Полонский, Пинхас

Пинхас Полонский
Имя при рождении:	Пётр Ефимович Полонский
Дата рождения:	11 февраля 1958(1958-02-11) (66 лет)
Место рождения:	Москва, СССР
Гражданство:	СССР СССР → Израиль Израиль
Род деятельности:	исследователь и популяризатор иудаизма, публицист
Годы творчества:	1977 — наст. время
Направление:	Книги о религии
Жанр:	Исследования, популяризация
[ejwiki-books.com/ ejwiki-books.com/]

Пинхас Поло́нский (при рождении Пётр Ефи́мович Поло́нский; род. 11 февраля 1958, Москва) — израильский исследователь иудаизма, популяризатор иудаизма в среде русскоязычных евреев. Опубликовал несколько оригинальных работ, много популяризаторских книг, для других был главным редактором.

В годы своей подпольной еврейской деятельности в Москве (1977—1987) был преподавателем иудаизма, одним из основателей организации «Маханаим». Сегодня в Израиле является активным участником процессов модернизации иудаизма, преподавателем Ариэльского университета, исследователем учения рава Кука. Автор комментария к Торе «Библейская динамика». Также руководит деятельностью русского отдела организации «Брит Олам». Постоянно публикуется в прессе и издает книги.

Биография

В советское время

Родился в Москве в 1958 году в нерелигиозной ассимилированной еврейской семье.

В школьные годы интересовался математикой, учился в московской физико-математической школе № 7. В 1973 году получил диплом первой степени на VII Всесоюзной олимпиаде школьников по математике.

С момента окончания школы (1975 год) принял решение уехать в Израиль, начал изучать (подпольно) иврит, и далее Тору и иудаизм. Постепенно пришел к соблюдению заповедей иудаизма.

В 1975—1980 годах учился на математическом факультете МГПИ, получив степень магистра (MA) по математике и педагогике.

С 1979 года — один из основателей подпольной сети изучения Торы в Москве. Издавал в «самиздате» фотографическим способом пособия по иудаизму — вышли серии книг по еврейским праздникам и комментариев к Торе.

После подачи заявления на выезд в Израиль 7 лет находился в «отказе».

В Израиле

В 1987 году, в связи с началом «Перестройки», получил разрешение на выезд из СССР и репатриировался в Израиль.

В Израиле в 1988 году вместе с группой «Маханаим» поселился в Маале-Адумим, затем с 1991 года и по настоящее время (2015) проживает в Бейт-Эле. Женат, отец восьмерых детей.

Учёба и преподавание

Сразу по приезде в 1987 году был одним из инициаторов создания «Маханаим» в Израиле, и до 2012 года работал там старшим преподавателем и главным редактором.

В 1989—1990 годах учился в иешиве «Институт Гарри Фишеля по исследованию Талмуда» (Harry Fischel Institute for Talmudic Research) в Иерусалиме, став сертифицированным преподавателем иудаизма.

В 1994—1997 годах учился в академической иешиве «Бейт Мораша» (Beit Morasha) в Иерусалиме (направление — еврейская философия).

В 1995—1999 годах учился на факультете иудаизма в университете имени Бар-Илана в Рамат-Гане, получив вторую академическую степень (MA) по изучению Талмуда и еврейской традиции.

С 1998 по 2002 годы закончил аспирантуру при факультете философии и социологии в Белорусском государственном университете. В 2002 году Полонскому была присуждена учёная степень кандидата социологических наук, тема диссертации «Социологическая концепция рава А.-И. Кука», специальность «22.00.01 — Теория, методология и история социологии». Официальным оппонентом при защите диссертации был доктор исторических наук Эммануил Иоффе. Впоследствии диссертация была признана в Израиле (PhD in Sociology of Religion), переведена и издана на английском языке и на иврите.

В период с 1991 до 2012 года преподавал тему «Еврейское наследие» на русском языке в университете имени Бар-Илана.

С 2012 года по настоящее время — старший научный сотрудник и преподаватель в Ариэльском университете в Самарии.

На волонтерских началах руководит деятельностью русского отдела организации «Брит Олам» (иешива для Бней Ноах), возглавляемой раввином Ури Шерки.

