Половцов, Александр Александрович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Александр Александрович Половцов
Род деятельности:

государственный деятель, меценат

Место рождения:

Рапти, Лужский уезд, Санкт-Петербургская губерния

Место смерти:

Рапти, Лужский уезд, Санкт-Петербургская губерния

Награды и премии:

Иностранные ордена:

и другие награды

Алекса́ндр Алекса́ндрович По́ловцов (Половцев; 31 мая 1832 — 24 сентября 1909) — государственный и общественный деятель Российской империи, сенатор, промышленник, меценат. В правление Александра III — государственный секретарь. Автор обстоятельного дневника, освещающего события общественной и государственной жизни.

За счёт личных средств Половцова с 1896 года издавался «Русский биографический словарь».





Биография

Из русского дворянского рода Половцовых, известного с середины XVII века: отец — действительный статский советник Александр Андреевич Половцов; мать — Аграфена Фёдоровна, урождённая Татищева. Двоюродный брат историка С. С. Татищева. Окончил пансион Ридигера и Императорское училище правоведения в Петербурге.

С 1851 года определён на службу в 1-й департамент Сената в чине титулярного советника (исполнял должность секретаря в канцелярии Общего собрания 1-го, 3-го и Герольдии департаментов). С 1863 года состоял за обер-прокурорским столом во 2-м департаменте Сената, а в 1867 году назначен обер-прокурором 1-го департамента. С 1865 года — действительный статский советник. Входил в состав Комиссии при Министерстве финансов по пересмотру системы податей и сборов (1865).

По своему рождению Половцов не принадлежал к высшей аристократии и, по словам С. Ю. Витте, «ему предстояла жизнь маленького, бедного чиновника»[1]. Тогда он начал настойчиво ухаживать за приёмной дочерью барона Штиглица, едва ли не самого богатого в то время банкира, родных детей не имевшего. После смерти Штиглица его приёмная дочь, ставшая к тому времени женой Половцова, унаследовала колоссальное состояние. Александр Александрович в одночасье приковал к себе внимание всего Петербурга.

О том, как велико было это состояние, можно судить из следующего: кроме различных недвижимостей, Штиглиц оставил после себя наследство в 50 миллионов рублей различными государственными бумагами. Но Половцев умудрился сделать так, что когда он в умер, то наследникам его осталось самое ограниченное состояние, то есть состояние в несколько миллионов рублей, скажем — в 3-4 миллиона. Всё время он занимался различными аферами: продавал, покупал, спекулировал и доспекулировался до того, что почти все состояние своей жены проспекулировал.

— граф С. Ю. Витте[1]

С 1873 года — тайный советник. В 1873 году назначен сенатором; присутствовал в 4-м, а затем в 1-м департаменте Сената. В 1880 году проводил ревизию в Киевской и Черниговской губерниях, вскрыл ряд злоупотреблений местной администрации.

В январе 1883 года пожалован в статс-секретари к Александру III, назначен государственным секретарём и членом Комитета финансов. В 1885 году произведён в действительные тайные советники. Привлекался к работе в различных совещаниях и комиссиях.

В июне 1892 года оставил должность Государственного секретаря, назначен членом Государственного совета. С 1901 по 1905 годы заседал в Департаменте законов; с 1905 года входил в число присутствующих членов Госсовета; участвовал в совещаниях по разработке учреждения Государственной думы и реорганизации Государственного совета в Верхнюю палату (1905—1906).

Наряду с государственной службой Александр Александрович широко занимался и промышленно-финансовой деятельностью. В 1883 году он приобрел на имя жены Богословский горный округ в Верхотурском уезде Пермской губернии. Там в 1894 году был построен крупнейший на Урале металлургический завод, названный Надеждинским в честь его жены. Этот завод послужил основанию города Надеждинска — в настоящее время город Серов Свердловской области. В 1895 году создается Богословское акционерное общество. Кроме того, Половцовы были наиболее крупными акционерами Невской бумагопрядильной мануфактуры, Невской ниточной мануфактуры в Петербурге и Кренгольмской мануфактуры бумажных изделий в Нарве. Им принадлежал ряд винокуренных и мукомольных производств в Тамбовской и Воронежской губерниях.

Большие средства тратились Половцовым на благотворительные и образовательные цели, в том числе на поддержание Центрального училища технического рисования им. А. Л. Штиглица. Это он, выполняя завещание, довел до конца обустройство Училища технического рисования и построил при Училище здание музея. Думая о будущем России и, вероятно, осмысливая жизнь Александра Штиглица, Половцев как-то записал в своем дневнике:

Россия будет счастливой, когда купцы будут жертвовать деньги на ученье и учебные цели без надежды получить медаль на шею.

