Полоцкая и Глубокская епархия
Поделись знанием:
Они обе видели, как он глубже и глубже, медленно и спокойно, опускался от них куда то туда, и обе знали, что это так должно быть и что это хорошо.
Его исповедовали, причастили; все приходили к нему прощаться. Когда ему привели сына, он приложил к нему свои губы и отвернулся, не потому, чтобы ему было тяжело или жалко (княжна Марья и Наташа понимали это), но только потому, что он полагал, что это все, что от него требовали; но когда ему сказали, чтобы он благословил его, он исполнил требуемое и оглянулся, как будто спрашивая, не нужно ли еще что нибудь сделать.
Когда происходили последние содрогания тела, оставляемого духом, княжна Марья и Наташа были тут.
– Кончилось?! – сказала княжна Марья, после того как тело его уже несколько минут неподвижно, холодея, лежало перед ними. Наташа подошла, взглянула в мертвые глаза и поспешила закрыть их. Она закрыла их и не поцеловала их, а приложилась к тому, что было ближайшим воспоминанием о нем.
«Куда он ушел? Где он теперь?..»
Когда одетое, обмытое тело лежало в гробу на столе, все подходили к нему прощаться, и все плакали.
Николушка плакал от страдальческого недоумения, разрывавшего его сердце. Графиня и Соня плакали от жалости к Наташе и о том, что его нет больше. Старый граф плакал о том, что скоро, он чувствовал, и ему предстояло сделать тот же страшный шаг.
Наташа и княжна Марья плакали тоже теперь, но они плакали не от своего личного горя; они плакали от благоговейного умиления, охватившего их души перед сознанием простого и торжественного таинства смерти, совершившегося перед ними.
Для человеческого ума недоступна совокупность причин явлений. Но потребность отыскивать причины вложена в душу человека. И человеческий ум, не вникнувши в бесчисленность и сложность условий явлений, из которых каждое отдельно может представляться причиною, хватается за первое, самое понятное сближение и говорит: вот причина. В исторических событиях (где предметом наблюдения суть действия людей) самым первобытным сближением представляется воля богов, потом воля тех людей, которые стоят на самом видном историческом месте, – исторических героев. Но стоит только вникнуть в сущность каждого исторического события, то есть в деятельность всей массы людей, участвовавших в событии, чтобы убедиться, что воля исторического героя не только не руководит действиями масс, но сама постоянно руководима. Казалось бы, все равно понимать значение исторического события так или иначе. Но между человеком, который говорит, что народы Запада пошли на Восток, потому что Наполеон захотел этого, и человеком, который говорит, что это совершилось, потому что должно было совершиться, существует то же различие, которое существовало между людьми, утверждавшими, что земля стоит твердо и планеты движутся вокруг нее, и теми, которые говорили, что они не знают, на чем держится земля, но знают, что есть законы, управляющие движением и ее, и других планет. Причин исторического события – нет и не может быть, кроме единственной причины всех причин. Но есть законы, управляющие событиями, отчасти неизвестные, отчасти нащупываемые нами. Открытие этих законов возможно только тогда, когда мы вполне отрешимся от отыскиванья причин в воле одного человека, точно так же, как открытие законов движения планет стало возможно только тогда, когда люди отрешились от представления утвержденности земли.
После Бородинского сражения, занятия неприятелем Москвы и сожжения ее, важнейшим эпизодом войны 1812 года историки признают движение русской армии с Рязанской на Калужскую дорогу и к Тарутинскому лагерю – так называемый фланговый марш за Красной Пахрой. Историки приписывают славу этого гениального подвига различным лицам и спорят о том, кому, собственно, она принадлежит. Даже иностранные, даже французские историки признают гениальность русских полководцев, говоря об этом фланговом марше. Но почему военные писатели, а за ними и все, полагают, что этот фланговый марш есть весьма глубокомысленное изобретение какого нибудь одного лица, спасшее Россию и погубившее Наполеона, – весьма трудно понять. Во первых, трудно понять, в чем состоит глубокомыслие и гениальность этого движения; ибо для того, чтобы догадаться, что самое лучшее положение армии (когда ее не атакуют) находиться там, где больше продовольствия, – не нужно большого умственного напряжения. И каждый, даже глупый тринадцатилетний мальчик, без труда мог догадаться, что в 1812 году самое выгодное положение армии, после отступления от Москвы, было на Калужской дороге. Итак, нельзя понять, во первых, какими умозаключениями доходят историки до того, чтобы видеть что то глубокомысленное в этом маневре. Во вторых, еще труднее понять, в чем именно историки видят спасительность этого маневра для русских и пагубность его для французов; ибо фланговый марш этот, при других, предшествующих, сопутствовавших и последовавших обстоятельствах, мог быть пагубным для русского и спасительным для французского войска. Если с того времени, как совершилось это движение, положение русского войска стало улучшаться, то из этого никак не следует, чтобы это движение было тому причиною.