Серия комментированных молитвенников «Врата молитвы»

Издание Полонским комментированных литургических текстов началось с подпольного издания Пасхальной Агады с комментарием в 1980 году в Москве. Агада была издана фотографическим способом и расходилась во многих сотнях экземпляров по Москве и другим городам Советского Союза. Это издание Пасхальной Агады давало возможность даже недостаточно подготовленному еврейскому активисту провести интересный Пасхальный седер.

В Израиле Полонский в сотрудничестве с Меиром Левиновым, Мирьям Китросской и другими сотрудниками «Маханаима» подготовил и издал ашкеназский молитвенник (сиддур) с русским переводом и комментарием «Врата Молитвы» (на сегодня — наиболее популярный молитвенник с переводом на русский язык, имеется также издание с транслитерацией), махзор «Врата раскаяния» на Рош а-Шана и Йом Кипур, Пасхальная Агада с комментарием, книга «Долг живых» о законах траура, а также серия книг о еврейских праздниках и другие.

Исследование учения рава Кука

С момента приезда в Израиль начал активное изучение философии рава Кука. В 1991 году начал сотрудничество с Домом-музеем рава Кука в Иерусалиме, включавшее индивидуальную программу изучения наследия рава Кука с признанными знатоками этого наследия (рав. Яаков Фильбер</span>^ru_he, рав. Менахем Бурштейн</span>^ru_he, рав. Йохай Родик, рав. Шломо Авинер, рав. Яир Драйфус, рав. Реувен Файерман, рав. Ури Шерки, проф. Шалом Розенберг, д-р Тамар Росс, д-р Хаги Бен-Арци, д-р Реувен Мамо,). В процессе учёбы перевел на русский язык классическую книгу по философии рава Кука «Песнь жизни» профессора Йосефа Бен-Шломо, и подготовил для издания сборник «Толерантность в учении рава Кука».

В ходе исследования сформировал собственную концепцию философии рава Кука, которая легла в основу его диссертации, которая далее в 2006 году была издана книгой на русском языке «Рав Авраам-Ицхак Кук. Личность и учение», в 2009 году основные главы были переведены и изданы на английском языке, а в 2013 году — на иврите. Это стало первым случаем, когда книга по еврейской философии была переведена с русского языка на иврит. Книга получила поддержку нескольких выдающихся раввинов и специалистов по раву Куку, которые рекомендовали включить её в учебную программу религиозно-сионистских учебных заведений, и не менее острую критику со стороны других раввинов.

Комментарий к Торе «Библейская динамика»

Серия книг, являющихся новым комментарием к Торе, основанным на каббалистической концепции рава И. Л. Ашкенази</span>^ru_en («Маниту») и разработках рава Ури Шерки, с добавлением собственных концепций.

К 2014 году вышли 6 томов — комментарии на книги Бытие и Исход. Планируется издание полного комментария на Тору. Начался перевод этого комментария на английский язык.

Другая деятельность

В 2009 году Полонский стал создателем проекта «[ejwiki.org ЕЖеВИКа]» — «академической Вики-энциклопедии по еврейским и израильским темам». Целью проекта является публикация комплементарной (по отношению к Википедии и другим источникам) качественной, академически-достоверной и квалифицированной информации о еврействе, иудаизме и Израиле в русскоязычном интернете.

Полонский является инициатором и ведущим проекта «Сохранение памяти», целью которого является сохранение памяти о еврейском и сионистском подпольном движении в СССР, а также проекта «Борьба с „интеллектуальным антисемитизмом“».

Занимается вопросами науки и религии. Регулярно пишет статьи в русскоязычные израильские газеты. Участвует в работах по рациональной теологии и теории парадигм, инициированных Борисом Шапиро.

Религиозно-философские взгляды

Пинхас Полонский относит себя к радикально-модернистскому крылу религиозного сионизма, суть которого — «ортодоксальная модернизация» иудаизма, то есть проведение активной модернизации религии при сохранении ортодоксального подхода. В этом он является последователем подхода р. Кука и р. Соловейчика, и сотрудничает с р. Ури Шерки.

Придерживается позиции интеграции в религию универсалистских ценностей, за что подвергается критике как со стороны ультраортодоксального сообщества, так и стороны харедимной части религиозного сионизма. Выступил за интеграцию в иудаизм празднования гражданского нового года как универсального праздника «Дня Адама», за что подвергся критике со всех сторон.

Продвигает концепцию рава И. Л. Ашкенази (Маниту) о восприятии персоналий Танаха как динамических личностей, за что подвергается критике ультраортодоксального сообщества.

