Поляков, Леонид Михайлович
Поделись знанием:
– Vive l'Empereur! Vive le Roi de Rome! Vive l'Empereur! [Да здравствует император! Да здравствует римский король!] – слышались восторженные голоса.
После завтрака Наполеон, в присутствии Боссе, продиктовал свой приказ по армии.
– Courte et energique! [Короткий и энергический!] – проговорил Наполеон, когда он прочел сам сразу без поправок написанную прокламацию. В приказе было:
«Воины! Вот сражение, которого вы столько желали. Победа зависит от вас. Она необходима для нас; она доставит нам все нужное: удобные квартиры и скорое возвращение в отечество. Действуйте так, как вы действовали при Аустерлице, Фридланде, Витебске и Смоленске. Пусть позднейшее потомство с гордостью вспомнит о ваших подвигах в сей день. Да скажут о каждом из вас: он был в великой битве под Москвою!»
– De la Moskowa! [Под Москвою!] – повторил Наполеон, и, пригласив к своей прогулке господина Боссе, любившего путешествовать, он вышел из палатки к оседланным лошадям.
– Votre Majeste a trop de bonte, [Вы слишком добры, ваше величество,] – сказал Боссе на приглашение сопутствовать императору: ему хотелось спать и он не умел и боялся ездить верхом.
Но Наполеон кивнул головой путешественнику, и Боссе должен был ехать. Когда Наполеон вышел из палатки, крики гвардейцев пред портретом его сына еще более усилились. Наполеон нахмурился.
– Снимите его, – сказал он, грациозно величественным жестом указывая на портрет. – Ему еще рано видеть поле сражения.
Боссе, закрыв глаза и склонив голову, глубоко вздохнул, этим жестом показывая, как он умел ценить и понимать слова императора.
Весь этот день 25 августа, как говорят его историки, Наполеон провел на коне, осматривая местность, обсуживая планы, представляемые ему его маршалами, и отдавая лично приказания своим генералам.
Первоначальная линия расположения русских войск по Ко лоче была переломлена, и часть этой линии, именно левый фланг русских, вследствие взятия Шевардинского редута 24 го числа, была отнесена назад. Эта часть линии была не укреплена, не защищена более рекою, и перед нею одною было более открытое и ровное место. Очевидно было для всякого военного и невоенного, что эту часть линии и должно было атаковать французам. Казалось, что для этого не нужно было много соображений, не нужно было такой заботливости и хлопотливости императора и его маршалов и вовсе не нужно той особенной высшей способности, называемой гениальностью, которую так любят приписывать Наполеону; но историки, впоследствии описывавшие это событие, и люди, тогда окружавшие Наполеона, и он сам думали иначе.
Наполеон ездил по полю, глубокомысленно вглядывался в местность, сам с собой одобрительно или недоверчиво качал головой и, не сообщая окружавшим его генералам того глубокомысленного хода, который руководил его решеньями, передавал им только окончательные выводы в форме приказаний. Выслушав предложение Даву, называемого герцогом Экмюльским, о том, чтобы обойти левый фланг русских, Наполеон сказал, что этого не нужно делать, не объясняя, почему это было не нужно. На предложение же генерала Компана (который должен был атаковать флеши), провести свою дивизию лесом, Наполеон изъявил свое согласие, несмотря на то, что так называемый герцог Эльхингенский, то есть Ней, позволил себе заметить, что движение по лесу опасно и может расстроить дивизию.
Осмотрев местность против Шевардинского редута, Наполеон подумал несколько времени молча и указал на места, на которых должны были быть устроены к завтрему две батареи для действия против русских укреплений, и места, где рядом с ними должна была выстроиться полевая артиллерия.
Отдав эти и другие приказания, он вернулся в свою ставку, и под его диктовку была написана диспозиция сражения.
Диспозиция эта, про которую с восторгом говорят французские историки и с глубоким уважением другие историки, была следующая:
«С рассветом две новые батареи, устроенные в ночи, на равнине, занимаемой принцем Экмюльским, откроют огонь по двум противостоящим батареям неприятельским.
В это же время начальник артиллерии 1 го корпуса, генерал Пернетти, с 30 ю орудиями дивизии Компана и всеми гаубицами дивизии Дессе и Фриана, двинется вперед, откроет огонь и засыплет гранатами неприятельскую батарею, против которой будут действовать!
