Полоцкий, Ханс

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Ханс Полоцкий
К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Ханс Полоцкий (Хаим Полоцкий, Хаим Яков Полоцкий, можно встретить также Яков Полоцкий или Яков Хаим Полоцкий), (ивр.יעקב חיים (הַנס) פּוֹלוֹצקי‏‎), (нем. Hans Jacob Polotsky) (13 сентября 1905, Цюрих - 10 августа 1991, Иерусалим) — видный израильский лингвист и востоковед, профессор семитских языков и египтологии Еврейского университета в Иерусалиме.





Биография

Полоцкий родился в Цюрихе, Швейцария в еврейской семье выходцев из России. Он провёл детство в Берлине, начал изучать египтологию и семитологию в университетах Берлина и Гёттингена. В Берлине Ханс Полоцкий был студентом известного египтолога Курта Зете. Занимался исследовательской работой: в 1926—1931 годах в Гёттингене принимал участие в университетском проекте по новому переводу текста Септуагинты. В 1929 году получил степень доктора наук за исследования египетских текстов времён XI династии (нем. Zu den Inschriften der 11. Dynastie) . В 1931—1934 годах совместно с историком церкви и коптологом Карлом Шмидтом работал в Берлине над переводом коптских манихейских текстов. После прихода в Германии к власти нацистов переехал в Палестину, где устроился преподавателем и исследователем в Иерусалимском университете. Профессор семитской и египетской лингвистики Иерусалимского университета с 1948 года.

Ханс Полоцкий умер в Иерусалиме в 1991 году.

Научная деятельность

Главной работой Ханса Полоцкого считается фундаментальная работа «Исследования синтаксиса коптского языка» (фр. Études de syntaxe copte), посвящённая коптскому и ранним древнеегипетским языкам, опубликована в 1944 году. Работы Полоцкого посвящённые исследованиям времён древнеегипетских глаголов (тема очень абстрактная, так как времена глаголов менялись заменой гласных, которые опускались при письме) стали настолько принятыми сообществом лингвистов, что получили название «Теория Полоцкого» (англ. Polotsky's standard theory).

Ханс Полоцкий — основатель и глава иерусалимской школы структурного синтаксического анализа, близкой к лингвистической школе Фердинанда де Соссюр. Будучи признанным авторитетом в древнеегипетском, коптском, эфиопском, иранских, семитских, древнегреческом, латинском, а также современных европейских языков (в том числе русском), Полоцкий мог проводить сравнительный анализ синтаксических структур разных, иногда далёких языков, принадлежащих к разным языковым семьям. Особенно значительны его работы по таким специфичным областям, как грамматика языка гураге (1938), синтаксис коптского (1944) и новосирийского (1961) языков, история древнеегипетского языка (1966) и другие[1].

В iИерусалимском университете студенткой Полоцкого была Мириам Лихтхейм, известная впоследствии египтолог и исследователь древнеегипетской литературы.

Награды и признание

Публикации

  • (with: Carl Schmidt) Ein Mani-Fund in Ägypten, Original-Schriften des Mani und seiner Schüler. Berlin: Akademie der Wissenschaften 1933.
  • "Manichäische Studien", in: Le Muséon 46, 1933, pp. 247–271.
  • (ed.) Manichäische Homilien. Stuttgart: W. Kohlhammer 1934.
  • Manichäische Handschriften der Staatlichen Museen Berlin, W. Kohlhammer Stuttgart: 1935
  • "Études de grammaire gouragué", in: Bulletin de la Societé de Linguistique de Paris 39, 1938, pp. 137–175
  • Études de syntaxe copte, Publications de la Société d'Archéologie Copte. Le Caire, 1944
  • "Notes on Gurage grammar", Israel Oriental Society, No. 2, 1951
  • "Syntaxe amharique et syntaxe turque", in: Atti del Convegno Internazionale di Studi Etiopici, Roma (Acc. Naz. dei Lincei) 1960:, pp. 117–121
  • "Studies in Modern Syriac", in Journal of Semitic Studies 6, 1961, pp. 1–32
  • "Aramaic, Syriac, and Ge'ez", in: Journal of Semitic Studies 9, 1964, pp. 1–10
  • "Egyptian Tenses", The Israel Academy of Sciences and Humanities, Vol. II, No. 5. 1965
  • E.Y. Kutscher (ed.), Collected Papers by H.J. Polotsky Magnes Press, Jerusalem 1971
  • "Les transpositions du verbe en égyptien classique", in Israel Oriental Studies 6, 1976, pp. 1–50
  • "A Point of Arabic Syntax: The Indirect Attribute", in Israel Oriental Studies 8, 1978, pp. 159–174.
  • "Verbs with two Objects in Modern Syriac (Urmi)", in Israel Oriental Studies 9, 1979, pp. 204–227.
  • Grundlagen des koptischen Satzbaus, Scholars Press, Decatur, Ga., 1987, ISBN 1-55540-076-0
  • "Incorporation in Modern Syriac", in G. Goldenberg & Sh. Raz (eds.), Semitic and Cushitic studies. Harrassowitz Wiesbaden 1994, pp. 90–102.
  • "Notes on Neo-Syriac Grammar", in Israel Oriental Studies 16, 1996, pp. 11–48.