Полонский придерживается весьма радикальных взглядов на многие современные проблемы религии:

• рассматривает модернизацию религии как религиозную необходимость;
• считает религиозно ценными науку, искусство, демократию и другие светские ценности, сторонник введения в религиозных школах «дня науки» для интеграции научной и религиозной позиций;
• поддерживает вызов женщин к чтению Торы и их выступление с комментариями в синагоге;
• позитивно относится к диалогу и взаимопониманию с христианством;
• активно участвует в продвижении концепции Бней Ноах;
• является сторонником подъёма и молитв евреев на Храмовой горе;
• автор концепции «Трёх стадий прихода мессии» вместо признанной сегодня в религиозном сионизме концепции «Двух стадий прихода мессии»;
• придерживается концепции «эволюционистского креационизма» — то есть считает эволюционную концепцию Дарвина важнейшей позитивной вехой в развитии духовного уровня человечества, при этом считает, что принятие концепций эволюции не противоречит Божественному Сотворению Мира, но эволюция является «процессом, запущенным Богом при Сотворении, и далее направляемом Свыше».
• выдвинул концепцию религиозного анти-фундаментализма — то есть противостояния фундаментализму на основе концепции «продолжающегося естественного Откровения»;
• считает главным критерием монотеизма не только (и не сколько) «веру в единого Бога», но, прежде всего, личностный характер Высшей силы и ощущение жизни как диалога с Богом — что открывает новые возможности для взаимопонимания различных видов монотеизма, прежде всего иудаизма и христианства.

Взаимоотношение с христианством

В книге «Иудаизм и христианство: несовместимость двух подходов к миру» (1995 год) Полонский изложил базовое понимание взаимоотношения иудаизма и христианства.

В дальнейшем, в книге «Две тысячи лет вместе» (2008 год), имеющей подзаголовок «Невозможность совмещения и необходимость взаимодополнения», ставится задача духовного взаимоосмысления и сотрудничества между христианством и иудаизмом (не отказываясь от понимания того, что христианство является неприемлемым для евреев).

Затем в книге «Храм Моисея и Храм Аарона» (2014 год) Полонский рассматривает отношения между иудаизмом и христианством внутри человечества как аналог отношений Моисея и Аарона внутри еврейского народа.

Таким образом, не отказываясь от принципа неприемлемости христианства для евреев, прокладывается путь к сотрудничеству и взаимопониманию иудаизма и христианства на основе концепции общего совместного библейского наследия.

Публикации

(Более полный список основных публикаций П. Полонского находится [www.ejwiki.org/wiki/Pinchas.Polonsky тут])

на русском

• П. Полонский. [www.machanaim.org/books/ рав Авраам-Ицхак Кук. Личность и учение]. — Маханаим-Бейт аРав, 2006. — 570 с.
• П. Полонский. [www.machanaim.org/books/ Две тысячи лет вместе. Еврейское отношение к христианству]. — Иерусалим: Маханаим, 2008. — Т. 1. — 191 с.
• П. Полонский. [www.machanaim.org/books/ Две тысячи лет вместе. Еврейское отношение к христианству]. — Россия, переиздание: Феникс, Неоглори; Маханаим, 2009. — Т. 1. — 234 с. — ISBN 978-5-222-14491-6.
• П. Полонский. [www.machanaim.org/books/ Две истории сотворения Мира. Современный еврейский комментарий на книгу Бытия]. — Иерусалим: Маханаим, 2009. — 229 с.
• П. Полонский. [www.machanaim.org/books/ Праотцы в динамике. Современный еврейский комментарий на книгу Бытия. Часть 2. Авраам]. — Иерусалим: Маханаим, 2011. — 254 с.
• П. Полонский. [www.machanaim.org/books/ Праотцы в динамике. Современный еврейский комментарий на книгу Бытия. Часть 3. Ицхак и Яаков]. — Иерусалим: Маханаим, 2012. — 251 с.
• П. Полонский. [www.machanaim.org/books/ Праотцы в динамике. Современный еврейский комментарий на книгу Бытия. Часть 4. Иосиф, Иеhуда и их братья]. — Иерусалим: Маханаим, 2012. — 175 с.
• П. Полонский (по материалам раввина Ури Шерки). [www.machanaim.org/philosof/in_sherki.htm Израиль и Человечество. Новый этап развития]. — Иерусалим: Маханаим, 2010. — Т. 1. — 254 с.
• [www.machanaim.org/books/ Серия «Еврейские праздники» 8 книг];
• Креативное проведение Пасхального седера. «Пасхальная Хаггада» с комментарием и пособием для начинающих, с приложением «видео» и «аудио» седера на CD и DVD;
• Молитвенник [www.machanaim.org/philosof/in_sid.htm «Врата Молитвы»] — наиболее популярный из еврейских молитвенников с русским переводом — новый перевод, комментарий, руководство для начинающих;
• Видео и аудио-курсы по различным современным проблемам иудаизма;
• «[www.machanaim.org/philosof/k-book/000oglavlenie.htm Философия р. Кука: религиозный сионизм и модернизация в ортодоксальном иудаизме]»
• [www.machanaim.org/tor&life/in_pol.htm Статьи 1995—2008 годов] — по большей части в израильской русскоязычной прессе, в основном в газете «Вести»;
• [cursorinfo.co.il/blogs/Polonsky/ Статьи 2013—2015 годов] на новостном сайте cursorinfo.co.il.

