Полтава (линейный корабль, 1712)
«Полтава» — русский 54-пушечный парусный линейный корабль 4 ранга, спущенный на воду 15 (26) июня 1712 года со стапеля Санкт-Петербургского адмиралтейства. В строительстве корабля принимал личное участие Пётр I. Корабль получил своё название в честь важной победы, одержанной русской армией над шведами в Полтавской битве[1][2], и стал первым линейным кораблём, заложенным и построенным в Санкт-Петербургском адмиралтействе[1][2][3].
Во время своей службы, с 1712 по 1732 год, «Полтава» входила в состав Балтийского флота, до окончания Великой Северной войны принимала участие в шести морских кампаниях (1713—1717 и 1721 годов); позднее участвовала в практических плаваниях кронштадтской эскадры в Балтийском море. В период боевой службы линейного корабля на нём дважды держал свой флаг Пётр I.
Содержание
Предыстория
Взятие русскими войсками в 1702—1703 годах шведских крепостей Нотебурга и Ниеншанца, расположенных по течению Невы, обеспечило России выход к Балтийскому морю. Для защиты завоёванных территорий весной-осенью 1703 года были основаны крепости Санкт-Петербург (на Заячьем острове в устье Невы) и Кроншлот (на острове Котлин), начато строительство парусных и гребных кораблей (фрегатов, шняв, галер и судов других типов), которым предстояло войти в состав только что созданного Балтийского флота.
Строительство русского линейного флота на Балтике было начато только в августе 1708 — январе 1709 года[4], когда на Новоладожской и Олонецкой верфях были заложены четыре 50-пушечных линейных корабля: «Рига», «Выборг», «Пернов» и один безымянный. Эти корабли ещё не могли считаться полноценными линейными кораблями, так как имели небольшую осадку и были плоскодонными, что сильно снижало их мореходные качества.
История постройки
Проект 54-пушечного линейного корабля «Полтава»[5] был разработан к концу 1709 года лично Петром Первым при участии известного в будущем корабельного мастера Федосея Моисеевича Скляева. При проектировании оба кораблестроителя использовали новейшие достижения современной им отечественной и иностранной кораблестроительной практики[2]. За несколько лет до закладки «Полтавы» в Санкт-Петербургское адмиралтейство начали свозить из Шлиссельбурга и других мест заготовки частей корабельного корпуса из лучшего, хорошо просушенного дубового дерева. Во избежание перебоев в строительных работах из-за задержек в снабжении были заранее заготовлены железо, а также другие материалы и припасы, необходимые для постройки и снабжения корабля[6]. По уже разработанному чертежу 5 (16) декабря 1709 года на верфи Санкт-Петербургского адмиралтейства Пётр I лично заложил корабль «Полтава». Строителем боевого корабля царь назначил Федосея Моисеевича Скляева, но как обычно оставил за собой функции главного строителя и наблюдающего[прим. 1]. Он часто присутствовал на работах в Адмиралтействе, давал Федосею Скляеву указания по конструированию и технологии корабля и требовал докладов о ходе постройки «Полтавы». В одном из донесений царю (от 24 февраля (7 марта) 1711 года) Скляев отчитывался о проделанных работах следующим образом: «… А у корабля „Полтавы“ нижняя палуба в середине вся укреплена генген и винкен-книсами; только к корме и к носу одне положены вынкель-книсы. А в рунме кинвегерсы немного не все положены…»[6].
Вот как описывает церемонию закладки корабля участвовавший в ней датский посол Юст Юль[7]:
|
После полудня я отправился на адмиралтейскую верфь, чтобы присутствовать при поднятии штевней на 50-пушечном корабле, но в тот день был поднят один форштевень, так как стрелы (козлы) оказались слишком слабы для подъёма ахтерштевня. Царь, как главный корабельный мастер (должность, за которую он получает жалованье), распоряжался всем, участвовал вместе с другими в работах и, где нужно было, рубил топором, коим владеет искуснее, нежели все прочие присутствовавшие там плотники. Бывшие на верфи офицеры и другие лица ежеминутно пили и кричали. В боярах, обращённых в шутов, недостатка не было, напротив их собралось здесь большое множество. Достойно замечания, что, сделав все нужные распоряжения для поднятия форштевня, царь снял пред стоявшим тут генерал-адмиралом шапку, спросил его, начинать ли, и только по получении утвердительного ответа снова надел её, а затем принялся за свою работу... С верфи царь пошёл в гости на вечер к одному из своих корабельных плотников. | 
|
В Походном журнале Петра I о закладке корабля упоминается более лаконично[8]:
|
|
А декабря в 6 день[прим. 2] в Санктпетербурге заложил сам Государь корабль, именем Полтаву, в память бывших трудов Полтавских. И учредя то всё из Санктпетербурга путь свой воспринял в Москву Декабря в 7 день. |
|
Несмотря на то, что перед началом строительства корабля были приготовлены запасы строительных материалов, в процессе строительства ощущалась их нехватка. В частности, о нехватке пеньки, необходимой для конопачения корабельного корпуса, уже 25 июля (5 августа) 1710 года писал к дьяку Адмиралтейского приказа Г. А. Племянникову генерал-адмирал Апраксин[9]:
|
|
Пеньки здесь при адмиралтействе нет ныне ни единаго пуда, в чём имеем немалую нужду и терпим гнев немалый... а которая пенька от вас была прислана, вся сгнила и в дело негодится, да и той против указного числа половины не прислано. |
|
|
|
Г. Кикинъ мне сказывал что от светлейшаго князя Меншикова первым адмиралтейским советником учинён, токмо я от онаго господина указов не видал и не получал, токмо г. Кикин зело его повелению обязан и в том остаётся, однакож я кроме инаго не вижу, только что оные господа какие иншая дела промеж себя имеют, понеже корабельныя дела во время их бытности зело в недостатках стали быть и ежели бы ещё год продлилось, то б у нас к службе ничего не было, но только гульбища и для гулянья строения и для прокладу суда. Только при том же держут здесь всё тайно о исправлении адмиралтейства, а какое дело тяжёлое объявится то предлагают в винность на тех, которые в дальнем отлучении. |
|
Несмотря на имевшиеся затруднения, строители корабля надеялись достроить и оснастить «Полтаву» к началу кампании 1712 года. Так, в письме от 16 (27) сентября 1711 года Кикин писал Меншикову[12]:
|
|
Не позволишь ли Ваша Светлость достраивать один корабль Полтаву, понеже он к предбудущей компании готов будет, а который корабль строил Броун, такожде и вновь закладывать ныне оставить, понеже оные к предбудущей компании не поспеют?.. |
|
Спустить «Полтаву» на воду весной 1712 года надеялся и сам Пётр I[11], однако этим планам не суждено было сбыться.
«Полтава» была спущена со стапеля 15 (26) июня 1712 года. На церемонии спуска корабля присутствовали Пётр I, «царевны Екатерина Алексеевна и Наталья Алексеевна и все царской фамилии»[13].
На корабле «Полтава» был поднят кормовой флаг с Андреевским крестом, который был изменён в 1710 году[14][прим. 5].
23 августа (3 сентября) 1712 года «Полтава» была поднята на камели и в ночь с 24 на 25 августа под руководством Ф. М. Скляева выведена из Санкт-Петербурга. При проходе через невский бар из-за большой осадки корабль не мог пройти мели; для того, чтобы вывести корабль в море Ф. М. Скляеву пришлось подводить под его носовую часть особые лодки с наклонённым вперёд носом[15]: с их помощью осадка кормы «Полтавы» уменьшилась и корабль успешно прошёл через устье Невы. В море напротив Петергофа после того, как были пройдены мели и корабль был выведен на 18-футовую глубину, установленные камели были сняты. Днём 25 августа корабль успешно достиг Кроншлота[16], где был окончательно достроен и оснащён рангоутом и такелажем[1].
Описание
Общие характеристики
По своим главным размерениям «Полтава» соответствовала кораблям IV ранга по британской ранговой классификации 1706 года: длина корабля между штевнями равнялась 34,6 м, длина по гондеку — 130 английским футам 8 дюймам (39,82 м), ширина по набору корпуса без учёта обшивки равнялась 38 футам 4 ½ дюймам (11,69 м), глубина трюма (интрюма) — 15 футам 2 ½ дюймам (4,6 м)[1][17]. Свесы и наделки, а также внешняя обшивка корпуса при измерении размерений корабельного корпуса в русском флоте не учитывались, поэтому реальные размеры корабля были намного более внушительными[18].
Точное значение водоизмещения «Полтавы» не известно, но по различным оценкам оно составляло от 1100 до 1200 тонн[18].
Корпус, рангоут и такелаж
Данных, необходимых для воссоздания внешнего вида корабля, сохранилось очень мало, поэтому облик «Полтавы» может быть восстановлен лишь приблизительно, с большим числом допущений и оговорок. Некоторую информацию о внешнем облике корабля и конструкции набора корпуса даёт хранящаяся в фондах Центрального военно-морского музея полумодель «Полтавы»[1], а также гравюра Питера Пикарта, «весьма посредственная по детальности и уровню исполнения»[1]; гравюра позволяет достоверно установить только вид корабля прямо с кормы. Имеются также сведения, что в 2005 году в Центральном военно-морском архиве была найдена папка с чертежами Ф. М. Скляева, в которой сохранились два подлинных чертежа «Полтавы». Из этих чертежей следует, что на гравюре Пикарта корабль был изображён некорректно (художник снабдил его несуществующими конструктивными элементами)[19]. Архивные находки пока не опубликованы.
Но несмотря на дефицит имеющихся источников, как пишет моделист В. П. Дубенский, «архитектура и устройство кораблей того времени были настолько традиционными и регламентированными, что на основании соответствующих руководств и пособий можно достаточно уверенно восстановить корпус и оснастку. Больше неопределённости имеется в отношении декора»[18].
| |
Ореховое дерево, золото и перламутр, резьба и инкрустация | |
Обводы корабельного корпуса были немного острее, чем у кораблей-предшественников[2] («Риги», «Выборга», «Пернова» и др.), построенных на Олонецкой, Новоладожской и Сясьской верфях, но тем не менее они оставались достаточно полными. Шпангоуты выше нижнего бархоута имели сильный завал внутрь, тем самым затрудняя абордаж судна противником[18]. Толщина обшивки корпуса составляла приблизительно 5 дюймов (12,7 см)[20].
«Полтава» имела характерную «голландскую» срезанную (транцевидную) корму[18][21]. Англичанин Джон Ден, служивший с 1711 по 1722 год морским офицером в российском флоте, отзывался о конструкции кормы «Полтавы» критически. По мнению Дена, «корабль этот был слишком узок в корме и никогда не мог бы выдержать похода по большому морю»[21].
Парусное вооружение «Полтавы» скорее всего следовало характерной для ранних кораблей петровской эпохи голландской традиции, внешне выраженной «в использовании эзельгофтов „клювообразной“ формы, огромных эксцентрично висящих блоков фалов нижних реев, треугольной латинской бизани, а также низком креплением топенантов, что приводило к заметному провисанию нижних реев»[22].
Вооружение
Штатное вооружение корабля состояло из 54 пушек. На нижней палубе (гондеке) устанавливались 18-фунтовые пушки[прим. 6], на верхней палубе (опердеке) — 12-фунтовые пушки и на шканцах — 3-фунтовые[1]. В состав вооружения корабля, помимо 54 бортовых пушек, входила также пара резервных кормовых пушек. Позиции для погонных (носовых) пушек конструктором корабля предусмотрены не были[22]. Так как подлинные чертежи корабля пока не опубликованы, надёжно реконструировать размещение вооружения корабля невозможно. Тем не менее, известно, что в 1715 году «Полтава» была вооружена двадцатью двумя 18-фунтовыми пушками, двадцатью 12-фунтовыми пушками и двенадцатью пушками 6-фунтового калибра[23], а по ведомости того же года, составленной месяцем ранее, все пять имевшихся в то время в Балтийском флоте 50-пушечных кораблей должны были вооружаться двадцатью двумя 18-фунтовыми, двадцатью двумя 8-фунтовыми и восемью 3- или 4 фунтовыми орудиями[24][прим. 7].
О якорном вооружении «Полтавы» сведений не сохранилось. Известно только, что в июне 1712 года «Полтаву» предполагалось вооружить 4-5 якорями весом от 90 до 95 пудов[25] (≈1,5 т).
Декор
Гравюра Пикарта достаточно ясно изображает только декор кормового среза корпуса, не показывая декор боковых плоскостей кормы и носовой оконечности. При этом достоверность изображённого Пикартом декора корабля подтверждается наличием сохранившихся в фондах Центрального военно-морского музея двух зеркально-симметричных конных скульптур Георгия Победоносца, надёжно атрибутированных как части кормового убранства «Полтавы». По оценке В. П. Дубенского, декор «Полтавы» может служить типичным примером корабельного убранства того времени, хотя и «уступающим в пышности и сложности наиболее выдающимся образцам»[22].
Основной темой аллегорической композиции корабля являлось прославление победы русской армии над шведами под Полтавой[22]. Общие очертания кормового среза имели округлый характер, чем отличались от вышедшей из моды пирамидальной голландской композиции. Пустые треугольные пространства над штульцами были закрыты декоративными щитами — кварторписами. Ещё одним отличием корабля «Полтава» от других современных ему кораблей являлось отсутствие на нём общепринятой в то время прогулочной галереи во всю ширину кормы (вместо кормовой галереи на «Полтаве» имелась небольшая лоджия с полукупольным верхом и выступающим балкончиком)[20]. Корму по горизонтали прорезали два этажа окон с мелкой расстекловкой. Почти всю поверхность кормы покрывала резьба высокого рельефа[3]. Рельефы были исполнены резчиком Адмиралтейства англичанином Робертом Гейснелом.[26]
|
|
Построение всей кормовой композиции было зеркально-симметричным: все скульптуры и другие элементы декора повторялись дважды в зеркальном виде. В центре верхней части композиции находился овальный картуш с названием корабля. Картуш обрамляли пальмовые ветви. Кроме этого, на картуш опирались полулежащие фигуры двух глорий, трубящих в трубы. Две наяды (сирены) протягивали глориям лавровые венки. По сторонам лоджии были расположены две фигуры Георгия Победоносца (размером 82 на 75 см[27]), дальше них к краям располагались две фигуры низверженного или падающего Фаэтона. Образ Фаэтона являлся аллегорическим, под ним подразумевался шведский король Карл XII («надменный Карл»)[20]. На барьере балкончика во всю его ширину был расположен двуглавый орёл, который держал в клюве и в лапах карты четырёх морей, к которым Россия получила выход в правление Петра I. Значительность этой фигуры подчёркивалась тем, что она была помещена на самой выступающей плоскости кормы[20].
По сторонам от балкончика на панелях под окнами была вырезана традиционная арматурная композиция из знамён, пушек и копий; подзор контртимберсов был украшен головками зефиров, посылающих ветры победы на русские знамёна. Простенки между окнами украшал плодово-лиственный орнамент[20][27].
Гальюнная фигура, скорее всего, по сложившейся традиции, изображала льва, держащего в лапах щит с изображением двуглавого орла[20][28].
Экипаж
Общая численность экипажа корабля варьировалась от 300 человек при оборонительных действиях флота до 460 человек при наступательных[29]. Но из-за частых недокомплектов команды максимальная численность экипажа достигалась редко: в июне 1714 года экипаж «Полтавы» состоял из 351 человек[30], 17 (28) июля этого же года — из 338 (149 моряков и 189 солдат)[31], в июле 1716 года — из 446[32], в марте 1721 года — из 292[33].
