Польско-турецкая война (1620—1621)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)
Польско-турецкая война (1620—1621)
Основной конфликт: Тридцатилетняя война, Польско-турецкие войны

Ян Кароль Ходкевич в Хотинской битве. Художник Юзеф Брандт (1841–1915)
Дата

сентябрь 1620— октябрь1621

Место

территории современных Украины(Буковина) и Молдавии(Бессарабия)

Причина

претензии Речи Посполитой на Молдавию, поддержка Габсбургов в Тридцатилетней войне

Итог

Хотинский мирный договор

Изменения

Хотин отошёл к Молдавскому княжеству

Противники
Командующие
Силы сторон
неизвестно неизвестно
Потери
неизвестно неизвестно
 
Польско-турецкая война 1620—1621
ЦецораХотин

Польско-турецкая война 1620—1621, также известная как Хотинская война — война Османской империи и Речи Посполитой за контроль над Молдавским княжеством.





Причины

С конца XVI века польские магнаты всё больше вмешивались в дела Молдавии, которую Османская империя рассматривала как сферу своих интересов. Помимо этого, турки были разгневаны постоянными походами казаков, которые формально были подданными Речи Посполитой, на турецкие территории.

Ход войны

Речь Посполитая не была затронута Тридцатилетней войной, разразившейся в Европе, однако польский король Сигизмунд III в помощь союзным Габсбургам послал элитный и жестокий отряд наёмников-лисовчиков. В 1619 году они разбили войско трансильванского князя Юрия I Ракоци в битве при Гуменном, после чего Трансильвания обратилась к османскому султану за военной помощью. В то же время, правитель Молдавии Гаспар Грациани перешёл на сторону Польши.

Султан согласился помочь Трансильвании и собрал крупную армию, стремясь произвести карательный рейд на Речь Посполитую. Осенью 1620 года он разгромил польско-литовскую армию в Цецорской битве, в которой пал и знаменитый польский полководец Станислав Жолкевский. На время зимы военные действия были остановлены, однако продолжились в 1621 году.

Весной возглавляемая Османом II турецкая армия, численность которой составляла 35 тыс. чел., вышла из Стамбула и двинулась к польской границе. Польская армия, противостоявшая ей, состояла из 8280 гусар, 8200 казацкой кавалерии, 1400 лисовчиков, 2160 западной наёмной конницы, 6800 польских и 800 венгерских пехотинцев, а также 25 000 запорожских казаков. Турки, вдохновлённые победой при Цецоре, надеялись завоевать Украину или даже саму Польшу, выйдя на Балтийское море. Однако в Хотинской битве они были остановлены армией Речи Посполитой.

Последовавший мирный договор не принёс каких-либо изменений границ, однако Речь Посполитая отказывалась от каких-либо вмешательств в дела Молдавии. Обе стороны считали войну выигранной. Речь Посполитая воспринимала победу под Хотином как успешное отражение османского натиска на её земли, в то время как Османская империя заявляла о достигнутой цели — устранении угрозы своим молдавским владениям.

Заключённый мир продлился недолго. Уже в 1633 году началась новая польско-турецкая война.

Галерея

Напишите отзыв о статье "Польско-турецкая война (1620—1621)"

Литература

(на польском языке)

  • Tadeusz M. Nowak, Jan Wimmer: Historia oręża polskiego 963-1795, Wiedza Powszechna, Warszawa 1981, ISBN 83-214-0133-3
  • Janusz Pajewski: Buńczuk i koncerz, Wiedza Powszechna, Warszawa 1978
  • Leszek Podhorodecki: Chocim 1621, seria: „Historyczne bitwy”, MON, 1988.
  • Zygmunt Ryniewicz: Bitwy świata: leksykon, Wiedza Powszechna, Warszawa 1995, ISBN 83-214-1046-4

(на украинском языке)

  • Хотинська війна (1621 р.) / Г. Грабянка, С. Величко, Й. Мюллер та ін. // Упорядник С. Заремба. — К.: Центр пам'яткознавства Академії наук України та Українського товариства охорони пам'яток історії та культури, 1991. — 240 с. — (Часи козацькі)
  • Гайдай Л. Історія України в особах, термінах, назвах і поняттях. — Луцьк: Вежа, 2000
  • Довідник з історії України. За ред. І.Підкови та Р.Шуста. — К.: Генеза, 1993
  • Сас П. М. Хотинська війна 1621 року / НАН України. Інститут історії України. Видання 2-е, виправлене і доповнене. — Біла Церква: Видавець Пшонківський О. В., 2012. — 526 с.

