Поляков, Леонид Евдокимович

Леонид Евдокимович Поляков
укр. Леонід Євдокимович Поляков
Дата рождения	27 ноября 1909(1909-11-27)
Место рождения	деревня Скляровка, Харьковская губерния, Российская империя; ныне Сумский район, Сумская область
Дата смерти	10 февраля 2003(2003-02-10) (93 года)
Место смерти	Сумы, Украина
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	стрелковые войска
Годы службы	1932—1936 и 1940—1946
Звание	майор
Часть	• 789-й стрелковый полк 227-й стрелковой дивизии;  • Калинковичское военное пехотное училище;  • 1150-й стрелковый полк 342-й стрелковой дивизии;  • 342-й гвардейский стрелковый полк 121-й гвардейской стрелковой дивизии;  • 388-й стрелковый полк 172-й стрелковой дивизии
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Леонид Евдокимович Поляков (1909—2003) — советский военный. Участник Великой Отечественной войны. Герой Советского Союза (1945). Майор.

Биография

Леонид Евдокимович Поляков родился 27 ноября (14 ноября — по старому стилю) в деревне Скляровка Сумского уезда Харьковской губернии Российской империи (ныне село Сумского района Сумской области Украины) в семье рабочего Евдокима Даниловича Полякова. Украинец. Окончил 7 классов школы. В середине 20-х годов 20 века Леонид Евдокимович переехал в Сумы. Поступил на рабфак. В период учёбы работал на стройках каменщиком, затем техником. В 1928 году он устроился на Сумский машиностроительный завод имени М. В. Фрунзе. Работал маляром и бетонщиком. Затем поступил в Харьковский инженерно-строительный институт. Однако до призыва на военную службу успел закончить только два курса.

В ряды Рабоче-крестьянской Красной Армии Л. Е. Поляков был призван в 1932 году и направлен во Владивостокское военное училище, где получил специальность военного инженера. Службу продолжил на Дальнем Востоке. Участвовал в строительстве военно-морской базы Тихоокеанского флота на острове Русский. В 1936 году Леонид Евдокимович уволился в запас. Вернувшись в родные места, он до начала нового учебного года работал в Сумском лесхозе. Затем завершил учёбу в Харьковском инженерно-строительном институте. С 1938 года работал на Сумском машиностроительном заводе имени М. В. Фрунзе сначала планировщиком в специальном конструкторском бюро, затем прорабом.

В связи с обострением внешнеполитической обстановки в январе 1940 года Л. Е. Поляков был вновь призван на военную службу. Его направили в Мариуполь, где он вступил в должность помощника начальника штаба 515-го стрелкового полка 134-й стрелковой дивизии Харьковского военного округа, которую занимал до мая 1941 года. Затем он был переведён в 789-й стрелковый полк 227-й стрелковой дивизии. Перед войной полк находился на военных сборах в Святогорских лагерях под Святогорском Сталинской (ныне Донецкой) области. С началом Великой Отечественной войны 227-я стрелковая дивизия вошла в состав Южного фронта, но уже 10 июля 1941 года она была передана в состав 26-й армии Юго-Западного фронта. В боях с немецко-фашистскими захватчиками старший лейтенант Л. Е. Поляков с 24 июля 1941 года. Боевое крещение он принял под Белой Церковью в ходе Киевской оборонительной операции. В боях за Киев Поляков был дважды ранен. Второе ранение, полученное 9 сентября 1941 года, оказалось тяжёлым, и Леонид Евдокимович был эвакуирован в госпиталь.