24 орудия гвардейской артиллерии,
30 орудий дивизии Компана
и 8 орудий дивизии Фриана и Дессе,
Всего – 62 орудия.
Начальник артиллерии 3 го корпуса, генерал Фуше, поставит все гаубицы 3 го и 8 го корпусов, всего 16, по флангам батареи, которая назначена обстреливать левое укрепление, что составит против него вообще 40 орудий.
Генерал Сорбье должен быть готов по первому приказанию вынестись со всеми гаубицами гвардейской артиллерии против одного либо другого укрепления.
В продолжение канонады князь Понятовский направится на деревню, в лес и обойдет неприятельскую позицию.
Генерал Компан двинется чрез лес, чтобы овладеть первым укреплением.
По вступлении таким образом в бой будут даны приказания соответственно действиям неприятеля.
Канонада на левом фланге начнется, как только будет услышана канонада правого крыла. Стрелки дивизии Морана и дивизии вице короля откроют сильный огонь, увидя начало атаки правого крыла.
Вице король овладеет деревней [Бородиным] и перейдет по своим трем мостам, следуя на одной высоте с дивизиями Морана и Жерара, которые, под его предводительством, направятся к редуту и войдут в линию с прочими войсками армии.
Все это должно быть исполнено в порядке (le tout se fera avec ordre et methode), сохраняя по возможности войска в резерве.
В императорском лагере, близ Можайска, 6 го сентября, 1812 года».
Диспозиция эта, весьма неясно и спутанно написанная, – ежели позволить себе без религиозного ужаса к гениальности Наполеона относиться к распоряжениям его, – заключала в себе четыре пункта – четыре распоряжения. Ни одно из этих распоряжений не могло быть и не было исполнено.
В диспозиции сказано, первое: чтобы устроенные на выбранном Наполеоном месте батареи с имеющими выравняться с ними орудиями Пернетти и Фуше, всего сто два орудия, открыли огонь и засыпали русские флеши и редут снарядами. Это не могло быть сделано, так как с назначенных Наполеоном мест снаряды не долетали до русских работ, и эти сто два орудия стреляли по пустому до тех пор, пока ближайший начальник, противно приказанию Наполеона, не выдвинул их вперед.
Второе распоряжение состояло в том, чтобы Понятовский, направясь на деревню в лес, обошел левое крыло русских. Это не могло быть и не было сделано потому, что Понятовский, направясь на деревню в лес, встретил там загораживающего ему дорогу Тучкова и не мог обойти и не обошел русской позиции.
Третье распоряжение: Генерал Компан двинется в лес, чтоб овладеть первым укреплением. Дивизия Компана не овладела первым укреплением, а была отбита, потому что, выходя из леса, она должна была строиться под картечным огнем, чего не знал Наполеон.
Четвертое: Вице король овладеет деревнею (Бородиным) и перейдет по своим трем мостам, следуя на одной высоте с дивизиями Марана и Фриана (о которых не сказано: куда и когда они будут двигаться), которые под его предводительством направятся к редуту и войдут в линию с прочими войсками.
Сколько можно понять – если не из бестолкового периода этого, то из тех попыток, которые деланы были вице королем исполнить данные ему приказания, – он должен был двинуться через Бородино слева на редут, дивизии же Морана и Фриана должны были двинуться одновременно с фронта.
Все это, так же как и другие пункты диспозиции, не было и не могло быть исполнено. Пройдя Бородино, вице король был отбит на Колоче и не мог пройти дальше; дивизии же Морана и Фриана не взяли редута, а были отбиты, и редут уже в конце сражения был захвачен кавалерией (вероятно, непредвиденное дело для Наполеона и неслыханное). Итак, ни одно из распоряжений диспозиции не было и не могло быть исполнено. Но в диспозиции сказано, что по вступлении таким образом в бой будут даны приказания, соответственные действиям неприятеля, и потому могло бы казаться, что во время сражения будут сделаны Наполеоном все нужные распоряжения; но этого не было и не могло быть потому, что во все время сражения Наполеон находился так далеко от него, что (как это и оказалось впоследствии) ход сражения ему не мог быть известен и ни одно распоряжение его во время сражения не могло быть исполнено.
