Польская конституция 1815 года

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Польская конституция 1815 года — конституция Царства Польского, обнародована 20 июня 1815 года. Действовала конституция до восстания 1830 года. В 1832 году император Николай I отменил конституцию Царства Польского.





Основные положения

15 (27) ноября 1815 г. отданное Александру I Венским конгрессом Царство Польское получило от своего нового Короля Конституцию. Эта конституция превращала только что созданное государство в наследственную монархию, «навсегда соединенную с Российской империей». Король назначал наместника, каковым мог быть лишь поляк; исключение делалось для наместника из членов Императорского Дома.

«Римско-католическая религия, исповедуемая большинством жителей Царства Польского», должна была быть предметом особого попечения правительства, без малейшего, однако, ущерба для свободы иных исповеданий.

Особой статьей обеспечивалась свобода печати. Закон должен был определить способы устранения злоупотреблений этой свободой.

Далее обеспечивалась свобода личности с ссылкою на стародавний основной закон: «neminem captivari permittimus nisi jure victum».

Польский язык объявлялся языком администрации, суда, войска и т. п.; все должности должны были замещаться только одними поляками.

«Польский народ, — гласила далее одна статья, — на вечные времена будет иметь национальное представительство на сейме, состоящем из короля и двух палат (изб), из коих первую будет составлять сенат, а вторую послы и депутаты от общин» (гмин).

Королю всецело отдавалась исполнительная власть. Все его преемники должны были короноваться в Варшаве и давать присягу в сохранении конституции. Все королевские распоряжения и постановления должны были скрепляться подписью министра, который и будет нести ответственность за все, что могло бы в этих распоряжениях и постановлениях заключаться противного конституции и законам.

Конституция учреждала, кроме того, государственный совет, без которого наместник не мог предпринимать ничего важного. Министерств («комиссий») учреждалось пять: министерство культов и народного просвещения, министерство юстиции, министерство внутренних дел и полиции, министерство военное, министерство государственных доходов и имуществ.

Законодательная власть

Власть законодательная должна была заключаться в особе короля и в двух палатах. Сейм созывался каждые два года на тридцать дней, причем королю представлялось право роспуска сейма, отсрочки сеймовых заседаний и созыва чрезвычайного сейма. Члены сейма в период сессии пользовались неприкосновенностью. Законодательная инициатива признавалась только за королём, но послам и депутатам позволялось представлять королю через государственный совет разного рода желания, касающиеся блага их сограждан.

Бюджет утверждался сеймом не более как на четыре года.

Заседания обеих палат должны были быть публичными и только по желанию десятой части присутствующих членов палаты могли превращаться в секретные комитеты. Окончательная санкция законов принадлежала королю. Сенаторы (члены императорского дома, епископы, воеводы и каштеляны) назначались королём на всю жизнь и притом (кроме сенаторов первых двух категорий) из двух кандидатов, представленных самим сенатом.

«Посольская изба» должна была состоять из 77 послов, выбранных на шляхетских сеймиках по одному от каждого повета, то есть уезда, и из 51 депутата от гмин, то есть общин. Срок полномочий для послов и депутатов устанавливался шестилетний, избирательный ценз определялся уплатой в виде прямого налога не менее ста злотых. Если бы король распустил посольскую избу, то в течение двух месяцев должен был назначить новые выборы.

Конституция определяла также состав и функции шляхетских сеймиков и нешляхетских общинных собраний, которым давалось право выбирать не только послов и депутатов, но и членов воеводских советов, а также составлять списки кандидатов на административные должности.

Правосудие

Отправление правосудия конституция объявляла независимым: судья должен был выражать своё мнение совершенно свободно от каких бы то ни было влияний со стороны «наивысшей или министерской власти». Судьи, как назначенные королём, так и выборные, объявлялись несменяемыми, за исключением случаев смещения по судебному приговору за должностные или иные преступления.

Государственные преступления и преступления высших государственных сановников подлежали сеймовому суду из всех членов сената. Наказание конфискацией имуществ отменялось и не могло быть ни в каком случае восстановлено.

Оценки

Эта конституция, которая некоторыми своими сторонами (особенно терминологией) примыкает к прежнему устройству Речи Посполитой, была весьма либеральна, принимая в расчет политические теории эпохи. В наиболее существенных своих пунктах она выдерживает сравнение с французской хартией 1814 г., которая, в свою очередь, должна была установить порядок, напоминающий английскую конституцию. Либеральный характер польского «конституционного устава» 1815 г. признается и историками, изучавшими этот документ.

