Полосатый рейс
| Полосатый рейс | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Автор сценария | |
| В главных ролях |
Алексей Грибов |
| Оператор | |
| Композитор | |
| Кинокомпания |
Киностудия «Ленфильм». |
| Длительность |
83 мин. |
| Страна | |
| Язык | |
| Год | |
| IMDb | |
«Полоса́тый рейс» — советский художественный фильм, поставленный на киностудии «Ленфильм» в 1961 году режиссёром Владимиром Фетиным.
Эксцентрическая кинокомедия. Лидер советского кинопроката 1961 года — 45,8 млн зрителей. Кинокартина получила «Серебряный приз» международного кинофестиваля детских фильмов в Калькутте (1973).
Фильм с самого начала задумывался как способ перенести на киноэкран цирковой аттракцион дрессированных тигров Маргариты Назаровой.
И по всем киностудиям страны был брошен клич: немедленно сделать фильм про Маргариту Назарову. Директорат — на дыбы. Стали искать сценарий[1].
В основу сценария легла реальная, хотя и трансформированная история. Из воспоминаний одного из авторов сценария Виктора Конецкого:
Мы везли с острова Врангеля трёх медведей. Для цирка в Мурманске. Один выбрался из клетки и стал метаться по пароходу. Зверюги эти очень страшные. Кое-как, вооружившись пожарными шлангами, загнали его обратно…[1]
Содержание
Сюжет
Фильм начинается со сцены в фойе цирка. С буфетчиком Шулейкиным (Евгений Леонов) здоровается команда судна, пришедшая на представление, и вручает ему в качестве подарка («пищеблоку от флота») статуэтку бога Хотэя. Заинтригованная помощница буфетчика (Алиса Фрейндлих) просит рассказать историю их знакомства. Шулейкин начинает свой рассказ.
Июль 1956 года[2]. Советский сухогруз «Евгений Онегин» должен доставить из некоего «тропического порта» в Одессу для зоопарка партию из десяти тигров и двух львов. Этим же самым рейсом, во что бы то ни стало, хочет вернуться в СССР повар из буфета советского торгпредства Шулейкин, страдающий вдали от Родины от жаркого климата и несварения желудка. Вернуться он сможет только в том случае, если исполнит роль дрессировщика хищников, которых необходимо срочно доставить в Советский Союз. Шулейкин нехотя вынужден принять условия сделки, выдвинутые торговым агентом. Для вида ему придётся ежедневно бросать мясо зверям в клетки. При этом Шулейкин скрывает от команды, что он никакой не дрессировщик, а простой повар.
Фирма, поставившая хищников для советского зоопарка, в качестве поощрения за сделку вручает оптовому покупателю подарок — шимпанзе в мешке. Не сообщив о содержании мешка, его вручают в качестве сюрприза капитану судна (Алексей Грибов). Ещё до того, как мешок осмотрят и откроют, обезьяна прямо в мешке убегает и прячется где-то на корабле. Вскоре на судне начинают происходить непонятные события: пропадают личные вещи у команды, в борще появляются болты, гайки и именной хронометр Олега Петровича, старшего помощника капитана (Иван Дмитриев); наконец, в его каюте, где была произведена уборка, обнаружен погром. Старпом во всех неприятностях подозревает непутёвую буфетчицу Марианну (Маргарита Назарова); капитан, который приходится Марианне дядей, всё же вынужден принять меры, хотя и не особенно верит в это.
Шулейкин читает команде судна лекцию о тиграх, и прямо во время мероприятия обезьяна проявляет себя — поливает моряков из огнетушителя. Капитан приказывает команде изловить примата, но вместо обезьяны те случайно ловят его самого. Чуть позднее старший помощник обнаруживает животное в своей каюте, но жалеет и не выбрасывает за борт, как было приказано. Вместо этого он скрывает шимпанзе у себя и учит её открывать дверь по условному стуку.
Капитан приходит к старшему помощнику и предлагает извиниться перед Марианной, поскольку тот неоправданно подозревал её во всех проделках. Она ещё не знает, что старпом не выносит «слабый пол», потому что в своё время сам пострадал из-за женщины: раньше он был капитаном этого же судна и из-за одной пассажирки попал в передрягу, в связи с чем его понизили.