После выздоровления в январе 1942 года Л. Е. Поляков был определён в офицерский резерв, а затем направлен на курсы «Выстрел». После их окончания Леонид Евдокимович служил преподавателем в Калиновичском военном пехотном училище, находившемся в эвакуации в Рыбинске. Вновь в действующей армии капитан Л. Е. Поляков с января 1943 года в должности командира роты 2-го стрелкового батальона 1150-го стрелкового полка 342-й стрелковой дивизии 61-й армии Западного фронта. Полк занимал оборону в районе Белёва. 26 февраля 1943 года дивизия, в которой служил капитан Поляков, была передана в состав 3-й армии Брянского фронта и заняла оборону по восточному берегу реки Зуша. Летом 1943 года Леонид Евдокимович участвовал в операции «Кутузов» Курской битвы, освобождении городов Мценск и Орёл. В сентябре 1943 года за освобождение Орла 342-я стрелковая дивизия была преобразована в 121-ю гвардейскую стрелковую дивизию, а 1150-й гвардейский стрелковый полк — в 342-й гвардейский. В сентябре — начале октября 1943 года гвардии капитан Л. Е. Поляков участвовал в Брянской операции, в ходе которой подразделения дивизии освободили города Сураж и Мглин. В октябре 1943 года Леонид Евдокимович был назначен на должность командира батальона. В этом качестве в ноябре 1943 года он принимал участие в Гомельско-Речицкой операции, в ходе которой 121-я гвардейская дивизия, действуя в составе 3-й армии Белорусского фронта, форсировала реку Сож и взломала оборону противника на участке протяжённостью 30 километров. Освободив 25 ноября 1943 года посёлок Корма, дивизия вышла к Днепру в районе города Рогачёва, вынудив противника оставить город Гомель.

1 декабря 1943 года 121-я гвардейская стрелковая дивизия была выведена в резерв Ставки Верховного Главнокомандования. В период с 5 по 23 декабря 1943 года она совершила 400-километровый марш от города Рогачёва до города Коростень, где вошла в состав 13-й армии 1-го Украинского фронта. Гвардии капитан Л. Е. Поляков в зимне-весеннем наступлении фронта принимал участие в освобождении Правобережной Украины (Житомирско-Бердичевская, Ровно-Луцкая и Проскуровско-Черновицкая операции). 3 апреля 1944 года Леонид Евдокимович был тяжело контужен под городом Броды. Около двух месяцев он находился на лечении в госпитале города Дубно. В конце мая 1944 года он прибыл в распоряжение штаба 13-й армии и 31 мая получил назначение на должность командира 2-го стрелкового батальона 388-го стрелкового полка 172-й стрелковой дивизии. Леонид Евдокимович участвовал в Львовско-Сандомирской операции и боях на Сандомирском плацдарме. Осенью 1944 года ему было присвоено очередное воинское звание — майор.

12 января 1945 года началась Висло-Одерская операция. Майор Л. Е. Поляков особо отличился в ходе её составной части — Сандомирско-Силезской операции 1-го Украинского фронта. Наступая с Сандомирского плацдарма, батальон майора Полякова первым ворвался на северо-западную окраину города Кельце. Преследуя отступающего противника, батальон одним из первых достиг реки Одер и 27 января 1945 года форсировал реку, захватив стратегически важный мост, по которому на западный берег переправился весь 388-й стрелковый полк. Однако немецким диверсантам удалось взорвать мост, в результате чего полк оказался отрезанным от главных сил. Подтянув резервы, немцы вынудили подразделения полка оставить захваченный плацдарм и отойти за Одер. Дальнейшие попытки форсировать реку на этом участке не увенчались успехом. Тогда в ночь на 3 февраля 1945 года майор Л. Е. Поляков осуществил переправу своего батальона через Одер в двух километрах от разрушенного моста, после чего неожиданным ударом с тыла заставил немцев спешно отступить. В течение 3 и 4 февраля 1945 года батальон Полякова удерживал занимаемые позиции, отразив несколько контратак противника. За это время сапёры навели понтонный мост, по которому на левый берег переправились основные силы 172-й стрелковой дивизии и части 3-й гвардейской танковой армии. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 10 апреля 1945 года майору Полякову Леониду Евдокимовичу было присвоено звание Героя Советского Союза. О награждении Леонид Евдокимович узнал в госпитале. В конце февраля 1945 года в бою на реке Нейсе в районе города Форста он был тяжело ранен в голову и контужен. В бессознательном состоянии Л. Е. Поляков был доставлен в госпиталь городе Ченстохова. Врачам удалось спасти ему жизнь, но лечение было долгим. В свою часть Леонид Евдокимович вернулся только через полгода уже после окончания Великой Отечественной войны.

