Польско-словацкая граница

Польско-словацкая граница
Словакия	Польша
Время существования	июль 1919 года с 14 марта по 28 сентября 1939 года с 1 января 1993 года
Установление современного прохождения	с 2005 года
Протяжённость	541 км.

Польско-словацкая граница — государственная граница между Словацкой Республикой и Польской Республикой. Протяженность границы — 541 км.

Современная граница появилась в результате раздела Чехословакии с 1 января 1993 года и ранее являлась частью польско-чехословацкой границы.

История

Впервые независимая Польша и независимая Словакия располагались рядом в течение нескольких дней в июле 1919 года, когда армия Словацкой Советской Республики сумела пробиться севернее города Кошице к небольшому участку польско-чехословацкой границы.

Когда 14 марта 1939 года Первая Словацкая республика провозгласила свою независимость, перестала существовать польско-чехословацкая граница, вместо которой появились польско-чешская (с протекторатом Богемии и Моравии), польско-словацкая и польско-венгерская границы. Словакия была в числе государств, напавших на Польшу в сентябре 1939 года, после чего Польша, как независимое государство, прекратила своё существование.

Польско-словацкая граница 1939 года начиналась в 0,55 км западнее горы Малы Полом (Троячка) (1058 м над уровнем моря), затем шла в восточном направлении через гору Велки Полом (1067 м над уровнем моря), на юг от Яблонковского перевала, на север от Чацы и Чарнего, затем через Вельку Рачу, Пильско, Бабью Гору, Хыжне, пересекала долину Оравы и главных хребет Татр. Затем шла долиной Бьялки, вдоль долины Дунайца, долиной Попрада, через Мушину и заканчивалась на скале Черенин (Чернины) в окрестностях Лупкова, где находился стык границ Польши, Словакии и Венгрии.

Современная граница появилась в результате раздела Чехословакии с 1 января 1993 года и ранее являлась частью польско-чехословацкой границы.

В Старой Любовне был подписан 29 июля 2002 года и ратифицирован в 2005 году договор между Польской и Словацкой Республиками о коррекции границ:

• Возле наблюдательной башни на Дукельском перевале, в районе польской деревни Барвинек и словацкой деревни Вышний Комарник, Польша уступила Словакии 376 м² территории, получив в обмен такой же участок от Словакии. Изменение было продиктовано улучшением совместного использования приграничной дороги, построенной в 1958 году для возможности посещения словацкими туристами мест боёв. После коррекции граница прошла посередине дороги.
• На реке Дунаец, в районе польских населённых пунктов Сромовце Нижне и Сромовце Выжне и словацких Червоный Клаштор и Спишска-Стара-Вес Польша уступила Словакии часть безымянного острова площадью 2289 м², а Словакия уступила Польше такую же по размеру часть острова Нокель. Изменение продиктовано невозможностью установки пограничных знаков на местности из-за изменения береговой линии острова.
• В районе польской деревни Явожинка и словацкой деревни Скалите Польша и Словакия произвели обмен территориями в размере 304 м². Изменение произведено по просьбам местных жителей, так как построенная в 1953 году дорога к деревенским сельским угодьям несколько раз пересекала границу, что приводило к ряду трудностей до отмены пограничного контроля. Сейчас граница проходит посредине дороги.

Всего было обменено 2969 м² территории.

Описание

Длина границы составляет 541 км.

Граница начинается от деревни Явожинка и идёт через Звардоньский перевал, Вельку Рачу, Вельку Рыцеживу, перевал Глинки, Пильско, перевал Глинне, Бабью Гору, Хыжне, пересекает долину Оравы, главный хребет Татр, идёт долиной Бьялки вдоль долины Дунайца, через Пенины, долиной Попрада, через Мушину, Тилицким, Дукельским и Лупковским перевалами, до скалы Кременец, над Ужокским перевалом.

Воеводства, граничащие со Словакией:

• Малопольское воеводство
• Подкарпатское воеводство
• Силезское воеводство

Края, граничащие с Польшей:

• Жилинский край
• Прешовский край

Пограничные переходы

К 20 декабря 2007 года на границе существовало 54 пограничных переходов — 51 дорожных (в том числе туристические и малого приграничного движения) и 3 железнодорожных. В связи с присоединением Словакии и Польши к Шенгенскому соглашению, 21 декабря 2007 года все пограничные переходы были отменены, а пересечение границы разрешено в любом месте.