По регламенту, составленному Адмиралтейств-коллегией 5 (16) апреля 1718 года, экипаж 50-пушечных кораблей, к рангу которых принадлежала и «Полтава», должен был составлять 350 человек. В состав экипажа должны были входить 6 офицеров: капитан, два поручика, корабельный секретарь и два подпоручика. Кроме офицеров в состав корабельной команды должны были входить также два мичмана, комиссар и провиантмейстер, шхипер, подшхипер, два штурмана, два подштурмана, боцман, три боцманмата, шхиман, два шхиманата, писарь, лекарь, два лекарских ученика, констапель, два подконстапеля, шесть квартирмейстеров, 30 канониров, 10 кают- и дек-юнг, сержант от канонир, капрал от канонир, 16 караульных солдат, поп, два трубача, три конопатчика, купор, два парусных ученика, слесарь, два повара, профос, добрый плотник, два плотника и 241 матрос[34].
| Командиры «Полтавы» | ||
|---|---|---|
| Имя | Звание (на момент командования) |
Время командования |
| Хендрик Гельма | капитан | 1713 |
| Вейбрант Шельтинг | капитан-командор | 1714 |
| Вилим Фангент | капитан 3 ранга (капитан 1 ранга с 7. 12. 1715) |
1715—1717 |
| Якоб Шапизо | капитан 2 ранга | 1720—1721 |
| Яган Генрих Вильстер | капитан 3 ранга | 1722— 1723 |
История службы
Кампания 1713 года
Первый выход корабля «Полтава» на боевую службу состоялся 2 (13) мая 1713 года, когда в четвёртом часу утра по приказу Петра I котлинская эскадра вице-адмирала Корнелиуса Крюйса (4 корабля и 2 фрегата), покинула Кроншлот и направилась в крейсерство к Берёзовым островам и Сескару с целью соединения с ревельской эскадрой капитан-командора Рейса. Эскадре под командованием Крюйса была поставлена задача действовать активно-оборонительно: удерживать превосходящую шведскую эскадру манёврами в открытом море или атаковать шведов, если те будут располагать небольшим числом кораблей[35][36]. В полдень 8 (19) мая эскадры Крюйса и Рейса и соединились у Сескара[37]. В составе объединённой эскадры из 13 вымпелов (450 пушек) «Полтава» в течение всего мая находилась в плавании у Берёзовых островов, ожидая согласования плана общей атаки Гельсингфорса финляндским корпусом Ф. М. Апраксина с суши и Балтийским флотом со стороны финских шхер[38][39][40].
7 (18) июня 1713 года Пётр I на шняве «Мункер» (в сопровождении 3 бригантин, 5 скампавей и батальона Преображенского полка) прибыл в эскадру Крюйса. Заночевал царь на «Полтаве»[41]. В следующие 2 дня «Полтава» участвовала в учебных манёврах флота, а царь занимался осмотром кораблей ревельской эскадры[42]. 10 (21) июня флот прибыл к Красной горке для снабжения кораблей эскадры провиантом[43], установки на купленные за границей корабли артиллерии и пополнения корабельных команд[44]. 12 (23) июня Пётр I, дав вице-адмиралу Крюйсу указание выйти в Гельсингфорс в начале следующего месяца, покинул флот и отправился в Санкт-Петербург[45].
2 (13) июля 1713 года на рейд Гельсингфорса, осаждаемого русскими войсками, прибыла эскадра шведского вице-адмирала Лилье (9 кораблей и 2 фрегата). Ещё 3 шведских корабля 5 (16) июля блокировали с моря Ревель, где в это время находилось пять недавно купленных за границей русских военных кораблей. После получения известия о появлении близ Гельсингфорса эскадры Лилье, Пётр I 4 (15) июля прибыл в Кроншлот и поднял свой флаг шаутбенахта на корабле «Полтаве». 7 (18) июля царь, желая усилить флот ревельскими кораблями, предложил отправить эскадру Крюйса сначала к Ревелю. После снятия блокады с Ревеля Пётр I рассчитывал атаковать эскадру вице-адмирала Лилье[44][46][47].
9 (20) июля «Полтава» в составе эскадры вице-адмирала Крюйса (13 вымпелов) вышла из Кроншлота, направляясь к Ревелю[48]. Вечером 10 (21) июля у острова Гогланда с фрегатов эскадры, шедших в авангарде, был замечен отряд из 3 шведских линейных кораблей[49]. За кораблями была начата погоня[50], продолжавшаяся до 8 часов утра следующего дня, когда 3 русских корабля, шедших впереди остальных, («Выборг», «Рига» и фрегат «Эсперанс») не сели на мель. «Полтава», также шедшая впереди большинства других кораблей эскадры Крюйса, избежала участи первых трёх кораблей. Шведский отряд, оторвавшись от своих преследователей, прибыл в Гельсингфорс и соединился с эскадрой Лилье[51][52].
12 (23) июля «Полтава» лавировала вместе с другими кораблями эскадры к Ревелю, в полдень следующего дня корабли эскадры из-за противного ветра стали на якоря у острова Большой Врангель (эст. Prangli). Утром 16 (27) июля «Полтава» прибыла в Ревель. Соединившись с ревельскими кораблями эскадра Крюйса вышла 23 июля (3 августа) из Ревеля и через 2 дня прибыла в Кроншлот[52][53].
Кампания 1714 года
В кампанию 1714 года корабельному флоту была отведена вспомогательная роль по прикрытию операции галерного флота у Гангута с левого фланга. К началу мая из Кроншлота могла выступить эскадра, состоящая из 10 кораблей, в том числе корабля «Полтава», 5 фрегатов и 3 шняв (700 пушек)[54]. Ещё 7 кораблей (370 пушек) могло выступить из Ревеля. Общая сила Балтийского флота к началу летней кампании состояла из 25 вымпелов (1070 пушек и 7000 человек экипажа), не считая мелких судов[55].
20 (31) мая 1714 года «Полтава» в составе кроншлотской эскадры вышла в море и на следующий день подошла к Берёзовым островам, прикрывая движение галерных эскадр русского флота[56][57]. 31 мая (10 июня) корабельный флотъ направился отъ Берёзовых островов к югу и встал на якоре у Варивалдая[58][59], где находился до ночи с 4 на 5 (16) июня[60]. 11 (22) июня «Полтава» в составе корабельного флота прибыла в Ревель[61][62].
Вечером 17 (28) июня у Ревеля показалась шведская эскадра из шести кораблей под командованием вице-адмирала Лилье[63]. Выйдя вместе с пятнадцатью другими кораблями ревельской эскадры в море, «Полтава» на протяжении 13 часов участвовала в погоне за шведской эскадрой. Погоню за шведскими кораблями возглавлял Пётр I, державший свой флаг шаутбенахта на 60-пушечном корабле «Святая Екатерина», шедшем во главе авангарда эскадры. Но из-за того, что бо́льшая часть русских кораблей в ходе погони отстала от «Святой Екатерины», преследование шведской эскадры было прекращено и «Полтава» в числе других кораблей возвратилась в Ревель[64].
4 (15) августа «Полтава» в составе эскадры капитан-командора Шельтинга покинула Ревель[65] и 14 (25) августа прибыла в Гельсингфорс[66]. 24 августа (4 сентября) «Полтава» в составе эскадры отбыла из Гельсингфорса в Кроншлот[67], где и была оставлена вместе с остальным линейным флотом на зимовку.
Кампания 1715 года
В кампанию 1715 года линейный флот вступил поздно. 4 (15) июля 1715 года в составе эскадры под командованием генерал-адмирала Апраксина (30 корабельных и 40 галерных вымпелов) «Полтава» покинула Кроншлот и 8 (19) июля прибыла в Ревель. Целью этого перехода корабельного флота было соединение с англо-голландской эскадрой адмирала Джона Нориса, до конца июня стоявшей в Ревеле[68]. Не застав в Ревеле эскадры Нориса, Пётр I отдал приказ русскому флоту крейсировать между островами Оденсхольм (совр. Осмуссаар) и Даго (современный Хийумаа)[69]. 24 июля (4 августа) «Полтава» вместе с остальным флотом вернулась в Ревель, куда за день до этого прибыл с англо-голландским флотом адмирал Норис[70]. Спустя 3 недели часть корабельного флота под командованием Апраксина покинула Ревель, а девять линейных кораблей, в том числе и «Полтава», были оставлены в Ревеле на зимовку[71][72].
| |
Кампании 1716—1717 годов
27 января (7 февраля) 1716 года «Полтава» была включена Петром I в состав эскадры капитан-командора Сиверса для похода в Копенгаген. Целью похода было соединение ревельской эскадры с датским флотом и русскими военными кораблями, находившимися в Англии и Дании. По ряду причин, выход эскадры в море был задержан на несколько месяцев[73][74]. 7 (18) февраля генерал-адмирал Апраксин отдал распоряжение в тот же день начать килевание корабля «Полтавы»[75], а неделю спустя приказал изготовить для корабля новые грот-марса- и фор-марса-реи[76]. С 20 апреля (1 мая) по 12 (23) мая 1716 года линейный корабль «Полтава» совместно с ревельской эскадрой крейсировал в Балтийском море до острова Борнхольм (из-за появления близ Копенгагена шведской эскадры отряду Сиверса пришлось возвратиться в Ревель. После того, как шведский флот возвратился в Карлскрону, «Полтава» с остальными кораблями эскадры вышла из Ревеля и 19 [30] июля 1716 года прибыла в Копенгаген[77]. В течение десяти дней, с 5 [16] августа по 14 [25] августа «Полтава» находилась в Балтийском море в составе четырёх объединённых флотов (русского, датского, английского и голландского)[78]. 22 октября (2 ноября) того же года «Полтава» возвратилась из дальнего плавания в Ревель.
Перед началом новой кампании, с 12 (23) апреля по 14 (25) апреля 1717 года «Полтаву» килевали[79]. В мае «Полтава» находилась в крейсерстве между мысами Гангут и Дагерорд[80][81].
Начиная с 4 (15) июня 1717 года и вплоть до 16 июля (27 июля) «Полтава» находилась в составе эскадры генерал-адмирала графа Ф. М. Апраксина из четырнадцати линейных кораблей; принимала участие в крейсерстве эскадры Балтийского флота непосредственно у берегов Швеции и обеспечивала высадку десанта на остров Готланд[82][83]. В начале августе этого же года во время преследования шведского 6-пушечного капера[84] корабль сел на мель, получив при этом повреждения, для исправления которых был отправлен в Санкт-Петербург на ремонт[85][86].
Тимберование и дальнейшая служба
С конца июля 1718 года по 1719 год корабль тимберовался в эллинге Санкт-Петербургского адмиралтейства под руководством корабельного мастера Блеза Пангало[87][88][89]. В апреле 1720 года корабль был переведён из Санкт-Петербурга в Кроншлот[90], а 12 (23) июня в составе эскадры капитан-командора Фангофта (9 кораблей), выйдя из Кроншлота в Ревель[91], вместе с остальной эскадрой крейсировал между Гангутом и Рогервиком[92].
Утром 5 (16) мая 1721 года линейный корабль «Полтава» в составе ревельской эскадры из семи линейных кораблей вышёл из Ревеля для участия в крейсерских операциях в Балтийском море[93][94][95]. 9 (20) мая у мыса Дагерорт во время сильного шторма рангоут корабля получил сильные повреждения (под воздействием штормового ветра сломались фок- и грот-мачты)[96], вследствие чего корабль отстал от своей эскадры. Спустя 8 дней, 17 мая (28 мая), корабль прибыл в Ревель, откуда был отправлен на ремонт в Кронштадт. В 1722 и 1723 годах в составе эскадр Балтийского флота «Полтава» находилась в практических плаваниях в Финском заливе для обучения экипажа. После кампании 1723 года «Полтава» в море не выходила. В начале 1724 года Адмиралтейств-коллегия оценивала боеготовность корабля следующим образом: «Оный корабль хотя б готов, однако ж в компании лутче ему не быть, понеже стар и недействителен в море»[97].
13 (24) мая 1725 года был выпущен указ Адмиралтейств-коллегии о снятии с «Полтавы» пушек и пушечных станков и перемещении их на корабль «Москва»[98]. Осенью этого же года было произведено килевание корабля[99]. По указу Адмиралтейств-коллегии «Полтава» была определена в кампанию 1726 года (командиром был назначен капитан Т. Весслинг), однако позже адмиралтейств-коллегия исключила «Полтаву» («за ветхостью») из списка готовых к кампании кораблей[100]. В следующие два года «Полтава» продолжала оставаться в Кронштадтской гавани, ожидая починки[101]. 16 (27) января 1729 года адмиралтейств-коллегией в Верховный тайный совет было послано доношение, сообщающее о том, что «Полтава» и пять других линейных кораблей («Нептунус», «Святой Александр», «Ревель», «Ингерманланд» и «Москва») «к употреблению в службу за гнилостью не годны и починить, пока при Кронштадте доки отделаны будут, негде»[102]. Так и не получив необходимого ремонта, линейный корабль «Полтава» был разобран по негодности после 1732 года[89].
Моделирование
Модель корабля «Полтава» относится к высшей категории сложности[20], поэтому детальные модели корабля изготавливаются очень ограниченным кругом моделистов-конструкторов. Менее детальные модели корабля, а также его макеты периодически можно обнаружить в открытой продаже[103][104]. Одним из первых детальную модель «Полтавы» выполнил В. П. Дубенский в масштабе 1:50 по теоретическим чертежам С. Л. Балакина[105].
С октября 2007 года в рамках программы Гильдии судомоделистов Санкт-Петербурга строится модель в масштабе 1:36. Автором реконструкции является А. Иванов, историческим консультантом — старшина Гильдии судомоделистов Санкт-Петербурга А. А. Добренко, техническим консультантом — А. Баранов[106].
В 2008 году под руководством мастера Игоря Капиноса было начато строительство новой модели линейного корабля «Полтава», в котором были сделаны существенные изменения в чертежах (реконструкция произведена по подлинным чертежам «Полтавы» из ЦВМА)[19].
В 2014 году руководством Верфи исторического судостроения «Полтава» было принято решение об изготовлении адмиралтейской модели корабля «Полтава» в масштабе 1:12 и в 2015 году к осуществлению этой задачи приступили моделисты-конструкторы под руководством Бориса Витальевича Сидоровского, имеющего за плечами 15-летний опыт работы в модельных мастерских Санкт-Петербургского Военно-морского музея.
Память
После завершения службы «Полтавы» название корабля передавалось от корабля к кораблю ещё 7 раз[107]. Преемниками «Полтавы» являлись 4 парусных линейных корабля постройки 1743, 1754, 1808 и 1829 годов, а также одноимённые броненосец, транспорт Добровольного флота и линейный корабль-дредноут.
В 1971 году почтой СССР была выпущена почтовая марка стоимостью в 10 копеек с изображением линейного корабля «Полтава»[108].
В 1996 году в честь 300-летия российского флота Банк России выпустил серию из 15 юбилейных монет, каждая из которых была посвящена одному из кораблей российского флота. В составе серии вышла и монета номиналом в 100 рублей, на реверсе которой изображён линейный корабль «Полтава»[109].
В 2013 проект «Полтава», целью которого является достоверное воссоздание в музейных целях первого крупного корабля Российского военно-морского флота, спущенного на воду в Санкт-Петербургском Адмиралтействе, был начат по инициативе председателя Совета директоров ОАО «Газпром» Алексея Борисовича Миллера и реализуется Яхт-клубом Санкт-Петербурга при поддержке попечителей. Проект планируется завершить к концу 2017 года, но с 1 мая 2014 верфь исторического судостроения «Полтава» принимает посетителей.
6 марта 2015 года на Воскресенской набережной в Санкт-Петербурге был открыт памятник «Полтаве». Создатели памятника — скульптор Александр Таратынов и архитектор Валерий Лукин[110].
|
|
| Корабль «Полтава» (1712). Почтовая марка СССР | Первый линейный корабль «Полтава» 1712 г., монета, 100 рублей |
Напишите отзыв о статье "Полтава (линейный корабль, 1712)"
Примечания
- ↑ Во время строительства «Полтавы» Петру I часто приходилось покидать Санкт-Петербург по государственным делам, оставляя руководить строительством корабля Федосея Скляева.
- ↑ Разница в 1 сутки между датой закладки корабля (6 декабря), упоминаемой в Походном журнале, и датой закладки (5 декабря), упоминаемой другими источниками, объясняется скорее всего тем, что в Походном журнале дата дана не в системе календарных, а в системе морских суток, начинавшихся после полудня.