Этот фланговый марш не только не мог бы принести какие нибудь выгоды, но мог бы погубить русскую армию, ежели бы при том не было совпадения других условий. Что бы было, если бы не сгорела Москва? Если бы Мюрат не потерял из виду русских? Если бы Наполеон не находился в бездействии? Если бы под Красной Пахрой русская армия, по совету Бенигсена и Барклая, дала бы сражение? Что бы было, если бы французы атаковали русских, когда они шли за Пахрой? Что бы было, если бы впоследствии Наполеон, подойдя к Тарутину, атаковал бы русских хотя бы с одной десятой долей той энергии, с которой он атаковал в Смоленске? Что бы было, если бы французы пошли на Петербург?.. При всех этих предположениях спасительность флангового марша могла перейти в пагубность.
В третьих, и самое непонятное, состоит в том, что люди, изучающие историю, умышленно не хотят видеть того, что фланговый марш нельзя приписывать никакому одному человеку, что никто никогда его не предвидел, что маневр этот, точно так же как и отступление в Филях, в настоящем никогда никому не представлялся в его цельности, а шаг за шагом, событие за событием, мгновение за мгновением вытекал из бесчисленного количества самых разнообразных условий, и только тогда представился во всей своей цельности, когда он совершился и стал прошедшим.
На совете в Филях у русского начальства преобладающею мыслью было само собой разумевшееся отступление по прямому направлению назад, то есть по Нижегородской дороге. Доказательствами тому служит то, что большинство голосов на совете было подано в этом смысле, и, главное, известный разговор после совета главнокомандующего с Ланским, заведовавшим провиантскою частью. Ланской донес главнокомандующему, что продовольствие для армии собрано преимущественно по Оке, в Тульской и Калужской губерниях и что в случае отступления на Нижний запасы провианта будут отделены от армии большою рекою Окой, через которую перевоз в первозимье бывает невозможен. Это был первый признак необходимости уклонения от прежде представлявшегося самым естественным прямого направления на Нижний. Армия подержалась южнее, по Рязанской дороге, и ближе к запасам. Впоследствии бездействие французов, потерявших даже из виду русскую армию, заботы о защите Тульского завода и, главное, выгоды приближения к своим запасам заставили армию отклониться еще южнее, на Тульскую дорогу. Перейдя отчаянным движением за Пахрой на Тульскую дорогу, военачальники русской армии думали оставаться у Подольска, и не было мысли о Тарутинской позиции; но бесчисленное количество обстоятельств и появление опять французских войск, прежде потерявших из виду русских, и проекты сражения, и, главное, обилие провианта в Калуге заставили нашу армию еще более отклониться к югу и перейти в середину путей своего продовольствия, с Тульской на Калужскую дорогу, к Тарутину. Точно так же, как нельзя отвечать на тот вопрос, когда оставлена была Москва, нельзя отвечать и на то, когда именно и кем решено было перейти к Тарутину. Только тогда, когда войска пришли уже к Тарутину вследствие бесчисленных дифференциальных сил, тогда только стали люди уверять себя, что они этого хотели и давно предвидели.
Знаменитый фланговый марш состоял только в том, что русское войско, отступая все прямо назад по обратному направлению наступления, после того как наступление французов прекратилось, отклонилось от принятого сначала прямого направления и, не видя за собой преследования, естественно подалось в ту сторону, куда его влекло обилие продовольствия.
Если бы представить себе не гениальных полководцев во главе русской армии, но просто одну армию без начальников, то и эта армия не могла бы сделать ничего другого, кроме обратного движения к Москве, описывая дугу с той стороны, с которой было больше продовольствия и край был обильнее.