Между тем на палубе судна появляются отпечатки звериных лап. Команда думает, что это Шулейкин по ночам выпускает тигров гулять. Тот для вида соглашается, что он действительно их выпускает, чтобы, по его словам, тигры не болели рахитом. За это Олег Петрович получает от капитана два строгих выговора с предупреждением, теперь он ночью ведёт наблюдение за всем происходящим на палубе судна. На вторую ночь ему удаётся обнаружить, что следы делает буфетчица Марианна. Она влюблена в старшего помощника и таким образом решила обратить на себя его внимание. Капитан, желая наконец-то навести порядок на судне, сажает её под арест с отбыванием штрафных работ на камбузе, которые, впрочем, вскоре прекращаются, так как Марианна, заслушавшись рассказом кока о том, как Олега Петровича, бывшего некогда капитаном судна, но влюбившегося в пассажирку и из-за неё повредившего судно о причал, понизили в должности, начинает машинально бросать очищенную картошку в ведро с очистками, которое затем и вываливает в суп.
Обезьяна сбегает из каюты старпома и выходит на палубу. Часть команды танцует чечётку. Обезьяна, приняв ритм чечётки за условный стук, одну за другой открывает клетки с хищниками. Команда тут же прячется кто куда. Капитан приходит на мостик, где несут свою вахту старший помощник и матрос Кныш (Алексей Смирнов). С обеих сторон мостик тут же блокируют львы и тигры. Хищники разбредаются по судну и устраивают погром. Радист (Алексей Кожевников) пытается передать сигнал бедствия. Ничего не подозревающий Шулейкин в это время с намыленной головой принимает ванну. Когда он промывает глаза, то видит тигра и бежит, пытаясь спрятаться. Его обнаруживают члены команды и требуют усмирить хищников, но он убегает и вновь прячется. Хищники продолжают хозяйничать и безобразничать на судне, команда спасается, где может: матрос Мотя — спустив за борт трап, боцман и сам Шулейкин — в пустых клетках. Машинисты в машинном отделении не подозревают о том, что происходит на палубе, и с нетерпением ждут смену. Один из львов, забравшись в каюту Шулейкина, наедается снотворного…
Тем временем из местного цирка прилетает на вертолёте укротитель (Александр Бениаминов), но видя, что звери не дрессированы, он пугается («Я не трус, но я боюсь!») и улетает обратно. На прощание тигры рвут его одежду.
Всё это время буфетчица Марианна сидит под арестом в каюте и не подозревает о том, что происходит на судне. Наконец, она не выдерживает и решается сбежать через иллюминатор. Сначала она пугается, обнаружив тигров, но вскоре обнаруживает, что они её нисколько не трогают. Марианна, поняв, что она — единственная, кто может спасти положение, пытается загнать их в клетки, но от случайного удара лапой тигром падает за борт в море. Тигры прыгают следом за ней. В это время пароход уже идёт вдоль советского побережья. Марианна и хищники плывут к местному пляжу, там начинается паника среди отдыхающих. Буфетчица возвращается на судно вместе с тиграми. После всевозможных приключений тигры возвращаются в свои клетки.
Марианна, видя старшего помощника, инсценирует обморок и падает ему на руки. Он относит её в каюту. Наконец, судно прибывает в Одессу, старший помощник, восстановленный в должности капитана, сходит вместе с обезьяной, одетой в морскую форму.
Буфетчик Шулейкин заканчивает рассказ. В это время в цирке происходит драка между зверями, Шулейкин с помощницей идут за кулисы и видят в зале Олега Петровича и Марианну — они всё-таки поженились, а Марианна стала ветеринаром в цирке. Заканчивается фильм сценой, в которой Марианна везёт пострадавшего в драке со львом тигра на открытой машине по городу на операцию.