- ↑ В подлинном документе говорится: «…не малая есть нужда в мастеровых людях у адмиралтейства и у городовых дел».
- ↑ Сокращение: Вашего Высокого Превосходительства
- ↑ При утверждении нового флага Андреевский крест был вынесен из крыжа и помещён в центре полотнища, но крестовины не были доведены до вершин прямоугольника.
- ↑ Калибр орудия в фунтах соответствует весу ядра пушки данного калибра (в русской артиллерии вес измерялся в артиллерийских фунтах, равных 0,491 килограмма). Таким образом, масса 18-фунтового ядра в системе СИ соответствовала 8,84 кг.
- ↑ Таким образом, можно с высокой долей вероятности предположить, что двадцать две 18-фунтовые пушки были размещены на гондеке, до двадцати двух 12-фунтовых пушек размещалось на опердеке, а на шканцах могло находиться до двенадцати 3-6-фунтовых орудий
Использованная литература и источники
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 Дубенский, В. П. Балтийский первенец Петра (опыт реконструкции декора линейного корабля «Полтава» // Балакин С. А. Наваль коллекция. Сборник № 1. — Москва, 2000. — Т. 5. — С. 6.
- ↑ 1 2 3 4 Быховский И. А. Петровские корабелы. — Л.: Судостроение, 1982. — С. 27.
- ↑ 1 2 Матвеева Т. М. Убранство русских кораблей. — Л.: Судостроение, 1979. — С. 43.
- ↑ Ден, Джон. История Российского флота в царствование Петра Великого / Кротов П. А. — СПб.: Историческая иллюстрация, 1999. — С. 155.
- ↑ Гречанюк Н. М., Дмитриев В. И., Корниенко А. И. и др. [militera.lib.ru/h/baltiyskiy_flot/01.html Дважды Краснознамённый Балтийский флот]. — М.: Воениздат, 1990. — 342 с. — ISBN 5–203–00245.
- ↑ 1 2 Быховский И. А. Петровские корабелы. — Л.: Судостроение, 1982. — С. 42.
- ↑ Юст Юль. [www.vostlit.info/Texts/rus11/Jul/frametext3.htm Записки датского посланника в России при Петре Великом] (рус.). Лавры Полтавы. — М.: Фонд Сергея Дубова, 2001. Наумов. В.. [www.webcitation.org/615ywM9Ar Архивировано из первоисточника 21 августа 2011].
- ↑ [dlib.rsl.ru/download.php?path=/rsl01003000000/rsl01003341000/rsl01003341321/rsl01003341321.pdf Журнал, или Поденная записка блаженныя и вечныя достойныя памяти государя императора Петра Великого]. — при Императорской Академии Наук, 1770. — Т. 1. — С. 234.
- ↑ [dlib.rsl.ru/viewer/01003835485 Выписка из письма графа Апраксина к Племянникову, 1710 года июля 25] // Елагин С. Материалы для истории русскаго флота. — 1865. — Т. III. — С. 410.
- ↑ [dlib.rsl.ru/viewer/01003835485 Указ о высылке к адмиралтейству на вечное житьё работных людей из Казаньской губернии, 1710 года августа 18] // Елагин С. Материалы для истории русскаго флота. — 1866. — Т. III. — С. 245.
- ↑ 1 2 3 [dlib.rsl.ru/viewer/01003835487 Выписка из письма Крюйса к графу Апраксину из Санкт-Петербурга, 1712 года марта 7] // Елагин С. Материалы для истории русскаго флота. — 1865. — Т. I. — С. 276.
- ↑ [dlib.rsl.ru/viewer/01003835487 Письмо Кикина к Меншикову из Санкт-Петербурга, 1711 года сентября 16] // Елагин С. Материалы для истории русскаго флота. — 1865. — Т. I. — С. 255.
- ↑ Болтунова, Екатерина. [his.1september.ru/articlef.php?ID=200601603 «Признаюсь, я вовсе не ожидал, что здешний двор так великолепен…». О церемониале русского двора XVIII века] (php). Проверено 1 августа 2009. [www.webcitation.org/615yx6oZr Архивировано из первоисточника 21 августа 2011].
- ↑ Кривко В. А. Морские флаги отечества. — М.: ДОСААФ СССР, 1984. — С. 9.
- ↑ Быховский И. А. Петровские корабелы. — Л.: Судостроение, 1982. — С. 47.
- ↑ [dlib.rsl.ru/viewer/01003835487 Письмо Скляева к графу Апраксину из Санкт-Петербурга, 1712 года августа 26] // Елагин С. Материалы для истории русскаго флота. — 1865. — Т. I. — С. 312.
- ↑ Веселаго Ф. Ф. Список русских военных судов с 1668 по 1860 год. — СПб.: Типография Морского министерства в Главном Адмиралтействе, 1872. — С. 8.
- ↑ 1 2 3 4 5 Дубенский, В. П. Балтийский первенец Петра (опыт реконструкции декора линейного корабля «Полтава» // Балакин С. А. Наваль коллекция : сборник. — Москва, 2000. — Т. 5, вып. Сборник № 1. — С. 7.
- ↑ 1 2 [www.shipmodels.com.ua/rus/models/elite/poltava_baranov/index.htm Модель линейного корабля "Полтава"]. Проверено 14 сентября 2009. [www.webcitation.org/615yy1RyI Архивировано из первоисточника 21 августа 2011].
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 Дубенский, В. П. Балтийский первенец Петра (опыт реконструкции декора линейного корабля «Полтава» // Балакин С. А. Наваль коллекция : сборник. — Москва, 2000. — Т. 5, вып. Сборник № 1. — С. 13.
- ↑ 1 2 Ден, Джон. История Российского флота в царствование Петра Великого / Кротов П. А. — СПб.: Историческая иллюстрация, 1999. — С. 31.
- ↑ 1 2 3 4 Дубенский, В. П. Балтийский первенец Петра (опыт реконструкции декора линейного корабля «Полтава» // Балакин С. А. Наваль коллекция : сборник. — Москва, 2000. — Т. 5, вып. Сборник № 1. — С. 12.
- ↑ [dlib.rsl.ru/viewer/01003835487 Табель сколько обретается при Санкт-Петербурге и на Котлине острове кораблей и других судов и что на них пушек и каких калибров, 1715 года мая 3] // Елагин С. Материалы для истории русскаго флота. — Санкт-Петербург: Типография Морского министерства, 1865. — Т. I. — С. 618.
- ↑ [dlib.rsl.ru/viewer/01003835485 Ведомость о пушках, потребных на корабли, 1715 года апреля] // Елагин С. Материалы для истории русскаго флота. — Санкт-Петербург: Типография Морского министерства, 1866. — Т. III. — С. 520.
- ↑ [dlib.rsl.ru/viewer/01003835485 Роспись, представленная Крюйсом графу Апраксину о припасах какие надлежит из Воронежа зимним путём или водою привезть, 1712 г. июня 22] // Елагин С. Материалы для истории русскаго флота. — Санкт-Петербург: Типография Морского министерства, 1865. — Т. I. — С. 287.
- ↑ Цехановская О. К. [actual-art.spbu.ru/testarchive/10358.html Античная тема в архитектурно-пластическом убранстве российских парусных кораблей] // Актуальные проблемы теории и истории искусства: сб. науч. статей. Вып. 5. / Под ред. С.В. Мальцевой, Е.Ю. Станюкович-Денисовой, А.В. Захаровой. – СПб.: НП-Принт, 2015. С. 597–608. – ISSN 2312-2129
- ↑ 1 2 Матвеева Т. М. Убранство русских кораблей. — Л.: Судостроение, 1979. — С. 44.
- ↑ Матвеева Т. М. Убранство русских кораблей. — Л.: Судостроение, 1979. — С. 12.
- ↑ [dlib.rsl.ru/viewer/01003835487 Ведомость о числе людей, потребных для комплектования флота, 1713 года] // Елагин С. Материалы для истории русскаго флота. — Санкт-Петербург: Типография Морского министерства, 1865. — Т. I. — С. 365.
- ↑ [dlib.rsl.ru/viewer/01003835487 Линия баталии флота, за подписью Гослера, по повелению шаутбенахта (Государя), на корабле Св. Екатерина у Ревеля, 1714 года июня 20] // Елагин С. Материалы для истории русскаго флота. — Санкт-Петербург: Типография Морского министерства, 1865. — Т. I. — С. 514.
- ↑ Мышлаевский А. З. Приложения. Табель № 9 // [dlib.rsl.ru/viewer/01003549446 Пётр Великий. Война в Финляндии в 1712—1714 годах. Совместная операция сухопутной армии, галерного и корабельного флотов]. — СПб.: Военная типография, 1896. — С. 153.
- ↑ [dlib.rsl.ru/viewer/01003835486 Список русских военных судов, бывших в Копенгагене и пришедших туда из Ревеля, 1716 год, июля 19] // Елагин С. Материалы для истории русскаго флота. — Санкт-Петербург: Типография Морского министерства, 1865. — Т. II. — С. 97.
- ↑ [dlib.rsl.ru/viewer/01003835486 Реестр вооружённым, готовым кораблям ревельской эскадры в марте 1721 года] // Елагин С. Материалы для истории русскаго флота. — Санкт-Петербург: Типография Морского министерства, 1865. — Т. II. — С. 550.
- ↑ [dlib.rsl.ru/viewer/01003835484 Именные указы, объявленные адмиралтейств-коллегией и извлечения из указов, журналов и протоколов коллегии, 1717-1718] // Елагин С. Материалы для истории русскаго флота. — Санкт-Петербург: Типография Морского министерства, 1869. — Т. IV. — С. 352.
- ↑ Мышлаевский А. З. [dlib.rsl.ru/viewer/01003549446 Пётр Великий. Война в Финляндии в 1712—1714 годах. Совместная операция сухопутной армии, галерного и корабельного флотов]. — СПб.: Военная типография, 1896. — С. 176.
- ↑ [dlib.rsl.ru/viewer/01003835487 Письмо графа Апраксина к Крюйсу, 1713 года, мая 1] / Елагин С. — Материалы для истории русскаго флота. — СПб.: Типография Морского министерства, 1865. — Т. I. — С. 364.
- ↑ [dlib.rsl.ru/viewer/01003835487 Выписка из письма Крюйса к графу Апраксину с корабля Рига на якоре при острове Сескаре, 1713 года, мая 8] / Елагин С. — Материалы для истории русскаго флота. — СПб.: Типография Морского министерства, 1865. — Т. I. — С. 368.
- ↑ [dlib.rsl.ru/viewer/01003835487 Выписка из письма Крюйса к графу Апраксину с корабля Рига от Берёзовых островов, 1713 года, мая 23] / Елагин С. — Материалы для истории русскаго флота. — СПб.: Типография Морского министерства, 1865. — Т. I. — С. 377, 378.
- ↑ [dlib.rsl.ru/viewer/01003835487 Выписка из письма Крюйса к графу Апраксину с корабля Рига от Берёзовых островов, 1713 года, мая 29] / Елагин С. — Материалы для истории русскаго флота. — СПб.: Типография Морского министерства, 1865. — Т. I. — С. 381.
- ↑ Мышлаевский А. З. [dlib.rsl.ru/viewer/01003549446 Пётр Великий. Война в Финляндии в 1712—1714 годах. Совместная операция сухопутной армии, галерного и корабельного флотов]. — СПб.: Военная типография, 1896. — С. 196.
- ↑ [dlib.rsl.ru/download.php?path=/rsl01003000000/rsl01003341000/rsl01003341321/rsl01003341321.pdf Журнал, или Поденная записка блаженныя и вечныя достойныя памяти государя императора Петра Великого]. — при Императорской Академии Наук, 1770. — Т. 1. — С. 362.
- ↑ Мышлаевский А. З. [dlib.rsl.ru/viewer/01003549446 Пётр Великий. Война в Финляндии в 1712—1714 годах. Совместная операция сухопутной армии, галерного и корабельного флотов]. — СПб.: Военная типография, 1896. — С. 208.
- ↑ [dlib.rsl.ru/viewer/01003835487 Выписка из письма Крюйса к графу Апраксину с корабля Рига между Котлиным и Красной горкой, 1713 года, июня 18] / Елагин С. — Материалы для истории русскаго флота. — СПб.: Типография Морского министерства, 1865. — Т. I. — С. 394.
- ↑ 1 2 Мышлаевский А. З. [dlib.rsl.ru/viewer/01003549446 Пётр Великий. Война в Финляндии в 1712—1714 годах. Совместная операция сухопутной армии, галерного и корабельного флотов]. — СПб.: Военная типография, 1896. — С. 210.
- ↑ [dlib.rsl.ru/download.php?path=/rsl01003000000/rsl01003341000/rsl01003341321/rsl01003341321.pdf Журнал, или Поденная записка блаженныя и вечныя достойныя памяти государя императора Петра Великого]. — при Императорской Академии Наук, 1770. — Т. 1. — С. 369.
- ↑ [dlib.rsl.ru/download.php?path=/rsl01003000000/rsl01003341000/rsl01003341321/rsl01003341321.pdf Журнал, или Поденная записка блаженныя и вечныя достойныя памяти государя императора Петра Великого]. — при Императорской Академии Наук, 1770. — Т. 1. — С. 370.
- ↑ [dlib.rsl.ru/viewer/01003835487 Письмо Государя о походе к Ревелю, 1713 года, июля 7] / Елагин С. — Материалы для истории русскаго флота. — СПб.: Типография Морского министерства, 1865. — Т. I. — С. 404.
- ↑ [dlib.rsl.ru/viewer/01003835487 Выписка из письма Крюйса к графу Апраксину с корабля Рига от острова Соммерса, 1713 года, июля 10] / Елагин С. — Материалы для истории русскаго флота. — СПб.: Типография Морского министерства, 1865. — Т. I. — С. 409.
- ↑ [dlib.rsl.ru/viewer/01003835487 Письмо Крюйса к графу Апраксину с корабля Рига от Гаривалдая, 1713 года, июля 31] / Елагин С. — Материалы для истории русскаго флота. — СПб.: Типография Морского министерства, 1865. — Т. I. — С. 421.
- ↑ Anderson R. C. Naval Wars in the Baltic. — London, 1969. — P. 155.
- ↑ Соколов А. Суд над вице-адмиралом Крюйсом, 1713 года (эпизод из истории Русскаго флота) // Морской сборник : журнал. — 1849. — № 1. — С. 65–67.
- ↑ 1 2 Мышлаевский А. З. [dlib.rsl.ru/viewer/01003549446 Пётр Великий. Война в Финляндии в 1712—1714 годах. Совместная операция сухопутной армии, галерного и корабельного флотов]. — СПб.: Военная типография, 1896. — С. 212.
- ↑ [dlib.rsl.ru/viewer/01003835487 Письмо Крюйса к графу Апраксину с корабля Рига от Гаривалдая, 1713 года, июля 31] / Елагин С. — Материалы для истории русскаго флота. — СПб.: Типография Морского министерства, 1865. — Т. I. — С. 422.
- ↑ Мышлаевский А. З. [dlib.rsl.ru/viewer/01003549446 Пётр Великий. Война в Финляндии в 1712—1714 годах. Совместная операция сухопутной армии, галерного и корабельного флотов]. — СПб.: Военная типография, 1896. — С. 352.
- ↑ Мышлаевский А. З. [dlib.rsl.ru/viewer/01003549446 Пётр Великий. Война в Финляндии в 1712—1714 годах. Совместная операция сухопутной армии, галерного и корабельного флотов]. — СПб.: Военная типография, 1896. — С. 353, 354.
- ↑ [dlib.rsl.ru/download.php?path=/rsl01003000000/rsl01003341000/rsl01003341321/rsl01003341321.pdf Журнал, или Поденная записка блаженныя и вечныя достойныя памяти государя императора Петра Великого]. — при Императорской Академии Наук, 1770. — Т. 1. — С. 399.