Многие историки говорят, что Бородинское сражение не выиграно французами потому, что у Наполеона был насморк, что ежели бы у него не было насморка, то распоряжения его до и во время сражения были бы еще гениальнее, и Россия бы погибла, et la face du monde eut ete changee. [и облик мира изменился бы.] Для историков, признающих то, что Россия образовалась по воле одного человека – Петра Великого, и Франция из республики сложилась в империю, и французские войска пошли в Россию по воле одного человека – Наполеона, такое рассуждение, что Россия осталась могущественна потому, что у Наполеона был большой насморк 26 го числа, такое рассуждение для таких историков неизбежно последовательно.
Ежели от воли Наполеона зависело дать или не дать Бородинское сражение и от его воли зависело сделать такое или другое распоряжение, то очевидно, что насморк, имевший влияние на проявление его воли, мог быть причиной спасения России и что поэтому тот камердинер, который забыл подать Наполеону 24 го числа непромокаемые сапоги, был спасителем России. На этом пути мысли вывод этот несомненен, – так же несомненен, как тот вывод, который, шутя (сам не зная над чем), делал Вольтер, говоря, что Варфоломеевская ночь произошла от расстройства желудка Карла IX. Но для людей, не допускающих того, чтобы Россия образовалась по воле одного человека – Петра I, и чтобы Французская империя сложилась и война с Россией началась по воле одного человека – Наполеона, рассуждение это не только представляется неверным, неразумным, но и противным всему существу человеческому. На вопрос о том, что составляет причину исторических событий, представляется другой ответ, заключающийся в том, что ход мировых событий предопределен свыше, зависит от совпадения всех произволов людей, участвующих в этих событиях, и что влияние Наполеонов на ход этих событий есть только внешнее и фиктивное.
Как ни странно кажется с первого взгляда предположение, что Варфоломеевская ночь, приказанье на которую отдано Карлом IX, произошла не по его воле, а что ему только казалось, что он велел это сделать, и что Бородинское побоище восьмидесяти тысяч человек произошло не по воле Наполеона (несмотря на то, что он отдавал приказания о начале и ходе сражения), а что ему казалось только, что он это велел, – как ни странно кажется это предположение, но человеческое достоинство, говорящее мне, что всякий из нас ежели не больше, то никак не меньше человек, чем великий Наполеон, велит допустить это решение вопроса, и исторические исследования обильно подтверждают это предположение.
В Бородинском сражении Наполеон ни в кого не стрелял и никого не убил. Все это делали солдаты. Стало быть, не он убивал людей.
Солдаты французской армии шли убивать русских солдат в Бородинском сражении не вследствие приказания Наполеона, но по собственному желанию. Вся армия: французы, итальянцы, немцы, поляки – голодные, оборванные и измученные походом, – в виду армии, загораживавшей от них Москву, чувствовали, что le vin est tire et qu'il faut le boire. [вино откупорено и надо выпить его.] Ежели бы Наполеон запретил им теперь драться с русскими, они бы его убили и пошли бы драться с русскими, потому что это было им необходимо.
Когда они слушали приказ Наполеона, представлявшего им за их увечья и смерть в утешение слова потомства о том, что и они были в битве под Москвою, они кричали «Vive l'Empereur!» точно так же, как они кричали «Vive l'Empereur!» при виде изображения мальчика, протыкающего земной шар палочкой от бильбоке; точно так же, как бы они кричали «Vive l'Empereur!» при всякой бессмыслице, которую бы им сказали. Им ничего больше не оставалось делать, как кричать «Vive l'Empereur!» и идти драться, чтобы найти пищу и отдых победителей в Москве. Стало быть, не вследствие приказания Наполеона они убивали себе подобных.
И не Наполеон распоряжался ходом сраженья, потому что из диспозиции его ничего не было исполнено и во время сражения он не знал про то, что происходило впереди его. Стало быть, и то, каким образом эти люди убивали друг друга, происходило не по воле Наполеона, а шло независимо от него, по воле сотен тысяч людей, участвовавших в общем деле. Наполеону казалось только, что все дело происходило по воле его. И потому вопрос о том, был ли или не был у Наполеона насморк, не имеет для истории большего интереса, чем вопрос о насморке последнего фурштатского солдата.
Тем более 26 го августа насморк Наполеона не имел значения, что показания писателей о том, будто вследствие насморка Наполеона его диспозиция и распоряжения во время сражения были не так хороши, как прежние, – совершенно несправедливы.