При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

Напишите отзыв о статье "Польская конституция 1815 года"

Ссылки

  • [unikdoc.rusarchives.ru/GRSearch/Search/Details/74833797-e050-4df9-9476-747d0a16eb79 Конституция Польши 1815 года, оригинал на фр. языке]
  • [www.pereplet.ru/history/Russia/Imperia/Alexandr_I/kx1815.html Конституционная Хартия Царства Польского 1815 года].
  • [www.pereplet.ru/history/Russia/Imperia/Nicolai_I/man14021832.html О новом порядке управления и образования Царства Польского.] Манифест 14 февраля 1832 года. Полное собрание законов Российской империи. Собрание второе. Том 7. 1832. СПб., 1833. С. 83-90.
  • [www.hrono.ru/dokum/polon1866.html Высочайше утвержденное Положение о губернском и уездном управлении в губерниях Царства Польского.] Именной указ, данный Правительствующему Сенату. 19 (31) декабря 1866 года
  • [www.hrono.ru/dokum/polon1864.html Об устройстве крестьян Царства Польского.] Указ Именной 19 февраля (2 марта) 1864 года
  • [www.hrono.ru/dokum/gminy.html Об устройстве сельских гмин в Царстве Польском.] Указ Именной 19 февраля (2 марта) 1864 года
  • [www.hrono.ru/dokum/polon_likvid.html О Ликвидационной Комиссии Царства Польского.] Указ Именной 19 февраля (2 марта) 1864 года.
  • [www.hrono.ru/dokum/mvd1868.html Об упразднении Правительственной Комиссии Внутренних Дел в Царстве Польском.] Указ Именной, данный Сенату. 29 февраля 1868 года
  • [www.hrono.ru/dokum/polon1868.html О порядке перечисления жителей Империи в губернии Царства Польского.] Указ Именной, данный Сенату. 26 июня 1868 года
  • [www.hrono.ru/dokum/polon1892.html Учреждение Управления губерний Царства Польского.] Издание 1892 года.