- ↑ Мышлаевский А. З. [dlib.rsl.ru/viewer/01003549446 Пётр Великий. Война в Финляндии в 1712—1714 годах. Совместная операция сухопутной армии, галерного и корабельного флотов]. — СПб.: Военная типография, 1896. — С. 372.
- ↑ [dlib.rsl.ru/download.php?path=/rsl01003000000/rsl01003341000/rsl01003341321/rsl01003341321.pdf Журнал, или Поденная записка блаженныя и вечныя достойныя памяти государя императора Петра Великого]. — при Императорской Академии Наук, 1770. — Т. 1. — С. 401.
- ↑ Мышлаевский А. З. [dlib.rsl.ru/viewer/01003549446 Пётр Великий. Война в Финляндии в 1712—1714 годах. Совместная операция сухопутной армии, галерного и корабельного флотов]. — СПб.: Военная типография, 1896. — С. 376.
- ↑ [dlib.rsl.ru/download.php?path=/rsl01003000000/rsl01003341000/rsl01003341321/rsl01003341321.pdf Журнал, или Поденная записка блаженныя и вечныя достойныя памяти государя императора Петра Великого]. — при Императорской Академии Наук, 1770. — Т. 1. — С. 402.
- ↑ [dlib.rsl.ru/download.php?path=/rsl01003000000/rsl01003341000/rsl01003341321/rsl01003341321.pdf Журнал, или Поденная записка блаженныя и вечныя достойныя памяти государя императора Петра Великого]. — при Императорской Академии Наук, 1770. — Т. 1. — С. 403.
- ↑ Мышлаевский А. З. [dlib.rsl.ru/viewer/01003549446 Пётр Великий. Война в Финляндии в 1712—1714 годах. Совместная операция сухопутной армии, галерного и корабельного флотов]. — СПб.: Военная типография, 1896. — С. 383.
- ↑ [dlib.rsl.ru/download.php?path=/rsl01003000000/rsl01003341000/rsl01003341321/rsl01003341321.pdf Журнал, или Поденная записка блаженныя и вечныя достойныя памяти государя императора Петра Великого]. — при Императорской Академии Наук, 1770. — Т. 1. — С. 404.
- ↑ Мышлаевский А. З. [dlib.rsl.ru/viewer/01003549446 Пётр Великий. Война в Финляндии в 1712—1714 годах. Совместная операция сухопутной армии, галерного и корабельного флотов]. — СПб.: Военная типография, 1896. — С. 384.
- ↑ [dlib.rsl.ru/viewer/01003835487 Письмо Шельтинга к Государю с корабля Полтава, 1714 года, августа 4] / Елагин С. — Материалы для истории русскаго флота. — СПб.: Типография Морского министерства, 1865. — Т. I. — С. 544.
- ↑ [dlib.rsl.ru/viewer/01003835487 Письмо Шельтинга к графу Апраксину с корабля Полтава из Гельсингфорса, 1714 года, августа 16] / Елагин С. — Материалы для истории русскаго флота. — СПб.: Типография Морского министерства, 1865. — Т. I. — С. 557.
- ↑ [dlib.rsl.ru/viewer/01003835487 Письмо Государя к Апраксину с корабля Св. Екатерина из Гельсингфорса, 1714 года, августа 24] / Елагин С. — Материалы для истории русскаго флота. — СПб.: Типография Морского министерства, 1865. — Т. I. — С. 558.
- ↑ Веселаго Ф. Ф. Очерк русской морской истории. — СПб.: Типография Демакова, 1875. — Т. I. — С. 274.
- ↑ Веселаго Ф. Ф. Очерк русской морской истории. — СПб.: Типография Демакова, 1875. — Т. I. — С. 275.
- ↑ [dlib.rsl.ru/viewer/01003835487 Выписка из письма графа Апраксина к князю М. Голицыну, 1715 года, июля 30] / Елагин С. — Материалы для истории русскаго флота. — СПб.: Типография Морского министерства, 1865. — Т. I. — С. 655.
- ↑ [dlib.rsl.ru/viewer/01003835487 Письмо графа Апраксина к Крюйсу из Ревеля, 1715 года, августа 12] / Елагин С. — Материалы для истории русскаго флота. — СПб.: Типография Морского министерства, 1865. — Т. I. — С. 661.
- ↑ Веселаго Ф. Ф. Очерк русской морской истории. — СПб.: Типография Демакова, 1875. — Т. I. — С. 276.
- ↑ [dlib.rsl.ru/viewer/01003835486 Указ Государя капитан-командору Сиверсу, 1716 года, января 27] // Елагин С. Материалы для истории русскаго флота. — Санкт-Петербург: Типография Морского министерства, 1865. — Т. II. — С. 7.
- ↑ Веселаго Ф. Ф. Очерк русской морской истории. — СПб.: Типография Демакова, 1875. — Т. I. — С. 284.
- ↑ [dlib.rsl.ru/viewer/01003835486 Письмо графа Апраксина к Сиверсу из Ревеля, 1716 года, февраля 7] // Елагин С. Материалы для истории русскаго флота. — Санкт-Петербург: Типография Морского министерства, 1865. — Т. II. — С. 12.
- ↑ [dlib.rsl.ru/viewer/01003835486 Письмо графа Апраксина к князю Меншикову из Ревеля, 1716 года, февраля 14] // Елагин С. Материалы для истории русскаго флота. — Санкт-Петербург: Типография Морского министерства, 1865. — Т. II. — С. 14.
- ↑ Веселаго Ф. Ф. Очерк русской морской истории. — СПб.: Типография Демакова, 1875. — Т. I. — С. 286.
- ↑ Anderson R. C. Naval Wars in the Baltic. — London, 1969. — P. 174.
- ↑ [dlib.rsl.ru/viewer/01003835486 Выписка из письма Броуна к князю Меншикову из Ревеля, 1717 года, апреля 12] // Елагин С. Материалы для истории русскаго флота. — Санкт-Петербург: Типография Морского министерства, 1865. — Т. II. — С. 199.
- ↑ [dlib.rsl.ru/viewer/01003835486 Выписка из письма Фангента к графу Апраксину с корабля Полтавы у Дагерорда, 1717 года, мая 22] // Елагин С. Материалы для истории русскаго флота. — Санкт-Петербург: Типография Морского министерства, 1865. — Т. II. — С. 214.
- ↑ Веселаго Ф. Ф. Очерк русской морской истории. — СПб.: Типография Демакова, 1875. — Т. I. — С. 298.
- ↑ Anderson R. C. Naval Wars in the Baltic. — London, 1969. — P. 179.
- ↑ Веселаго Ф. Ф. Очерк русской морской истории. — СПб.: Типография Демакова, 1875. — Т. I. — С. 299.
- ↑ Веселаго Ф. Ф. Очерк русской морской истории / Елагин С. — СПб.: Типография Демакова, 1875. — Т. I. — С. 301, 301.
- ↑ [dlib.rsl.ru/viewer/01003835486 Выписка из донесения барона де-Би к Генеральным штатам Соединённых Нидерланд, 1717 года, августа 2 (13)] // Елагин С. Материалы для истории русскаго флота. — Санкт-Петербург: Типография Морского министерства, 1865. — Т. II. — С. 241.
- ↑ [dlib.rsl.ru/viewer/01003835486 Письмо графа Апраксина к Государю, 1717 года, августа 26] // Елагин С. Материалы для истории русскаго флота. — Санкт-Петербург: Типография Морского министерства, 1865. — Т. II. — С. 241.
- ↑ [dlib.rsl.ru/viewer/01003835486 Выписка из письма Крюйса к графу Апраксину из С. Петербурга, 1718 года, июля 21] // Елагин С. Материалы для истории русскаго флота. — Санкт-Петербург: Типография Морского министерства, 1865. — Т. II. — С. 294.
- ↑ [dlib.rsl.ru/viewer/01003835486 Выписка из письма Крюйса к Государю из С. Петербурга, 1718 года, июля 28] // Елагин С. Материалы для истории русскаго флота. — Санкт-Петербург: Типография Морского министерства, 1865. — Т. II. — С. 296.
- ↑ 1 2 Веселаго Ф. Ф. Список русских военных судов с 1668 по 1860 год. — СПб.: Типография Морского министерства в Главном Адмиралтействе, 1872. — С. 9.
- ↑ [dlib.rsl.ru/viewer/01003835486 Выписка из письма Чернышёва к графу Апраксину, 1720 года, апреля 1] // Елагин С. Материалы для истории русскаго флота. — Санкт-Петербург: Типография Морского министерства, 1865. — Т. II. — С. 459.
- ↑ Веселаго Ф. Ф. Очерк русской морской истории / Елагин С. — СПб.: Типография Демакова, 1875. — Т. I. — С. 338.
- ↑ [dlib.rsl.ru/viewer/01003835486 Выписка из письма Фангофта к графу Апраксину, 1720 года, июля 2] // Елагин С. Материалы для истории русскаго флота. — Санкт-Петербург: Типография Морского министерства, 1865. — Т. II. — С. 498.
- ↑ [dlib.rsl.ru/viewer/01003835486 Выписка из письма Фандельдина к графу Апраксину из Ревеля, 1721 года, мая 8] // Елагин С. Материалы для истории русскаго флота. — Санкт-Петербург: Типография Морского министерства, 1865. — Т. II. — С. 574.
- ↑ [dlib.rsl.ru/viewer/01003835486 Выписка из письма Фангофта к князю Меншикову с корабля Перл от Наргена, 1721 года, мая 4] // Елагин С. Материалы для истории русскаго флота. — Санкт-Петербург: Типография Морского министерства, 1865. — Т. II. — С. 571.
- ↑ Anderson R. C. Naval Wars in the Baltic. — London, 1969. — P. 203.
- ↑ Anderson R. C. Naval Wars in the Baltic. — London, 1969. — P. 204.
- ↑ Ден, Джон. История Российского флота в царствование Петра Великого / Кротов П. А. — СПб.: Историческая иллюстрация, 1999. — С. 189.
- ↑ [runivers.ru/lib/detail.php?ID=142805 Извлечение из журналов адмиралтейств-коллегии 1725 г., от мая 13] / Веселаго Ф. Ф. — Материалы для истории русскаго флота. — СПб.: Типография Морского министерства, 1875. — Т. V. — С. 140.
- ↑ [runivers.ru/lib/detail.php?ID=142805 Извлечение из журналов адмиралтейств-коллегии 1725 г., от ноября 13] / Веселаго Ф. Ф. — Материалы для истории русскаго флота. — СПб.: Типография Морского министерства, 1875. — Т. V. — С. 185.
- ↑ [runivers.ru/lib/detail.php?ID=142805 Указ адмиралтейств-коллегии в Кронштадт к вице-адмиралу Сиверсу, 1726 года, марта 12] / Веселаго Ф. Ф. — Материалы для истории русскаго флота. — СПб.: Типография Морского министерства, 1875. — Т. V. — С. 195.
- ↑ [runivers.ru/lib/detail.php?ID=142805 Рапорт Сиверса к князю Меншикову о флоте Е. И. В. при Кронштадте, 1727 года, июня 5] / Веселаго Ф. Ф. — Материалы для истории русскаго флота. — СПб.: Типография Морского министерства, 1875. — Т. V. — С. 397.
- ↑ [runivers.ru/lib/detail.php?ID=142805 Выписки из журналов адмиралтейств-коллегии, 1729 год, от января 16] / Веселаго Ф. Ф. — Материалы для истории русскаго флота. — СПб.: Типография Морского министерства, 1875. — Т. V. — С. 722.
- ↑ [auction.meta.ua/item/3160484.htm Макет первого линейного корабля «Полтава»](недоступная ссылка — история). Проверено 18 сентября 2009.
- ↑ [www.sudomodel.com/ Special Scale Models]. Проверено 18 сентября 2009. [www.webcitation.org/615yz1Zgt Архивировано из первоисточника 21 августа 2011].
- ↑ Дубенский, В. П. Балтийский первенец Петра (опыт реконструкции декора линейного корабля «Полтава») // Балакин С. А. Наваль коллекция. Сборник № 1. — Москва, 2000. — Т. 5. — С. 6–13.
- ↑ [sailmodel.ru/poltava/index.htm Реконструкция «Полтавы», выполненная Гильдией судомоделистов Санкт-Петербурга.](недоступная ссылка — история). Проверено 18 сентября 2009.
- ↑ Каланов Н. А. [flot.com/mess/kalanst1.htm Имена Петровских кораблей]. Проверено 14 сентября 2009. [www.webcitation.org/615yzzMKu Архивировано из первоисточника 21 августа 2011].
- ↑ [www.shipandship.chat.ru/post/post18.htm «Полтава», 1971]. Проверено 14 сентября 2009. [www.webcitation.org/615z1xlde Архивировано из первоисточника 21 августа 2011].
- ↑ Андрей Барановский. [rosvesty.ru/1899/culture/?id=3491 Денежное путешествие]. Проверено 14 сентября 2009. [www.webcitation.org/615z33UxW Архивировано из первоисточника 21 августа 2011].
- ↑ [gov.spb.ru/press/governor/60915/ В Петербурге открыт памятник первому русскому линейному кораблю «Полтава»]. Администрация Санкт-Петербурга (6 марта 2015).
Литература
Источники
- Ден, Джон. История Российского флота в царствование Петра Великого / Кротов П. А. — СПб.: Историческая иллюстрация, 1999. — 192 с. — ISBN 5-89566-006-1..
- [dlib.rsl.ru/viewer/01003835487 Материалы для истории русскаго флота] / Елагин С. И.. — СПб.: Типография Морского министерства, 1865. — Т. I.
- [dlib.rsl.ru/viewer/01003835486 Материалы для истории русскаго флота] / Елагин С. — СПб.: Типография Морского министерства, 1865. — Т. II.
- [runivers.ru/lib/detail.php?ID=142805 Материалы для истории русскаго флота] / Веселаго Ф. Ф. — СПб.: Типография Морского министерства, 1879. — Т. VII.
Библиография
- Быховский И. А. Петровские корабелы. — Л.: Судостроение, 1982. — 100 с.
- Дубенский, В. П. Балтийский первенец Петра (опыт реконструкции декора линейного корабля «Полтава») // Балакин С. А. Наваль коллекция. Сборник № 1. — Москва, 2000. — Т. 5. — С. 6–13.
- Матвеева Т. М. Материалы для истории военного искусства в России // Убранство русских кораблей. — Л.: Судостроение, 1979. — 223 с.
- Мышлаевский А. З. [dlib.rsl.ru/viewer/01003549446 Пётр Великий. Война в Финляндии в 1712—1714 годах. Совместная операция сухопутной армии, галерного и корабельного флотов]. — СПб.: Военная типография, 1896. — 475 с.
- Соколов А. Суд над вице-адмиралом Крюйсом, 1713 года (эпизод из истории Русскаго флота) // Морской сборник : журнал. — 1849. — № 1. — С. 57–76.
- Чернышёв А. А. Российский парусный флот. Справочник. — М.: Воениздат, 1997. — Т. 1. — 312 с. — (Корабли и суда Российского флота). — 10 000 экз. — ISBN 5-203-01788-3.
- Широкорад А. Б. 200 лет Парусного флота России. — М.: Вече, 2007. — 448 с. — ISBN 978-5-9533-1517-3.
- Anderson R. C. Naval Wars in the Baltic. — London, 1969. (англ.)
Ссылки
|
Портал «Морской портал» |
|---|---|
|
Проект «Адмиралтейство» |
- [www.navy.su/-1850/battleships/50-54/riga.htm Рига]. — Военно-морской флот России. Проверено 13 ноября 2009. [www.webcitation.org/615z41wwb Архивировано из первоисточника 21 августа 2011].
- [www.shipmodels.ru/model/rus/33/ Модель корабля, выполненная по чертежу В. Крайнюкова]. Проверено 13 ноября 2009. [www.webcitation.org/615z5V9g1 Архивировано из первоисточника 21 августа 2011].