В ролях
| Актёр | Роль |
|---|---|
| Алексей Грибов | Капитан судна Василий Васильевич |
| Иван Дмитриев | Старший помощник Олег Петрович |
| Маргарита Назарова | Буфетчица на судне Марианна (роль озвучила Галина Короткевич) |
| Евгений Леонов | Повар Глеб Савельевич Шулейкин (вынужден выдавать себя за дрессировщика) |
| Владимир Белокуров | Боцман Алексей Степанович |
| Николай Волков (старший) | Агент фирмы-продавца зверей (роль озвучил Ефим Копелян) |
| Александр Бениаминов | Иностранный укротитель-индус Чоколади («укротитель липовый») |
| Аркадий Трусов | Кок на судне |
| Вячеслав Сирин | Мотя |
| Алексей Смирнов | Вахтенный матрос на судне Митя Кныш |
| Алексей Кожевников | Радист |
В эпизодах
| Актёр | Роль |
|---|---|
| П. Алябин | эпизод |
| Владимир Граве | эпизод |
| О. Жуков | эпизод |
| Геннадий Ложкин | эпизод |
| Л. Прокопенко | эпизод |
| А. Рудин | эпизод |
| Александр Суснин | Сидоренко |
| Николай Трофимов | Штурман |
| В. Туркин | эпизод |
| Алиса Фрейндлих | помощница Шулейкина в буфете цирка |
| В. Хозин | эпизод |
| Олег Хроменков | матрос |
| Михаил Васильев | матрос ходовой машинной вахты («Эй, на вахте, круто заложили!», в титрах не указан) |
| Василий Лановой | Отдыхающий на пляже (в титрах не указан) |
| Овсей Каган | Отдыхающий на пляже(Сергунчик) |
| Лидия Доротенко | бегающая женщина в массовке на заднем плане (в титрах не указана) |
| Герман Лупекин | клоун (в титрах не указан) |
| Юрий Горобец | Милиционер-регулировщик (в титрах не указан) |
| Павел Бабич | Работал с обезьяной Киевского зоопарка |
| Константин Константиновский | Режиссёр-дрессировщик |
Съёмочная группа
- Авторы сценария — Алексей Каплер, Виктор Конецкий
- Режиссёр-постановщик — Владимир Фетин
- Главный оператор — Дмитрий Месхиев
- Художник — Алексей Рудяков
- Режиссёр — Лев Махтин
- Композитор — Вениамин Баснер
- Звукооператор — Арнольд Шаргородский
- Оператор — Дмитрий Долинин
- Редактор — Светлана Пономаренко
- Монтажёр — Е. Орлова
- Комбинированные съёмки:
Художник — Мария Кандат
Оператор — Б. Дудов - Директор картины — Владимир Беспрозванный
- Оркестр Ленинградской Государственной филармонии
Дирижёр — Николай Рабинович - Творческая мастерская Григория Козинцева
Техника в фильме
- Фильм снимался на теплоходе «Фрязино», в открытом море на маршруте из Одессы в Батуми. На сухогрузе «Матрос Железняк» проводились репетиции в Ленинграде. На «Ленфильме» снимались павильонные сцены[3].
- В фильме снимался первый серийный советский вертолёт Ми-1 (привёз иностранного дрессировщика).
- Автомобиль, на котором везут тигра в конце фильма — ЗИС-110Б, фаэтон на базе послевоенного лимузина ЗИС-110.
Прочие факты
- Для тигра Пурша «Полосатый рейс» стал четвёртым фильмом, в котором хищнику довелось сниматься[3].
- В фильме из уст иностранного дрессировщика звучит фраза, которую повторяет персонаж Юрия Никулина в «Бриллиантовой руке» — «Я не трус, но я боюсь».
Фильм в зарубежном прокате
Видео
В 1990-е годы фильм выпустила на видеокассетах «Студия 48 часов», в 2000 году — студия «Ленфильм Видео». На DVD фильм выпущен также студией «Ленфильм Видео», компанией ИДДК и киновидеообъединением «Крупный план» (только отреставрированная версия).
Напишите отзыв о статье "Полосатый рейс"
Литература
По мотивам фильма и его киносценария писатель и сценарист Виктор Конецкий написал одноимённую книгу[5].
Ссылки
- [www.lenfilm.ru/catalogue/cat_1961.htm «Полосатый рейс»] (рус.) [www.lenfilm.ru/catalogue.htm Ленфильм. Аннотированный каталог фильмов киностудии «Ленфильм» 1918—2003]
- [russiancinema.ru/index.php?e_dept_id=2&e_movie_id=4964 «Полосатый рейс»] (рус.) [www.russiancinema.ru/ Энциклопедия отечественного кино]
- [www.megabook.ru/Article.asp?AID=585605 «Полосатый рейс»] (рус.) [www.megabook.ru Онлайн энциклопедия Кирилла и Мефодия]
- «Полосатый рейс» (англ.) на сайте Internet Movie Database
- Максим Могилевский. Полосатый рейс. — М.: Дрофа, 2003. — С. 256. — ISBN 5-7107-6296-2.