на английском

• Пинхас Полонский. [www.amazon.com/Religious-Zionism-Kook-Pinchas-Polonsky/dp/9659144601/ref=sr_1_1?ie=UTF8&s=books&qid=1273733247&sr=1-1 Религиозный сионизм рава Кука] = англ. Religious Zionism of Rav Kook. — Маханаим, 2009. — Т. 1. — 93 с. — ISBN 978-965-91446-0-0.

на иврите

• [orot-yerushalaim.org/rav_kook.html «התפתחות היהדות בימינו על פי תורת הראי»ה קוק"]

См. также

• Маханаим

Ссылки

• [www.machanaim.org/about/teachers/polonsky.htm Д-р П. Полонский] на сайте Маханаимa
• [cursorinfo.co.il/blogs/Polonsky/ Д-р П. Полонский] на сайте [cursorinfo.co.il/ Cursorinfo]
• [jewishbook.ca/product_info.php?manufacturers_id=12&products_id=1441&language=en Review on «Rabbi A.Y.Kook. His Personality and Teaching»] «This book is of vital importance to Russian-speaking Jewry’s search for spirituality» (Щаранский, Натан)
• Dr. Israel Drazin. [www.thejewisheye.com/pp_ravkook.html Review on book «Religious Zionism of Rav Kook»]
• А. Бульштейн. [booknik.ru/reviews/non-fiction/?id=30830 Метод «Божественной искры»]
• [ejwiki.org/ Проект «Ежевика»]
• Е. Кравчик. [world.lib.ru/k/krawchik_e/070519_kravchik_eldad.shtml Юбилейное сказание о физиках-«мракобесах»]

Отрывок, характеризующий Полонский, Пинхас

– Наташа, его нет, нет больше! – И, обняв дочь, в первый раз графиня начала плакать.