Выписанная здесь диспозиция нисколько не была хуже, а даже лучше всех прежних диспозиций, по которым выигрывались сражения. Мнимые распоряжения во время сражения были тоже не хуже прежних, а точно такие же, как и всегда. Но диспозиция и распоряжения эти кажутся только хуже прежних потому, что Бородинское сражение было первое, которого не выиграл Наполеон. Все самые прекрасные и глубокомысленные диспозиции и распоряжения кажутся очень дурными, и каждый ученый военный с значительным видом критикует их, когда сражение по ним не выиграно, и самью плохие диспозиции и распоряжения кажутся очень хорошими, и серьезные люди в целых томах доказывают достоинства плохих распоряжений, когда по ним выиграно сражение.
Диспозиция, составленная Вейротером в Аустерлицком сражении, была образец совершенства в сочинениях этого рода, но ее все таки осудили, осудили за ее совершенство, за слишком большую подробность.
Наполеон в Бородинском сражении исполнял свое дело представителя власти так же хорошо, и еще лучше, чем в других сражениях. Он не сделал ничего вредного для хода сражения; он склонялся на мнения более благоразумные; он не путал, не противоречил сам себе, не испугался и не убежал с поля сражения, а с своим большим тактом и опытом войны спокойно и достойно исполнял свою роль кажущегося начальствованья.
Вернувшись после второй озабоченной поездки по линии, Наполеон сказал:
– Шахматы поставлены, игра начнется завтра.
Велев подать себе пуншу и призвав Боссе, он начал с ним разговор о Париже, о некоторых изменениях, которые он намерен был сделать в maison de l'imperatrice [в придворном штате императрицы], удивляя префекта своею памятливостью ко всем мелким подробностям придворных отношений.
Он интересовался пустяками, шутил о любви к путешествиям Боссе и небрежно болтал так, как это делает знаменитый, уверенный и знающий свое дело оператор, в то время как он засучивает рукава и надевает фартук, а больного привязывают к койке: «Дело все в моих руках и в голове, ясно и определенно. Когда надо будет приступить к делу, я сделаю его, как никто другой, а теперь могу шутить, и чем больше я шучу и спокоен, тем больше вы должны быть уверены, спокойны и удивлены моему гению».
Окончив свой второй стакан пунша, Наполеон пошел отдохнуть пред серьезным делом, которое, как ему казалось, предстояло ему назавтра.
Он так интересовался этим предстоящим ему делом, что не мог спать и, несмотря на усилившийся от вечерней сырости насморк, в три часа ночи, громко сморкаясь, вышел в большое отделение палатки. Он спросил о том, не ушли ли русские? Ему отвечали, что неприятельские огни всё на тех же местах. Он одобрительно кивнул головой.
Дежурный адъютант вошел в палатку.
– Eh bien, Rapp, croyez vous, que nous ferons do bonnes affaires aujourd'hui? [Ну, Рапп, как вы думаете: хороши ли будут нынче наши дела?] – обратился он к нему.
– Sans aucun doute, Sire, [Без всякого сомнения, государь,] – отвечал Рапп.
Наполеон посмотрел на него.
– Vous rappelez vous, Sire, ce que vous m'avez fait l'honneur de dire a Smolensk, – сказал Рапп, – le vin est tire, il faut le boire. [Вы помните ли, сударь, те слова, которые вы изволили сказать мне в Смоленске, вино откупорено, надо его пить.]
Наполеон нахмурился и долго молча сидел, опустив голову на руку.
– Cette pauvre armee, – сказал он вдруг, – elle a bien diminue depuis Smolensk. La fortune est une franche courtisane, Rapp; je le disais toujours, et je commence a l'eprouver. Mais la garde, Rapp, la garde est intacte? [Бедная армия! она очень уменьшилась от Смоленска. Фортуна настоящая распутница, Рапп. Я всегда это говорил и начинаю испытывать. Но гвардия, Рапп, гвардия цела?] – вопросительно сказал он.
– Oui, Sire, [Да, государь.] – отвечал Рапп.
Наполеон взял пастильку, положил ее в рот и посмотрел на часы. Спать ему не хотелось, до утра было еще далеко; а чтобы убить время, распоряжений никаких нельзя уже было делать, потому что все были сделаны и приводились теперь в исполнение.
– A t on distribue les biscuits et le riz aux regiments de la garde? [Роздали ли сухари и рис гвардейцам?] – строго спросил Наполеон.
– Oui, Sire. [Да, государь.]