- [sailmodel.ru/poltava/index.htm Фотографии модели «Полтавы», выполненной А. Ивановым](недоступная ссылка — история). Проверено 13 ноября 2009..
- [www.shipmodels.com.ua/rus/models/elite/poltava_baranov/index.htm Фотографии модели «Полтавы» (автор — И. Капинос)]. Проверено 13 ноября 2009. [www.webcitation.org/615yy1RyI Архивировано из первоисточника 21 августа 2011].
- [3decks.pbworks.com/HIRMS-Poltava-(1712) HIRMS Poltava (1712)] (англ.). Проверено 13 ноября 2009. [www.webcitation.org/615zJd7ob Архивировано из первоисточника 21 августа 2011].
|
||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Полтава (линейный корабль, 1712)
– Merci, mon ami. [Благодарю, мой друг.]Она поцеловала его в лоб и опять села на диван. Они молчали.
– Так я тебе говорила, Andre, будь добр и великодушен, каким ты всегда был. Не суди строго Lise, – начала она. – Она так мила, так добра, и положение ее очень тяжело теперь.
– Кажется, я ничего не говорил тебе, Маша, чтоб я упрекал в чем нибудь свою жену или был недоволен ею. К чему ты всё это говоришь мне?
Княжна Марья покраснела пятнами и замолчала, как будто она чувствовала себя виноватою.
– Я ничего не говорил тебе, а тебе уж говорили . И мне это грустно.
Красные пятна еще сильнее выступили на лбу, шее и щеках княжны Марьи. Она хотела сказать что то и не могла выговорить. Брат угадал: маленькая княгиня после обеда плакала, говорила, что предчувствует несчастные роды, боится их, и жаловалась на свою судьбу, на свекра и на мужа. После слёз она заснула. Князю Андрею жалко стало сестру.
– Знай одно, Маша, я ни в чем не могу упрекнуть, не упрекал и никогда не упрекну мою жену , и сам ни в чем себя не могу упрекнуть в отношении к ней; и это всегда так будет, в каких бы я ни был обстоятельствах. Но ежели ты хочешь знать правду… хочешь знать, счастлив ли я? Нет. Счастлива ли она? Нет. Отчего это? Не знаю…
Говоря это, он встал, подошел к сестре и, нагнувшись, поцеловал ее в лоб. Прекрасные глаза его светились умным и добрым, непривычным блеском, но он смотрел не на сестру, а в темноту отворенной двери, через ее голову.
– Пойдем к ней, надо проститься. Или иди одна, разбуди ее, а я сейчас приду. Петрушка! – крикнул он камердинеру, – поди сюда, убирай. Это в сиденье, это на правую сторону.
Княжна Марья встала и направилась к двери. Она остановилась.
– Andre, si vous avez. la foi, vous vous seriez adresse a Dieu, pour qu'il vous donne l'amour, que vous ne sentez pas et votre priere aurait ete exaucee. [Если бы ты имел веру, то обратился бы к Богу с молитвою, чтоб Он даровал тебе любовь, которую ты не чувствуешь, и молитва твоя была бы услышана.]
– Да, разве это! – сказал князь Андрей. – Иди, Маша, я сейчас приду.
По дороге к комнате сестры, в галлерее, соединявшей один дом с другим, князь Андрей встретил мило улыбавшуюся m lle Bourienne, уже в третий раз в этот день с восторженною и наивною улыбкой попадавшуюся ему в уединенных переходах.
– Ah! je vous croyais chez vous, [Ах, я думала, вы у себя,] – сказала она, почему то краснея и опуская глаза.
Князь Андрей строго посмотрел на нее. На лице князя Андрея вдруг выразилось озлобление. Он ничего не сказал ей, но посмотрел на ее лоб и волосы, не глядя в глаза, так презрительно, что француженка покраснела и ушла, ничего не сказав.
Когда он подошел к комнате сестры, княгиня уже проснулась, и ее веселый голосок, торопивший одно слово за другим, послышался из отворенной двери. Она говорила, как будто после долгого воздержания ей хотелось вознаградить потерянное время.
– Non, mais figurez vous, la vieille comtesse Zouboff avec de fausses boucles et la bouche pleine de fausses dents, comme si elle voulait defier les annees… [Нет, представьте себе, старая графиня Зубова, с фальшивыми локонами, с фальшивыми зубами, как будто издеваясь над годами…] Xa, xa, xa, Marieie!
Точно ту же фразу о графине Зубовой и тот же смех уже раз пять слышал при посторонних князь Андрей от своей жены.
Он тихо вошел в комнату. Княгиня, толстенькая, румяная, с работой в руках, сидела на кресле и без умолку говорила, перебирая петербургские воспоминания и даже фразы. Князь Андрей подошел, погладил ее по голове и спросил, отдохнула ли она от дороги. Она ответила и продолжала тот же разговор.
Коляска шестериком стояла у подъезда. На дворе была темная осенняя ночь. Кучер не видел дышла коляски. На крыльце суетились люди с фонарями. Огромный дом горел огнями сквозь свои большие окна. В передней толпились дворовые, желавшие проститься с молодым князем; в зале стояли все домашние: Михаил Иванович, m lle Bourienne, княжна Марья и княгиня.
Князь Андрей был позван в кабинет к отцу, который с глазу на глаз хотел проститься с ним. Все ждали их выхода.
Когда князь Андрей вошел в кабинет, старый князь в стариковских очках и в своем белом халате, в котором он никого не принимал, кроме сына, сидел за столом и писал. Он оглянулся.
– Едешь? – И он опять стал писать.
– Пришел проститься.
– Целуй сюда, – он показал щеку, – спасибо, спасибо!
– За что вы меня благодарите?
– За то, что не просрочиваешь, за бабью юбку не держишься. Служба прежде всего. Спасибо, спасибо! – И он продолжал писать, так что брызги летели с трещавшего пера. – Ежели нужно сказать что, говори. Эти два дела могу делать вместе, – прибавил он.
– О жене… Мне и так совестно, что я вам ее на руки оставляю…
– Что врешь? Говори, что нужно.
– Когда жене будет время родить, пошлите в Москву за акушером… Чтоб он тут был.
Старый князь остановился и, как бы не понимая, уставился строгими глазами на сына.
– Я знаю, что никто помочь не может, коли натура не поможет, – говорил князь Андрей, видимо смущенный. – Я согласен, что и из миллиона случаев один бывает несчастный, но это ее и моя фантазия. Ей наговорили, она во сне видела, и она боится.
– Гм… гм… – проговорил про себя старый князь, продолжая дописывать. – Сделаю.
Он расчеркнул подпись, вдруг быстро повернулся к сыну и засмеялся.
– Плохо дело, а?
– Что плохо, батюшка?
– Жена! – коротко и значительно сказал старый князь.
– Я не понимаю, – сказал князь Андрей.
– Да нечего делать, дружок, – сказал князь, – они все такие, не разженишься. Ты не бойся; никому не скажу; а ты сам знаешь.
Он схватил его за руку своею костлявою маленькою кистью, потряс ее, взглянул прямо в лицо сына своими быстрыми глазами, которые, как казалось, насквозь видели человека, и опять засмеялся своим холодным смехом.
Сын вздохнул, признаваясь этим вздохом в том, что отец понял его. Старик, продолжая складывать и печатать письма, с своею привычною быстротой, схватывал и бросал сургуч, печать и бумагу.
– Что делать? Красива! Я всё сделаю. Ты будь покоен, – говорил он отрывисто во время печатания.
Андрей молчал: ему и приятно и неприятно было, что отец понял его. Старик встал и подал письмо сыну.
– Слушай, – сказал он, – о жене не заботься: что возможно сделать, то будет сделано. Теперь слушай: письмо Михайлу Иларионовичу отдай. Я пишу, чтоб он тебя в хорошие места употреблял и долго адъютантом не держал: скверная должность! Скажи ты ему, что я его помню и люблю. Да напиши, как он тебя примет. Коли хорош будет, служи. Николая Андреича Болконского сын из милости служить ни у кого не будет. Ну, теперь поди сюда.
Он говорил такою скороговоркой, что не доканчивал половины слов, но сын привык понимать его. Он подвел сына к бюро, откинул крышку, выдвинул ящик и вынул исписанную его крупным, длинным и сжатым почерком тетрадь.
– Должно быть, мне прежде тебя умереть. Знай, тут мои записки, их государю передать после моей смерти. Теперь здесь – вот ломбардный билет и письмо: это премия тому, кто напишет историю суворовских войн. Переслать в академию. Здесь мои ремарки, после меня читай для себя, найдешь пользу.
Андрей не сказал отцу, что, верно, он проживет еще долго. Он понимал, что этого говорить не нужно.
– Всё исполню, батюшка, – сказал он.
– Ну, теперь прощай! – Он дал поцеловать сыну свою руку и обнял его. – Помни одно, князь Андрей: коли тебя убьют, мне старику больно будет… – Он неожиданно замолчал и вдруг крикливым голосом продолжал: – а коли узнаю, что ты повел себя не как сын Николая Болконского, мне будет… стыдно! – взвизгнул он.
– Этого вы могли бы не говорить мне, батюшка, – улыбаясь, сказал сын.
Старик замолчал.
– Еще я хотел просить вас, – продолжал князь Андрей, – ежели меня убьют и ежели у меня будет сын, не отпускайте его от себя, как я вам вчера говорил, чтоб он вырос у вас… пожалуйста.
– Жене не отдавать? – сказал старик и засмеялся.
Они молча стояли друг против друга. Быстрые глаза старика прямо были устремлены в глаза сына. Что то дрогнуло в нижней части лица старого князя.
– Простились… ступай! – вдруг сказал он. – Ступай! – закричал он сердитым и громким голосом, отворяя дверь кабинета.
– Что такое, что? – спрашивали княгиня и княжна, увидев князя Андрея и на минуту высунувшуюся фигуру кричавшего сердитым голосом старика в белом халате, без парика и в стариковских очках.
Князь Андрей вздохнул и ничего не ответил.
– Ну, – сказал он, обратившись к жене.
И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».
– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.
В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.
Полковой командир был пожилой, сангвинический, с седеющими бровями и бакенбардами генерал, плотный и широкий больше от груди к спине, чем от одного плеча к другому. На нем был новый, с иголочки, со слежавшимися складками мундир и густые золотые эполеты, которые как будто не книзу, а кверху поднимали его тучные плечи. Полковой командир имел вид человека, счастливо совершающего одно из самых торжественных дел жизни. Он похаживал перед фронтом и, похаживая, подрагивал на каждом шагу, слегка изгибаясь спиною. Видно, было, что полковой командир любуется своим полком, счастлив им, что все его силы душевные заняты только полком; но, несмотря на то, его подрагивающая походка как будто говорила, что, кроме военных интересов, в душе его немалое место занимают и интересы общественного быта и женский пол.
– Ну, батюшка Михайло Митрич, – обратился он к одному батальонному командиру (батальонный командир улыбаясь подался вперед; видно было, что они были счастливы), – досталось на орехи нынче ночью. Однако, кажется, ничего, полк не из дурных… А?
Батальонный командир понял веселую иронию и засмеялся.
– И на Царицыном лугу с поля бы не прогнали.
– Что? – сказал командир.
В это время по дороге из города, по которой расставлены были махальные, показались два верховые. Это были адъютант и казак, ехавший сзади.
Адъютант был прислан из главного штаба подтвердить полковому командиру то, что было сказано неясно во вчерашнем приказе, а именно то, что главнокомандующий желал видеть полк совершенно в том положении, в котором oн шел – в шинелях, в чехлах и без всяких приготовлений.
К Кутузову накануне прибыл член гофкригсрата из Вены, с предложениями и требованиями итти как можно скорее на соединение с армией эрцгерцога Фердинанда и Мака, и Кутузов, не считая выгодным это соединение, в числе прочих доказательств в пользу своего мнения намеревался показать австрийскому генералу то печальное положение, в котором приходили войска из России. С этою целью он и хотел выехать навстречу полку, так что, чем хуже было бы положение полка, тем приятнее было бы это главнокомандующему. Хотя адъютант и не знал этих подробностей, однако он передал полковому командиру непременное требование главнокомандующего, чтобы люди были в шинелях и чехлах, и что в противном случае главнокомандующий будет недоволен. Выслушав эти слова, полковой командир опустил голову, молча вздернул плечами и сангвиническим жестом развел руки.
– Наделали дела! – проговорил он. – Вот я вам говорил же, Михайло Митрич, что на походе, так в шинелях, – обратился он с упреком к батальонному командиру. – Ах, мой Бог! – прибавил он и решительно выступил вперед. – Господа ротные командиры! – крикнул он голосом, привычным к команде. – Фельдфебелей!… Скоро ли пожалуют? – обратился он к приехавшему адъютанту с выражением почтительной учтивости, видимо относившейся к лицу, про которое он говорил.
– Через час, я думаю.
– Успеем переодеть?
– Не знаю, генерал…
Полковой командир, сам подойдя к рядам, распорядился переодеванием опять в шинели. Ротные командиры разбежались по ротам, фельдфебели засуетились (шинели были не совсем исправны) и в то же мгновение заколыхались, растянулись и говором загудели прежде правильные, молчаливые четвероугольники. Со всех сторон отбегали и подбегали солдаты, подкидывали сзади плечом, через голову перетаскивали ранцы, снимали шинели и, высоко поднимая руки, натягивали их в рукава.
Через полчаса всё опять пришло в прежний порядок, только четвероугольники сделались серыми из черных. Полковой командир, опять подрагивающею походкой, вышел вперед полка и издалека оглядел его.
– Это что еще? Это что! – прокричал он, останавливаясь. – Командира 3 й роты!..
– Командир 3 й роты к генералу! командира к генералу, 3 й роты к командиру!… – послышались голоса по рядам, и адъютант побежал отыскивать замешкавшегося офицера.
Когда звуки усердных голосов, перевирая, крича уже «генерала в 3 ю роту», дошли по назначению, требуемый офицер показался из за роты и, хотя человек уже пожилой и не имевший привычки бегать, неловко цепляясь носками, рысью направился к генералу. Лицо капитана выражало беспокойство школьника, которому велят сказать невыученный им урок. На красном (очевидно от невоздержания) носу выступали пятна, и рот не находил положения. Полковой командир с ног до головы осматривал капитана, в то время как он запыхавшись подходил, по мере приближения сдерживая шаг.
– Вы скоро людей в сарафаны нарядите! Это что? – крикнул полковой командир, выдвигая нижнюю челюсть и указывая в рядах 3 й роты на солдата в шинели цвета фабричного сукна, отличавшегося от других шинелей. – Сами где находились? Ожидается главнокомандующий, а вы отходите от своего места? А?… Я вас научу, как на смотр людей в казакины одевать!… А?…
Ротный командир, не спуская глаз с начальника, всё больше и больше прижимал свои два пальца к козырьку, как будто в одном этом прижимании он видел теперь свое спасенье.
– Ну, что ж вы молчите? Кто у вас там в венгерца наряжен? – строго шутил полковой командир.
– Ваше превосходительство…
– Ну что «ваше превосходительство»? Ваше превосходительство! Ваше превосходительство! А что ваше превосходительство – никому неизвестно.
– Ваше превосходительство, это Долохов, разжалованный… – сказал тихо капитан.
– Что он в фельдмаршалы, что ли, разжалован или в солдаты? А солдат, так должен быть одет, как все, по форме.
– Ваше превосходительство, вы сами разрешили ему походом.
– Разрешил? Разрешил? Вот вы всегда так, молодые люди, – сказал полковой командир, остывая несколько. – Разрешил? Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Полковой командир помолчал. – Вам что нибудь скажешь, а вы и… – Что? – сказал он, снова раздражаясь. – Извольте одеть людей прилично…
И полковой командир, оглядываясь на адъютанта, своею вздрагивающею походкой направился к полку. Видно было, что его раздражение ему самому понравилось, и что он, пройдясь по полку, хотел найти еще предлог своему гневу. Оборвав одного офицера за невычищенный знак, другого за неправильность ряда, он подошел к 3 й роте.
