Поляков, Иван Иванович

Иван Иванович Поляков
Дата рождения	12 декабря 1922(1922-12-12)
Место рождения	с. Столбово, Орловская губерния (ныне Брасовский район Брянской области), РСФСР
Дата смерти	17 марта 1995(1995-03-17) (72 года)
Место смерти	Дятьково, Брянская область, Россия
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	Пехота
Годы службы	1941 — 1945
Звание	Гвардии
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Иван Иванович Поляков (1922, Столбово — 1995, Дятьково) — командир отделения 84-й отдельной разведывательной роты (вначале 42-й стрелковой дивизии, затем 18-й гвардейский стрелковый полк 9-й гвардейской стрелковой дивизии, 6-я гвардейская армия, 1-й Прибалтийский фронт), гвардии старший сержант. Полный кавалер ордена Славы.

Биография

Родился в крестьянской семье в селе Столбово Дмитровского уезда Орловской губернии (в настоящее время Брасовский район Брянской области). В 1935 году окончил 6 классов школы, работал в колхозе, затем рабочим на торфопредприятии.

В мае 1941 года Брасовским райвоенкоматом был призван в ряды Красной армии. На фронтах Великой Отечественной войны с июня 1941 года.

18 октября 1943 года Поляков вплавь переправился через реку Сож в районе деревни Ивановское и в бою уничтожил расчёт пулемёта и захватил пулемёт и документы уничтоженных солдат. Приказом по 42-й стрелковой дивизии от 28 октября 1943 года за мужество и героизм в боях с немецко-фашистскими захватчиками красноармеец Поляков был награждён медалью «За отвагу».

В период 16—18 ноября 1943 года младший сержант Поляков с группой из 5 разведчиков углубился в тыл противника на 12 км возле посёлка Тилевичи Дубровенского района Витебской области. Обнаружив, огневые позиции артиллерии противника подсчитал количество и калибры, находившихся на ней орудий. Обнаружив медицинский пункт противника, первым забросал его гранатами и ворвался в него, захватив 2-х солдат в плен и уничтожив 6-х. Приказом по 42-й стрелковой дивизии от 25 ноября 1943 года он был награждён орденом Славы 3-й степени.

8 января 1944 года в бою по овладению укреплённым рубежом на высоте около рощи «Круглая» младший сержант Поляков с группой разведчиков, получив боевое задание командира роты, зашёл с фланга к хорошо укреплённой огневой точке противника и парализовал её действия, обеспечив удар основной группы, возглавляемой командиром роты. Приказом по 42-й стрелковой дивизии от 28 января 1944 года он был награждён орденом Красной Звезды.

1 мая 1944 года возле высоты 160,0 в Пустошкинском районе Калининской области гвардии младший сержант Поляков, находясь в составе группы по захвату контрольного пленного, скрытно подполз к блиндажу противника и набросился на вышедшего из него солдата. Задание было выполнено. Приказом по 9-й гвардейской стрелковой дивизии от 3 мая 1944 года он был награждён вторым орденом Красной Звезды.

18 мая 1944 года гвардии сержант Поляков в районе деревни Сысоево Идрицкого района Калиниской области в операции по захвату контрольного пленного первым достиг траншеи противника и захватил «языка». Передав его подоспевшим разведчикам он продолжал вести гранатный бой в траншее, уничтожив 8 солдат противника. Когда противник перешёл в контратаку, Поляков удерживал занятый рубеж, подпуская противника на близкое расстояние и расстреливая его из личного оружия. Приказом по 6-й гвардейской армии от 22 мая 1944 года он был награждён орденом Славы 2-й степени.

В ночь на 19 октября 1944 года гвардии сержант Поляков с группой разведчиков проник в тыл противника в районе деревни Кразишти в Латвии, организовал засаду и бесшумно уничтожил 4 солдат противника и захватил в плен офицера, который, будучи доставлен командованию, сообщил ценные сведения. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 марта 1945 года он был награждён орденом Славы 1-й степени.

В бою 25 января 1945 года гвардии старший сержант Поляков получив боевую задачу, блокировать дзот возле безымянной высоты в 400 метрах южнее деревни Отерени в Латвии. Он с группой разведчиков подполз к дзоту и забросал его гранатами, уничтожив находившихся в нём солдат противника, и одного захватил в плен. Приказом по 2-му гвардейскому стрелковому корпусу от 14 февраля 1945 года он был награждён орденом Отечественной войны 1-й степени.