– Mais le riz? [Но рис?]
Рапп отвечал, что он передал приказанья государя о рисе, но Наполеон недовольно покачал головой, как будто он не верил, чтобы приказание его было исполнено. Слуга вошел с пуншем. Наполеон велел подать другой стакан Раппу и молча отпивал глотки из своего.
– У меня нет ни вкуса, ни обоняния, – сказал он, принюхиваясь к стакану. – Этот насморк надоел мне. Они толкуют про медицину. Какая медицина, когда они не могут вылечить насморка? Корвизар дал мне эти пастильки, но они ничего не помогают. Что они могут лечить? Лечить нельзя. Notre corps est une machine a vivre. Il est organise pour cela, c'est sa nature; laissez y la vie a son aise, qu'elle s'y defende elle meme: elle fera plus que si vous la paralysiez en l'encombrant de remedes. Notre corps est comme une montre parfaite qui doit aller un certain temps; l'horloger n'a pas la faculte de l'ouvrir, il ne peut la manier qu'a tatons et les yeux bandes. Notre corps est une machine a vivre, voila tout. [Наше тело есть машина для жизни. Оно для этого устроено. Оставьте в нем жизнь в покое, пускай она сама защищается, она больше сделает одна, чем когда вы ей будете мешать лекарствами. Наше тело подобно часам, которые должны идти известное время; часовщик не может открыть их и только ощупью и с завязанными глазами может управлять ими. Наше тело есть машина для жизни. Вот и все.] – И как будто вступив на путь определений, definitions, которые любил Наполеон, он неожиданно сделал новое определение. – Вы знаете ли, Рапп, что такое военное искусство? – спросил он. – Искусство быть сильнее неприятеля в известный момент. Voila tout. [Вот и все.]
Рапп ничего не ответил.
– Demainnous allons avoir affaire a Koutouzoff! [Завтра мы будем иметь дело с Кутузовым!] – сказал Наполеон. – Посмотрим! Помните, в Браунау он командовал армией и ни разу в три недели не сел на лошадь, чтобы осмотреть укрепления. Посмотрим!
Он поглядел на часы. Было еще только четыре часа. Спать не хотелось, пунш был допит, и делать все таки было нечего. Он встал, прошелся взад и вперед, надел теплый сюртук и шляпу и вышел из палатки. Ночь была темная и сырая; чуть слышная сырость падала сверху. Костры не ярко горели вблизи, во французской гвардии, и далеко сквозь дым блестели по русской линии. Везде было тихо, и ясно слышались шорох и топот начавшегося уже движения французских войск для занятия позиции.
Наполеон прошелся перед палаткой, посмотрел на огни, прислушался к топоту и, проходя мимо высокого гвардейца в мохнатой шапке, стоявшего часовым у его палатки и, как черный столб, вытянувшегося при появлении императора, остановился против него.
– С которого года в службе? – спросил он с той привычной аффектацией грубой и ласковой воинственности, с которой он всегда обращался с солдатами. Солдат отвечал ему.
– Ah! un des vieux! [А! из стариков!] Получили рис в полк?
– Получили, ваше величество.
Наполеон кивнул головой и отошел от него.
В половине шестого Наполеон верхом ехал к деревне Шевардину.
Начинало светать, небо расчистило, только одна туча лежала на востоке. Покинутые костры догорали в слабом свете утра.
Вправо раздался густой одинокий пушечный выстрел, пронесся и замер среди общей тишины. Прошло несколько минут. Раздался второй, третий выстрел, заколебался воздух; четвертый, пятый раздались близко и торжественно где то справа.
Еще не отзвучали первые выстрелы, как раздались еще другие, еще и еще, сливаясь и перебивая один другой.
Наполеон подъехал со свитой к Шевардинскому редуту и слез с лошади. Игра началась.
Вернувшись от князя Андрея в Горки, Пьер, приказав берейтору приготовить лошадей и рано утром разбудить его, тотчас же заснул за перегородкой, в уголке, который Борис уступил ему.
Когда Пьер совсем очнулся на другое утро, в избе уже никого не было. Стекла дребезжали в маленьких окнах. Берейтор стоял, расталкивая его.
– Ваше сиятельство, ваше сиятельство, ваше сиятельство… – упорно, не глядя на Пьера и, видимо, потеряв надежду разбудить его, раскачивая его за плечо, приговаривал берейтор.