Примечания
- ↑ 1 2 [www.litrossia.ru/archive/item/3199-oldarchive Мелвилловская закваска | Номер 49-50 (2008) | Литературная Россия]
- ↑ в фильме показывают записки старпома с указанием даты 9 июля 1956
- ↑ 1 2 Максим Могилевский Полосатый рейс. — М.: Дрофа, 2003. — стр. 226
- ↑ [www.tvspielfilm.de/kino/filmarchiv/film/rette-sich-wer-kann,1307657,ApplicationMovie.html TV-Spielfilm.De]
- ↑ Виктор Конецкий. [books.google.lv/books?id=jjZgAAAAMAAJ Полосатый рейс]. — Северо-Запад, 1994. — 619 с.
| ||||||
Отрывок, характеризующий Полосатый рейс
Долго ждали в этот день Наташу к обеду. Она сидела в своей комнате и рыдала, как ребенок, сморкаясь и всхлипывая. Соня стояла над ней и целовала ее в волосы.– Наташа, об чем ты? – говорила она. – Что тебе за дело до них? Всё пройдет, Наташа.
– Нет, ежели бы ты знала, как это обидно… точно я…
– Не говори, Наташа, ведь ты не виновата, так что тебе за дело? Поцелуй меня, – сказала Соня.
Наташа подняла голову, и в губы поцеловав свою подругу, прижала к ней свое мокрое лицо.
– Я не могу сказать, я не знаю. Никто не виноват, – говорила Наташа, – я виновата. Но всё это больно ужасно. Ах, что он не едет!…
Она с красными глазами вышла к обеду. Марья Дмитриевна, знавшая о том, как князь принял Ростовых, сделала вид, что она не замечает расстроенного лица Наташи и твердо и громко шутила за столом с графом и другими гостями.
В этот вечер Ростовы поехали в оперу, на которую Марья Дмитриевна достала билет.
Наташе не хотелось ехать, но нельзя было отказаться от ласковости Марьи Дмитриевны, исключительно для нее предназначенной. Когда она, одетая, вышла в залу, дожидаясь отца и поглядевшись в большое зеркало, увидала, что она хороша, очень хороша, ей еще более стало грустно; но грустно сладостно и любовно.
«Боже мой, ежели бы он был тут; тогда бы я не так как прежде, с какой то глупой робостью перед чем то, а по новому, просто, обняла бы его, прижалась бы к нему, заставила бы его смотреть на меня теми искательными, любопытными глазами, которыми он так часто смотрел на меня и потом заставила бы его смеяться, как он смеялся тогда, и глаза его – как я вижу эти глаза! думала Наташа. – И что мне за дело до его отца и сестры: я люблю его одного, его, его, с этим лицом и глазами, с его улыбкой, мужской и вместе детской… Нет, лучше не думать о нем, не думать, забыть, совсем забыть на это время. Я не вынесу этого ожидания, я сейчас зарыдаю», – и она отошла от зеркала, делая над собой усилия, чтоб не заплакать. – «И как может Соня так ровно, так спокойно любить Николиньку, и ждать так долго и терпеливо»! подумала она, глядя на входившую, тоже одетую, с веером в руках Соню.
«Нет, она совсем другая. Я не могу»!
Наташа чувствовала себя в эту минуту такой размягченной и разнеженной, что ей мало было любить и знать, что она любима: ей нужно теперь, сейчас нужно было обнять любимого человека и говорить и слышать от него слова любви, которыми было полно ее сердце. Пока она ехала в карете, сидя рядом с отцом, и задумчиво глядела на мелькавшие в мерзлом окне огни фонарей, она чувствовала себя еще влюбленнее и грустнее и забыла с кем и куда она едет. Попав в вереницу карет, медленно визжа колесами по снегу карета Ростовых подъехала к театру. Поспешно выскочили Наташа и Соня, подбирая платья; вышел граф, поддерживаемый лакеями, и между входившими дамами и мужчинами и продающими афиши, все трое пошли в коридор бенуара. Из за притворенных дверей уже слышались звуки музыки.
