Полтавцев, Корнелий Николаевич
| Корнелий Полтавцев | |
 | |
| Имя при рождении: |
Корнелий Николаевич Полтавцев |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Профессия: | |
| Гражданство: | |
Корнелий Николаевич Полтавцев (Также встречается написание имени Корнилий; 1823—1865) — русский актёр, артист Императорских Московских театров.
Корнелий Полтавцев родился в декабре 1823 года Курске, воспитывался в доме генерала Бороздина[1]
Образование получил в Московском театральном училище[2]. Хорошо владел французским языком, знал его с детства. Это давало возможность участвовать ему как в русских так и во французских спектаклях[3]. Сценическую деятельность начал в Москве, в Малом театре в 1842 году[4] (по другим данным 7 ноября 1842 года вступил во французскую театральную труппу)[5][6]. Поначалу играл в эпизодах крошечные роли. Уехал в провинцию в 1845 году[5] и там начал играть разные роли, в том числе и главные, там раскрылся талант и природное дарование Полтавцева[3]. Объездил многие города юга Российской империи (Одесса 1845—1846, Кишинёв 1846—1847, Таганрог, Ростов-на-Дону 1848—1849, Воронеж, Тула 1849—1850)[5][6].
В конце 1840-х годов одаренность Полтавцева и уже приобретенный сценический опыт помогли ему завоевать успех. Особенно громкий успех принесло ему исполнение в Кишинёве роли Фердинанда. Известный русский артист оперы и драмы И. И. Лавров, видевший Полтавцева в Таганроге осенью 1848 года, писал: «При его участии стали давать большие драмы и трагедии. Публике и нам всем он очень понравился. Он имел звучный голос, хорошую дикцию и много энергии»[1].
Полтавцев обладал прекрасными внешними сценическими данными, статной фигурой, красивым тембром голоса[6].
В 1850 году он вернулся в Москву и с блеском исполнил роль Ляпунова в пьесе Н. В. Кукольника «Князь Михаил Васильевич Скопин-Шуйский», в которой до этого блистал П. С. Мочалов[3]. Александр Островский положительно отмечал что Полтавцев пытается продолжать сценическую традицию Мочалова[4]. Так к нему перешли все лучшие роли Павла Степановича Мочалова в пьесах: «Кин», «Гамлет», «Смерть, или честь», «Жизнь игрока», «Бесёнок», «Двумужница»[3].
Лучшими ролями Корнелия Николаевича были: король Лир, Отелло, Кориолан, Фердинанд («Коварство и любовь»), Жорж («Жизнь игрока»), Делормель («Детский доктор»), Ляпунов («Смерть Ляпунова»), Грязной («Царская невеста»)[2].
В 1853 году (20 августа) Полтавцев играл роль Хорькова в первой постановке «Бедной невесты» А. Н. Островского.
В 1850—1863 гг неоднократно давал бенефисы на сценах Большого и Малого театров.
Последний раз Корнелий Николаевич выступил на сцене Малого театра в 1865 году в роли Романа Дубровина в пьесе А. Н. Островского «Воевода»[1].
Супруга — актриса Елизавета Павловна Полтавцева, урождёная Макарова[5]. В семье Корнелия Полтавцева жил, после смерти своих родителей, Александр Павлович Ленский[7].
Умер Корнелий Полтавцев 29 декабря 1865 года (10 января 1866)[3], погребён на Пятницком кладбище[5].
Напишите отзыв о статье "Полтавцев, Корнелий Николаевич"
Примечания
- ↑ 1 2 3 [old-kursk.ru/book/zemlaki/poltavcev.html Корнелий Николаевич Полтавцев] Гордость земли курской
- ↑ 1 2 [www.rulex.ru/01160871.htm Полтавцев Корнелий Николаевич] в ЭСБЕ
- ↑ 1 2 3 4 5 [www.krugosvet.ru/enc/kultura_i_obrazovanie/teatr_i_kino/POLTAVTSEV_KORNELI_NIKOLAEVICH.html Корнелий Николаевич Полтавцев] в энциклопедии «Кругосвет»
- ↑ 1 2 Большая Советская энциклопедия. Гл. ред. Б. А. Введенский, 2-е изд. Т. 33. Печь — Польцин. 1955. 672 стр., илл. и карты; 34 л. илл. и карт. (стр. 636)
- ↑ 1 2 3 4 5 [www.biografija.ru/show_bio.aspx?id=107790 Корнелий Николаевич Полтавцев] на сайте «Биография.ру»
- ↑ 1 2 3 Театральная энциклопедия. Гл. ред. П. А. Марков. Т. 4 — М.: Советская энциклопедия, Нежин — Сярев, 1965, 1152 стб. с илл., 6 л. илл. (стб. 405—406)
- ↑ Ленский Александр Павлович // Отечественные певцы. 1750—1917: Словарь / Пружанский А. М. — Изд. 2-е испр. и доп. — М., 2008.