В январе 1946 года майор Л. Е. Поляков по состоянию здоровья был уволен в запас. Жил в городе Сумы. До выхода на пенсию в 1968 году работал старшим инженером отдела капитального строительства Сумского машиностроительного завода имени М. В. Фрунзе. Также участвовал в строительстве Сумской ТЭЦ. Скончался Леонид Евдокимович 10 февраля 2003 года. Похоронен в Украине на Центральном кладбище города Сумы.

Награды

• Медаль «Золотая Звезда» (10.04.1945);
• орден Ленина (10.04.1945);
• орден Александра Невского (13.08.1944);
• орден Отечественной войны 1 степени (11.03.1985);
• медали, в том числе:

медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»;

юбилейная медаль «50 лет Вооружённых Сил СССР».

Память

• Мемориальная доска в честь Героя Советского Союза Л. Е. Полякова установлена в городе Сумы по адресу: улице Огарёва, д. 1.
• Имя Героя Советского Союза Л. Е. Полякова увековечено на аллее Славы в городе Сумы.
• Имя Героя Советского Союза Л. Е. Полякова занесено в Книгу почёта Сумского машиностроительного завода.

Литература

• Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1988. — Т. 2 /Любов — Ящук/. — 863 с. — 100 000 экз. — ISBN 5-203-00536-2.
• Гриченко И. Т., Головин Н. М. Подвиг : Докум. очерки о Героях Сов. Союза. 3-е изд., перераб. и доп. — Харьков: Прапор, 1983. — С. 377-379. — 524 с.

Документы

• [podvignaroda.mil.ru/ Общедоступный электронный банк документов «Подвиг Народа в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»]. [www.webcitation.org/667oHlgwN Архивировано из первоисточника 13 марта 2012].

[www.podvignaroda.ru/?n=150026500 Представление к званию Героя Советского Союза]. [www.webcitation.org/6BlsKPeg0 Архивировано из первоисточника 29 октября 2012].

[www.podvignaroda.ru/?n=46728091 Указ ПВС СССР о присвоении звания Героя Советского Союза]. [www.webcitation.org/6BlsL7Zms Архивировано из первоисточника 29 октября 2012].

[www.podvignaroda.ru/?n=46757761 Ходатайство о присвоении звания Героя Советского Союза]. [www.webcitation.org/6BlsLo3zG Архивировано из первоисточника 29 октября 2012].

[www.podvignaroda.ru/?n=34710296 Орден Александра Невского (наградной лист и приказ о награждении)]. [www.webcitation.org/6BlsMUvpw Архивировано из первоисточника 29 октября 2012].

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=4081 Поляков, Леонид Евдокимович]. Сайт «Герои Страны».

• [www.az-libr.ru/Persons/000/Src/0008/9faaf358.shtml Поляков Леонид Евдокимович на www.az-libr.ru]. [www.webcitation.org/6BlsNCz0c Архивировано из первоисточника 29 октября 2012].
• [shans.com.ua/?m=nr&id=21907&in=206 Мосты и реки комбата Полякова. Общественно-деловой еженедельник «Ваш шанс» № 18 от 09.05.2009]. [www.webcitation.org/6BlsNwTc7 Архивировано из первоисточника 29 октября 2012].
• [frunze.com.ua/museum/index.php?option=com_content&view=article&id=85&Itemid=291 Сайт музея ОАО «Сумское НПО имени Фрунзе»]. [www.webcitation.org/6BlsS58QD Архивировано из первоисточника 29 октября 2012].
• [www.meria.sumy.ua/index.php?newsid=1526 Леонід Поляков. День за днем — про героїв-сумчан]. [www.webcitation.org/6BlsTHFxr Архивировано из первоисточника 29 октября 2012].