Отрывок, характеризующий Польско-словацкая граница

– Спрошу, – отвечала Наташа.
Лицо ее вдруг разгорелось, выражая отчаянную и веселую решимость. Она привстала, приглашая взглядом Пьера, сидевшего против нее, прислушаться, и обратилась к матери:
– Мама! – прозвучал по всему столу ее детски грудной голос.
– Что тебе? – спросила графиня испуганно, но, по лицу дочери увидев, что это была шалость, строго замахала ей рукой, делая угрожающий и отрицательный жест головой.
Разговор притих.
– Мама! какое пирожное будет? – еще решительнее, не срываясь, прозвучал голосок Наташи.
Графиня хотела хмуриться, но не могла. Марья Дмитриевна погрозила толстым пальцем.
– Казак, – проговорила она с угрозой.
Большинство гостей смотрели на старших, не зная, как следует принять эту выходку.
– Вот я тебя! – сказала графиня.
– Мама! что пирожное будет? – закричала Наташа уже смело и капризно весело, вперед уверенная, что выходка ее будет принята хорошо.
Соня и толстый Петя прятались от смеха.
– Вот и спросила, – прошептала Наташа маленькому брату и Пьеру, на которого она опять взглянула.
– Мороженое, только тебе не дадут, – сказала Марья Дмитриевна.
Наташа видела, что бояться нечего, и потому не побоялась и Марьи Дмитриевны.
– Марья Дмитриевна? какое мороженое! Я сливочное не люблю.
– Морковное.
– Нет, какое? Марья Дмитриевна, какое? – почти кричала она. – Я хочу знать!
Марья Дмитриевна и графиня засмеялись, и за ними все гости. Все смеялись не ответу Марьи Дмитриевны, но непостижимой смелости и ловкости этой девочки, умевшей и смевшей так обращаться с Марьей Дмитриевной.
Наташа отстала только тогда, когда ей сказали, что будет ананасное. Перед мороженым подали шампанское. Опять заиграла музыка, граф поцеловался с графинюшкою, и гости, вставая, поздравляли графиню, через стол чокались с графом, детьми и друг с другом. Опять забегали официанты, загремели стулья, и в том же порядке, но с более красными лицами, гости вернулись в гостиную и кабинет графа.


Раздвинули бостонные столы, составили партии, и гости графа разместились в двух гостиных, диванной и библиотеке.
Граф, распустив карты веером, с трудом удерживался от привычки послеобеденного сна и всему смеялся. Молодежь, подстрекаемая графиней, собралась около клавикорд и арфы. Жюли первая, по просьбе всех, сыграла на арфе пьеску с вариациями и вместе с другими девицами стала просить Наташу и Николая, известных своею музыкальностью, спеть что нибудь. Наташа, к которой обратились как к большой, была, видимо, этим очень горда, но вместе с тем и робела.
– Что будем петь? – спросила она.
– «Ключ», – отвечал Николай.
– Ну, давайте скорее. Борис, идите сюда, – сказала Наташа. – А где же Соня?
Она оглянулась и, увидав, что ее друга нет в комнате, побежала за ней.
Вбежав в Сонину комнату и не найдя там свою подругу, Наташа пробежала в детскую – и там не было Сони. Наташа поняла, что Соня была в коридоре на сундуке. Сундук в коридоре был место печалей женского молодого поколения дома Ростовых. Действительно, Соня в своем воздушном розовом платьице, приминая его, лежала ничком на грязной полосатой няниной перине, на сундуке и, закрыв лицо пальчиками, навзрыд плакала, подрагивая своими оголенными плечиками. Лицо Наташи, оживленное, целый день именинное, вдруг изменилось: глаза ее остановились, потом содрогнулась ее широкая шея, углы губ опустились.
– Соня! что ты?… Что, что с тобой? У у у!…
И Наташа, распустив свой большой рот и сделавшись совершенно дурною, заревела, как ребенок, не зная причины и только оттого, что Соня плакала. Соня хотела поднять голову, хотела отвечать, но не могла и еще больше спряталась. Наташа плакала, присев на синей перине и обнимая друга. Собравшись с силами, Соня приподнялась, начала утирать слезы и рассказывать.
– Николенька едет через неделю, его… бумага… вышла… он сам мне сказал… Да я бы всё не плакала… (она показала бумажку, которую держала в руке: то были стихи, написанные Николаем) я бы всё не плакала, но ты не можешь… никто не может понять… какая у него душа.
И она опять принялась плакать о том, что душа его была так хороша.
– Тебе хорошо… я не завидую… я тебя люблю, и Бориса тоже, – говорила она, собравшись немного с силами, – он милый… для вас нет препятствий. А Николай мне cousin… надобно… сам митрополит… и то нельзя. И потом, ежели маменьке… (Соня графиню и считала и называла матерью), она скажет, что я порчу карьеру Николая, у меня нет сердца, что я неблагодарная, а право… вот ей Богу… (она перекрестилась) я так люблю и ее, и всех вас, только Вера одна… За что? Что я ей сделала? Я так благодарна вам, что рада бы всем пожертвовать, да мне нечем…
Соня не могла больше говорить и опять спрятала голову в руках и перине. Наташа начинала успокоиваться, но по лицу ее видно было, что она понимала всю важность горя своего друга.
– Соня! – сказала она вдруг, как будто догадавшись о настоящей причине огорчения кузины. – Верно, Вера с тобой говорила после обеда? Да?
– Да, эти стихи сам Николай написал, а я списала еще другие; она и нашла их у меня на столе и сказала, что и покажет их маменьке, и еще говорила, что я неблагодарная, что маменька никогда не позволит ему жениться на мне, а он женится на Жюли. Ты видишь, как он с ней целый день… Наташа! За что?…
И опять она заплакала горьче прежнего. Наташа приподняла ее, обняла и, улыбаясь сквозь слезы, стала ее успокоивать.
– Соня, ты не верь ей, душенька, не верь. Помнишь, как мы все втроем говорили с Николенькой в диванной; помнишь, после ужина? Ведь мы всё решили, как будет. Я уже не помню как, но, помнишь, как было всё хорошо и всё можно. Вот дяденьки Шиншина брат женат же на двоюродной сестре, а мы ведь троюродные. И Борис говорил, что это очень можно. Ты знаешь, я ему всё сказала. А он такой умный и такой хороший, – говорила Наташа… – Ты, Соня, не плачь, голубчик милый, душенька, Соня. – И она целовала ее, смеясь. – Вера злая, Бог с ней! А всё будет хорошо, и маменьке она не скажет; Николенька сам скажет, и он и не думал об Жюли.