– Кааак стоишь? Где нога? Нога где? – закричал полковой командир с выражением страдания в голосе, еще человек за пять не доходя до Долохова, одетого в синеватую шинель.
Долохов медленно выпрямил согнутую ногу и прямо, своим светлым и наглым взглядом, посмотрел в лицо генерала.
– Зачем синяя шинель? Долой… Фельдфебель! Переодеть его… дря… – Он не успел договорить.
– Генерал, я обязан исполнять приказания, но не обязан переносить… – поспешно сказал Долохов.
– Во фронте не разговаривать!… Не разговаривать, не разговаривать!…
– Не обязан переносить оскорбления, – громко, звучно договорил Долохов.
Глаза генерала и солдата встретились. Генерал замолчал, сердито оттягивая книзу тугой шарф.
– Извольте переодеться, прошу вас, – сказал он, отходя.
– Едет! – закричал в это время махальный.
Полковой командир, покраснел, подбежал к лошади, дрожащими руками взялся за стремя, перекинул тело, оправился, вынул шпагу и с счастливым, решительным лицом, набок раскрыв рот, приготовился крикнуть. Полк встрепенулся, как оправляющаяся птица, и замер.
– Смир р р р на! – закричал полковой командир потрясающим душу голосом, радостным для себя, строгим в отношении к полку и приветливым в отношении к подъезжающему начальнику.
По широкой, обсаженной деревьями, большой, бесшоссейной дороге, слегка погромыхивая рессорами, шибкою рысью ехала высокая голубая венская коляска цугом. За коляской скакали свита и конвой кроатов. Подле Кутузова сидел австрийский генерал в странном, среди черных русских, белом мундире. Коляска остановилась у полка. Кутузов и австрийский генерал о чем то тихо говорили, и Кутузов слегка улыбнулся, в то время как, тяжело ступая, он опускал ногу с подножки, точно как будто и не было этих 2 000 людей, которые не дыша смотрели на него и на полкового командира.
Раздался крик команды, опять полк звеня дрогнул, сделав на караул. В мертвой тишине послышался слабый голос главнокомандующего. Полк рявкнул: «Здравья желаем, ваше го го го го ство!» И опять всё замерло. Сначала Кутузов стоял на одном месте, пока полк двигался; потом Кутузов рядом с белым генералом, пешком, сопутствуемый свитою, стал ходить по рядам.
По тому, как полковой командир салютовал главнокомандующему, впиваясь в него глазами, вытягиваясь и подбираясь, как наклоненный вперед ходил за генералами по рядам, едва удерживая подрагивающее движение, как подскакивал при каждом слове и движении главнокомандующего, – видно было, что он исполнял свои обязанности подчиненного еще с большим наслаждением, чем обязанности начальника. Полк, благодаря строгости и старательности полкового командира, был в прекрасном состоянии сравнительно с другими, приходившими в то же время к Браунау. Отсталых и больных было только 217 человек. И всё было исправно, кроме обуви.
Кутузов прошел по рядам, изредка останавливаясь и говоря по нескольку ласковых слов офицерам, которых он знал по турецкой войне, а иногда и солдатам. Поглядывая на обувь, он несколько раз грустно покачивал головой и указывал на нее австрийскому генералу с таким выражением, что как бы не упрекал в этом никого, но не мог не видеть, как это плохо. Полковой командир каждый раз при этом забегал вперед, боясь упустить слово главнокомандующего касательно полка. Сзади Кутузова, в таком расстоянии, что всякое слабо произнесенное слово могло быть услышано, шло человек 20 свиты. Господа свиты разговаривали между собой и иногда смеялись. Ближе всех за главнокомандующим шел красивый адъютант. Это был князь Болконский. Рядом с ним шел его товарищ Несвицкий, высокий штаб офицер, чрезвычайно толстый, с добрым, и улыбающимся красивым лицом и влажными глазами; Несвицкий едва удерживался от смеха, возбуждаемого черноватым гусарским офицером, шедшим подле него. Гусарский офицер, не улыбаясь, не изменяя выражения остановившихся глаз, с серьезным лицом смотрел на спину полкового командира и передразнивал каждое его движение. Каждый раз, как полковой командир вздрагивал и нагибался вперед, точно так же, точь в точь так же, вздрагивал и нагибался вперед гусарский офицер. Несвицкий смеялся и толкал других, чтобы они смотрели на забавника.
Кутузов шел медленно и вяло мимо тысячей глаз, которые выкатывались из своих орбит, следя за начальником. Поровнявшись с 3 й ротой, он вдруг остановился. Свита, не предвидя этой остановки, невольно надвинулась на него.
– А, Тимохин! – сказал главнокомандующий, узнавая капитана с красным носом, пострадавшего за синюю шинель.
Казалось, нельзя было вытягиваться больше того, как вытягивался Тимохин, в то время как полковой командир делал ему замечание. Но в эту минуту обращения к нему главнокомандующего капитан вытянулся так, что, казалось, посмотри на него главнокомандующий еще несколько времени, капитан не выдержал бы; и потому Кутузов, видимо поняв его положение и желая, напротив, всякого добра капитану, поспешно отвернулся. По пухлому, изуродованному раной лицу Кутузова пробежала чуть заметная улыбка.
– Еще измайловский товарищ, – сказал он. – Храбрый офицер! Ты доволен им? – спросил Кутузов у полкового командира.
И полковой командир, отражаясь, как в зеркале, невидимо для себя, в гусарском офицере, вздрогнул, подошел вперед и отвечал:
– Очень доволен, ваше высокопревосходительство.
– Мы все не без слабостей, – сказал Кутузов, улыбаясь и отходя от него. – У него была приверженность к Бахусу.
Полковой командир испугался, не виноват ли он в этом, и ничего не ответил. Офицер в эту минуту заметил лицо капитана с красным носом и подтянутым животом и так похоже передразнил его лицо и позу, что Несвицкий не мог удержать смеха.
Кутузов обернулся. Видно было, что офицер мог управлять своим лицом, как хотел: в ту минуту, как Кутузов обернулся, офицер успел сделать гримасу, а вслед за тем принять самое серьезное, почтительное и невинное выражение.
Третья рота была последняя, и Кутузов задумался, видимо припоминая что то. Князь Андрей выступил из свиты и по французски тихо сказал:
– Вы приказали напомнить о разжалованном Долохове в этом полку.
– Где тут Долохов? – спросил Кутузов.
Долохов, уже переодетый в солдатскую серую шинель, не дожидался, чтоб его вызвали. Стройная фигура белокурого с ясными голубыми глазами солдата выступила из фронта. Он подошел к главнокомандующему и сделал на караул.
– Претензия? – нахмурившись слегка, спросил Кутузов.
– Это Долохов, – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Кутузов. – Надеюсь, что этот урок тебя исправит, служи хорошенько. Государь милостив. И я не забуду тебя, ежели ты заслужишь.
Голубые ясные глаза смотрели на главнокомандующего так же дерзко, как и на полкового командира, как будто своим выражением разрывая завесу условности, отделявшую так далеко главнокомандующего от солдата.
– Об одном прошу, ваше высокопревосходительство, – сказал он своим звучным, твердым, неспешащим голосом. – Прошу дать мне случай загладить мою вину и доказать мою преданность государю императору и России.
Кутузов отвернулся. На лице его промелькнула та же улыбка глаз, как и в то время, когда он отвернулся от капитана Тимохина. Он отвернулся и поморщился, как будто хотел выразить этим, что всё, что ему сказал Долохов, и всё, что он мог сказать ему, он давно, давно знает, что всё это уже прискучило ему и что всё это совсем не то, что нужно. Он отвернулся и направился к коляске.
Полк разобрался ротами и направился к назначенным квартирам невдалеке от Браунау, где надеялся обуться, одеться и отдохнуть после трудных переходов.
– Вы на меня не претендуете, Прохор Игнатьич? – сказал полковой командир, объезжая двигавшуюся к месту 3 ю роту и подъезжая к шедшему впереди ее капитану Тимохину. Лицо полкового командира выражало после счастливо отбытого смотра неудержимую радость. – Служба царская… нельзя… другой раз во фронте оборвешь… Сам извинюсь первый, вы меня знаете… Очень благодарил! – И он протянул руку ротному.
– Помилуйте, генерал, да смею ли я! – отвечал капитан, краснея носом, улыбаясь и раскрывая улыбкой недостаток двух передних зубов, выбитых прикладом под Измаилом.
– Да господину Долохову передайте, что я его не забуду, чтоб он был спокоен. Да скажите, пожалуйста, я всё хотел спросить, что он, как себя ведет? И всё…
– По службе очень исправен, ваше превосходительство… но карахтер… – сказал Тимохин.
– А что, что характер? – спросил полковой командир.
– Находит, ваше превосходительство, днями, – говорил капитан, – то и умен, и учен, и добр. А то зверь. В Польше убил было жида, изволите знать…
– Ну да, ну да, – сказал полковой командир, – всё надо пожалеть молодого человека в несчастии. Ведь большие связи… Так вы того…
– Слушаю, ваше превосходительство, – сказал Тимохин, улыбкой давая чувствовать, что он понимает желания начальника.
– Ну да, ну да.
Полковой командир отыскал в рядах Долохова и придержал лошадь.
– До первого дела – эполеты, – сказал он ему.
Долохов оглянулся, ничего не сказал и не изменил выражения своего насмешливо улыбающегося рта.
– Ну, вот и хорошо, – продолжал полковой командир. – Людям по чарке водки от меня, – прибавил он, чтобы солдаты слышали. – Благодарю всех! Слава Богу! – И он, обогнав роту, подъехал к другой.
– Что ж, он, право, хороший человек; с ним служить можно, – сказал Тимохин субалтерн офицеру, шедшему подле него.
– Одно слово, червонный!… (полкового командира прозвали червонным королем) – смеясь, сказал субалтерн офицер.
Счастливое расположение духа начальства после смотра перешло и к солдатам. Рота шла весело. Со всех сторон переговаривались солдатские голоса.
– Как же сказывали, Кутузов кривой, об одном глазу?
– А то нет! Вовсе кривой.
– Не… брат, глазастее тебя. Сапоги и подвертки – всё оглядел…
– Как он, братец ты мой, глянет на ноги мне… ну! думаю…
– А другой то австрияк, с ним был, словно мелом вымазан. Как мука, белый. Я чай, как амуницию чистят!
– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.
– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.
Кутузов со свитой возвращался в город. Главнокомандующий дал знак, чтобы люди продолжали итти вольно, и на его лице и на всех лицах его свиты выразилось удовольствие при звуках песни, при виде пляшущего солдата и весело и бойко идущих солдат роты. Во втором ряду, с правого фланга, с которого коляска обгоняла роты, невольно бросался в глаза голубоглазый солдат, Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и глядел на лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой. Гусарский корнет из свиты Кутузова, передразнивавший полкового командира, отстал от коляски и подъехал к Долохову.
Гусарский корнет Жерков одно время в Петербурге принадлежал к тому буйному обществу, которым руководил Долохов. За границей Жерков встретил Долохова солдатом, но не счел нужным узнать его. Теперь, после разговора Кутузова с разжалованным, он с радостью старого друга обратился к нему:
– Друг сердечный, ты как? – сказал он при звуках песни, ровняя шаг своей лошади с шагом роты.
– Я как? – отвечал холодно Долохов, – как видишь.
Бойкая песня придавала особенное значение тону развязной веселости, с которой говорил Жерков, и умышленной холодности ответов Долохова.
– Ну, как ладишь с начальством? – спросил Жерков.
– Ничего, хорошие люди. Ты как в штаб затесался?
– Прикомандирован, дежурю.
Они помолчали.
«Выпускала сокола да из правого рукава», говорила песня, невольно возбуждая бодрое, веселое чувство. Разговор их, вероятно, был бы другой, ежели бы они говорили не при звуках песни.
– Что правда, австрийцев побили? – спросил Долохов.
– А чорт их знает, говорят.
– Я рад, – отвечал Долохов коротко и ясно, как того требовала песня.
– Что ж, приходи к нам когда вечерком, фараон заложишь, – сказал Жерков.
– Или у вас денег много завелось?
– Приходи.
– Нельзя. Зарок дал. Не пью и не играю, пока не произведут.
– Да что ж, до первого дела…
– Там видно будет.
Опять они помолчали.
– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.
Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.
Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
Австрийский генерал имел недовольный вид, но не мог не в том же тоне отвечать Кутузову.
– Напротив, – сказал он ворчливым и сердитым тоном, так противоречившим лестному значению произносимых слов, – напротив, участие вашего превосходительства в общем деле высоко ценится его величеством; но мы полагаем, что настоящее замедление лишает славные русские войска и их главнокомандующих тех лавров, которые они привыкли пожинать в битвах, – закончил он видимо приготовленную фразу.
Кутузов поклонился, не изменяя улыбки.
– А я так убежден и, основываясь на последнем письме, которым почтил меня его высочество эрцгерцог Фердинанд, предполагаю, что австрийские войска, под начальством столь искусного помощника, каков генерал Мак, теперь уже одержали решительную победу и не нуждаются более в нашей помощи, – сказал Кутузов.
Генерал нахмурился. Хотя и не было положительных известий о поражении австрийцев, но было слишком много обстоятельств, подтверждавших общие невыгодные слухи; и потому предположение Кутузова о победе австрийцев было весьма похоже на насмешку. Но Кутузов кротко улыбался, всё с тем же выражением, которое говорило, что он имеет право предполагать это. Действительно, последнее письмо, полученное им из армии Мака, извещало его о победе и о самом выгодном стратегическом положении армии.
– Дай ка сюда это письмо, – сказал Кутузов, обращаясь к князю Андрею. – Вот изволите видеть. – И Кутузов, с насмешливою улыбкой на концах губ, прочел по немецки австрийскому генералу следующее место из письма эрцгерцога Фердинанда: «Wir haben vollkommen zusammengehaltene Krafte, nahe an 70 000 Mann, um den Feind, wenn er den Lech passirte, angreifen und schlagen zu konnen. Wir konnen, da wir Meister von Ulm sind, den Vortheil, auch von beiden Uferien der Donau Meister zu bleiben, nicht verlieren; mithin auch jeden Augenblick, wenn der Feind den Lech nicht passirte, die Donau ubersetzen, uns auf seine Communikations Linie werfen, die Donau unterhalb repassiren und dem Feinde, wenn er sich gegen unsere treue Allirte mit ganzer Macht wenden wollte, seine Absicht alabald vereitelien. Wir werden auf solche Weise den Zeitpunkt, wo die Kaiserlich Ruseische Armee ausgerustet sein wird, muthig entgegenharren, und sodann leicht gemeinschaftlich die Moglichkeit finden, dem Feinde das Schicksal zuzubereiten, so er verdient». [Мы имеем вполне сосредоточенные силы, около 70 000 человек, так что мы можем атаковать и разбить неприятеля в случае переправы его через Лех. Так как мы уже владеем Ульмом, то мы можем удерживать за собою выгоду командования обоими берегами Дуная, стало быть, ежеминутно, в случае если неприятель не перейдет через Лех, переправиться через Дунай, броситься на его коммуникационную линию, ниже перейти обратно Дунай и неприятелю, если он вздумает обратить всю свою силу на наших верных союзников, не дать исполнить его намерение. Таким образом мы будем бодро ожидать времени, когда императорская российская армия совсем изготовится, и затем вместе легко найдем возможность уготовить неприятелю участь, коей он заслуживает».]
Кутузов тяжело вздохнул, окончив этот период, и внимательно и ласково посмотрел на члена гофкригсрата.
– Но вы знаете, ваше превосходительство, мудрое правило, предписывающее предполагать худшее, – сказал австрийский генерал, видимо желая покончить с шутками и приступить к делу.
Он невольно оглянулся на адъютанта.