Передвижение это с Нижегородской на Рязанскую, Тульскую и Калужскую дороги было до такой степени естественно, что в этом самом направлении отбегали мародеры русской армии и что в этом самом направлении требовалось из Петербурга, чтобы Кутузов перевел свою армию. В Тарутине Кутузов получил почти выговор от государя за то, что он отвел армию на Рязанскую дорогу, и ему указывалось то самое положение против Калуги, в котором он уже находился в то время, как получил письмо государя.
| |
| Основная информация | |
|---|---|
| Страна | Белоруссия |
| Площадь | 20 064,31 км² |
| Численность населения | 439 624 (2009 год) |
| Епархиальный центр |  Полоцк
|
| Основана | 1104 год |
| Количество благочиний | 10 |
| Количество храмов | 105 храмов и часовен; 3 монастыря (на 2012 год[1]) |
| Количество священнослужителей |
63 (2012 год)[1] |
| Кафедральный храм | Свято-Богоявленский собор (Полоцк) |
| Второй кафедральный храм | Собор Рождества Пресвятой Богородицы (Глубокое) |
| Сан правящего архиерея | Архиепископ |
| Титул правящего архиерея | Полоцкий и Глубокский |
| Сайт | www.eparhia992.by |
| Архиерей | |
| Правящий архиерей | Феодосий (Бильченко) |
| с | 10 августа 1997 |
| |
По́лоцкая и Глубо́кская епархия (белор. Полацкая і Глыбоцкая епархія) — епархия Белорусской православной церкви, включающая западную часть Витебской области с центром в Полоцке. Исторически, правящие епископы имели разное титулование: Полоцкие; архиепископы Полоцкие и Витебские; Полоцкие, Витебские и Мстиславские; Полоцкие и Великолуцкие; епископы Полоцкие и Виленские; Полоцкие и Глубокские.
Содержание
История
Полоцкая епархия ведет свою историю от 992 года, когда здесь была учреждена первая епископская кафедра[2]. Это событие относится ко времени правления князя Изяслава, сына равноапостольного Владимира и полоцкой княжны Рогнеды.
В X—XIII веках в её состав входила территория с городами Витебск, Минск, Изяславль, Логойск, Слуцк, Друцк, Новогрудок, Орша, Лукомль.
С 1391 года кафедра получила статус архиепископии.
Состояла в канонической юрисдикции: Киево-Литовской митрополии Константинопольского Патриархата (1315—1329, 1356—1362, 1415—1419); Киевской митрополии (1620—1628). После взятии Полоцка в 1563 году войсками Ивана Грозного на некоторое время перешла в ведение Московской митрополии.
С октября 1596 года по октябрь 1620 года, с августа 1628 года по июнь 1657 года епархия оставалась без епископского возглавления в связи с отпадениями духовенства в унию. В 1662 году в связи с активной антиправославной политикой властей епархия окончательно пресеклась.
В 1833 году епархия была возрождена и именовалась Полоцкой и Виленской. В её состав вошли земли Витебской, Виленской и Курляндской губерний. С 1840 года епархия именовалась Полоцкой и Витебской.
В 1840—1856 годах действовала Полоцкая духовная семинария. В 1856 году она была переведена в Витебск, но продолжала именоваться Полоцкой до декабря 1871 года.
К началу Второй мировой войны на Полоцкой земле не осталось ни одного действующего храма. Епархия прекратила своё существование.
Во время войны открылось несколько храмов и Спасо-Ефросиниевский монастырь.
В 1955 году в Витебской области насчитывалось 26 церквей, но 10 из них и Спасо-Евфросиниевский монастырь были закрыты во время хрущёвских гонений на Церковь.
Церковная жизнь стала восстанавливаться только в конце 1980-х годов. 6 июля 1989 года Полоцкая епархия была возрождена.
Современное состояние
Территория епархии включает: территории Браславского, Верхнедвинского, Глубокского, Докшицкого, Миорского, Полоцкого, Поставского, Россонского, Ушачского, Шарковщинского районов.
Кафедральные соборы — Богоявленский (Полоцк), Собор Рождества Пресвятой Богородицы (Глубокое).
Насчитывает (2012): 100 приходов; 63 священнослужителей (59 священников, 4 диакона).