Умер 24 сентября 1909 года в собственном имении Рапти Лужского уезда Петербургской губернии. Похоронен в семейном склепе Троицкой (Штиглицкой) церкви, расположенной в Ивангороде, рядом со своей женой и четой Штиглиц.

Почести

Награды

  • Орден Св. Станислава 2 степени (1862)
  • Орден Св. Владимира 3 степени (1867)
  • Орден Св. Станислава 1 степени (1869)
  • Орден Св. Анны 1 степени (1872)
  • Орден Св. Владимира 2 степени (1878)
  • Орден Св. Александра Невского (1887)
  • Алмазные знаки к ордену Св. Александра Невского (1891)
  • Орден Св. Владимира 1 степени (1896)
  • Бельгийский орден Леопольда 2 степени со звездой (1870)

Семья

В 1861 году женился на Надежде Михайловне Ию́невой[3] (1843—1908) — внебрачной дочери великого князя Михаила Павловича и воспитаннице барона A. Л. Штиглица. После смерти барона А. Л. Штиглица в 1884 году Н. М. Половцова унаследовала значительную часть его огромного состояния. Дети:

Адреса в Санкт-Петербурге

Библиография

  • Русский биографический словарь: В 25 т. / под наблюдением А. А. Половцова. 1896—1918. Тома под наблюдением Половцова (до его смерти в 1909 г.): тт. 1, 2, 3, 6, 7, 8, 9, 12, 14, 15, 18, 19, 21, 22.
  • Дневник государственного секретаря: в 2 т. / А. А. Половцов. — М.: Центрполиграф, 2005. (М. : [moscow-tipografiya.ru Московская типография]" 2). — 22 см — (Мемуары и дневники). 1883—1886. — 2005 (М.: Московская типография" 2). — 603, [2] с., [16] л. ил., портр. ISBN 5-9524-1196-7, ISBN 5-9524-1990-9, ISBN 5-9524-1989-5,[old.rsl.ru:8080/table.jsp?f=1003&t=3&v0=Половцов,+Александр+Александрович&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&cc=9&s=2&ce=U2]

Напишите отзыв о статье "Половцов, Александр Александрович"

Примечания

  1. 1 2 [az.lib.ru/w/witte_s_j/text_0010.shtml Lib.ru/Классика: Витте Сергей Юльевич. Воспоминания]
  2. [www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-51771.ln-ru Профиль Александра Александровича Половцева] на официальном сайте РАН
  3. Иногда фамилия указывается как Ю́нева.
  4. [walkspb.ru/zd/bol_morskaya52.html Особняк А. А. Половцова]

Литература

Ссылки

В Викитеке есть тексты по теме
А. А. Половцов
  • [www.nasledie-rus.ru/podshivka/7708.php Сановник, меценат и коллекционер Александр Александрович Половцов] // «Наше наследие». — № 77. — 2006.
  • [xn--80aab7apn.xn--p1ai/index.php?option=com_zoo&task=item&item_id=3&Itemid=236 Искусство Китая в коллекциях Половцовых]