– Nathalie, vos cheveux, [Натали, твои волосы,] – прошептала Соня. Капельдинер учтиво и поспешно проскользнул перед дамами и отворил дверь ложи. Музыка ярче стала слышна в дверь, блеснули освещенные ряды лож с обнаженными плечами и руками дам, и шумящий и блестящий мундирами партер. Дама, входившая в соседний бенуар, оглянула Наташу женским, завистливым взглядом. Занавесь еще не поднималась и играли увертюру. Наташа, оправляя платье, прошла вместе с Соней и села, оглядывая освещенные ряды противуположных лож. Давно не испытанное ею ощущение того, что сотни глаз смотрят на ее обнаженные руки и шею, вдруг и приятно и неприятно охватило ее, вызывая целый рой соответствующих этому ощущению воспоминаний, желаний и волнений.
Две замечательно хорошенькие девушки, Наташа и Соня, с графом Ильей Андреичем, которого давно не видно было в Москве, обратили на себя общее внимание. Кроме того все знали смутно про сговор Наташи с князем Андреем, знали, что с тех пор Ростовы жили в деревне, и с любопытством смотрели на невесту одного из лучших женихов России.
Наташа похорошела в деревне, как все ей говорили, а в этот вечер, благодаря своему взволнованному состоянию, была особенно хороша. Она поражала полнотой жизни и красоты, в соединении с равнодушием ко всему окружающему. Ее черные глаза смотрели на толпу, никого не отыскивая, а тонкая, обнаженная выше локтя рука, облокоченная на бархатную рампу, очевидно бессознательно, в такт увертюры, сжималась и разжималась, комкая афишу.
– Посмотри, вот Аленина – говорила Соня, – с матерью кажется!
– Батюшки! Михаил Кирилыч то еще потолстел, – говорил старый граф.
– Смотрите! Анна Михайловна наша в токе какой!
– Карагины, Жюли и Борис с ними. Сейчас видно жениха с невестой. – Друбецкой сделал предложение!
– Как же, нынче узнал, – сказал Шиншин, входивший в ложу Ростовых.
Наташа посмотрела по тому направлению, по которому смотрел отец, и увидала, Жюли, которая с жемчугами на толстой красной шее (Наташа знала, обсыпанной пудрой) сидела с счастливым видом, рядом с матерью.
Позади их с улыбкой, наклоненная ухом ко рту Жюли, виднелась гладко причесанная, красивая голова Бориса. Он исподлобья смотрел на Ростовых и улыбаясь говорил что то своей невесте.
«Они говорят про нас, про меня с ним!» подумала Наташа. «И он верно успокоивает ревность ко мне своей невесты: напрасно беспокоятся! Ежели бы они знали, как мне ни до кого из них нет дела».
Сзади сидела в зеленой токе, с преданным воле Божией и счастливым, праздничным лицом, Анна Михайловна. В ложе их стояла та атмосфера – жениха с невестой, которую так знала и любила Наташа. Она отвернулась и вдруг всё, что было унизительного в ее утреннем посещении, вспомнилось ей.
«Какое право он имеет не хотеть принять меня в свое родство? Ах лучше не думать об этом, не думать до его приезда!» сказала она себе и стала оглядывать знакомые и незнакомые лица в партере. Впереди партера, в самой середине, облокотившись спиной к рампе, стоял Долохов с огромной, кверху зачесанной копной курчавых волос, в персидском костюме. Он стоял на самом виду театра, зная, что он обращает на себя внимание всей залы, так же свободно, как будто он стоял в своей комнате. Около него столпившись стояла самая блестящая молодежь Москвы, и он видимо первенствовал между ними.
Граф Илья Андреич, смеясь, подтолкнул краснеющую Соню, указывая ей на прежнего обожателя.
– Узнала? – спросил он. – И откуда он взялся, – обратился граф к Шиншину, – ведь он пропадал куда то?
– Пропадал, – отвечал Шиншин. – На Кавказе был, а там бежал, и, говорят, у какого то владетельного князя был министром в Персии, убил там брата шахова: ну с ума все и сходят московские барыни! Dolochoff le Persan, [Персианин Долохов,] да и кончено. У нас теперь нет слова без Долохова: им клянутся, на него зовут как на стерлядь, – говорил Шиншин. – Долохов, да Курагин Анатоль – всех у нас барынь с ума свели.