Отрывок, характеризующий Польская конституция 1815 года

– Вы, ежели что… вы вернитесь, Яков Алпатыч; ради Христа, нас пожалей, – прокричала ему жена, намекавшая на слухи о войне и неприятеле.
– Бабы, бабы, бабьи сборы, – проговорил Алпатыч про себя и поехал, оглядывая вокруг себя поля, где с пожелтевшей рожью, где с густым, еще зеленым овсом, где еще черные, которые только начинали двоить. Алпатыч ехал, любуясь на редкостный урожай ярового в нынешнем году, приглядываясь к полоскам ржаных пелей, на которых кое где начинали зажинать, и делал свои хозяйственные соображения о посеве и уборке и о том, не забыто ли какое княжеское приказание.
Два раза покормив дорогой, к вечеру 4 го августа Алпатыч приехал в город.
По дороге Алпатыч встречал и обгонял обозы и войска. Подъезжая к Смоленску, он слышал дальние выстрелы, но звуки эти не поразили его. Сильнее всего поразило его то, что, приближаясь к Смоленску, он видел прекрасное поле овса, которое какие то солдаты косили, очевидно, на корм и по которому стояли лагерем; это обстоятельство поразило Алпатыча, но он скоро забыл его, думая о своем деле.
Все интересы жизни Алпатыча уже более тридцати лет были ограничены одной волей князя, и он никогда не выходил из этого круга. Все, что не касалось до исполнения приказаний князя, не только не интересовало его, но не существовало для Алпатыча.
Алпатыч, приехав вечером 4 го августа в Смоленск, остановился за Днепром, в Гаченском предместье, на постоялом дворе, у дворника Ферапонтова, у которого он уже тридцать лет имел привычку останавливаться. Ферапонтов двенадцать лет тому назад, с легкой руки Алпатыча, купив рощу у князя, начал торговать и теперь имел дом, постоялый двор и мучную лавку в губернии. Ферапонтов был толстый, черный, красный сорокалетний мужик, с толстыми губами, с толстой шишкой носом, такими же шишками над черными, нахмуренными бровями и толстым брюхом.
Ферапонтов, в жилете, в ситцевой рубахе, стоял у лавки, выходившей на улицу. Увидав Алпатыча, он подошел к нему.
– Добро пожаловать, Яков Алпатыч. Народ из города, а ты в город, – сказал хозяин.
– Что ж так, из города? – сказал Алпатыч.
– И я говорю, – народ глуп. Всё француза боятся.
– Бабьи толки, бабьи толки! – проговорил Алпатыч.
– Так то и я сужу, Яков Алпатыч. Я говорю, приказ есть, что не пустят его, – значит, верно. Да и мужики по три рубля с подводы просят – креста на них нет!
Яков Алпатыч невнимательно слушал. Он потребовал самовар и сена лошадям и, напившись чаю, лег спать.
Всю ночь мимо постоялого двора двигались на улице войска. На другой день Алпатыч надел камзол, который он надевал только в городе, и пошел по делам. Утро было солнечное, и с восьми часов было уже жарко. Дорогой день для уборки хлеба, как думал Алпатыч. За городом с раннего утра слышались выстрелы.
С восьми часов к ружейным выстрелам присоединилась пушечная пальба. На улицах было много народу, куда то спешащего, много солдат, но так же, как и всегда, ездили извозчики, купцы стояли у лавок и в церквах шла служба. Алпатыч прошел в лавки, в присутственные места, на почту и к губернатору. В присутственных местах, в лавках, на почте все говорили о войске, о неприятеле, который уже напал на город; все спрашивали друг друга, что делать, и все старались успокоивать друг друга.
У дома губернатора Алпатыч нашел большое количество народа, казаков и дорожный экипаж, принадлежавший губернатору. На крыльце Яков Алпатыч встретил двух господ дворян, из которых одного он знал. Знакомый ему дворянин, бывший исправник, говорил с жаром.
– Ведь это не шутки шутить, – говорил он. – Хорошо, кто один. Одна голова и бедна – так одна, а то ведь тринадцать человек семьи, да все имущество… Довели, что пропадать всем, что ж это за начальство после этого?.. Эх, перевешал бы разбойников…
– Да ну, будет, – говорил другой.
– А мне что за дело, пускай слышит! Что ж, мы не собаки, – сказал бывший исправник и, оглянувшись, увидал Алпатыча.
– А, Яков Алпатыч, ты зачем?
– По приказанию его сиятельства, к господину губернатору, – отвечал Алпатыч, гордо поднимая голову и закладывая руку за пазуху, что он делал всегда, когда упоминал о князе… – Изволили приказать осведомиться о положении дел, – сказал он.
– Да вот и узнавай, – прокричал помещик, – довели, что ни подвод, ничего!.. Вот она, слышишь? – сказал он, указывая на ту сторону, откуда слышались выстрелы.
– Довели, что погибать всем… разбойники! – опять проговорил он и сошел с крыльца.
Алпатыч покачал головой и пошел на лестницу. В приемной были купцы, женщины, чиновники, молча переглядывавшиеся между собой. Дверь кабинета отворилась, все встали с мест и подвинулись вперед. Из двери выбежал чиновник, поговорил что то с купцом, кликнул за собой толстого чиновника с крестом на шее и скрылся опять в дверь, видимо, избегая всех обращенных к нему взглядов и вопросов. Алпатыч продвинулся вперед и при следующем выходе чиновника, заложив руку зазастегнутый сюртук, обратился к чиновнику, подавая ему два письма.
– Господину барону Ашу от генерала аншефа князя Болконского, – провозгласил он так торжественно и значительно, что чиновник обратился к нему и взял его письмо. Через несколько минут губернатор принял Алпатыча и поспешно сказал ему:
– Доложи князю и княжне, что мне ничего не известно было: я поступал по высшим приказаниям – вот…
Он дал бумагу Алпатычу.
– А впрочем, так как князь нездоров, мой совет им ехать в Москву. Я сам сейчас еду. Доложи… – Но губернатор не договорил: в дверь вбежал запыленный и запотелый офицер и начал что то говорить по французски. На лице губернатора изобразился ужас.
– Иди, – сказал он, кивнув головой Алпатычу, и стал что то спрашивать у офицера. Жадные, испуганные, беспомощные взгляды обратились на Алпатыча, когда он вышел из кабинета губернатора. Невольно прислушиваясь теперь к близким и все усиливавшимся выстрелам, Алпатыч поспешил на постоялый двор. Бумага, которую дал губернатор Алпатычу, была следующая:
«Уверяю вас, что городу Смоленску не предстоит еще ни малейшей опасности, и невероятно, чтобы оный ею угрожаем был. Я с одной, а князь Багратион с другой стороны идем на соединение перед Смоленском, которое совершится 22 го числа, и обе армии совокупными силами станут оборонять соотечественников своих вверенной вам губернии, пока усилия их удалят от них врагов отечества или пока не истребится в храбрых их рядах до последнего воина. Вы видите из сего, что вы имеете совершенное право успокоить жителей Смоленска, ибо кто защищаем двумя столь храбрыми войсками, тот может быть уверен в победе их». (Предписание Барклая де Толли смоленскому гражданскому губернатору, барону Ашу, 1812 года.)