Отрывок, характеризующий Половцов, Александр Александрович

– А, милый князь, нет приятнее гостя, – сказал Билибин, выходя навстречу князю Андрею. – Франц, в мою спальню вещи князя! – обратился он к слуге, провожавшему Болконского. – Что, вестником победы? Прекрасно. А я сижу больной, как видите.
Князь Андрей, умывшись и одевшись, вышел в роскошный кабинет дипломата и сел за приготовленный обед. Билибин покойно уселся у камина.
Князь Андрей не только после своего путешествия, но и после всего похода, во время которого он был лишен всех удобств чистоты и изящества жизни, испытывал приятное чувство отдыха среди тех роскошных условий жизни, к которым он привык с детства. Кроме того ему было приятно после австрийского приема поговорить хоть не по русски (они говорили по французски), но с русским человеком, который, он предполагал, разделял общее русское отвращение (теперь особенно живо испытываемое) к австрийцам.
Билибин был человек лет тридцати пяти, холостой, одного общества с князем Андреем. Они были знакомы еще в Петербурге, но еще ближе познакомились в последний приезд князя Андрея в Вену вместе с Кутузовым. Как князь Андрей был молодой человек, обещающий пойти далеко на военном поприще, так, и еще более, обещал Билибин на дипломатическом. Он был еще молодой человек, но уже немолодой дипломат, так как он начал служить с шестнадцати лет, был в Париже, в Копенгагене и теперь в Вене занимал довольно значительное место. И канцлер и наш посланник в Вене знали его и дорожили им. Он был не из того большого количества дипломатов, которые обязаны иметь только отрицательные достоинства, не делать известных вещей и говорить по французски для того, чтобы быть очень хорошими дипломатами; он был один из тех дипломатов, которые любят и умеют работать, и, несмотря на свою лень, он иногда проводил ночи за письменным столом. Он работал одинаково хорошо, в чем бы ни состояла сущность работы. Его интересовал не вопрос «зачем?», а вопрос «как?». В чем состояло дипломатическое дело, ему было всё равно; но составить искусно, метко и изящно циркуляр, меморандум или донесение – в этом он находил большое удовольствие. Заслуги Билибина ценились, кроме письменных работ, еще и по его искусству обращаться и говорить в высших сферах.
Билибин любил разговор так же, как он любил работу, только тогда, когда разговор мог быть изящно остроумен. В обществе он постоянно выжидал случая сказать что нибудь замечательное и вступал в разговор не иначе, как при этих условиях. Разговор Билибина постоянно пересыпался оригинально остроумными, законченными фразами, имеющими общий интерес.
Эти фразы изготовлялись во внутренней лаборатории Билибина, как будто нарочно, портативного свойства, для того, чтобы ничтожные светские люди удобно могли запоминать их и переносить из гостиных в гостиные. И действительно, les mots de Bilibine se colportaient dans les salons de Vienne, [Отзывы Билибина расходились по венским гостиным] и часто имели влияние на так называемые важные дела.
Худое, истощенное, желтоватое лицо его было всё покрыто крупными морщинами, которые всегда казались так чистоплотно и старательно промыты, как кончики пальцев после бани. Движения этих морщин составляли главную игру его физиономии. То у него морщился лоб широкими складками, брови поднимались кверху, то брови спускались книзу, и у щек образовывались крупные морщины. Глубоко поставленные, небольшие глаза всегда смотрели прямо и весело.
– Ну, теперь расскажите нам ваши подвиги, – сказал он.
Болконский самым скромным образом, ни разу не упоминая о себе, рассказал дело и прием военного министра.
– Ils m'ont recu avec ma nouvelle, comme un chien dans un jeu de quilles, [Они приняли меня с этою вестью, как принимают собаку, когда она мешает игре в кегли,] – заключил он.
Билибин усмехнулся и распустил складки кожи.
– Cependant, mon cher, – сказал он, рассматривая издалека свой ноготь и подбирая кожу над левым глазом, – malgre la haute estime que je professe pour le православное российское воинство, j'avoue que votre victoire n'est pas des plus victorieuses. [Однако, мой милый, при всем моем уважении к православному российскому воинству, я полагаю, что победа ваша не из самых блестящих.]
Он продолжал всё так же на французском языке, произнося по русски только те слова, которые он презрительно хотел подчеркнуть.
– Как же? Вы со всею массой своею обрушились на несчастного Мортье при одной дивизии, и этот Мортье уходит у вас между рук? Где же победа?
– Однако, серьезно говоря, – отвечал князь Андрей, – всё таки мы можем сказать без хвастовства, что это немного получше Ульма…
– Отчего вы не взяли нам одного, хоть одного маршала?
– Оттого, что не всё делается, как предполагается, и не так регулярно, как на параде. Мы полагали, как я вам говорил, зайти в тыл к семи часам утра, а не пришли и к пяти вечера.
– Отчего же вы не пришли к семи часам утра? Вам надо было притти в семь часов утра, – улыбаясь сказал Билибин, – надо было притти в семь часов утра.