В соседний бенуар вошла высокая, красивая дама с огромной косой и очень оголенными, белыми, полными плечами и шеей, на которой была двойная нитка больших жемчугов, и долго усаживалась, шумя своим толстым шелковым платьем.
Наташа невольно вглядывалась в эту шею, плечи, жемчуги, прическу и любовалась красотой плеч и жемчугов. В то время как Наташа уже второй раз вглядывалась в нее, дама оглянулась и, встретившись глазами с графом Ильей Андреичем, кивнула ему головой и улыбнулась. Это была графиня Безухова, жена Пьера. Илья Андреич, знавший всех на свете, перегнувшись, заговорил с ней.
– Давно пожаловали, графиня? – заговорил он. – Приду, приду, ручку поцелую. А я вот приехал по делам и девочек своих с собой привез. Бесподобно, говорят, Семенова играет, – говорил Илья Андреич. – Граф Петр Кириллович нас никогда не забывал. Он здесь?
– Да, он хотел зайти, – сказала Элен и внимательно посмотрела на Наташу.
Граф Илья Андреич опять сел на свое место.
– Ведь хороша? – шопотом сказал он Наташе.
– Чудо! – сказала Наташа, – вот влюбиться можно! В это время зазвучали последние аккорды увертюры и застучала палочка капельмейстера. В партере прошли на места запоздавшие мужчины и поднялась занавесь.
Как только поднялась занавесь, в ложах и партере всё замолкло, и все мужчины, старые и молодые, в мундирах и фраках, все женщины в драгоценных каменьях на голом теле, с жадным любопытством устремили всё внимание на сцену. Наташа тоже стала смотреть.
На сцене были ровные доски по средине, с боков стояли крашеные картины, изображавшие деревья, позади было протянуто полотно на досках. В середине сцены сидели девицы в красных корсажах и белых юбках. Одна, очень толстая, в шелковом белом платье, сидела особо на низкой скамеечке, к которой был приклеен сзади зеленый картон. Все они пели что то. Когда они кончили свою песню, девица в белом подошла к будочке суфлера, и к ней подошел мужчина в шелковых, в обтяжку, панталонах на толстых ногах, с пером и кинжалом и стал петь и разводить руками.
Мужчина в обтянутых панталонах пропел один, потом пропела она. Потом оба замолкли, заиграла музыка, и мужчина стал перебирать пальцами руку девицы в белом платье, очевидно выжидая опять такта, чтобы начать свою партию вместе с нею. Они пропели вдвоем, и все в театре стали хлопать и кричать, а мужчина и женщина на сцене, которые изображали влюбленных, стали, улыбаясь и разводя руками, кланяться.
После деревни и в том серьезном настроении, в котором находилась Наташа, всё это было дико и удивительно ей. Она не могла следить за ходом оперы, не могла даже слышать музыку: она видела только крашеные картоны и странно наряженных мужчин и женщин, при ярком свете странно двигавшихся, говоривших и певших; она знала, что всё это должно было представлять, но всё это было так вычурно фальшиво и ненатурально, что ей становилось то совестно за актеров, то смешно на них. Она оглядывалась вокруг себя, на лица зрителей, отыскивая в них то же чувство насмешки и недоумения, которое было в ней; но все лица были внимательны к тому, что происходило на сцене и выражали притворное, как казалось Наташе, восхищение. «Должно быть это так надобно!» думала Наташа. Она попеременно оглядывалась то на эти ряды припомаженных голов в партере, то на оголенных женщин в ложах, в особенности на свою соседку Элен, которая, совершенно раздетая, с тихой и спокойной улыбкой, не спуская глаз, смотрела на сцену, ощущая яркий свет, разлитый по всей зале и теплый, толпою согретый воздух. Наташа мало по малу начинала приходить в давно не испытанное ею состояние опьянения. Она не помнила, что она и где она и что перед ней делается. Она смотрела и думала, и самые странные мысли неожиданно, без связи, мелькали в ее голове. То ей приходила мысль вскочить на рампу и пропеть ту арию, которую пела актриса, то ей хотелось зацепить веером недалеко от нее сидевшего старичка, то перегнуться к Элен и защекотать ее.