Отрывок, характеризующий Поляков, Леонид Евдокимович

Иногда Пьер вспоминал о слышанном им рассказе о том, как на войне солдаты, находясь под выстрелами в прикрытии, когда им делать нечего, старательно изыскивают себе занятие, для того чтобы легче переносить опасность. И Пьеру все люди представлялись такими солдатами, спасающимися от жизни: кто честолюбием, кто картами, кто писанием законов, кто женщинами, кто игрушками, кто лошадьми, кто политикой, кто охотой, кто вином, кто государственными делами. «Нет ни ничтожного, ни важного, всё равно: только бы спастись от нее как умею»! думал Пьер. – «Только бы не видать ее , эту страшную ее ».


В начале зимы, князь Николай Андреич Болконский с дочерью приехали в Москву. По своему прошедшему, по своему уму и оригинальности, в особенности по ослаблению на ту пору восторга к царствованию императора Александра, и по тому анти французскому и патриотическому направлению, которое царствовало в то время в Москве, князь Николай Андреич сделался тотчас же предметом особенной почтительности москвичей и центром московской оппозиции правительству.
Князь очень постарел в этот год. В нем появились резкие признаки старости: неожиданные засыпанья, забывчивость ближайших по времени событий и памятливость к давнишним, и детское тщеславие, с которым он принимал роль главы московской оппозиции. Несмотря на то, когда старик, особенно по вечерам, выходил к чаю в своей шубке и пудренном парике, и начинал, затронутый кем нибудь, свои отрывистые рассказы о прошедшем, или еще более отрывистые и резкие суждения о настоящем, он возбуждал во всех своих гостях одинаковое чувство почтительного уважения. Для посетителей весь этот старинный дом с огромными трюмо, дореволюционной мебелью, этими лакеями в пудре, и сам прошлого века крутой и умный старик с его кроткою дочерью и хорошенькой француженкой, которые благоговели перед ним, – представлял величественно приятное зрелище. Но посетители не думали о том, что кроме этих двух трех часов, во время которых они видели хозяев, было еще 22 часа в сутки, во время которых шла тайная внутренняя жизнь дома.
В последнее время в Москве эта внутренняя жизнь сделалась очень тяжела для княжны Марьи. Она была лишена в Москве тех своих лучших радостей – бесед с божьими людьми и уединения, – которые освежали ее в Лысых Горах, и не имела никаких выгод и радостей столичной жизни. В свет она не ездила; все знали, что отец не пускает ее без себя, а сам он по нездоровью не мог ездить, и ее уже не приглашали на обеды и вечера. Надежду на замужество княжна Марья совсем оставила. Она видела ту холодность и озлобление, с которыми князь Николай Андреич принимал и спроваживал от себя молодых людей, могущих быть женихами, иногда являвшихся в их дом. Друзей у княжны Марьи не было: в этот приезд в Москву она разочаровалась в своих двух самых близких людях. М lle Bourienne, с которой она и прежде не могла быть вполне откровенна, теперь стала ей неприятна и она по некоторым причинам стала отдаляться от нее. Жюли, которая была в Москве и к которой княжна Марья писала пять лет сряду, оказалась совершенно чужою ей, когда княжна Марья вновь сошлась с нею лично. Жюли в это время, по случаю смерти братьев сделавшись одной из самых богатых невест в Москве, находилась во всем разгаре светских удовольствий. Она была окружена молодыми людьми, которые, как она думала, вдруг оценили ее достоинства. Жюли находилась в том периоде стареющейся светской барышни, которая чувствует, что наступил последний шанс замужества, и теперь или никогда должна решиться ее участь. Княжна Марья с грустной улыбкой вспоминала по четвергам, что ей теперь писать не к кому, так как Жюли, Жюли, от присутствия которой ей не было никакой радости, была здесь и виделась с нею каждую неделю. Она, как старый эмигрант, отказавшийся жениться на даме, у которой он проводил несколько лет свои вечера, жалела о том, что Жюли была здесь и ей некому писать. Княжне Марье в Москве не с кем было поговорить, некому поверить своего горя, а горя много прибавилось нового за это время. Срок возвращения князя Андрея и его женитьбы приближался, а его поручение приготовить к тому отца