Правящий архиерей с 10 августа 1997 года — Феодосий (Бильченко), архиепископ Полоцкий и Глубокский.
Благочинные округа
- Полоцкое благочиние (16 приходов)
- Глубокское благочиние (18 приходов)
- Браславское благочиние (8 приходов)
- Верхнедвинское благочиние (9 приходов)
- Докшицкое благочиние (13 приходов)
- Миорское благочиние (14 приходов)
- Поставское благочиние (7 приходов)
- Шарковщинское благочиние (8 приходов)
- Россонское благочиние (2 прихода)
- Ушачское благочиние (5 приходов)[3]
Монастыри
- Спасо-Евфросиниевский женский монастырь (Полоцк, ул. Евфросинии Полоцкой, 89.)
- Свято-Пантелеимоновский женский монастырь (Браслав, ул. Советская, 38)
- Свято-Михайловский Березвечский женский монастырь (Глубокое, ул. Ф. Скорины, 77)
Список епархиальных архиереев
Полоцкая епархия Киевской митрополии
- Епископы полоцкие
неизвестные
- Мина (1105—1116)
- Илия (1120—1128)
- Косма Грек (1143—1156)
- Дионисий (1167—1182/1183)
- Николай Грек (1182/1183)
- Каллист I
- Владимир (1218)
- Николай (1218)
- Алексий (с 1231)
- Симеон I, св. (до 1271)
- Иаков (1300[4])
- Григорий I (1331)
- Архиепископы полоцкие
- Архиепископы полоцкие и витебские
- Каллист II (1458—1459)
- Симеон III (? —1481)
- Иона Глезна (? —1492)
- Лука (1492—1503)
- Евфимий (Окушкович-Босский) (1504—1512)
- Симеон IV (1513)
- Иосиф (Русин) (1516—1523)
- Киприан I (?)
- Нафанаил I (1524—1533)
- Архиепископы полоцкие, витебские и мстиславские
- Мисаил (1534)
- Симеон V (1534—1549)
- Герман (Литавар-Хребтович) (1551—1558)
- Герасим (Корсак) (1558— ?)
- Григорий (Волович) II (? —1562)
- Арсений (Шишка / Шишко) (1562—1563)
- Трифон (Ступишин) (1563—1566)
- Варсонофий (Валах) (1563—1576)
- Афанасий (Палецкий) (1566—1568)
- Антоний (1568 — 1572)
- Феофан (Рпинский) (1576—1588)
- Киприан II (? — 1579)
- Афанасий (Терлецкий) (1588—1591/1592)
- Нафанаил (Селицкий-Белицкий) (1592—1595)
- Григорий (Загорский) (1595—1596)
- Мелетий (Смотрицкий) (1620—1628) отпал в унию
- Иоасаф (1629) отпал в унию
- Сильвестр (Косов) (1635—1654) в/у, митр. Киевский
- Иоаким (Дьяконович) (1654/1655—1656)
- Епископы полоцкие и витебские
- Каллист (Дорофеевич-Рыторайский) III (июне 1657—1662)
Полоцкая епархия Русской православной церкви
- Епископы полоцкие и виленские
- Смарагд (Крыжановский) (30 апреля 1833 — 5 июня 1837)
- Исидор (Никольский) (5 июня 1837 — 6 апреля 1840)
- Епископы полоцкие и витебские
- Василий (Лужинский) (7 июля 1840 — 27 марта 1866)
- Савва (Тихомиров) (16 июня 1866 — 7 декабря 1874)
- Викторин (Любимов) (7 декабря 1874 — 6 марта 1882)
- Маркелл (Попель) (6 марта 1882 — 25 февраля 1889)
- Антонин (Державин) (14 марта 1889 — 3 сентября 1893)
- Александр (Закке-Заккис) (3 сентября 1893 — 18 июля 1899)
- Тихон (Никаноров) (20 августа 1899 — 4 июня 1902)
- Серафим (Мещеряков) (4 июня 1902 — 25 июля 1911)
- Никодим (Боков) (25 июля 1911 — 8 марта 1913)
- Пантелеимон (Рожновский) (3 ноября — 18 декабря 1913) в/у, еп. Двинский
- Владимир (Путята) (8 марта 1913 — 11 июля 1914)
- Иннокентий (Ястребов) (11 июля 1914 — 10 января 1915)
- Кирион (Садзаглишвили) (10 января 1915 — 1 августа 1917)
- Иннокентий (Ястребов) (сентябрь 1917 — 6 марта 1918)
- Пантелеимон (Рожновский) (1918) в/у, еп. Двинский
- Серафим (Александров) (19 марта 1918 — 22 апреля 1918)
- Иоанн (Поммер) (22 апреля 1918 — сентябрь 1918)
