ковры, знамена, вензеля его, и польские дамы, приветствуя его, махали ему платками.
За обедом, посадив подле себя Балашева, он обращался с ним не только ласково, но обращался так, как будто он и Балашева считал в числе своих придворных, в числе тех людей, которые сочувствовали его планам и должны были радоваться его успехам. Между прочим разговором он заговорил о Москве и стал спрашивать Балашева о русской столице, не только как спрашивает любознательный путешественник о новом месте, которое он намеревается посетить, но как бы с убеждением, что Балашев, как русский, должен быть польщен этой любознательностью.
– Сколько жителей в Москве, сколько домов? Правда ли, что Moscou называют Moscou la sainte? [святая?] Сколько церквей в Moscou? – спрашивал он.
И на ответ, что церквей более двухсот, он сказал:
– К чему такая бездна церквей?
– Русские очень набожны, – отвечал Балашев.
– Впрочем, большое количество монастырей и церквей есть всегда признак отсталости народа, – сказал Наполеон, оглядываясь на Коленкура за оценкой этого суждения.
Балашев почтительно позволил себе не согласиться с мнением французского императора.
– У каждой страны свои нравы, – сказал он.
– Но уже нигде в Европе нет ничего подобного, – сказал Наполеон.
– Прошу извинения у вашего величества, – сказал Балашев, – кроме России, есть еще Испания, где также много церквей и монастырей.
Этот ответ Балашева, намекавший на недавнее поражение французов в Испании, был высоко оценен впоследствии, по рассказам Балашева, при дворе императора Александра и очень мало был оценен теперь, за обедом Наполеона, и прошел незаметно.
По равнодушным и недоумевающим лицам господ маршалов видно было, что они недоумевали, в чем тут состояла острота, на которую намекала интонация Балашева. «Ежели и была она, то мы не поняли ее или она вовсе не остроумна», – говорили выражения лиц маршалов. Так мало был оценен этот ответ, что Наполеон даже решительно не заметил его и наивно спросил Балашева о том, на какие города идет отсюда прямая дорога к Москве. Балашев, бывший все время обеда настороже, отвечал, что comme tout chemin mene a Rome, tout chemin mene a Moscou, [как всякая дорога, по пословице, ведет в Рим, так и все дороги ведут в Москву,] что есть много дорог, и что в числе этих разных путей есть дорога на Полтаву, которую избрал Карл XII, сказал Балашев, невольно вспыхнув от удовольствия в удаче этого ответа. Не успел Балашев досказать последних слов: «Poltawa», как уже Коленкур заговорил о неудобствах дороги из Петербурга в Москву и о своих петербургских воспоминаниях.
После обеда перешли пить кофе в кабинет Наполеона, четыре дня тому назад бывший кабинетом императора Александра. Наполеон сел, потрогивая кофе в севрской чашке, и указал на стул подло себя Балашеву.
Есть в человеке известное послеобеденное расположение духа, которое сильнее всяких разумных причин заставляет человека быть довольным собой и считать всех своими друзьями. Наполеон находился в этом расположении. Ему казалось, что он окружен людьми, обожающими его. Он был убежден, что и Балашев после его обеда был его другом и обожателем. Наполеон обратился к нему с приятной и слегка насмешливой улыбкой.
– Это та же комната, как мне говорили, в которой жил император Александр. Странно, не правда ли, генерал? – сказал он, очевидно, не сомневаясь в том, что это обращение не могло не быть приятно его собеседнику, так как оно доказывало превосходство его, Наполеона, над Александром.