Княжна Марья отложила свой отъезд. Соня, граф старались заменить Наташу, но не могли. Они видели, что она одна могла удерживать мать от безумного отчаяния. Три недели Наташа безвыходно жила при матери, спала на кресле в ее комнате, поила, кормила ее и не переставая говорила с ней, – говорила, потому что один нежный, ласкающий голос ее успокоивал графиню.
Душевная рана матери не могла залечиться. Смерть Пети оторвала половину ее жизни. Через месяц после известия о смерти Пети, заставшего ее свежей и бодрой пятидесятилетней женщиной, она вышла из своей комнаты полумертвой и не принимающею участия в жизни – старухой. Но та же рана, которая наполовину убила графиню, эта новая рана вызвала Наташу к жизни.
Душевная рана, происходящая от разрыва духовного тела, точно так же, как и рана физическая, как ни странно это кажется, после того как глубокая рана зажила и кажется сошедшейся своими краями, рана душевная, как и физическая, заживает только изнутри выпирающею силой жизни.
Так же зажила рана Наташи. Она думала, что жизнь ее кончена. Но вдруг любовь к матери показала ей, что сущность ее жизни – любовь – еще жива в ней. Проснулась любовь, и проснулась жизнь.
Последние дни князя Андрея связали Наташу с княжной Марьей. Новое несчастье еще более сблизило их. Княжна Марья отложила свой отъезд и последние три недели, как за больным ребенком, ухаживала за Наташей. Последние недели, проведенные Наташей в комнате матери, надорвали ее физические силы.
Однажды княжна Марья, в середине дня, заметив, что Наташа дрожит в лихорадочном ознобе, увела ее к себе и уложила на своей постели. Наташа легла, но когда княжна Марья, опустив сторы, хотела выйти, Наташа подозвала ее к себе.
– Мне не хочется спать. Мари, посиди со мной.
– Ты устала – постарайся заснуть.
– Нет, нет. Зачем ты увела меня? Она спросит.
– Ей гораздо лучше. Она нынче так хорошо говорила, – сказала княжна Марья.
Наташа лежала в постели и в полутьме комнаты рассматривала лицо княжны Марьи.
«Похожа она на него? – думала Наташа. – Да, похожа и не похожа. Но она особенная, чужая, совсем новая, неизвестная. И она любит меня. Что у ней на душе? Все доброе. Но как? Как она думает? Как она на меня смотрит? Да, она прекрасная».
– Маша, – сказала она, робко притянув к себе ее руку. – Маша, ты не думай, что я дурная. Нет? Маша, голубушка. Как я тебя люблю. Будем совсем, совсем друзьями.
И Наташа, обнимая, стала целовать руки и лицо княжны Марьи. Княжна Марья стыдилась и радовалась этому выражению чувств Наташи.
С этого дня между княжной Марьей и Наташей установилась та страстная и нежная дружба, которая бывает только между женщинами. Они беспрестанно целовались, говорили друг другу нежные слова и большую часть времени проводили вместе. Если одна выходила, то другаябыла беспокойна и спешила присоединиться к ней. Они вдвоем чувствовали большее согласие между собой, чем порознь, каждая сама с собою. Между ними установилось чувство сильнейшее, чем дружба: это было исключительное чувство возможности жизни только в присутствии друг друга.
Иногда они молчали целые часы; иногда, уже лежа в постелях, они начинали говорить и говорили до утра. Они говорили большей частию о дальнем прошедшем. Княжна Марья рассказывала про свое детство, про свою мать, про своего отца, про свои мечтания; и Наташа, прежде с спокойным непониманием отворачивавшаяся от этой жизни, преданности, покорности, от поэзии христианского самоотвержения, теперь, чувствуя себя связанной любовью с княжной Марьей, полюбила и прошедшее княжны Марьи и поняла непонятную ей прежде сторону жизни. Она не думала прилагать к своей жизни покорность и самоотвержение, потому что она привыкла искать других радостей, но она поняла и полюбила в другой эту прежде непонятную ей добродетель. Для княжны Марьи, слушавшей рассказы о детстве и первой молодости Наташи, тоже открывалась прежде непонятная сторона жизни, вера в жизнь, в наслаждения жизни.
Они всё точно так же никогда не говорили про него с тем, чтобы не нарушать словами, как им казалось, той высоты чувства, которая была в них, а это умолчание о нем делало то, что понемногу, не веря этому, они забывали его.
Наташа похудела, побледнела и физически так стала слаба, что все постоянно говорили о ее здоровье, и ей это приятно было. Но иногда на нее неожиданно находил не только страх смерти, но страх болезни, слабости, потери красоты, и невольно она иногда внимательно разглядывала свою голую руку, удивляясь на ее худобу, или заглядывалась по утрам в зеркало на свое вытянувшееся, жалкое, как ей казалось, лицо. Ей казалось, что это так должно быть, и вместе с тем становилось страшно и грустно.
Один раз она скоро взошла наверх и тяжело запыхалась. Тотчас же невольно она придумала себе дело внизу и оттуда вбежала опять наверх, пробуя силы и наблюдая за собой.
Другой раз она позвала Дуняшу, и голос ее задребезжал. Она еще раз кликнула ее, несмотря на то, что она слышала ее шаги, – кликнула тем грудным голосом, которым она певала, и прислушалась к нему.
Она не знала этого, не поверила бы, но под казавшимся ей непроницаемым слоем ила, застлавшим ее душу, уже пробивались тонкие, нежные молодые иглы травы, которые должны были укорениться и так застлать своими жизненными побегами задавившее ее горе, что его скоро будет не видно и не заметно. Рана заживала изнутри. В конце января княжна Марья уехала в Москву, и граф настоял на том, чтобы Наташа ехала с нею, с тем чтобы посоветоваться с докторами.