не только не было исполнено, но дело напротив казалось совсем испорчено, и напоминание о графине Ростовой выводило из себя старого князя, и так уже большую часть времени бывшего не в духе. Новое горе, прибавившееся в последнее время для княжны Марьи, были уроки, которые она давала шестилетнему племяннику. В своих отношениях с Николушкой она с ужасом узнавала в себе свойство раздражительности своего отца. Сколько раз она ни говорила себе, что не надо позволять себе горячиться уча племянника, почти всякий раз, как она садилась с указкой за французскую азбуку, ей так хотелось поскорее, полегче перелить из себя свое знание в ребенка, уже боявшегося, что вот вот тетя рассердится, что она при малейшем невнимании со стороны мальчика вздрагивала, торопилась, горячилась, возвышала голос, иногда дергала его за руку и ставила в угол. Поставив его в угол, она сама начинала плакать над своей злой, дурной натурой, и Николушка, подражая ей рыданьями, без позволенья выходил из угла, подходил к ней и отдергивал от лица ее мокрые руки, и утешал ее. Но более, более всего горя доставляла княжне раздражительность ее отца, всегда направленная против дочери и дошедшая в последнее время до жестокости. Ежели бы он заставлял ее все ночи класть поклоны, ежели бы он бил ее, заставлял таскать дрова и воду, – ей бы и в голову не пришло, что ее положение трудно; но этот любящий мучитель, самый жестокий от того, что он любил и за то мучил себя и ее, – умышленно умел не только оскорбить, унизить ее, но и доказать ей, что она всегда и во всем была виновата. В последнее время в нем появилась новая черта, более всего мучившая княжну Марью – это было его большее сближение с m lle Bourienne. Пришедшая ему, в первую минуту по получении известия о намерении своего сына, мысль шутка о том, что ежели Андрей женится, то и он сам женится на Bourienne, – видимо понравилась ему, и он с упорством последнее время (как казалось княжне Марье) только для того, чтобы ее оскорбить, выказывал особенную ласку к m lle Bоurienne и выказывал свое недовольство к дочери выказываньем любви к Bourienne.
Однажды в Москве, в присутствии княжны Марьи (ей казалось, что отец нарочно при ней это сделал), старый князь поцеловал у m lle Bourienne руку и, притянув ее к себе, обнял лаская. Княжна Марья вспыхнула и выбежала из комнаты. Через несколько минут m lle Bourienne вошла к княжне Марье, улыбаясь и что то весело рассказывая своим приятным голосом. Княжна Марья поспешно отерла слезы, решительными шагами подошла к Bourienne и, видимо сама того не зная, с гневной поспешностью и взрывами голоса, начала кричать на француженку: «Это гадко, низко, бесчеловечно пользоваться слабостью…» Она не договорила. «Уйдите вон из моей комнаты», прокричала она и зарыдала.
На другой день князь ни слова не сказал своей дочери; но она заметила, что за обедом он приказал подавать кушанье, начиная с m lle Bourienne. В конце обеда, когда буфетчик, по прежней привычке, опять подал кофе, начиная с княжны, князь вдруг пришел в бешенство, бросил костылем в Филиппа и тотчас же сделал распоряжение об отдаче его в солдаты. «Не слышат… два раза сказал!… не слышат!»
«Она – первый человек в этом доме; она – мой лучший друг, – кричал князь. – И ежели ты позволишь себе, – закричал он в гневе, в первый раз обращаясь к княжне Марье, – еще раз, как вчера ты осмелилась… забыться перед ней, то я тебе покажу, кто хозяин в доме. Вон! чтоб я не видал тебя; проси у ней прощенья!»
Княжна Марья просила прощенья у Амальи Евгеньевны и у отца за себя и за Филиппа буфетчика, который просил заступы.
В такие минуты в душе княжны Марьи собиралось чувство, похожее на гордость жертвы. И вдруг в такие то минуты, при ней, этот отец, которого она осуждала, или искал очки, ощупывая подле них и не видя, или забывал то, что сейчас было, или делал слабевшими ногами неверный шаг и оглядывался, не видал ли кто его слабости, или, что было хуже всего, он за обедом, когда не было гостей, возбуждавших его, вдруг задремывал, выпуская салфетку, и склонялся над тарелкой, трясущейся головой. «Он стар и слаб, а я смею осуждать его!» думала она с отвращением к самой себе в такие минуты.