Гвардии старший сержант Поляков был демобилизован в октябре 1945 года. Вернулся на родину. Жил в посёлке Кокоревка Суземского района. Работал на мебельной фабрике. Затем переехал в город Дятьково. Участник Парада на Красной площади в Москве 9 мая 1985 года в ознаменование 40-летия Победы в Великой Отечественной войне. Тогда же был награждён вторым орденом Отечественной войны 1-й степени.

Скончался 17 марта 1995 года. Похоронен в городе Дятьково.

Ссылки

• [podvignaroda.ru Документы на сайте «Подвиг народа»]
• [encyclopedia.mil.ru/encyclopedia/gentlemens/hero.htm?id=11540973@morfHeroes В биографическом словаре]

Литература

• Русанов П., Соколов Я. Трижды прославленные. 2-е изд. Тула, 1977.
• Кавалеры ордена Славы трёх степеней. Биограф.словарь. М.: Воениздат, 2000
• Полные кавалеры ордена Славы. Биографический словарь. (в 2 томах) М.: Воениздат, 2010

Отрывок, характеризующий Поляков, Иван Иванович

– Привели сдаточных, – отвечал слуга. – Отдыхать не будете?
– Нет, вели закладывать.
«Неужели же он уедет и оставит меня одного, не договорив всего и не обещав мне помощи?», думал Пьер, вставая и опустив голову, изредка взглядывая на масона, и начиная ходить по комнате. «Да, я не думал этого, но я вел презренную, развратную жизнь, но я не любил ее, и не хотел этого, думал Пьер, – а этот человек знает истину, и ежели бы он захотел, он мог бы открыть мне её». Пьер хотел и не смел сказать этого масону. Проезжающий, привычными, старческими руками уложив свои вещи, застегивал свой тулупчик. Окончив эти дела, он обратился к Безухому и равнодушно, учтивым тоном, сказал ему:
– Вы куда теперь изволите ехать, государь мой?
– Я?… Я в Петербург, – отвечал Пьер детским, нерешительным голосом. – Я благодарю вас. Я во всем согласен с вами. Но вы не думайте, чтобы я был так дурен. Я всей душой желал быть тем, чем вы хотели бы, чтобы я был; но я ни в ком никогда не находил помощи… Впрочем, я сам прежде всего виноват во всем. Помогите мне, научите меня и, может быть, я буду… – Пьер не мог говорить дальше; он засопел носом и отвернулся.
Масон долго молчал, видимо что то обдумывая.
– Помощь дается токмо от Бога, – сказал он, – но ту меру помощи, которую во власти подать наш орден, он подаст вам, государь мой. Вы едете в Петербург, передайте это графу Вилларскому (он достал бумажник и на сложенном вчетверо большом листе бумаги написал несколько слов). Один совет позвольте подать вам. Приехав в столицу, посвятите первое время уединению, обсуждению самого себя, и не вступайте на прежние пути жизни. Затем желаю вам счастливого пути, государь мой, – сказал он, заметив, что слуга его вошел в комнату, – и успеха…
Проезжающий был Осип Алексеевич Баздеев, как узнал Пьер по книге смотрителя. Баздеев был одним из известнейших масонов и мартинистов еще Новиковского времени. Долго после его отъезда Пьер, не ложась спать и не спрашивая лошадей, ходил по станционной комнате, обдумывая свое порочное прошедшее и с восторгом обновления представляя себе свое блаженное, безупречное и добродетельное будущее, которое казалось ему так легко. Он был, как ему казалось, порочным только потому, что он как то случайно запамятовал, как хорошо быть добродетельным. В душе его не оставалось ни следа прежних сомнений. Он твердо верил в возможность братства людей, соединенных с целью поддерживать друг друга на пути добродетели, и таким представлялось ему масонство.