Библиография по теме

  • Erdal, M. (1994). "Hans Jakob Polotsky (1905-1991) : an appreciation", in: Mediterranean language review, 8, pp. 1–9.
  • Hopkins, S. (1992/3). "H.J. Polotsky 1905-1991", in: Rassegna di Studi Etiopici, 34, pp. 115–125.
  • Osing, J. (1993). "Hans Jakob Polotsky: 13. September 1905 - 10. August 1991", in: Zeitschrift für ägyptische Sprache und Altertumskunde 120/1, pp. iii-v.
  • Shisha-Halevy, Ariel (1992). "In memoriam Hans Jakob Polotsky (1905-1991)", in: Orientalia (nova series) 61, pp. 208–213.
  • Shisha-Halevy, Ariel (2006). "H. J. Polotsky Structuralist", in: After Polotsky: Proceedings of the Colloquium, Bad Honnef, September 2005 (Lingua Aegyptia 14), pp. 1–8.
  • Shisha-Halevy, Ariel & Goldenberg, Gideon (2007). "H. J. Polotsky", in: Lexicon Grammaticorum, 2nd ed., (ed. H. Stammerjohann).
  • Shivtiel, A. (1994). "Polotsky Hans (Hayyim) Jacob (1905-91)", in: The encyclopedia of language and linguistics. Oxford: Pergamon, vol. 6, pp. 3226–3227
  • Edward Ullendorff (ed.; 1992). H.J. Polotsky (1905-1991): Ausgewählte Briefe (Äthiopistische Forschungen, Band 34). Stuttgart: Franz Steiner Verlag. ISBN 3-515-06066-9
  • Ullendorff, Edward (1994). "H.J. Polotsky (1905-1991): Linguistic Genius", in: Journal of the Royal Asiatic Society, Series 3, 4, 1, pp. 3–13. [=E. Ullendorff, From Emperor Haile Selassie to H.J. Polotsky. Harrassowitz: Wiesbaden 1995, pp. 165–175]

Напишите отзыв о статье "Полоцкий, Ханс"

Примечания

  1. [www.eleven.co.il/article/13271 Полоцкий Хаим] — статья из Электронной еврейской энциклопедии
  2. [cms.education.gov.il/EducationCMS/Units/PrasIsrael/Tashkag/Tashlab_Tashkag_Rikuz.htm?DictionaryKey=Tashkav Israel Prize Official Site - Recipients in 1966 (in Hebrew)].

Отрывок, характеризующий Полоцкий, Ханс

Князь Андрей не мог удерживаться более и заплакал нежными, любовными слезами над людьми, над собой и над их и своими заблуждениями.
«Сострадание, любовь к братьям, к любящим, любовь к ненавидящим нас, любовь к врагам – да, та любовь, которую проповедовал бог на земле, которой меня учила княжна Марья и которой я не понимал; вот отчего мне жалко было жизни, вот оно то, что еще оставалось мне, ежели бы я был жив. Но теперь уже поздно. Я знаю это!»