– Что? Началось? Пора? – заговорил Пьер, проснувшись.
– Изволите слышать пальбу, – сказал берейтор, отставной солдат, – уже все господа повышли, сами светлейшие давно проехали.
| Леонид Михайлович Поляков | |||||
 | |||||
| Основные сведения | |||||
|---|---|---|---|---|---|
| Работы и достижения | |||||
| Работал в городах | |||||
| Архитектурный стиль | |||||
| Награды |
| ||||
| Премии |
| ||||
Леони́д Миха́йлович Поляко́в (21 августа 1906, Санкт-Петербург — 19 июня 1965, Москва) — советский архитектор[1], педагог, профессор. Дважды лауреат Сталинской премии второй степени (1949 — лишён, 1950).
Содержание
Биография
Родился в Санкт-Петербурге 8 (21) августа 1906 года в семье (по семейному преданию, старообрядческой) выходцев из города Сольцы Порховского уезда Псковской губернии. В 1923 году начал обучение на архитектурном факультете Второго Петроградского Политехнического института. После упразднения института в августе 1924 года был переведён в Ленинградский Высший художественно-технический институт (ЛВХТИ, бывш. Академия художеств), в числе преподавателей которого: А. Е. Белогруд, Л. Н. Бенуа, Л. В. Руднев, И. А. Фомин, В. А. Щуко, В. Г. Гельфрейх, С. С. Серафимов.
Учась в институте начал работать в тресте «Севзаплес», сначала чертёжником, а с 1928 года — архитектором. Дипломную работу — «Онежский лесопильно-бумажный комбинат» защитил 5 ноября 1929 года.
В 1933 году в числе проектировщиков Дворца Советов, возглавляемых В. А. Щуко и В. Г. Гельфрейхом, Поляков переехал в Москву. Работал в Управлении строительства Дворца Советов (УСДС) и архитектурной мастерской Моссовета № 3 (руководимой И. А. Фоминым).
- В октябре 1939 года был переведён из УСДС и зачислен руководителем мастерской № 9 Моссовета.
- 2-го июня 1941 года возглавил Мастерскую № 3.
- В сентябре 1941 года — апреле 1943 года находился на строительстве заводов Наркомата вооружения (трест № 24 НКВ) в городах Златоусте и Медногорске. Имел звание военного инженера 3-го ранга. В мае 1943 года был откомандирован в Москву в распоряжение Академии архитектуры СССР.
- В начале 1944 года переведён в Комитет по делам архитектуры при СНК СССР и назначен на должность старшего инспектора-архитектора Инспекции по охране памятников архитектуры Главного Управления по Охране памятников архитектуры.
- С июля 1944 года по декабрь 1948 года — руководитель мастерской Государственных мастерских Комитета по делам архитектуры.
- С декабря 1948 года по декабрь 1950 года — главный архитектор Севастополя, член Коллегии управления по восстановлению Севастополя при Совете Министров СССР.
- В 1950—1957 годах — Главный архитектор института «Гидропроект».
- В 1947—1951 годах по совместительству являлся главным архитектором института Военморпроект-2 Министерства строительства военных и военно-морских сооружений. Освобождён от должности главного архитектора мастерской Моспроекта Постановлением ЦК КПСС и Совета Министров от 4 ноября 1955 года.
- С октября 1957 года по апрель 1958 год — главный архитектор ГИПРОНИИ Академии наук СССР.
- 1958—1961 годах — Главный архитектор института Мособлпроект, руководитель мастерской Мособлпроекта.
- Преподавал в МАРХИ (апрель — декабрь 1937 года — и. о. доцента; 1943—1945 годы — старший преподаватель, доцент) и Московском высшем художественно-промышленном училище (бывшее Строгановское) в 1947—1950 и в 1958—1965 годах, профессор с 1963 года
- Постановлением ЦК КПСС и Совмина СССР от 4-го ноября 1955 года, Л. М. Поляков вместе с соавтором Борецким А. Б. были лишены премии, присуждённой им за проект гостиницы «Ленинградская». Существует ничем не подтвержденное мнение некоторых лиц, что инициатором этого была Е. А. Фурцева, не простившая Полякову того, что он во время посещения ею стройки указал на её некомпетентность в вопросах архитектуры[1].
- Член-корреспондент Академии архитектуры СССР (1947 г.), действительный член Академии архитектуры СССР (1950 г.).