В одну из минут, когда на сцене всё затихло, ожидая начала арии, скрипнула входная дверь партера, на той стороне где была ложа Ростовых, и зазвучали шаги запоздавшего мужчины. «Вот он Курагин!» прошептал Шиншин. Графиня Безухова улыбаясь обернулась к входящему. Наташа посмотрела по направлению глаз графини Безуховой и увидала необыкновенно красивого адъютанта, с самоуверенным и вместе учтивым видом подходящего к их ложе. Это был Анатоль Курагин, которого она давно видела и заметила на петербургском бале. Он был теперь в адъютантском мундире с одной эполетой и эксельбантом. Он шел сдержанной, молодецкой походкой, которая была бы смешна, ежели бы он не был так хорош собой и ежели бы на прекрасном лице не было бы такого выражения добродушного довольства и веселия. Несмотря на то, что действие шло, он, не торопясь, слегка побрякивая шпорами и саблей, плавно и высоко неся свою надушенную красивую голову, шел по ковру коридора. Взглянув на Наташу, он подошел к сестре, положил руку в облитой перчатке на край ее ложи, тряхнул ей головой и наклонясь спросил что то, указывая на Наташу.
– Mais charmante! [Очень мила!] – сказал он, очевидно про Наташу, как не столько слышала она, сколько поняла по движению его губ. Потом он прошел в первый ряд и сел подле Долохова, дружески и небрежно толкнув локтем того Долохова, с которым так заискивающе обращались другие. Он, весело подмигнув, улыбнулся ему и уперся ногой в рампу.
– Как похожи брат с сестрой! – сказал граф. – И как хороши оба!
Шиншин вполголоса начал рассказывать графу какую то историю интриги Курагина в Москве, к которой Наташа прислушалась именно потому, что он сказал про нее charmante.
Первый акт кончился, в партере все встали, перепутались и стали ходить и выходить.
Борис пришел в ложу Ростовых, очень просто принял поздравления и, приподняв брови, с рассеянной улыбкой, передал Наташе и Соне просьбу его невесты, чтобы они были на ее свадьбе, и вышел. Наташа с веселой и кокетливой улыбкой разговаривала с ним и поздравляла с женитьбой того самого Бориса, в которого она была влюблена прежде. В том состоянии опьянения, в котором она находилась, всё казалось просто и естественно.
Голая Элен сидела подле нее и одинаково всем улыбалась; и точно так же улыбнулась Наташа Борису.
Ложа Элен наполнилась и окружилась со стороны партера самыми знатными и умными мужчинами, которые, казалось, наперерыв желали показать всем, что они знакомы с ней.
Курагин весь этот антракт стоял с Долоховым впереди у рампы, глядя на ложу Ростовых. Наташа знала, что он говорил про нее, и это доставляло ей удовольствие. Она даже повернулась так, чтобы ему виден был ее профиль, по ее понятиям, в самом выгодном положении. Перед началом второго акта в партере показалась фигура Пьера, которого еще с приезда не видали Ростовы. Лицо его было грустно, и он еще потолстел, с тех пор как его последний раз видела Наташа. Он, никого не замечая, прошел в первые ряды. Анатоль подошел к нему и стал что то говорить ему, глядя и указывая на ложу Ростовых. Пьер, увидав Наташу, оживился и поспешно, по рядам, пошел к их ложе. Подойдя к ним, он облокотился и улыбаясь долго говорил с Наташей. Во время своего разговора с Пьером, Наташа услыхала в ложе графини Безуховой мужской голос и почему то узнала, что это был Курагин. Она оглянулась и встретилась с ним глазами. Он почти улыбаясь смотрел ей прямо в глаза таким восхищенным, ласковым взглядом, что казалось странно быть от него так близко, так смотреть на него, быть так уверенной, что нравишься ему, и не быть с ним знакомой.
Во втором акте были картины, изображающие монументы и была дыра в полотне, изображающая луну, и абажуры на рампе подняли, и стали играть в басу трубы и контрабасы, и справа и слева вышло много людей в черных мантиях. Люди стали махать руками, и в руках у них было что то вроде кинжалов; потом прибежали еще какие то люди и стали тащить прочь ту девицу, которая была прежде в белом, а теперь в голубом платье. Они не утащили ее сразу, а долго с ней пели, а потом уже ее утащили, и за кулисами ударили три раза во что то металлическое, и все стали на колена и запели молитву. Несколько раз все эти действия прерывались восторженными криками зрителей.