- Иннокентий (Ястребов) (сентябрь 1918—1926)
- Нектарий (Трезвинский) (1924—1925) в/у
- Алексий (Буй) (1925—1926)
- Павлин (Крошечкин) (14 октября 1926 — 1 декабря 1927)
- Гавриил (Воеводин) (декабрь 1927 — декабрь 1928)
- Николай (Покровский) (1931—1933)
- Тихон (Русинов) (13 февраля 1933 — 27 июля 1935)
- Феофан (Семеняко) (1935) в/у
- Афанасий (Мартос) (1941—1944)
- Питирим (Свиридов) (1949—1959) в/у
- Димитрий (Дроздов) (23 июля 1989 — 7 июля 1992)
- Епископы полоцкие и глубокские
- Глеб (Савин) (12 августа 1992 — 28 декабря 1996)
- Филарет (Вахромеев) (28 декабря 1996 — 17 июля 1997) в/у, митр. Минский
- Феодосий (Бильченко) (с 10 августа 1997)
Галерея
- Belarus-Polatsk-Cathedral of Epiphany-1.jpg
- Polatsk-St. Euphrosine3.JPG
- Belarus-Polatsk-Cathedral of Sophia-12.jpg
- Belarus-Polatsk-Church of Protection of Holy Virgin-3.jpg
Напишите отзыв о статье "Полоцкая и Глубокская епархия"
Примечания
- ↑ 1 2 [sppsobor.by/bractva/vilna/publish/prixody-i-monastyri-bpc/6344 Полоцкая епархия].
- ↑ Апанович, К. О. [hist.bsu.by/images/stories/files/nauka/konf/ethnolog/Apanovich.pdf Формирование христианских традиций на территории древней Руси и Беларуси]. // Этнокультурное развитие Беларуси в XIX – начале ХXI в.: материалы междунар. науч.-практ. конф. / редкол. : Т. А. Новогродский (отв. ред.) [и др.]. Минск : БГУ, 2011. С. 153-157.
- ↑ [www.patriarchia.ru/db/text/77062.html Полоцкая епархия].
- ↑ Иаков (епископ полоцкий) // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб.—М., 1896—1918.
Литература
- Горидовец В. Церковная жизнь на территории Полоцко-Витебской епархии в период немецкой оккупации в 1941—1944 годах //Вестник церковной истории. 2008. № 2(10). С. 279—284.
- Полоцкая епархия // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
Ссылки
|
Фото и Видео на Викискладе? |
|---|
- [www.eparhia992.by Полоцкая епархия] официальный сайт еапархии
- [www.church.by/resource/Dir0056/Dir0140/index.html Информация на сайте Белорусского экзархата]
- [patriarhia.ru/db/text/77062.html Полоцкая и Глубокская епархия] официальный сайт МП
| ||||||||
Отрывок, характеризующий Полоцкая и Глубокская епархия
Последние дни и часы его прошли обыкновенно и просто. И княжна Марья и Наташа, не отходившие от него, чувствовали это. Они не плакали, не содрогались и последнее время, сами чувствуя это, ходили уже не за ним (его уже не было, он ушел от них), а за самым близким воспоминанием о нем – за его телом. Чувства обеих были так сильны, что на них не действовала внешняя, страшная сторона смерти, и они не находили нужным растравлять свое горе. Они не плакали ни при нем, ни без него, но и никогда не говорили про него между собой. Они чувствовали, что не могли выразить словами того, что они понимали.Они обе видели, как он глубже и глубже, медленно и спокойно, опускался от них куда то туда, и обе знали, что это так должно быть и что это хорошо.
Его исповедовали, причастили; все приходили к нему прощаться. Когда ему привели сына, он приложил к нему свои губы и отвернулся, не потому, чтобы ему было тяжело или жалко (княжна Марья и Наташа понимали это), но только потому, что он полагал, что это все, что от него требовали; но когда ему сказали, чтобы он благословил его, он исполнил требуемое и оглянулся, как будто спрашивая, не нужно ли еще что нибудь сделать.