- Л. М. Поляков скончался 19 июня 1965 года. Похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище (участок № 6). Памятник на его могиле выполнен по проекту архитектора Е. Н. Стамо (надгробие — выявленный объект культурного наследия).
Награды и премии
- Сталинская премия второй степени (1949) — за архитектуру 17-этажного здания гостиницы «Ленинградская» на Каланчёвской площади в Москве
- Сталинская премия второй степени (1950) — за архитектуру станции «Калужская» Московского метропоитена имени Л. М. Кагановича
- орден Ленина (1952)
- орден Красной Звезды
- орден «Знак Почёта» (1939)
- медаль «За трудовое отличие» (1939)
Ленинградский отрезок жизни. Проекты и постройки
Первые проекты исполнены Л. М. Поляковым в Ленинграде в сотрудничестве с учителями и товарищами по ЛВХТИ — Академии художеств:
- Дом Промышленности в Свердловске (1928 г.; в соавторстве с В. А. Щуко, В. Г. Гельфрейхом — руководители; А. П. Великановым; конкурс заказной);
- Крематорий на Волковом кладбище (1929 г.; при участии Р. А. Пуринг; конкурс всесоюзный, 4-я премия);
- Жилой массив «Ленинградский печатник» на площади Революции (1928—1929 гг.; при участии Р. А. Пуринг, В. Б. Фогель; конкурс; 3-я рекомендация);
- Жилой дом в Ленинграде на Большой Посадской улице, № 7-7а. (1928 г.; совместно с А. Ф. Хряковым, П. В. Абросимовым; построен в 1932 г.);
- Центральный парк культуры и отдыха (1931 г.; совместно с Е. И. Катониным, В. В. Даниловым, Т. И. Ичугиной, В. А. Гайковичем; конкурс);
- Стадион «Динамо» с дворцом физкультуры на Крестовском острове (1931 г.; совместно с Е. И. Катониным, В. А. Гайковичем; конкурс);
- Здание Московского областного комитета ВКП(б). (1931 г.; в соавторстве с В. А. Щуко, В. Г. Гельфрейхом — руководители; А. П. Великановым);
- Ресторан и пароходная пристань в ЦПКиО им. С. М. Кирова в Ленинграде (1931 г.; совместно с А. П. Великановым и А. Ф. Хряковым);
- Заводоуправление металлургического завода в Кузбассе (1931 г.; совместно с архитекторами П. В. Абросимовым и А. Ф. Хряковым).
- Зоопарк в Шувалово-Озерках (1932 г.; совместно с А. П. Великановым, В. А. Витманом, В. В. Степановым, 1-я и 2-я премия на всесоюзном конкурсе);
- Детский музыкальный театр Госнардома (1933 г.; совместно с А. П. Великановым, А. Ф. Хряковым; осуществлён);
- Красный театр в саду Госнардома (1933 г.; совместно с А. П. Великановым, А. Ф. Хряковым; конкурс);
- Американские горы — аттракцион в саду Госнардома (1932—1933 гг., совместно с А. П. Великановым, А. Ф. Хряковым., инж. П. В. Старцев; открыты в мае 1934 г., сгорели 16 октября 1941 г.);
- Академия лёгкой промышленности им. Кирова (Промакадемия) на Суворовском проспекте в Ленинграде (1932 г., совместно с А. П. Великановым, А. Ф. Хряковым, при участии Р. А. Пуринг; построена в две очереди).
- Здание Краснознаменной военной академии РККА им. М. В. Фрунзе на Девичьем поле в Москве (1932 г.; в соавторстве с В. А. Щуко, В. Г. Гельфрейхом — руководители, А. П. Великановым; конкурс заказной);
- Дворец Советов в Москве — III-й и IV-й этапы проектирования (1932—1933 гг., в соавторстве с В. А. Щуко, В. Г. Гельфрейхом — руководители; А. П. Великановым, И. Е. Рожиным, Г. В. Селюгиным, Е. Н. Селяковой-Шухаевой, А. Ф. Хряковым, Г. В. Щуко (Юрием) и др.; конкурс).