Отрывок, характеризующий Польско-турецкая война (1620—1621)

– Мало ты народ то грабил, рубахи снимал, – сказал чей то голос, обращаясь к целовальнику, – что ж ты человека убил? Разбойник!
Высокий малый, стоя на крыльце, мутными глазами водил то на целовальника, то на кузнецов, как бы соображая, с кем теперь следует драться.
– Душегуб! – вдруг крикнул он на целовальника. – Вяжи его, ребята!
– Как же, связал одного такого то! – крикнул целовальник, отмахнувшись от набросившихся на него людей, и, сорвав с себя шапку, он бросил ее на землю. Как будто действие это имело какое то таинственно угрожающее значение, фабричные, обступившие целовальника, остановились в нерешительности.
– Порядок то я, брат, знаю очень прекрасно. Я до частного дойду. Ты думаешь, не дойду? Разбойничать то нонче никому не велят! – прокричал целовальник, поднимая шапку.
– И пойдем, ишь ты! И пойдем… ишь ты! – повторяли друг за другом целовальник и высокий малый, и оба вместе двинулись вперед по улице. Окровавленный кузнец шел рядом с ними. Фабричные и посторонний народ с говором и криком шли за ними.
У угла Маросейки, против большого с запертыми ставнями дома, на котором была вывеска сапожного мастера, стояли с унылыми лицами человек двадцать сапожников, худых, истомленных людей в халатах и оборванных чуйках.
– Он народ разочти как следует! – говорил худой мастеровой с жидкой бородйой и нахмуренными бровями. – А что ж, он нашу кровь сосал – да и квит. Он нас водил, водил – всю неделю. А теперь довел до последнего конца, а сам уехал.
Увидав народ и окровавленного человека, говоривший мастеровой замолчал, и все сапожники с поспешным любопытством присоединились к двигавшейся толпе.
– Куда идет народ то?
– Известно куда, к начальству идет.
– Что ж, али взаправду наша не взяла сила?
– А ты думал как! Гляди ко, что народ говорит.
Слышались вопросы и ответы. Целовальник, воспользовавшись увеличением толпы, отстал от народа и вернулся к своему кабаку.
Высокий малый, не замечая исчезновения своего врага целовальника, размахивая оголенной рукой, не переставал говорить, обращая тем на себя общее внимание. На него то преимущественно жался народ, предполагая от него получить разрешение занимавших всех вопросов.
– Он покажи порядок, закон покажи, на то начальство поставлено! Так ли я говорю, православные? – говорил высокий малый, чуть заметно улыбаясь.
– Он думает, и начальства нет? Разве без начальства можно? А то грабить то мало ли их.
– Что пустое говорить! – отзывалось в толпе. – Как же, так и бросят Москву то! Тебе на смех сказали, а ты и поверил. Мало ли войсков наших идет. Так его и пустили! На то начальство. Вон послушай, что народ то бает, – говорили, указывая на высокого малого.
У стены Китай города другая небольшая кучка людей окружала человека в фризовой шинели, держащего в руках бумагу.
– Указ, указ читают! Указ читают! – послышалось в толпе, и народ хлынул к чтецу.
Человек в фризовой шинели читал афишку от 31 го августа. Когда толпа окружила его, он как бы смутился, но на требование высокого малого, протеснившегося до него, он с легким дрожанием в голосе начал читать афишку сначала.
«Я завтра рано еду к светлейшему князю, – читал он (светлеющему! – торжественно, улыбаясь ртом и хмуря брови, повторил высокий малый), – чтобы с ним переговорить, действовать и помогать войскам истреблять злодеев; станем и мы из них дух… – продолжал чтец и остановился („Видал?“ – победоносно прокричал малый. – Он тебе всю дистанцию развяжет…»)… – искоренять и этих гостей к черту отправлять; я приеду назад к обеду, и примемся за дело, сделаем, доделаем и злодеев отделаем».
Последние слова были прочтены чтецом в совершенном молчании. Высокий малый грустно опустил голову. Очевидно было, что никто не понял этих последних слов. В особенности слова: «я приеду завтра к обеду», видимо, даже огорчили и чтеца и слушателей. Понимание народа было настроено на высокий лад, а это было слишком просто и ненужно понятно; это было то самое, что каждый из них мог бы сказать и что поэтому не мог говорить указ, исходящий от высшей власти.
Все стояли в унылом молчании. Высокий малый водил губами и пошатывался.
– У него спросить бы!.. Это сам и есть?.. Как же, успросил!.. А то что ж… Он укажет… – вдруг послышалось в задних рядах толпы, и общее внимание обратилось на выезжавшие на площадь дрожки полицеймейстера, сопутствуемого двумя конными драгунами.
Полицеймейстер, ездивший в это утро по приказанию графа сжигать барки и, по случаю этого поручения, выручивший большую сумму денег, находившуюся у него в эту минуту в кармане, увидав двинувшуюся к нему толпу людей, приказал кучеру остановиться.
– Что за народ? – крикнул он на людей, разрозненно и робко приближавшихся к дрожкам. – Что за народ? Я вас спрашиваю? – повторил полицеймейстер, не получавший ответа.
– Они, ваше благородие, – сказал приказный во фризовой шинели, – они, ваше высокородие, по объявлению сиятельнейшего графа, не щадя живота, желали послужить, а не то чтобы бунт какой, как сказано от сиятельнейшего графа…
– Граф не уехал, он здесь, и об вас распоряжение будет, – сказал полицеймейстер. – Пошел! – сказал он кучеру. Толпа остановилась, скучиваясь около тех, которые слышали то, что сказало начальство, и глядя на отъезжающие дрожки.