– Извините, генерал, – перебил его Кутузов и тоже поворотился к князю Андрею. – Вот что, мой любезный, возьми ты все донесения от наших лазутчиков у Козловского. Вот два письма от графа Ностица, вот письмо от его высочества эрцгерцога Фердинанда, вот еще, – сказал он, подавая ему несколько бумаг. – И из всего этого чистенько, на французском языке, составь mеmorandum, записочку, для видимости всех тех известий, которые мы о действиях австрийской армии имели. Ну, так то, и представь его превосходительству.
Князь Андрей наклонил голову в знак того, что понял с первых слов не только то, что было сказано, но и то, что желал бы сказать ему Кутузов. Он собрал бумаги, и, отдав общий поклон, тихо шагая по ковру, вышел в приемную.
Несмотря на то, что еще не много времени прошло с тех пор, как князь Андрей оставил Россию, он много изменился за это время. В выражении его лица, в движениях, в походке почти не было заметно прежнего притворства, усталости и лени; он имел вид человека, не имеющего времени думать о впечатлении, какое он производит на других, и занятого делом приятным и интересным. Лицо его выражало больше довольства собой и окружающими; улыбка и взгляд его были веселее и привлекательнее.
Кутузов, которого он догнал еще в Польше, принял его очень ласково, обещал ему не забывать его, отличал от других адъютантов, брал с собою в Вену и давал более серьезные поручения. Из Вены Кутузов писал своему старому товарищу, отцу князя Андрея:
«Ваш сын, – писал он, – надежду подает быть офицером, из ряду выходящим по своим занятиям, твердости и исполнительности. Я считаю себя счастливым, имея под рукой такого подчиненного».
В штабе Кутузова, между товарищами сослуживцами и вообще в армии князь Андрей, так же как и в петербургском обществе, имел две совершенно противоположные репутации.
Одни, меньшая часть, признавали князя Андрея чем то особенным от себя и от всех других людей, ожидали от него больших успехов, слушали его, восхищались им и подражали ему; и с этими людьми князь Андрей был прост и приятен. Другие, большинство, не любили князя Андрея, считали его надутым, холодным и неприятным человеком. Но с этими людьми князь Андрей умел поставить себя так, что его уважали и даже боялись.
Выйдя в приемную из кабинета Кутузова, князь Андрей с бумагами подошел к товарищу,дежурному адъютанту Козловскому, который с книгой сидел у окна.
– Ну, что, князь? – спросил Козловский.
– Приказано составить записку, почему нейдем вперед.
– А почему?
Князь Андрей пожал плечами.
– Нет известия от Мака? – спросил Козловский.
– Нет.
– Ежели бы правда, что он разбит, так пришло бы известие.
– Вероятно, – сказал князь Андрей и направился к выходной двери; но в то же время навстречу ему, хлопнув дверью, быстро вошел в приемную высокий, очевидно приезжий, австрийский генерал в сюртуке, с повязанною черным платком головой и с орденом Марии Терезии на шее. Князь Андрей остановился.
– Генерал аншеф Кутузов? – быстро проговорил приезжий генерал с резким немецким выговором, оглядываясь на обе стороны и без остановки проходя к двери кабинета.
– Генерал аншеф занят, – сказал Козловский, торопливо подходя к неизвестному генералу и загораживая ему дорогу от двери. – Как прикажете доложить?
Неизвестный генерал презрительно оглянулся сверху вниз на невысокого ростом Козловского, как будто удивляясь, что его могут не знать.
– Генерал аншеф занят, – спокойно повторил Козловский.
Лицо генерала нахмурилось, губы его дернулись и задрожали. Он вынул записную книжку, быстро начертил что то карандашом, вырвал листок, отдал, быстрыми шагами подошел к окну, бросил свое тело на стул и оглянул бывших в комнате, как будто спрашивая: зачем они на него смотрят? Потом генерал поднял голову, вытянул шею, как будто намереваясь что то сказать, но тотчас же, как будто небрежно начиная напевать про себя, произвел странный звук, который тотчас же пресекся. Дверь кабинета отворилась, и на пороге ее показался Кутузов. Генерал с повязанною головой, как будто убегая от опасности, нагнувшись, большими, быстрыми шагами худых ног подошел к Кутузову.
– Vous voyez le malheureux Mack, [Вы видите несчастного Мака.] – проговорил он сорвавшимся голосом.
Лицо Кутузова, стоявшего в дверях кабинета, несколько мгновений оставалось совершенно неподвижно. Потом, как волна, пробежала по его лицу морщина, лоб разгладился; он почтительно наклонил голову, закрыл глаза, молча пропустил мимо себя Мака и сам за собой затворил дверь.
Слух, уже распространенный прежде, о разбитии австрийцев и о сдаче всей армии под Ульмом, оказывался справедливым. Через полчаса уже по разным направлениям были разосланы адъютанты с приказаниями, доказывавшими, что скоро и русские войска, до сих пор бывшие в бездействии, должны будут встретиться с неприятелем.
Князь Андрей был один из тех редких офицеров в штабе, который полагал свой главный интерес в общем ходе военного дела. Увидав Мака и услыхав подробности его погибели, он понял, что половина кампании проиграна, понял всю трудность положения русских войск и живо вообразил себе то, что ожидает армию, и ту роль, которую он должен будет играть в ней.
Невольно он испытывал волнующее радостное чувство при мысли о посрамлении самонадеянной Австрии и о том, что через неделю, может быть, придется ему увидеть и принять участие в столкновении русских с французами, впервые после Суворова.
Но он боялся гения Бонапарта, который мог оказаться сильнее всей храбрости русских войск, и вместе с тем не мог допустить позора для своего героя.
Взволнованный и раздраженный этими мыслями, князь Андрей пошел в свою комнату, чтобы написать отцу, которому он писал каждый день. Он сошелся в коридоре с своим сожителем Несвицким и шутником Жерковым; они, как всегда, чему то смеялись.
– Что ты так мрачен? – спросил Несвицкий, заметив бледное с блестящими глазами лицо князя Андрея.
– Веселиться нечему, – отвечал Болконский.
В то время как князь Андрей сошелся с Несвицким и Жерковым, с другой стороны коридора навстречу им шли Штраух, австрийский генерал, состоявший при штабе Кутузова для наблюдения за продовольствием русской армии, и член гофкригсрата, приехавшие накануне. По широкому коридору было достаточно места, чтобы генералы могли свободно разойтись с тремя офицерами; но Жерков, отталкивая рукой Несвицкого, запыхавшимся голосом проговорил:
– Идут!… идут!… посторонитесь, дорогу! пожалуйста дорогу!
Генералы проходили с видом желания избавиться от утруждающих почестей. На лице шутника Жеркова выразилась вдруг глупая улыбка радости, которой он как будто не мог удержать.
– Ваше превосходительство, – сказал он по немецки, выдвигаясь вперед и обращаясь к австрийскому генералу. – Имею честь поздравить.
Он наклонил голову и неловко, как дети, которые учатся танцовать, стал расшаркиваться то одной, то другой ногой.
Генерал, член гофкригсрата, строго оглянулся на него; не заметив серьезность глупой улыбки, не мог отказать в минутном внимании. Он прищурился, показывая, что слушает.
– Имею честь поздравить, генерал Мак приехал,совсем здоров,только немного тут зашибся, – прибавил он,сияя улыбкой и указывая на свою голову.
Генерал нахмурился, отвернулся и пошел дальше.
– Gott, wie naiv! [Боже мой, как он прост!] – сказал он сердито, отойдя несколько шагов.
Несвицкий с хохотом обнял князя Андрея, но Болконский, еще более побледнев, с злобным выражением в лице, оттолкнул его и обратился к Жеркову. То нервное раздражение, в которое его привели вид Мака, известие об его поражении и мысли о том, что ожидает русскую армию, нашло себе исход в озлоблении на неуместную шутку Жеркова.
– Если вы, милостивый государь, – заговорил он пронзительно с легким дрожанием нижней челюсти, – хотите быть шутом , то я вам в этом не могу воспрепятствовать; но объявляю вам, что если вы осмелитесь другой раз скоморошничать в моем присутствии, то я вас научу, как вести себя.
Несвицкий и Жерков так были удивлены этой выходкой, что молча, раскрыв глаза, смотрели на Болконского.
– Что ж, я поздравил только, – сказал Жерков.
– Я не шучу с вами, извольте молчать! – крикнул Болконский и, взяв за руку Несвицкого, пошел прочь от Жеркова, не находившего, что ответить.
– Ну, что ты, братец, – успокоивая сказал Несвицкий.
– Как что? – заговорил князь Андрей, останавливаясь от волнения. – Да ты пойми, что мы, или офицеры, которые служим своему царю и отечеству и радуемся общему успеху и печалимся об общей неудаче, или мы лакеи, которым дела нет до господского дела. Quarante milles hommes massacres et l'ario mee de nos allies detruite, et vous trouvez la le mot pour rire, – сказал он, как будто этою французскою фразой закрепляя свое мнение. – C'est bien pour un garcon de rien, comme cet individu, dont vous avez fait un ami, mais pas pour vous, pas pour vous. [Сорок тысяч человек погибло и союзная нам армия уничтожена, а вы можете при этом шутить. Это простительно ничтожному мальчишке, как вот этот господин, которого вы сделали себе другом, но не вам, не вам.] Мальчишкам только можно так забавляться, – сказал князь Андрей по русски, выговаривая это слово с французским акцентом, заметив, что Жерков мог еще слышать его.
Он подождал, не ответит ли что корнет. Но корнет повернулся и вышел из коридора.
Гусарский Павлоградский полк стоял в двух милях от Браунау. Эскадрон, в котором юнкером служил Николай Ростов, расположен был в немецкой деревне Зальценек. Эскадронному командиру, ротмистру Денисову, известному всей кавалерийской дивизии под именем Васьки Денисова, была отведена лучшая квартира в деревне. Юнкер Ростов с тех самых пор, как он догнал полк в Польше, жил вместе с эскадронным командиром.
11 октября, в тот самый день, когда в главной квартире всё было поднято на ноги известием о поражении Мака, в штабе эскадрона походная жизнь спокойно шла по старому. Денисов, проигравший всю ночь в карты, еще не приходил домой, когда Ростов, рано утром, верхом, вернулся с фуражировки. Ростов в юнкерском мундире подъехал к крыльцу, толконув лошадь, гибким, молодым жестом скинул ногу, постоял на стремени, как будто не желая расстаться с лошадью, наконец, спрыгнул и крикнул вестового.
– А, Бондаренко, друг сердечный, – проговорил он бросившемуся стремглав к его лошади гусару. – Выводи, дружок, – сказал он с тою братскою, веселою нежностию, с которою обращаются со всеми хорошие молодые люди, когда они счастливы.
– Слушаю, ваше сиятельство, – отвечал хохол, встряхивая весело головой.
– Смотри же, выводи хорошенько!
Другой гусар бросился тоже к лошади, но Бондаренко уже перекинул поводья трензеля. Видно было, что юнкер давал хорошо на водку, и что услужить ему было выгодно. Ростов погладил лошадь по шее, потом по крупу и остановился на крыльце.
«Славно! Такая будет лошадь!» сказал он сам себе и, улыбаясь и придерживая саблю, взбежал на крыльцо, погромыхивая шпорами. Хозяин немец, в фуфайке и колпаке, с вилами, которыми он вычищал навоз, выглянул из коровника. Лицо немца вдруг просветлело, как только он увидал Ростова. Он весело улыбнулся и подмигнул: «Schon, gut Morgen! Schon, gut Morgen!» [Прекрасно, доброго утра!] повторял он, видимо, находя удовольствие в приветствии молодого человека.
– Schon fleissig! [Уже за работой!] – сказал Ростов всё с тою же радостною, братскою улыбкой, какая не сходила с его оживленного лица. – Hoch Oestreicher! Hoch Russen! Kaiser Alexander hoch! [Ура Австрийцы! Ура Русские! Император Александр ура!] – обратился он к немцу, повторяя слова, говоренные часто немцем хозяином.
Немец засмеялся, вышел совсем из двери коровника, сдернул
колпак и, взмахнув им над головой, закричал:
– Und die ganze Welt hoch! [И весь свет ура!]
Ростов сам так же, как немец, взмахнул фуражкой над головой и, смеясь, закричал: «Und Vivat die ganze Welt»! Хотя не было никакой причины к особенной радости ни для немца, вычищавшего свой коровник, ни для Ростова, ездившего со взводом за сеном, оба человека эти с счастливым восторгом и братскою любовью посмотрели друг на друга, потрясли головами в знак взаимной любви и улыбаясь разошлись – немец в коровник, а Ростов в избу, которую занимал с Денисовым.
– Что барин? – спросил он у Лаврушки, известного всему полку плута лакея Денисова.
– С вечера не бывали. Верно, проигрались, – отвечал Лаврушка. – Уж я знаю, коли выиграют, рано придут хвастаться, а коли до утра нет, значит, продулись, – сердитые придут. Кофею прикажете?
– Давай, давай.
Через 10 минут Лаврушка принес кофею. Идут! – сказал он, – теперь беда. – Ростов заглянул в окно и увидал возвращающегося домой Денисова. Денисов был маленький человек с красным лицом, блестящими черными глазами, черными взлохмоченными усами и волосами. На нем был расстегнутый ментик, спущенные в складках широкие чикчиры, и на затылке была надета смятая гусарская шапочка. Он мрачно, опустив голову, приближался к крыльцу.
– Лавг'ушка, – закричал он громко и сердито. – Ну, снимай, болван!
– Да я и так снимаю, – отвечал голос Лаврушки.
– А! ты уж встал, – сказал Денисов, входя в комнату.
– Давно, – сказал Ростов, – я уже за сеном сходил и фрейлен Матильда видел.
– Вот как! А я пг'одулся, бг'ат, вчег'а, как сукин сын! – закричал Денисов, не выговаривая р . – Такого несчастия! Такого несчастия! Как ты уехал, так и пошло. Эй, чаю!
Денисов, сморщившись, как бы улыбаясь и выказывая свои короткие крепкие зубы, начал обеими руками с короткими пальцами лохматить, как пес, взбитые черные, густые волосы.
– Чог'т меня дег'нул пойти к этой кг'ысе (прозвище офицера), – растирая себе обеими руками лоб и лицо, говорил он. – Можешь себе пг'едставить, ни одной каг'ты, ни одной, ни одной каг'ты не дал.
Денисов взял подаваемую ему закуренную трубку, сжал в кулак, и, рассыпая огонь, ударил ею по полу, продолжая кричать.
– Семпель даст, паг'оль бьет; семпель даст, паг'оль бьет.
Он рассыпал огонь, разбил трубку и бросил ее. Денисов помолчал и вдруг своими блестящими черными глазами весело взглянул на Ростова.
– Хоть бы женщины были. А то тут, кг'оме как пить, делать нечего. Хоть бы дг'аться ског'ей.
– Эй, кто там? – обратился он к двери, заслышав остановившиеся шаги толстых сапог с бряцанием шпор и почтительное покашливанье.
– Вахмистр! – сказал Лаврушка.
Денисов сморщился еще больше.
– Сквег'но, – проговорил он, бросая кошелек с несколькими золотыми. – Г`остов, сочти, голубчик, сколько там осталось, да сунь кошелек под подушку, – сказал он и вышел к вахмистру.
Ростов взял деньги и, машинально, откладывая и ровняя кучками старые и новые золотые, стал считать их.
– А! Телянин! Здог'ово! Вздули меня вчег'а! – послышался голос Денисова из другой комнаты.
– У кого? У Быкова, у крысы?… Я знал, – сказал другой тоненький голос, и вслед за тем в комнату вошел поручик Телянин, маленький офицер того же эскадрона.
Ростов кинул под подушку кошелек и пожал протянутую ему маленькую влажную руку. Телянин был перед походом за что то переведен из гвардии. Он держал себя очень хорошо в полку; но его не любили, и в особенности Ростов не мог ни преодолеть, ни скрывать своего беспричинного отвращения к этому офицеру.
– Ну, что, молодой кавалерист, как вам мой Грачик служит? – спросил он. (Грачик была верховая лошадь, подъездок, проданная Теляниным Ростову.)
Поручик никогда не смотрел в глаза человеку, с кем говорил; глаза его постоянно перебегали с одного предмета на другой.
