Польгар, Альфред

Альфред Польгар
нем. Alfred Polgar
Имя при рождении:	Альфред Полак (нем. Alfred Polak)
Псевдонимы:	Archibald Douglas,</br>L. A. Terne
Дата рождения:	17 октября 1873(1873-10-17)
Место рождения:	Вена, Австро-Венгрия
Дата смерти:	24 апреля 1955(1955-04-24) (81 год)
Место смерти:	Цюрих, Швейцария
Гражданство:	Австро-Венгрия, Австрия, США
Род деятельности:	прозаик, журналист, переводчик
Жанр:	проза
Язык произведений:	немецкий

Альфред Польгар (нем. Alfred Polgar); настоящее имя Альфред Полак (нем. Alfred Polak), псевдонимы: Archibald Douglas, L. A. Terne; 17 октября 1873, Вена — 24 апреля 1955, Цюрих) — австрийский писатель, афорист, критик и переводчик.

Биография

Родился в семье ассимилировавшихся евреев Йозефа и Генриетты Полак в районе Леопольдштадт. Родители вели школу игры на фортепиано. По окончании гимназии и коммерческого училища в 1895 году получил место редактора в газете Wiener Allgemeine Zeitung и поначалу писал репортажи с судебных и парламентских слушаний. Позднее получил должность специального редактора по фельетонам.

Начиная с 1905 года регулярно писал для журнала Зигфрида Якобсона Schaubühne. Помимо этого, писал для кабаре. Совместно с Эгоном Фриделем написал юмористическую пьесу «Гёте. Гротеск в двух картинах» (нем. Goethe. Eine Groteske in zwei Bildern, 1908), успешно пародировавшую преподавание литературы в школе, когда сам Гёте является на экзамен по жизни и творчеству Гёте и проваливается на нём. В том же 1908 году издал первую книгу «Источник зла» (нем. Der Quell des Übels). В это время чаще всего его можно было встретить в обществе Петера Альтенберга, Антона Ку и Эгона Фриделя в кафе «Централь», где в наблюдениях за происходящим он собирал материал для своего творчества.

Занимался также литературной обработкой и переводами театральных пьес, например, Иоганна Нестроя, и в 1913 году перевёл с венгерского на немецкий язык пьесу Ференца Мольнара «Лилиом». Он перенёс действие в венский Пратер и добавил пролог, что обеспечило до того времени неудачной пьесе мировое признание после триумфальной премьеры 28 февраля 1913 года в венском Театре в Йозефштадте.

Во время Первой мировой войны работал в военном архиве, продолжал писать для газет, в частности, для выходившей на немецком языке венгерской газеты Pester Lloyd. По окончании войны заведовал отделом фельетонов в газете Der Neue Tag. Совместно с Эгоном Фриделем, начиная с 1921 года выпускал журнал Böse Buben Journal. В 1920-е годы проживал преимущественно в Берлине, публиковал статьи в газетах «Берлинер Тагеблатт» и Prager Tagblatt. В октябре 1929 года женился на Элизе Лёви, урождённой Мюллер.

После прихода к власти национал-социалистов его книги сжигались, и он вернулся в Вену через Прагу. В 1938 шлжу после аншлюса Австрии в очередной раз был вынужден бежать. Через Цюрих эмигрировал в Париж и вступил в «Лигу за духовную Австрию», в которую также входили Фриц Брюгель, Гина Каус, Эмиль Альфонс Райнхардт, Йозеф Рот и Франц Верфель.

После вступления немцев во Францию в 1940 году бежал в Марсель, откуда в октябре того же года ему удалось эмигрировать в США через Испанию и Лиссабон.

В Голливуде работал сценаристом для Metro-Goldwyn-Mayer. С 1943 года проживал в Нью-Йорке, получил американское гражданство. Писал для эмигрантских газет, например, «Aufbau», американского «Time» и аргентинской «Панорамы».

В 1949 году вернулся в Европу и обосновался в Цюрихе, где и умер. Похоронен на кладбище Зильфельд в Цюрихе.

Творчество

• «Источник зла»
• «Движение — всё»
• «Чёрное и белое»
• «По этому случаю»
• «Да и нет»
• «Мирная жизнь солдат»
• «Смерть Тальма»
• «Растратчики»

Литература

• Auswahlband, B., 1930; Ansichten, B., 1933; Im Vorübergehen, Stuttg., 1947; Im Lauf der Zeit, Hamb., 1954; Fensterplatz, Hamb., 1959; в рус. пер. — Смерть великого актера, М., 1913.
• Zweig A., Dem Andenken Alfred Polgars, «Neue Deutsche Literatur», 1955, № 6, S. 156—57.