После столкновения при Вязьме, где Кутузов не мог удержать свои войска от желания опрокинуть, отрезать и т. д., дальнейшее движение бежавших французов и за ними бежавших русских, до Красного, происходило без сражений. Бегство было так быстро, что бежавшая за французами русская армия не могла поспевать за ними, что лошади в кавалерии и артиллерии становились и что сведения о движении французов были всегда неверны.
Люди русского войска были так измучены этим непрерывным движением по сорок верст в сутки, что не могли двигаться быстрее.
Чтобы понять степень истощения русской армии, надо только ясно понять значение того факта, что, потеряв ранеными и убитыми во все время движения от Тарутина не более пяти тысяч человек, не потеряв сотни людей пленными, армия русская, вышедшая из Тарутина в числе ста тысяч, пришла к Красному в числе пятидесяти тысяч.
Быстрое движение русских за французами действовало на русскую армию точно так же разрушительно, как и бегство французов. Разница была только в том, что русская армия двигалась произвольно, без угрозы погибели, которая висела над французской армией, и в том, что отсталые больные у французов оставались в руках врага, отсталые русские оставались у себя дома. Главная причина уменьшения армии Наполеона была быстрота движения, и несомненным доказательством тому служит соответственное уменьшение русских войск.
Вся деятельность Кутузова, как это было под Тарутиным и под Вязьмой, была направлена только к тому, чтобы, – насколько то было в его власти, – не останавливать этого гибельного для французов движения (как хотели в Петербурге и в армии русские генералы), а содействовать ему и облегчить движение своих войск.
Но, кроме того, со времени выказавшихся в войсках утомления и огромной убыли, происходивших от быстроты движения, еще другая причина представлялась Кутузову для замедления движения войск и для выжидания. Цель русских войск была – следование за французами. Путь французов был неизвестен, и потому, чем ближе следовали наши войска по пятам французов, тем больше они проходили расстояния. Только следуя в некотором расстоянии, можно было по кратчайшему пути перерезывать зигзаги, которые делали французы. Все искусные маневры, которые предлагали генералы, выражались в передвижениях войск, в увеличении переходов, а единственно разумная цель состояла в том, чтобы уменьшить эти переходы. И к этой цели во всю кампанию, от Москвы до Вильны, была направлена деятельность Кутузова – не случайно, не временно, но так последовательно, что он ни разу не изменил ей.
Кутузов знал не умом или наукой, а всем русским существом своим знал и чувствовал то, что чувствовал каждый русский солдат, что французы побеждены, что враги бегут и надо выпроводить их; но вместе с тем он чувствовал, заодно с солдатами, всю тяжесть этого, неслыханного по быстроте и времени года, похода.
Но генералам, в особенности не русским, желавшим отличиться, удивить кого то, забрать в плен для чего то какого нибудь герцога или короля, – генералам этим казалось теперь, когда всякое сражение было и гадко и бессмысленно, им казалось, что теперь то самое время давать сражения и побеждать кого то. Кутузов только пожимал плечами, когда ему один за другим представляли проекты маневров с теми дурно обутыми, без полушубков, полуголодными солдатами, которые в один месяц, без сражений, растаяли до половины и с которыми, при наилучших условиях продолжающегося бегства, надо было пройти до границы пространство больше того, которое было пройдено.
В особенности это стремление отличиться и маневрировать, опрокидывать и отрезывать проявлялось тогда, когда русские войска наталкивались на войска французов.
Так это случилось под Красным, где думали найти одну из трех колонн французов и наткнулись на самого Наполеона с шестнадцатью тысячами. Несмотря на все средства, употребленные Кутузовым, для того чтобы избавиться от этого пагубного столкновения и чтобы сберечь свои войска, три дня у Красного продолжалось добивание разбитых сборищ французов измученными людьми русской армии.
Толь написал диспозицию: die erste Colonne marschiert [первая колонна направится туда то] и т. д. И, как всегда, сделалось все не по диспозиции. Принц Евгений Виртембергский расстреливал с горы мимо бегущие толпы французов и требовал подкрепления, которое не приходило. Французы, по ночам обегая русских, рассыпались, прятались в леса и пробирались, кто как мог, дальше.
Милорадович, который говорил, что он знать ничего не хочет о хозяйственных делах отряда, которого никогда нельзя было найти, когда его было нужно, «chevalier sans peur et sans reproche» [«рыцарь без страха и упрека»], как он сам называл себя, и охотник до разговоров с французами, посылал парламентеров, требуя сдачи, и терял время и делал не то, что ему приказывали.
– Дарю вам, ребята, эту колонну, – говорил он, подъезжая к войскам и указывая кавалеристам на французов. И кавалеристы на худых, ободранных, еле двигающихся лошадях, подгоняя их шпорами и саблями, рысцой, после сильных напряжений, подъезжали к подаренной колонне, то есть к толпе обмороженных, закоченевших и голодных французов; и подаренная колонна кидала оружие и сдавалась, чего ей уже давно хотелось.
Под Красным взяли двадцать шесть тысяч пленных, сотни пушек, какую то палку, которую называли маршальским жезлом, и спорили о том, кто там отличился, и были этим довольны, но очень сожалели о том, что не взяли Наполеона или хоть какого нибудь героя, маршала, и упрекали в этом друг друга и в особенности Кутузова.
Люди эти, увлекаемые своими страстями, были слепыми исполнителями только самого печального закона необходимости; но они считали себя героями и воображали, что то, что они делали, было самое достойное и благородное дело. Они обвиняли Кутузова и говорили, что он с самого начала кампании мешал им победить Наполеона, что он думает только об удовлетворении своих страстей и не хотел выходить из Полотняных Заводов, потому что ему там было покойно; что он под Красным остановил движенье только потому, что, узнав о присутствии Наполеона, он совершенно потерялся; что можно предполагать, что он находится в заговоре с Наполеоном, что он подкуплен им, [Записки Вильсона. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ] и т. д., и т. д.
Мало того, что современники, увлекаемые страстями, говорили так, – потомство и история признали Наполеона grand, a Кутузова: иностранцы – хитрым, развратным, слабым придворным стариком; русские – чем то неопределенным – какой то куклой, полезной только по своему русскому имени…