– Я видел, вы нынче проехали…
– Да ничего, конь добрый, – отвечал Ростов, несмотря на то, что лошадь эта, купленная им за 700 рублей, не стоила и половины этой цены. – Припадать стала на левую переднюю… – прибавил он. – Треснуло копыто! Это ничего. Я вас научу, покажу, заклепку какую положить.
– Да, покажите пожалуйста, – сказал Ростов.
– Покажу, покажу, это не секрет. А за лошадь благодарить будете.
– Так я велю привести лошадь, – сказал Ростов, желая избавиться от Телянина, и вышел, чтобы велеть привести лошадь.
В сенях Денисов, с трубкой, скорчившись на пороге, сидел перед вахмистром, который что то докладывал. Увидав Ростова, Денисов сморщился и, указывая через плечо большим пальцем в комнату, в которой сидел Телянин, поморщился и с отвращением тряхнулся.
– Ох, не люблю молодца, – сказал он, не стесняясь присутствием вахмистра.
Ростов пожал плечами, как будто говоря: «И я тоже, да что же делать!» и, распорядившись, вернулся к Телянину.
Телянин сидел всё в той же ленивой позе, в которой его оставил Ростов, потирая маленькие белые руки.
«Бывают же такие противные лица», подумал Ростов, входя в комнату.
– Что же, велели привести лошадь? – сказал Телянин, вставая и небрежно оглядываясь.
– Велел.
– Да пойдемте сами. Я ведь зашел только спросить Денисова о вчерашнем приказе. Получили, Денисов?
– Нет еще. А вы куда?
– Вот хочу молодого человека научить, как ковать лошадь, – сказал Телянин.
Они вышли на крыльцо и в конюшню. Поручик показал, как делать заклепку, и ушел к себе.
Когда Ростов вернулся, на столе стояла бутылка с водкой и лежала колбаса. Денисов сидел перед столом и трещал пером по бумаге. Он мрачно посмотрел в лицо Ростову.
– Ей пишу, – сказал он.
Он облокотился на стол с пером в руке, и, очевидно обрадованный случаю быстрее сказать словом всё, что он хотел написать, высказывал свое письмо Ростову.
– Ты видишь ли, дг'уг, – сказал он. – Мы спим, пока не любим. Мы дети пг`axa… а полюбил – и ты Бог, ты чист, как в пег'вый день создания… Это еще кто? Гони его к чог'ту. Некогда! – крикнул он на Лаврушку, который, нисколько не робея, подошел к нему.
– Да кому ж быть? Сами велели. Вахмистр за деньгами пришел.
Денисов сморщился, хотел что то крикнуть и замолчал.
– Сквег'но дело, – проговорил он про себя. – Сколько там денег в кошельке осталось? – спросил он у Ростова.
– Семь новых и три старых.
– Ах,сквег'но! Ну, что стоишь, чучела, пошли вахмистг'а, – крикнул Денисов на Лаврушку.
– Пожалуйста, Денисов, возьми у меня денег, ведь у меня есть, – сказал Ростов краснея.
– Не люблю у своих занимать, не люблю, – проворчал Денисов.
– А ежели ты у меня не возьмешь деньги по товарищески, ты меня обидишь. Право, у меня есть, – повторял Ростов.
– Да нет же.
И Денисов подошел к кровати, чтобы достать из под подушки кошелек.
– Ты куда положил, Ростов?
– Под нижнюю подушку.
– Да нету.
Денисов скинул обе подушки на пол. Кошелька не было.
– Вот чудо то!
– Постой, ты не уронил ли? – сказал Ростов, по одной поднимая подушки и вытрясая их.
Он скинул и отряхнул одеяло. Кошелька не было.
– Уж не забыл ли я? Нет, я еще подумал, что ты точно клад под голову кладешь, – сказал Ростов. – Я тут положил кошелек. Где он? – обратился он к Лаврушке.
– Я не входил. Где положили, там и должен быть.
– Да нет…
– Вы всё так, бросите куда, да и забудете. В карманах то посмотрите.
– Нет, коли бы я не подумал про клад, – сказал Ростов, – а то я помню, что положил.
Лаврушка перерыл всю постель, заглянул под нее, под стол, перерыл всю комнату и остановился посреди комнаты. Денисов молча следил за движениями Лаврушки и, когда Лаврушка удивленно развел руками, говоря, что нигде нет, он оглянулся на Ростова.
– Г'остов, ты не школьнич…
Ростов почувствовал на себе взгляд Денисова, поднял глаза и в то же мгновение опустил их. Вся кровь его, бывшая запертою где то ниже горла, хлынула ему в лицо и глаза. Он не мог перевести дыхание.
– И в комнате то никого не было, окромя поручика да вас самих. Тут где нибудь, – сказал Лаврушка.
– Ну, ты, чог'това кукла, повог`ачивайся, ищи, – вдруг закричал Денисов, побагровев и с угрожающим жестом бросаясь на лакея. – Чтоб был кошелек, а то запог'ю. Всех запог'ю!
Ростов, обходя взглядом Денисова, стал застегивать куртку, подстегнул саблю и надел фуражку.
– Я тебе говог'ю, чтоб был кошелек, – кричал Денисов, тряся за плечи денщика и толкая его об стену.
– Денисов, оставь его; я знаю кто взял, – сказал Ростов, подходя к двери и не поднимая глаз.
Денисов остановился, подумал и, видимо поняв то, на что намекал Ростов, схватил его за руку.
– Вздог'! – закричал он так, что жилы, как веревки, надулись у него на шее и лбу. – Я тебе говог'ю, ты с ума сошел, я этого не позволю. Кошелек здесь; спущу шкуг`у с этого мег`завца, и будет здесь.
– Я знаю, кто взял, – повторил Ростов дрожащим голосом и пошел к двери.
– А я тебе говог'ю, не смей этого делать, – закричал Денисов, бросаясь к юнкеру, чтоб удержать его.
Но Ростов вырвал свою руку и с такою злобой, как будто Денисов был величайший враг его, прямо и твердо устремил на него глаза.
– Ты понимаешь ли, что говоришь? – сказал он дрожащим голосом, – кроме меня никого не было в комнате. Стало быть, ежели не то, так…
Он не мог договорить и выбежал из комнаты.
– Ах, чог'т с тобой и со всеми, – были последние слова, которые слышал Ростов.
Ростов пришел на квартиру Телянина.
– Барина дома нет, в штаб уехали, – сказал ему денщик Телянина. – Или что случилось? – прибавил денщик, удивляясь на расстроенное лицо юнкера.
– Нет, ничего.
– Немного не застали, – сказал денщик.
Штаб находился в трех верстах от Зальценека. Ростов, не заходя домой, взял лошадь и поехал в штаб. В деревне, занимаемой штабом, был трактир, посещаемый офицерами. Ростов приехал в трактир; у крыльца он увидал лошадь Телянина.
Во второй комнате трактира сидел поручик за блюдом сосисок и бутылкою вина.
– А, и вы заехали, юноша, – сказал он, улыбаясь и высоко поднимая брови.
– Да, – сказал Ростов, как будто выговорить это слово стоило большого труда, и сел за соседний стол.
Оба молчали; в комнате сидели два немца и один русский офицер. Все молчали, и слышались звуки ножей о тарелки и чавканье поручика. Когда Телянин кончил завтрак, он вынул из кармана двойной кошелек, изогнутыми кверху маленькими белыми пальцами раздвинул кольца, достал золотой и, приподняв брови, отдал деньги слуге.
– Пожалуйста, поскорее, – сказал он.
Золотой был новый. Ростов встал и подошел к Телянину.
– Позвольте посмотреть мне кошелек, – сказал он тихим, чуть слышным голосом.
С бегающими глазами, но всё поднятыми бровями Телянин подал кошелек.
– Да, хорошенький кошелек… Да… да… – сказал он и вдруг побледнел. – Посмотрите, юноша, – прибавил он.
Ростов взял в руки кошелек и посмотрел и на него, и на деньги, которые были в нем, и на Телянина. Поручик оглядывался кругом, по своей привычке и, казалось, вдруг стал очень весел.
– Коли будем в Вене, всё там оставлю, а теперь и девать некуда в этих дрянных городишках, – сказал он. – Ну, давайте, юноша, я пойду.
Ростов молчал.
– А вы что ж? тоже позавтракать? Порядочно кормят, – продолжал Телянин. – Давайте же.
Он протянул руку и взялся за кошелек. Ростов выпустил его. Телянин взял кошелек и стал опускать его в карман рейтуз, и брови его небрежно поднялись, а рот слегка раскрылся, как будто он говорил: «да, да, кладу в карман свой кошелек, и это очень просто, и никому до этого дела нет».
– Ну, что, юноша? – сказал он, вздохнув и из под приподнятых бровей взглянув в глаза Ростова. Какой то свет глаз с быстротою электрической искры перебежал из глаз Телянина в глаза Ростова и обратно, обратно и обратно, всё в одно мгновение.
– Подите сюда, – проговорил Ростов, хватая Телянина за руку. Он почти притащил его к окну. – Это деньги Денисова, вы их взяли… – прошептал он ему над ухом.
– Что?… Что?… Как вы смеете? Что?… – проговорил Телянин.
Но эти слова звучали жалобным, отчаянным криком и мольбой о прощении. Как только Ростов услыхал этот звук голоса, с души его свалился огромный камень сомнения. Он почувствовал радость и в то же мгновение ему стало жалко несчастного, стоявшего перед ним человека; но надо было до конца довести начатое дело.
– Здесь люди Бог знает что могут подумать, – бормотал Телянин, схватывая фуражку и направляясь в небольшую пустую комнату, – надо объясниться…
– Я это знаю, и я это докажу, – сказал Ростов.
– Я…
Испуганное, бледное лицо Телянина начало дрожать всеми мускулами; глаза всё так же бегали, но где то внизу, не поднимаясь до лица Ростова, и послышались всхлипыванья.
– Граф!… не губите молодого человека… вот эти несчастные деньги, возьмите их… – Он бросил их на стол. – У меня отец старик, мать!…
Ростов взял деньги, избегая взгляда Телянина, и, не говоря ни слова, пошел из комнаты. Но у двери он остановился и вернулся назад. – Боже мой, – сказал он со слезами на глазах, – как вы могли это сделать?
– Граф, – сказал Телянин, приближаясь к юнкеру.
– Не трогайте меня, – проговорил Ростов, отстраняясь. – Ежели вам нужда, возьмите эти деньги. – Он швырнул ему кошелек и выбежал из трактира.
Вечером того же дня на квартире Денисова шел оживленный разговор офицеров эскадрона.
– А я говорю вам, Ростов, что вам надо извиниться перед полковым командиром, – говорил, обращаясь к пунцово красному, взволнованному Ростову, высокий штаб ротмистр, с седеющими волосами, огромными усами и крупными чертами морщинистого лица.
Штаб ротмистр Кирстен был два раза разжалован в солдаты зa дела чести и два раза выслуживался.
– Я никому не позволю себе говорить, что я лгу! – вскрикнул Ростов. – Он сказал мне, что я лгу, а я сказал ему, что он лжет. Так с тем и останется. На дежурство может меня назначать хоть каждый день и под арест сажать, а извиняться меня никто не заставит, потому что ежели он, как полковой командир, считает недостойным себя дать мне удовлетворение, так…
– Да вы постойте, батюшка; вы послушайте меня, – перебил штаб ротмистр своим басистым голосом, спокойно разглаживая свои длинные усы. – Вы при других офицерах говорите полковому командиру, что офицер украл…
– Я не виноват, что разговор зашел при других офицерах. Может быть, не надо было говорить при них, да я не дипломат. Я затем в гусары и пошел, думал, что здесь не нужно тонкостей, а он мне говорит, что я лгу… так пусть даст мне удовлетворение…
– Это всё хорошо, никто не думает, что вы трус, да не в том дело. Спросите у Денисова, похоже это на что нибудь, чтобы юнкер требовал удовлетворения у полкового командира?
Денисов, закусив ус, с мрачным видом слушал разговор, видимо не желая вступаться в него. На вопрос штаб ротмистра он отрицательно покачал головой.
– Вы при офицерах говорите полковому командиру про эту пакость, – продолжал штаб ротмистр. – Богданыч (Богданычем называли полкового командира) вас осадил.
– Не осадил, а сказал, что я неправду говорю.
– Ну да, и вы наговорили ему глупостей, и надо извиниться.
– Ни за что! – крикнул Ростов.
– Не думал я этого от вас, – серьезно и строго сказал штаб ротмистр. – Вы не хотите извиниться, а вы, батюшка, не только перед ним, а перед всем полком, перед всеми нами, вы кругом виноваты. А вот как: кабы вы подумали да посоветовались, как обойтись с этим делом, а то вы прямо, да при офицерах, и бухнули. Что теперь делать полковому командиру? Надо отдать под суд офицера и замарать весь полк? Из за одного негодяя весь полк осрамить? Так, что ли, по вашему? А по нашему, не так. И Богданыч молодец, он вам сказал, что вы неправду говорите. Неприятно, да что делать, батюшка, сами наскочили. А теперь, как дело хотят замять, так вы из за фанаберии какой то не хотите извиниться, а хотите всё рассказать. Вам обидно, что вы подежурите, да что вам извиниться перед старым и честным офицером! Какой бы там ни был Богданыч, а всё честный и храбрый, старый полковник, так вам обидно; а замарать полк вам ничего? – Голос штаб ротмистра начинал дрожать. – Вы, батюшка, в полку без году неделя; нынче здесь, завтра перешли куда в адъютантики; вам наплевать, что говорить будут: «между павлоградскими офицерами воры!» А нам не всё равно. Так, что ли, Денисов? Не всё равно?
Денисов всё молчал и не шевелился, изредка взглядывая своими блестящими, черными глазами на Ростова.
– Вам своя фанаберия дорога, извиниться не хочется, – продолжал штаб ротмистр, – а нам, старикам, как мы выросли, да и умереть, Бог даст, приведется в полку, так нам честь полка дорога, и Богданыч это знает. Ох, как дорога, батюшка! А это нехорошо, нехорошо! Там обижайтесь или нет, а я всегда правду матку скажу. Нехорошо!
И штаб ротмистр встал и отвернулся от Ростова.
– Пг'авда, чог'т возьми! – закричал, вскакивая, Денисов. – Ну, Г'остов! Ну!
Ростов, краснея и бледнея, смотрел то на одного, то на другого офицера.
– Нет, господа, нет… вы не думайте… я очень понимаю, вы напрасно обо мне думаете так… я… для меня… я за честь полка.да что? это на деле я покажу, и для меня честь знамени…ну, всё равно, правда, я виноват!.. – Слезы стояли у него в глазах. – Я виноват, кругом виноват!… Ну, что вам еще?…
– Вот это так, граф, – поворачиваясь, крикнул штаб ротмистр, ударяя его большою рукою по плечу.
– Я тебе говог'ю, – закричал Денисов, – он малый славный.
– Так то лучше, граф, – повторил штаб ротмистр, как будто за его признание начиная величать его титулом. – Подите и извинитесь, ваше сиятельство, да с.
– Господа, всё сделаю, никто от меня слова не услышит, – умоляющим голосом проговорил Ростов, – но извиняться не могу, ей Богу, не могу, как хотите! Как я буду извиняться, точно маленький, прощенья просить?
Денисов засмеялся.
– Вам же хуже. Богданыч злопамятен, поплатитесь за упрямство, – сказал Кирстен.
– Ей Богу, не упрямство! Я не могу вам описать, какое чувство, не могу…
– Ну, ваша воля, – сказал штаб ротмистр. – Что ж, мерзавец то этот куда делся? – спросил он у Денисова.
– Сказался больным, завтг'а велено пг'иказом исключить, – проговорил Денисов.
– Это болезнь, иначе нельзя объяснить, – сказал штаб ротмистр.
– Уж там болезнь не болезнь, а не попадайся он мне на глаза – убью! – кровожадно прокричал Денисов.