– Отчего вы не внушили Бонапарту дипломатическим путем, что ему лучше оставить Геную? – тем же тоном сказал князь Андрей.
– Я знаю, – перебил Билибин, – вы думаете, что очень легко брать маршалов, сидя на диване перед камином. Это правда, а всё таки, зачем вы его не взяли? И не удивляйтесь, что не только военный министр, но и августейший император и король Франц не будут очень осчастливлены вашей победой; да и я, несчастный секретарь русского посольства, не чувствую никакой потребности в знак радости дать моему Францу талер и отпустить его с своей Liebchen [милой] на Пратер… Правда, здесь нет Пратера.
Он посмотрел прямо на князя Андрея и вдруг спустил собранную кожу со лба.
– Теперь мой черед спросить вас «отчего», мой милый, – сказал Болконский. – Я вам признаюсь, что не понимаю, может быть, тут есть дипломатические тонкости выше моего слабого ума, но я не понимаю: Мак теряет целую армию, эрцгерцог Фердинанд и эрцгерцог Карл не дают никаких признаков жизни и делают ошибки за ошибками, наконец, один Кутузов одерживает действительную победу, уничтожает charme [очарование] французов, и военный министр не интересуется даже знать подробности.
– Именно от этого, мой милый. Voyez vous, mon cher: [Видите ли, мой милый:] ура! за царя, за Русь, за веру! Tout ca est bel et bon, [все это прекрасно и хорошо,] но что нам, я говорю – австрийскому двору, за дело до ваших побед? Привезите вы нам свое хорошенькое известие о победе эрцгерцога Карла или Фердинанда – un archiduc vaut l'autre, [один эрцгерцог стоит другого,] как вам известно – хоть над ротой пожарной команды Бонапарте, это другое дело, мы прогремим в пушки. А то это, как нарочно, может только дразнить нас. Эрцгерцог Карл ничего не делает, эрцгерцог Фердинанд покрывается позором. Вену вы бросаете, не защищаете больше, comme si vous nous disiez: [как если бы вы нам сказали:] с нами Бог, а Бог с вами, с вашей столицей. Один генерал, которого мы все любили, Шмит: вы его подводите под пулю и поздравляете нас с победой!… Согласитесь, что раздразнительнее того известия, которое вы привозите, нельзя придумать. C'est comme un fait expres, comme un fait expres. [Это как нарочно, как нарочно.] Кроме того, ну, одержи вы точно блестящую победу, одержи победу даже эрцгерцог Карл, что ж бы это переменило в общем ходе дел? Теперь уж поздно, когда Вена занята французскими войсками.
– Как занята? Вена занята?
– Не только занята, но Бонапарте в Шенбрунне, а граф, наш милый граф Врбна отправляется к нему за приказаниями.
Болконский после усталости и впечатлений путешествия, приема и в особенности после обеда чувствовал, что он не понимает всего значения слов, которые он слышал.
– Нынче утром был здесь граф Лихтенфельс, – продолжал Билибин, – и показывал мне письмо, в котором подробно описан парад французов в Вене. Le prince Murat et tout le tremblement… [Принц Мюрат и все такое…] Вы видите, что ваша победа не очень то радостна, и что вы не можете быть приняты как спаситель…
– Право, для меня всё равно, совершенно всё равно! – сказал князь Андрей, начиная понимать,что известие его о сражении под Кремсом действительно имело мало важности ввиду таких событий, как занятие столицы Австрии. – Как же Вена взята? А мост и знаменитый tete de pont, [мостовое укрепление,] и князь Ауэрсперг? У нас были слухи, что князь Ауэрсперг защищает Вену, – сказал он.
– Князь Ауэрсперг стоит на этой, на нашей, стороне и защищает нас; я думаю, очень плохо защищает, но всё таки защищает. А Вена на той стороне. Нет, мост еще не взят и, надеюсь, не будет взят, потому что он минирован, и его велено взорвать. В противном случае мы были бы давно в горах Богемии, и вы с вашею армией провели бы дурную четверть часа между двух огней.
– Но это всё таки не значит, чтобы кампания была кончена, – сказал князь Андрей.
– А я думаю, что кончена. И так думают большие колпаки здесь, но не смеют сказать этого. Будет то, что я говорил в начале кампании, что не ваша echauffouree de Durenstein, [дюренштейнская стычка,] вообще не порох решит дело, а те, кто его выдумали, – сказал Билибин, повторяя одно из своих mots [словечек], распуская кожу на лбу и приостанавливаясь. – Вопрос только в том, что скажет берлинское свидание императора Александра с прусским королем. Ежели Пруссия вступит в союз, on forcera la main a l'Autriche, [принудят Австрию,] и будет война. Ежели же нет, то дело только в том, чтоб условиться, где составлять первоначальные статьи нового Саmро Formio. [Кампо Формио.]
– Но что за необычайная гениальность! – вдруг вскрикнул князь Андрей, сжимая свою маленькую руку и ударяя ею по столу. – И что за счастие этому человеку!
– Buonaparte? [Буонапарте?] – вопросительно сказал Билибин, морща лоб и этим давая чувствовать, что сейчас будет un mot [словечко]. – Bu onaparte? – сказал он, ударяя особенно на u . – Я думаю, однако, что теперь, когда он предписывает законы Австрии из Шенбрунна, il faut lui faire grace de l'u . [надо его избавить от и.] Я решительно делаю нововведение и называю его Bonaparte tout court [просто Бонапарт].