Ссылки

• [feb-web.ru/feb/kle/kle-abc/ke5/ke5-8552.htm Альфред Польгар в Краткой литературной энциклопедии]

Отрывок, характеризующий Польгар, Альфред

Полковник неторопливо остановил полк и обратился к Несвицкому:
– Вы мне говорили про горючие вещества, – сказал он, – а про то, чтобы зажигать, вы мне ничего не говорили.
– Да как же, батюшка, – заговорил, остановившись, Несвицкий, снимая фуражку и расправляя пухлой рукой мокрые от пота волосы, – как же не говорил, что мост зажечь, когда горючие вещества положили?
– Я вам не «батюшка», господин штаб офицер, а вы мне не говорили, чтоб мост зажигайт! Я служба знаю, и мне в привычка приказание строго исполняйт. Вы сказали, мост зажгут, а кто зажгут, я святым духом не могу знайт…
– Ну, вот всегда так, – махнув рукой, сказал Несвицкий. – Ты как здесь? – обратился он к Жеркову.
– Да за тем же. Однако ты отсырел, дай я тебя выжму.
– Вы сказали, господин штаб офицер, – продолжал полковник обиженным тоном…
– Полковник, – перебил свитский офицер, – надо торопиться, а то неприятель пододвинет орудия на картечный выстрел.
Полковник молча посмотрел на свитского офицера, на толстого штаб офицера, на Жеркова и нахмурился.
– Я буду мост зажигайт, – сказал он торжественным тоном, как будто бы выражал этим, что, несмотря на все делаемые ему неприятности, он всё таки сделает то, что должно.
Ударив своими длинными мускулистыми ногами лошадь, как будто она была во всем виновата, полковник выдвинулся вперед к 2 му эскадрону, тому самому, в котором служил Ростов под командою Денисова, скомандовал вернуться назад к мосту.
«Ну, так и есть, – подумал Ростов, – он хочет испытать меня! – Сердце его сжалось, и кровь бросилась к лицу. – Пускай посмотрит, трус ли я» – подумал он.
Опять на всех веселых лицах людей эскадрона появилась та серьезная черта, которая была на них в то время, как они стояли под ядрами. Ростов, не спуская глаз, смотрел на своего врага, полкового командира, желая найти на его лице подтверждение своих догадок; но полковник ни разу не взглянул на Ростова, а смотрел, как всегда во фронте, строго и торжественно. Послышалась команда.
– Живо! Живо! – проговорило около него несколько голосов.
Цепляясь саблями за поводья, гремя шпорами и торопясь, слезали гусары, сами не зная, что они будут делать. Гусары крестились. Ростов уже не смотрел на полкового командира, – ему некогда было. Он боялся, с замиранием сердца боялся, как бы ему не отстать от гусар. Рука его дрожала, когда он передавал лошадь коноводу, и он чувствовал, как со стуком приливает кровь к его сердцу. Денисов, заваливаясь назад и крича что то, проехал мимо него. Ростов ничего не видел, кроме бежавших вокруг него гусар, цеплявшихся шпорами и бренчавших саблями.
– Носилки! – крикнул чей то голос сзади.
Ростов не подумал о том, что значит требование носилок: он бежал, стараясь только быть впереди всех; но у самого моста он, не смотря под ноги, попал в вязкую, растоптанную грязь и, споткнувшись, упал на руки. Его обежали другие.
– По обоий сторона, ротмистр, – послышался ему голос полкового командира, который, заехав вперед, стал верхом недалеко от моста с торжествующим и веселым лицом.
Ростов, обтирая испачканные руки о рейтузы, оглянулся на своего врага и хотел бежать дальше, полагая, что чем он дальше уйдет вперед, тем будет лучше. Но Богданыч, хотя и не глядел и не узнал Ростова, крикнул на него:
– Кто по средине моста бежит? На права сторона! Юнкер, назад! – сердито закричал он и обратился к Денисову, который, щеголяя храбростью, въехал верхом на доски моста.
– Зачем рисковайт, ротмистр! Вы бы слезали, – сказал полковник.
– Э! виноватого найдет, – отвечал Васька Денисов, поворачиваясь на седле.

Между тем Несвицкий, Жерков и свитский офицер стояли вместе вне выстрелов и смотрели то на эту небольшую кучку людей в желтых киверах, темнозеленых куртках, расшитых снурками, и синих рейтузах, копошившихся у моста, то на ту сторону, на приближавшиеся вдалеке синие капоты и группы с лошадьми, которые легко можно было признать за орудия.
«Зажгут или не зажгут мост? Кто прежде? Они добегут и зажгут мост, или французы подъедут на картечный выстрел и перебьют их?» Эти вопросы с замиранием сердца невольно задавал себе каждый из того большого количества войск, которые стояли над мостом и при ярком вечернем свете смотрели на мост и гусаров и на ту сторону, на подвигавшиеся синие капоты со штыками и орудиями.
– Ох! достанется гусарам! – говорил Несвицкий, – не дальше картечного выстрела теперь.
– Напрасно он так много людей повел, – сказал свитский офицер.
– И в самом деле, – сказал Несвицкий. – Тут бы двух молодцов послать, всё равно бы.
– Ах, ваше сиятельство, – вмешался Жерков, не спуская глаз с гусар, но всё с своею наивною манерой, из за которой нельзя было догадаться, серьезно ли, что он говорит, или нет. – Ах, ваше сиятельство! Как вы судите! Двух человек послать, а нам то кто же Владимира с бантом даст? А так то, хоть и поколотят, да можно эскадрон представить и самому бантик получить. Наш Богданыч порядки знает.