Польские легионы (1914—1918)
| Польские легионы 1914—1918 | |
 Юзеф Пилсудский и его легионеры в Кельце | |
| Годы существования | |
|---|---|
| Страна | |
| Подчинение | |
| Тип |
пехота |
| Включает в себя |
три бригады |
| Численность |
от 15 до 16,5 тыс. человек |
| Участие в | |
| Знаки отличия |
|
| Командиры | |
| Известные командиры |
генерал Кароль Тжаска-Дурский |
Польские легионы 1914—1918 годов (польск. Legiony Polskie 1914—1918) — польские формирования армии Австро-Венгрии, принимавшие участие в Первой мировой войне.
История
Были сформированы в августе 1914 года в Галиции по инициативе Юзефа Пилсудского, членов ККПН и польских депутатов парламента Австро-Венгрии. Набирались из членов скаутских организаций (Дружины стрелецкие и Союз стрелецкий).
Состояли изначально из двух легионов: Восточного и Западного. После победы русской армии в Галицийской битве поляки Восточного легиона отказались воевать против России, вследствие чего легион 21 сентября 1914 года был распущен. 19 декабря на основе Западного легиона были созданы три бригады: первой командовал Юзеф Пилсудский, второй — Юзеф Галлер, третьей — Зигмунт Зелинский (позднее Болеслав Роя). Командовали легионами генералы Кароль Тжаска-Дурский и Станислав Пухальский, а также полковники Станислав Шептицкий и Зигмунт Зелинский.
Легионы участвовали в боях как в Галиции, так и в Карпатах. Численность войск в легионах менялась быстро, особенно после ухода Пилсудского с должности командира и переименования легионов в Польский вспомогательный корпус. В июне 1916 года в легионах было около 25 тысяч человек. 5 ноября 1916 года на этнических польских землях было образовано марионеточное Королевство Польское, подчинявшееся Германской империи, и польские легионы стали частью рейхсвера. Однако большая часть польских военнослужащих отказалась приносить присягу, что привело к массовым арестам легионеров. Около 3 тысяч легионеров перевели в регулярную армию Австро-Венгрии или в польско-германский вермахт, около 7,5 тысяч продолжили службу в австрийском вспомогательном корпусе (польском).
На основе легионов после войны была создана регулярная армия самостоятельной Польши — Войско Польское.
См. также
Напишите отзыв о статье "Польские легионы (1914—1918)"
Литература
- Ryszard Bratkowski, Zdzisław Bitner, «Żołnierze Legionów Polskich (1914—1917) na polskich znakach pocztowych od 1918 do 2000 roku», Warszawa-Płock 2007.
- Wacława Milewska, Janusz Tadeusz Nowak, Maria Zientara, «Legiony Polskie 1914—1918», Kraków 1998.
- Bohdan Urbankowski, Józef Piłsudski: marzyciel i strateg, Wydawnictwo ALFA, Warsaw, 1997, ISBN 83-7001-914-5, p. 155—165 (rozdział IV Legiony, podrozdział I 'Dzieje idei')
- Grzegorz Wojciechowski, «Razem przez wieki III- zrozumieć przeszłość», Wydawnictwo Nowa Era Sp. z o.o., Warszawa, 2005, ISBN 83-89497-51-4, s. 28
- August Krasicki «Dziennik z kampanii rosyjskiej 1914—1916», Inst. Wyd. PAX Warszawa 1988, ISBN 83-211-1000-2
Отрывок, характеризующий Польские легионы (1914—1918)
Князь Андрей открыл глаза и посмотрел из за носилок, в которые глубоко ушла его голова, на того, кто говорил, и опять опустил веки.Ополченцы принесли князя Андрея к лесу, где стояли фуры и где был перевязочный пункт. Перевязочный пункт состоял из трех раскинутых, с завороченными полами, палаток на краю березника. В березнике стояла фуры и лошади. Лошади в хребтугах ели овес, и воробьи слетали к ним и подбирали просыпанные зерна. Воронья, чуя кровь, нетерпеливо каркая, перелетали на березах. Вокруг палаток, больше чем на две десятины места, лежали, сидели, стояли окровавленные люди в различных одеждах. Вокруг раненых, с унылыми и внимательными лицами, стояли толпы солдат носильщиков, которых тщетно отгоняли от этого места распоряжавшиеся порядком офицеры. Не слушая офицеров, солдаты стояли, опираясь на носилки, и пристально, как будто пытаясь понять трудное значение зрелища, смотрели на то, что делалось перед ними. Из палаток слышались то громкие, злые вопли, то жалобные стенания. Изредка выбегали оттуда фельдшера за водой и указывали на тех, который надо было вносить. Раненые, ожидая у палатки своей очереди, хрипели, стонали, плакали, кричали, ругались, просили водки. Некоторые бредили. Князя Андрея, как полкового командира, шагая через неперевязанных раненых, пронесли ближе к одной из палаток и остановились, ожидая приказания. Князь Андрей открыл глаза и долго не мог понять того, что делалось вокруг него. Луг, полынь, пашня, черный крутящийся мячик и его страстный порыв любви к жизни вспомнились ему. В двух шагах от него, громко говоря и обращая на себя общее внимание, стоял, опершись на сук и с обвязанной головой, высокий, красивый, черноволосый унтер офицер. Он был ранен в голову и ногу пулями. Вокруг него, жадно слушая его речь, собралась толпа раненых и носильщиков.
– Мы его оттеда как долбанули, так все побросал, самого короля забрали! – блестя черными разгоряченными глазами и оглядываясь вокруг себя, кричал солдат. – Подойди только в тот самый раз лезервы, его б, братец ты мой, звания не осталось, потому верно тебе говорю…
Князь Андрей, так же как и все окружавшие рассказчика, блестящим взглядом смотрел на него и испытывал утешительное чувство. «Но разве не все равно теперь, – подумал он. – А что будет там и что такое было здесь? Отчего мне так жалко было расставаться с жизнью? Что то было в этой жизни, чего я не понимал и не понимаю».
Один из докторов, в окровавленном фартуке и с окровавленными небольшими руками, в одной из которых он между мизинцем и большим пальцем (чтобы не запачкать ее) держал сигару, вышел из палатки. Доктор этот поднял голову и стал смотреть по сторонам, но выше раненых. Он, очевидно, хотел отдохнуть немного. Поводив несколько времени головой вправо и влево, он вздохнул и опустил глаза.
– Ну, сейчас, – сказал он на слова фельдшера, указывавшего ему на князя Андрея, и велел нести его в палатку.
В толпе ожидавших раненых поднялся ропот.
– Видно, и на том свете господам одним жить, – проговорил один.
Князя Андрея внесли и положили на только что очистившийся стол, с которого фельдшер споласкивал что то. Князь Андрей не мог разобрать в отдельности того, что было в палатке. Жалобные стоны с разных сторон, мучительная боль бедра, живота и спины развлекали его. Все, что он видел вокруг себя, слилось для него в одно общее впечатление обнаженного, окровавленного человеческого тела, которое, казалось, наполняло всю низкую палатку, как несколько недель тому назад в этот жаркий, августовский день это же тело наполняло грязный пруд по Смоленской дороге. Да, это было то самое тело, та самая chair a canon [мясо для пушек], вид которой еще тогда, как бы предсказывая теперешнее, возбудил в нем ужас.