Ссылки
- [www.maly.ru/people.php?name=PoltavcevK Биография К. Н. Полтавцева на сайте Малого театра].
Отрывок, характеризующий Полтавцев, Корнелий Николаевич
– Я тебя убью! – закричал он, и схватив со стола мраморную доску, с неизвестной еще ему силой, сделал шаг к ней и замахнулся на нее.Лицо Элен сделалось страшно: она взвизгнула и отскочила от него. Порода отца сказалась в нем. Пьер почувствовал увлечение и прелесть бешенства. Он бросил доску, разбил ее и, с раскрытыми руками подступая к Элен, закричал: «Вон!!» таким страшным голосом, что во всем доме с ужасом услыхали этот крик. Бог знает, что бы сделал Пьер в эту минуту, ежели бы
Элен не выбежала из комнаты.
Через неделю Пьер выдал жене доверенность на управление всеми великорусскими имениями, что составляло большую половину его состояния, и один уехал в Петербург.
Прошло два месяца после получения известий в Лысых Горах об Аустерлицком сражении и о погибели князя Андрея, и несмотря на все письма через посольство и на все розыски, тело его не было найдено, и его не было в числе пленных. Хуже всего для его родных было то, что оставалась всё таки надежда на то, что он был поднят жителями на поле сражения, и может быть лежал выздоравливающий или умирающий где нибудь один, среди чужих, и не в силах дать о себе вести. В газетах, из которых впервые узнал старый князь об Аустерлицком поражении, было написано, как и всегда, весьма кратко и неопределенно, о том, что русские после блестящих баталий должны были отретироваться и ретираду произвели в совершенном порядке. Старый князь понял из этого официального известия, что наши были разбиты. Через неделю после газеты, принесшей известие об Аустерлицкой битве, пришло письмо Кутузова, который извещал князя об участи, постигшей его сына.
«Ваш сын, в моих глазах, писал Кутузов, с знаменем в руках, впереди полка, пал героем, достойным своего отца и своего отечества. К общему сожалению моему и всей армии, до сих пор неизвестно – жив ли он, или нет. Себя и вас надеждой льщу, что сын ваш жив, ибо в противном случае в числе найденных на поле сражения офицеров, о коих список мне подан через парламентеров, и он бы поименован был».
Получив это известие поздно вечером, когда он был один в. своем кабинете, старый князь, как и обыкновенно, на другой день пошел на свою утреннюю прогулку; но был молчалив с приказчиком, садовником и архитектором и, хотя и был гневен на вид, ничего никому не сказал.
Когда, в обычное время, княжна Марья вошла к нему, он стоял за станком и точил, но, как обыкновенно, не оглянулся на нее.
– А! Княжна Марья! – вдруг сказал он неестественно и бросил стамеску. (Колесо еще вертелось от размаха. Княжна Марья долго помнила этот замирающий скрип колеса, который слился для нее с тем,что последовало.)
Княжна Марья подвинулась к нему, увидала его лицо, и что то вдруг опустилось в ней. Глаза ее перестали видеть ясно. Она по лицу отца, не грустному, не убитому, но злому и неестественно над собой работающему лицу, увидала, что вот, вот над ней повисло и задавит ее страшное несчастие, худшее в жизни, несчастие, еще не испытанное ею, несчастие непоправимое, непостижимое, смерть того, кого любишь.
– Mon pere! Andre? [Отец! Андрей?] – Сказала неграциозная, неловкая княжна с такой невыразимой прелестью печали и самозабвения, что отец не выдержал ее взгляда, и всхлипнув отвернулся.
– Получил известие. В числе пленных нет, в числе убитых нет. Кутузов пишет, – крикнул он пронзительно, как будто желая прогнать княжну этим криком, – убит!
Княжна не упала, с ней не сделалось дурноты. Она была уже бледна, но когда она услыхала эти слова, лицо ее изменилось, и что то просияло в ее лучистых, прекрасных глазах. Как будто радость, высшая радость, независимая от печалей и радостей этого мира, разлилась сверх той сильной печали, которая была в ней. Она забыла весь страх к отцу, подошла к нему, взяла его за руку, потянула к себе и обняла за сухую, жилистую шею.
– Mon pere, – сказала она. – Не отвертывайтесь от меня, будемте плакать вместе.
– Мерзавцы, подлецы! – закричал старик, отстраняя от нее лицо. – Губить армию, губить людей! За что? Поди, поди, скажи Лизе. – Княжна бессильно опустилась в кресло подле отца и заплакала. Она видела теперь брата в ту минуту, как он прощался с ней и с Лизой, с своим нежным и вместе высокомерным видом. Она видела его в ту минуту, как он нежно и насмешливо надевал образок на себя. «Верил ли он? Раскаялся ли он в своем неверии? Там ли он теперь? Там ли, в обители вечного спокойствия и блаженства?» думала она.