Когда происходили последние содрогания тела, оставляемого духом, княжна Марья и Наташа были тут.
– Кончилось?! – сказала княжна Марья, после того как тело его уже несколько минут неподвижно, холодея, лежало перед ними. Наташа подошла, взглянула в мертвые глаза и поспешила закрыть их. Она закрыла их и не поцеловала их, а приложилась к тому, что было ближайшим воспоминанием о нем.
«Куда он ушел? Где он теперь?..»
Когда одетое, обмытое тело лежало в гробу на столе, все подходили к нему прощаться, и все плакали.
Николушка плакал от страдальческого недоумения, разрывавшего его сердце. Графиня и Соня плакали от жалости к Наташе и о том, что его нет больше. Старый граф плакал о том, что скоро, он чувствовал, и ему предстояло сделать тот же страшный шаг.
Наташа и княжна Марья плакали тоже теперь, но они плакали не от своего личного горя; они плакали от благоговейного умиления, охватившего их души перед сознанием простого и торжественного таинства смерти, совершившегося перед ними.
Для человеческого ума недоступна совокупность причин явлений. Но потребность отыскивать причины вложена в душу человека. И человеческий ум, не вникнувши в бесчисленность и сложность условий явлений, из которых каждое отдельно может представляться причиною, хватается за первое, самое понятное сближение и говорит: вот причина. В исторических событиях (где предметом наблюдения суть действия людей) самым первобытным сближением представляется воля богов, потом воля тех людей, которые стоят на самом видном историческом месте, – исторических героев. Но стоит только вникнуть в сущность каждого исторического события, то есть в деятельность всей массы людей, участвовавших в событии, чтобы убедиться, что воля исторического героя не только не руководит действиями масс, но сама постоянно руководима. Казалось бы, все равно понимать значение исторического события так или иначе. Но между человеком, который говорит, что народы Запада пошли на Восток, потому что Наполеон захотел этого, и человеком, который говорит, что это совершилось, потому что должно было совершиться, существует то же различие, которое существовало между людьми, утверждавшими, что земля стоит твердо и планеты движутся вокруг нее, и теми, которые говорили, что они не знают, на чем держится земля, но знают, что есть законы, управляющие движением и ее, и других планет. Причин исторического события – нет и не может быть, кроме единственной причины всех причин. Но есть законы, управляющие событиями, отчасти неизвестные, отчасти нащупываемые нами. Открытие этих законов возможно только тогда, когда мы вполне отрешимся от отыскиванья причин в воле одного человека, точно так же, как открытие законов движения планет стало возможно только тогда, когда люди отрешились от представления утвержденности земли.
После Бородинского сражения, занятия неприятелем Москвы и сожжения ее, важнейшим эпизодом войны 1812 года историки признают движение русской армии с Рязанской на Калужскую дорогу и к Тарутинскому лагерю – так называемый фланговый марш за Красной Пахрой. Историки приписывают славу этого гениального подвига различным лицам и спорят о том, кому, собственно, она принадлежит. Даже иностранные, даже французские историки признают гениальность русских полководцев, говоря об этом фланговом марше. Но почему военные писатели, а за ними и все, полагают, что этот фланговый марш есть весьма глубокомысленное изобретение какого нибудь одного лица, спасшее Россию и погубившее Наполеона, – весьма трудно понять. Во первых, трудно понять, в чем состоит глубокомыслие и гениальность этого движения; ибо для того, чтобы догадаться, что самое лучшее положение армии (когда ее не атакуют) находиться там, где больше продовольствия, – не нужно большого умственного напряжения. И каждый, даже глупый тринадцатилетний мальчик, без труда мог догадаться, что в 1812 году самое выгодное положение армии, после отступления от Москвы, было на Калужской дороге. Итак, нельзя понять, во первых, какими умозаключениями доходят историки до того, чтобы видеть что то глубокомысленное в этом маневре. Во вторых, еще труднее понять, в чем именно историки видят спасительность этого маневра для русских и пагубность его для французов; ибо фланговый марш этот, при других, предшествующих, сопутствовавших и последовавших обстоятельствах, мог быть пагубным для русского и спасительным для французского войска. Если с того времени, как совершилось это движение, положение русского войска стало улучшаться, то из этого никак не следует, чтобы это движение было тому причиною.