В 12 м и 13 м годах Кутузова прямо обвиняли за ошибки. Государь был недоволен им. И в истории, написанной недавно по высочайшему повелению, сказано, что Кутузов был хитрый придворный лжец, боявшийся имени Наполеона и своими ошибками под Красным и под Березиной лишивший русские войска славы – полной победы над французами. [История 1812 года Богдановича: характеристика Кутузова и рассуждение о неудовлетворительности результатов Красненских сражений. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ]
Такова судьба не великих людей, не grand homme, которых не признает русский ум, а судьба тех редких, всегда одиноких людей, которые, постигая волю провидения, подчиняют ей свою личную волю. Ненависть и презрение толпы наказывают этих людей за прозрение высших законов.
Для русских историков – странно и страшно сказать – Наполеон – это ничтожнейшее орудие истории – никогда и нигде, даже в изгнании, не выказавший человеческого достоинства, – Наполеон есть предмет восхищения и восторга; он grand. Кутузов же, тот человек, который от начала и до конца своей деятельности в 1812 году, от Бородина и до Вильны, ни разу ни одним действием, ни словом не изменяя себе, являет необычайный s истории пример самоотвержения и сознания в настоящем будущего значения события, – Кутузов представляется им чем то неопределенным и жалким, и, говоря о Кутузове и 12 м годе, им всегда как будто немножко стыдно.
А между тем трудно себе представить историческое лицо, деятельность которого так неизменно постоянно была бы направлена к одной и той же цели. Трудно вообразить себе цель, более достойную и более совпадающую с волею всего народа. Еще труднее найти другой пример в истории, где бы цель, которую поставило себе историческое лицо, была бы так совершенно достигнута, как та цель, к достижению которой была направлена вся деятельность Кутузова в 1812 году.
Кутузов никогда не говорил о сорока веках, которые смотрят с пирамид, о жертвах, которые он приносит отечеству, о том, что он намерен совершить или совершил: он вообще ничего не говорил о себе, не играл никакой роли, казался всегда самым простым и обыкновенным человеком и говорил самые простые и обыкновенные вещи. Он писал письма своим дочерям и m me Stael, читал романы, любил общество красивых женщин, шутил с генералами, офицерами и солдатами и никогда не противоречил тем людям, которые хотели ему что нибудь доказывать. Когда граф Растопчин на Яузском мосту подскакал к Кутузову с личными упреками о том, кто виноват в погибели Москвы, и сказал: «Как же вы обещали не оставлять Москвы, не дав сраженья?» – Кутузов отвечал: «Я и не оставлю Москвы без сражения», несмотря на то, что Москва была уже оставлена. Когда приехавший к нему от государя Аракчеев сказал, что надо бы Ермолова назначить начальником артиллерии, Кутузов отвечал: «Да, я и сам только что говорил это», – хотя он за минуту говорил совсем другое. Какое дело было ему, одному понимавшему тогда весь громадный смысл события, среди бестолковой толпы, окружавшей его, какое ему дело было до того, к себе или к нему отнесет граф Растопчин бедствие столицы? Еще менее могло занимать его то, кого назначат начальником артиллерии.
Не только в этих случаях, но беспрестанно этот старый человек дошедший опытом жизни до убеждения в том, что мысли и слова, служащие им выражением, не суть двигатели людей, говорил слова совершенно бессмысленные – первые, которые ему приходили в голову.