Приехав в Петербург, Пьер никого не известил о своем приезде, никуда не выезжал, и стал целые дни проводить за чтением Фомы Кемпийского, книги, которая неизвестно кем была доставлена ему. Одно и всё одно понимал Пьер, читая эту книгу; он понимал неизведанное еще им наслаждение верить в возможность достижения совершенства и в возможность братской и деятельной любви между людьми, открытую ему Осипом Алексеевичем. Через неделю после его приезда молодой польский граф Вилларский, которого Пьер поверхностно знал по петербургскому свету, вошел вечером в его комнату с тем официальным и торжественным видом, с которым входил к нему секундант Долохова и, затворив за собой дверь и убедившись, что в комнате никого кроме Пьера не было, обратился к нему:
– Я приехал к вам с поручением и предложением, граф, – сказал он ему, не садясь. – Особа, очень высоко поставленная в нашем братстве, ходатайствовала о том, чтобы вы были приняты в братство ранее срока, и предложила мне быть вашим поручителем. Я за священный долг почитаю исполнение воли этого лица. Желаете ли вы вступить за моим поручительством в братство свободных каменьщиков?
Холодный и строгий тон человека, которого Пьер видел почти всегда на балах с любезною улыбкою, в обществе самых блестящих женщин, поразил Пьера.
– Да, я желаю, – сказал Пьер.
Вилларский наклонил голову. – Еще один вопрос, граф, сказал он, на который я вас не как будущего масона, но как честного человека (galant homme) прошу со всею искренностью отвечать мне: отреклись ли вы от своих прежних убеждений, верите ли вы в Бога?
Пьер задумался. – Да… да, я верю в Бога, – сказал он.
– В таком случае… – начал Вилларский, но Пьер перебил его. – Да, я верю в Бога, – сказал он еще раз.
– В таком случае мы можем ехать, – сказал Вилларский. – Карета моя к вашим услугам.
Всю дорогу Вилларский молчал. На вопросы Пьера, что ему нужно делать и как отвечать, Вилларский сказал только, что братья, более его достойные, испытают его, и что Пьеру больше ничего не нужно, как говорить правду.
Въехав в ворота большого дома, где было помещение ложи, и пройдя по темной лестнице, они вошли в освещенную, небольшую прихожую, где без помощи прислуги, сняли шубы. Из передней они прошли в другую комнату. Какой то человек в странном одеянии показался у двери. Вилларский, выйдя к нему навстречу, что то тихо сказал ему по французски и подошел к небольшому шкафу, в котором Пьер заметил невиданные им одеяния. Взяв из шкафа платок, Вилларский наложил его на глаза Пьеру и завязал узлом сзади, больно захватив в узел его волоса. Потом он пригнул его к себе, поцеловал и, взяв за руку, повел куда то. Пьеру было больно от притянутых узлом волос, он морщился от боли и улыбался от стыда чего то. Огромная фигура его с опущенными руками, с сморщенной и улыбающейся физиономией, неверными робкими шагами подвигалась за Вилларским.
Проведя его шагов десять, Вилларский остановился.
– Что бы ни случилось с вами, – сказал он, – вы должны с мужеством переносить всё, ежели вы твердо решились вступить в наше братство. (Пьер утвердительно отвечал наклонением головы.) Когда вы услышите стук в двери, вы развяжете себе глаза, – прибавил Вилларский; – желаю вам мужества и успеха. И, пожав руку Пьеру, Вилларский вышел.
Оставшись один, Пьер продолжал всё так же улыбаться. Раза два он пожимал плечами, подносил руку к платку, как бы желая снять его, и опять опускал ее. Пять минут, которые он пробыл с связанными глазами, показались ему часом. Руки его отекли, ноги подкашивались; ему казалось, что он устал. Он испытывал самые сложные и разнообразные чувства. Ему было и страшно того, что с ним случится, и еще более страшно того, как бы ему не выказать страха. Ему было любопытно узнать, что будет с ним, что откроется ему; но более всего ему было радостно, что наступила минута, когда он наконец вступит на тот путь обновления и деятельно добродетельной жизни, о котором он мечтал со времени своей встречи с Осипом Алексеевичем. В дверь послышались сильные удары. Пьер снял повязку и оглянулся вокруг себя. В комнате было черно – темно: только в одном месте горела лампада, в чем то белом. Пьер подошел ближе и увидал, что лампада стояла на черном столе, на котором лежала одна раскрытая книга. Книга была Евангелие; то белое, в чем горела лампада, был человечий череп с своими дырами и зубами. Прочтя первые слова Евангелия: «Вначале бе слово и слово бе к Богу», Пьер обошел стол и увидал большой, наполненный чем то и открытый ящик. Это был гроб с костями. Его нисколько не удивило то, что он увидал. Надеясь вступить в совершенно новую жизнь, совершенно отличную от прежней, он ожидал всего необыкновенного, еще более необыкновенного чем то, что он видел. Череп, гроб, Евангелие – ему казалось, что он ожидал всего этого, ожидал еще большего. Стараясь вызвать в себе чувство умиленья, он смотрел вокруг себя. – «Бог, смерть, любовь, братство людей», – говорил он себе, связывая с этими словами смутные, но радостные представления чего то. Дверь отворилась, и кто то вошел.