Этот фланговый марш не только не мог бы принести какие нибудь выгоды, но мог бы погубить русскую армию, ежели бы при том не было совпадения других условий. Что бы было, если бы не сгорела Москва? Если бы Мюрат не потерял из виду русских? Если бы Наполеон не находился в бездействии? Если бы под Красной Пахрой русская армия, по совету Бенигсена и Барклая, дала бы сражение? Что бы было, если бы французы атаковали русских, когда они шли за Пахрой? Что бы было, если бы впоследствии Наполеон, подойдя к Тарутину, атаковал бы русских хотя бы с одной десятой долей той энергии, с которой он атаковал в Смоленске? Что бы было, если бы французы пошли на Петербург?.. При всех этих предположениях спасительность флангового марша могла перейти в пагубность.
В третьих, и самое непонятное, состоит в том, что люди, изучающие историю, умышленно не хотят видеть того, что фланговый марш нельзя приписывать никакому одному человеку, что никто никогда его не предвидел, что маневр этот, точно так же как и отступление в Филях, в настоящем никогда никому не представлялся в его цельности, а шаг за шагом, событие за событием, мгновение за мгновением вытекал из бесчисленного количества самых разнообразных условий, и только тогда представился во всей своей цельности, когда он совершился и стал прошедшим.
На совете в Филях у русского начальства преобладающею мыслью было само собой разумевшееся отступление по прямому направлению назад, то есть по Нижегородской дороге. Доказательствами тому служит то, что большинство голосов на совете было подано в этом смысле, и, главное, известный разговор после совета главнокомандующего с Ланским, заведовавшим провиантскою частью. Ланской донес главнокомандующему, что продовольствие для армии собрано преимущественно по Оке, в Тульской и Калужской губерниях и что в случае отступления на Нижний запасы провианта будут отделены от армии большою рекою Окой, через которую перевоз в первозимье бывает невозможен. Это был первый признак необходимости уклонения от прежде представлявшегося самым естественным прямого направления на Нижний. Армия подержалась южнее, по Рязанской дороге, и ближе к запасам. Впоследствии бездействие французов, потерявших даже из виду русскую армию, заботы о защите Тульского завода и, главное, выгоды приближения к своим запасам заставили армию отклониться еще южнее, на Тульскую дорогу. Перейдя отчаянным движением за Пахрой на Тульскую дорогу, военачальники русской армии думали оставаться у Подольска, и не было мысли о Тарутинской позиции; но бесчисленное количество обстоятельств и появление опять французских войск, прежде потерявших из виду русских, и проекты сражения, и, главное, обилие провианта в Калуге заставили нашу армию еще более отклониться к югу и перейти в середину путей своего продовольствия, с Тульской на Калужскую дорогу, к Тарутину. Точно так же, как нельзя отвечать на тот вопрос, когда оставлена была Москва, нельзя отвечать и на то, когда именно и кем решено было перейти к Тарутину. Только тогда, когда войска пришли уже к Тарутину вследствие бесчисленных дифференциальных сил, тогда только стали люди уверять себя, что они этого хотели и давно предвидели.
Знаменитый фланговый марш состоял только в том, что русское войско, отступая все прямо назад по обратному направлению наступления, после того как наступление французов прекратилось, отклонилось от принятого сначала прямого направления и, не видя за собой преследования, естественно подалось в ту сторону, куда его влекло обилие продовольствия.
Если бы представить себе не гениальных полководцев во главе русской армии, но просто одну армию без начальников, то и эта армия не могла бы сделать ничего другого, кроме обратного движения к Москве, описывая дугу с той стороны, с которой было больше продовольствия и край был обильнее.
Передвижение это с Нижегородской на Рязанскую, Тульскую и Калужскую дороги было до такой степени естественно, что в этом самом направлении отбегали мародеры русской армии и что в этом самом направлении требовалось из Петербурга, чтобы Кутузов перевел свою армию. В Тарутине Кутузов получил почти выговор от государя за то, что он отвел армию на Рязанскую дорогу, и ему указывалось то самое положение против Калуги, в котором он уже находился в то время, как получил письмо государя.