Страшный вид поля сражения, покрытого трупами и ранеными, в соединении с тяжестью головы и с известиями об убитых и раненых двадцати знакомых генералах и с сознанием бессильности своей прежде сильной руки произвели неожиданное впечатление на Наполеона, который обыкновенно любил рассматривать убитых и раненых, испытывая тем свою душевную силу (как он думал). В этот день ужасный вид поля сражения победил ту душевную силу, в которой он полагал свою заслугу и величие. Он поспешно уехал с поля сражения и возвратился к Шевардинскому кургану. Желтый, опухлый, тяжелый, с мутными глазами, красным носом и охриплым голосом, он сидел на складном стуле, невольно прислушиваясь к звукам пальбы и не поднимая глаз. Он с болезненной тоской ожидал конца того дела, которого он считал себя причиной, но которого он не мог остановить. Личное человеческое чувство на короткое мгновение взяло верх над тем искусственным призраком жизни, которому он служил так долго. Он на себя переносил те страдания и ту смерть, которые он видел на поле сражения. Тяжесть головы и груди напоминала ему о возможности и для себя страданий и смерти. Он в эту минуту не хотел для себя ни Москвы, ни победы, ни славы. (Какой нужно было ему еще славы?) Одно, чего он желал теперь, – отдыха, спокойствия и свободы. Но когда он был на Семеновской высоте, начальник артиллерии предложил ему выставить несколько батарей на эти высоты, для того чтобы усилить огонь по столпившимся перед Князьковым русским войскам. Наполеон согласился и приказал привезти ему известие о том, какое действие произведут эти батареи.
Адъютант приехал сказать, что по приказанию императора двести орудий направлены на русских, но что русские все так же стоят.
– Наш огонь рядами вырывает их, а они стоят, – сказал адъютант.
– Ils en veulent encore!.. [Им еще хочется!..] – сказал Наполеон охриплым голосом.
– Sire? [Государь?] – повторил не расслушавший адъютант.
– Ils en veulent encore, – нахмурившись, прохрипел Наполеон осиплым голосом, – donnez leur en. [Еще хочется, ну и задайте им.]
И без его приказания делалось то, чего он хотел, и он распорядился только потому, что думал, что от него ждали приказания. И он опять перенесся в свой прежний искусственный мир призраков какого то величия, и опять (как та лошадь, ходящая на покатом колесе привода, воображает себе, что она что то делает для себя) он покорно стал исполнять ту жестокую, печальную и тяжелую, нечеловеческую роль, которая ему была предназначена.
И не на один только этот час и день были помрачены ум и совесть этого человека, тяжеле всех других участников этого дела носившего на себе всю тяжесть совершавшегося; но и никогда, до конца жизни, не мог понимать он ни добра, ни красоты, ни истины, ни значения своих поступков, которые были слишком противоположны добру и правде, слишком далеки от всего человеческого, для того чтобы он мог понимать их значение. Он не мог отречься от своих поступков, восхваляемых половиной света, и потому должен был отречься от правды и добра и всего человеческого.
Не в один только этот день, объезжая поле сражения, уложенное мертвыми и изувеченными людьми (как он думал, по его воле), он, глядя на этих людей, считал, сколько приходится русских на одного француза, и, обманывая себя, находил причины радоваться, что на одного француза приходилось пять русских. Не в один только этот день он писал в письме в Париж, что le champ de bataille a ete superbe [поле сражения было великолепно], потому что на нем было пятьдесят тысяч трупов; но и на острове Св. Елены, в тиши уединения, где он говорил, что он намерен был посвятить свои досуги изложению великих дел, которые он сделал, он писал:
«La guerre de Russie eut du etre la plus populaire des temps modernes: c'etait celle du bon sens et des vrais interets, celle du repos et de la securite de tous; elle etait purement pacifique et conservatrice.
C'etait pour la grande cause, la fin des hasards elle commencement de la securite. Un nouvel horizon, de nouveaux travaux allaient se derouler, tout plein du bien etre et de la prosperite de tous. Le systeme europeen se trouvait fonde; il n'etait plus question que de l'organiser.
Satisfait sur ces grands points et tranquille partout, j'aurais eu aussi mon congres et ma sainte alliance. Ce sont des idees qu'on m'a volees. Dans cette reunion de grands souverains, nous eussions traites de nos interets en famille et compte de clerc a maitre avec les peuples.
L'Europe n'eut bientot fait de la sorte veritablement qu'un meme peuple, et chacun, en voyageant partout, se fut trouve toujours dans la patrie commune. Il eut demande toutes les rivieres navigables pour tous, la communaute des mers, et que les grandes armees permanentes fussent reduites desormais a la seule garde des souverains.
De retour en France, au sein de la patrie, grande, forte, magnifique, tranquille, glorieuse, j'eusse proclame ses limites immuables; toute guerre future, purement defensive; tout agrandissement nouveau antinational. J'eusse associe mon fils a l'Empire; ma dictature eut fini, et son regne constitutionnel eut commence…