В 1811 м году в Москве жил быстро вошедший в моду французский доктор, огромный ростом, красавец, любезный, как француз и, как говорили все в Москве, врач необыкновенного искусства – Метивье. Он был принят в домах высшего общества не как доктор, а как равный.
Князь Николай Андреич, смеявшийся над медициной, последнее время, по совету m lle Bourienne, допустил к себе этого доктора и привык к нему. Метивье раза два в неделю бывал у князя.
В Николин день, в именины князя, вся Москва была у подъезда его дома, но он никого не велел принимать; а только немногих, список которых он передал княжне Марье, велел звать к обеду.
Метивье, приехавший утром с поздравлением, в качестве доктора, нашел приличным de forcer la consigne [нарушить запрет], как он сказал княжне Марье, и вошел к князю. Случилось так, что в это именинное утро старый князь был в одном из своих самых дурных расположений духа. Он целое утро ходил по дому, придираясь ко всем и делая вид, что он не понимает того, что ему говорят, и что его не понимают. Княжна Марья твердо знала это состояние духа тихой и озабоченной ворчливости, которая обыкновенно разрешалась взрывом бешенства, и как перед заряженным, с взведенными курками, ружьем, ходила всё это утро, ожидая неизбежного выстрела. Утро до приезда доктора прошло благополучно. Пропустив доктора, княжна Марья села с книгой в гостиной у двери, от которой она могла слышать всё то, что происходило в кабинете.
Сначала она слышала один голос Метивье, потом голос отца, потом оба голоса заговорили вместе, дверь распахнулась и на пороге показалась испуганная, красивая фигура Метивье с его черным хохлом, и фигура князя в колпаке и халате с изуродованным бешенством лицом и опущенными зрачками глаз.
– Не понимаешь? – кричал князь, – а я понимаю! Французский шпион, Бонапартов раб, шпион, вон из моего дома – вон, я говорю, – и он захлопнул дверь.
Метивье пожимая плечами подошел к mademoiselle Bourienne, прибежавшей на крик из соседней комнаты.
– Князь не совсем здоров, – la bile et le transport au cerveau. Tranquillisez vous, je repasserai demain, [желчь и прилив к мозгу. Успокойтесь, я завтра зайду,] – сказал Метивье и, приложив палец к губам, поспешно вышел.
За дверью слышались шаги в туфлях и крики: «Шпионы, изменники, везде изменники! В своем доме нет минуты покоя!»
После отъезда Метивье старый князь позвал к себе дочь и вся сила его гнева обрушилась на нее. Она была виновата в том, что к нему пустили шпиона. .Ведь он сказал, ей сказал, чтобы она составила список, и тех, кого не было в списке, чтобы не пускали. Зачем же пустили этого мерзавца! Она была причиной всего. С ней он не мог иметь ни минуты покоя, не мог умереть спокойно, говорил он.
– Нет, матушка, разойтись, разойтись, это вы знайте, знайте! Я теперь больше не могу, – сказал он и вышел из комнаты. И как будто боясь, чтобы она не сумела как нибудь утешиться, он вернулся к ней и, стараясь принять спокойный вид, прибавил: – И не думайте, чтобы я это сказал вам в минуту сердца, а я спокоен, и я обдумал это; и это будет – разойтись, поищите себе места!… – Но он не выдержал и с тем озлоблением, которое может быть только у человека, который любит, он, видимо сам страдая, затряс кулаками и прокричал ей:
– И хоть бы какой нибудь дурак взял ее замуж! – Он хлопнул дверью, позвал к себе m lle Bourienne и затих в кабинете.
В два часа съехались избранные шесть персон к обеду. Гости – известный граф Ростопчин, князь Лопухин с своим племянником, генерал Чатров, старый, боевой товарищ князя, и из молодых Пьер и Борис Друбецкой – ждали его в гостиной.