Но этот самый человек, так пренебрегавший своими словами, ни разу во всю свою деятельность не сказал ни одного слова, которое было бы не согласно с той единственной целью, к достижению которой он шел во время всей войны. Очевидно, невольно, с тяжелой уверенностью, что не поймут его, он неоднократно в самых разнообразных обстоятельствах высказывал свою мысль. Начиная от Бородинского сражения, с которого начался его разлад с окружающими, он один говорил, что Бородинское сражение есть победа, и повторял это и изустно, и в рапортах, и донесениях до самой своей смерти. Он один сказал, что потеря Москвы не есть потеря России. Он в ответ Лористону на предложение о мире отвечал, что мира не может быть, потому что такова воля народа; он один во время отступления французов говорил, что все наши маневры не нужны, что все сделается само собой лучше, чем мы того желаем, что неприятелю надо дать золотой мост, что ни Тарутинское, ни Вяземское, ни Красненское сражения не нужны, что с чем нибудь надо прийти на границу, что за десять французов он не отдаст одного русского.
И он один, этот придворный человек, как нам изображают его, человек, который лжет Аракчееву с целью угодить государю, – он один, этот придворный человек, в Вильне, тем заслуживая немилость государя, говорит, что дальнейшая война за границей вредна и бесполезна.
Но одни слова не доказали бы, что он тогда понимал значение события. Действия его – все без малейшего отступления, все были направлены к одной и той же цели, выражающейся в трех действиях: 1) напрячь все свои силы для столкновения с французами, 2) победить их и 3) изгнать из России, облегчая, насколько возможно, бедствия народа и войска.
Он, тот медлитель Кутузов, которого девиз есть терпение и время, враг решительных действий, он дает Бородинское сражение, облекая приготовления к нему в беспримерную торжественность. Он, тот Кутузов, который в Аустерлицком сражении, прежде начала его, говорит, что оно будет проиграно, в Бородине, несмотря на уверения генералов о том, что сражение проиграно, несмотря на неслыханный в истории пример того, что после выигранного сражения войско должно отступать, он один, в противность всем, до самой смерти утверждает, что Бородинское сражение – победа. Он один во все время отступления настаивает на том, чтобы не давать сражений, которые теперь бесполезны, не начинать новой войны и не переходить границ России.
Теперь понять значение события, если только не прилагать к деятельности масс целей, которые были в голове десятка людей, легко, так как все событие с его последствиями лежит перед нами.
Но каким образом тогда этот старый человек, один, в противность мнения всех, мог угадать, так верно угадал тогда значение народного смысла события, что ни разу во всю свою деятельность не изменил ему?
Источник этой необычайной силы прозрения в смысл совершающихся явлений лежал в том народном чувстве, которое он носил в себе во всей чистоте и силе его.
Только признание в нем этого чувства заставило народ такими странными путями из в немилости находящегося старика выбрать его против воли царя в представители народной войны. И только это чувство поставило его на ту высшую человеческую высоту, с которой он, главнокомандующий, направлял все свои силы не на то, чтоб убивать и истреблять людей, а на то, чтобы спасать и жалеть их.
Простая, скромная и потому истинно величественная фигура эта не могла улечься в ту лживую форму европейского героя, мнимо управляющего людьми, которую придумала история.