- Arbitral tribunal.jpg
Академия лёгкой промышленности
Московский отрезок жизни. Проекты и постройки
Осуществлённые замыслы
- Изменение фасадов дома, построенного по проекту М. О. Барща и Г. А. Зундтблата (1933—1935 гг.; ул. Арбат, д. 45);
- Изменение фасадов дома, построенного по проекту Г. И. Волошинова (1933—1935 гг., Спиридоньевский переулок, д. 2/22);
- Арка Главного (ныне Северного) входа ВСХВ (скульптор Г. И. Мотовилов) (1939 г.; Проспект Мира, д. 119);
- Высотное здание гостиницы «Ленинградская», соавтор А. Б. Борецкий, инженер Е. В. Мятлюк (1948—1954 гг., Комсомольская площадь), проект удостоен Сталинской премии 2-й степени;
- Проект застройки проспекта Нахимова и Большой Морской улицы в Севастополе (1948—1951 гг.; руководитель; соавторы: Е. П. Вулых, В. В. Пелевин, В. А. Петров, И. С. Самойлова);
- Волго-Донской судоходный канал им. В. И. Ленина (1950—1952 гг.; руководитель; соавторы: С. М. Бирюков, Г. Г. Борис, С. В. Демидов, А. Я. Ковалев, В. В. Мусатов, М. В. Паньков, А. Г. Рочегов, Ф. Г. Топунов, Р. А. Якубов; инженеры: С. Я. Жук, В. А. Марсов, А. Г. Осколков, Н. В. Шахов; скульптор Г. И. Мотовилов);
- Куйбышевский гидроузел (1952—1957 гг.; руководитель; соавторы: С. М. Бирюков, С. В. Демидов, А. Я. Ковалев, А. Г. Рочегов, Р. А. Якубов; архитектурная обработка неоднократно изменялась в сторону «отказа от излишеств»);
- Комплекс жилых домов (1958, Набережная Тараса Шевченко № 3-7);
- Посольство СССР в Эфиопии в Аддис-Абебе;
- Посольство СССР в Албании в Тиране.
Станции московского метрополитена им. Кагановича:
- «Курская» второй очереди; (инженеры-конструкторы Н. М. Комаров и Г. И. Кибардин; открыта в 1938 г.);
- «Октябрьская-Кольцевая» (до 1961 года — «Калужская»; 1946 г.; скульптор Г. И. Мотовилов; инженеры-конструкторы Б. М. Прикот, В. М. Дмитриев; открыта 1 января 1950 г.);
- Станция метро «Пушкинская» в Ленинграде (1950—1955 гг.; при участии арх. В. А. Петрова; скульптор М. К. Аникушин; худ. М. А. Энгельке);
- «Арбатская» пятой очереди (1953 г.; соавторы: В. В. Пелевин, Ю. П. Зенкевич; инж. А. Н. Пирожкова; худ. Г. И. Опрышко);
- Завершение проектирования и надзор за строительством станции «Площадь Свердлова» (с 1990 года — «Театральная») — одного из последних замыслов И. А. Фомина (1936—1938 гг.).
- Moscow, Arbat 45.JPG
Арбат, д. 45
- "вход на ВСХВ 1939 года в 2009 году".jpg
Арка ВСХВ 1939 г.
- KurskayaAPL-mm.jpg
«Курская»-радиальная
- Oktyabrskaya KL 2010.jpg
«Октябрьская»-кольцевая
- Metro MSK Line3 Arbatskaya (img1).jpg
«Арбатская» 5-й очереди
- SPB Line1 Pushkinskaya.jpg
«Пушкинская» в Ленинграде
Типовые проекты, разработанные в Государственных архитектурных мастерских
- Особняк кирпичный четырёхкомнатный. Проект № 112-45 (1946 г.);
- Дом жилой двухэтажный шестнадцатиквартирный. Проект № 1/09-45 (1946 г.);
- Дом жилой двухэтажный угловой восемнадцатиквартирный шлакобетонный. Проект № 127 (1947 г.);
- Общежитие двухэтажное шлакобетонное. Проект № 111 (1947 г.; соавтор П. Н. Аранович);
- Дом жилой двухэтажный восьмиквартирный шлакобетонный. Проект № 109 (1948 г.; соавтор А. М. Зальцман);
- Дом жилой двухэтажный двенадцатиквартирный шлакобетонный. Проект № 110 (1948 г.; соавтор А. М. Зальцман);
- Детские ясли на 88 мест. Проект № 43 (1948 г.; соавтор Ф. Н. Коротков).
Памятники
- Памятник И. В. Сталину у шлюза № 1 Волго-Донского канала (1952 г.; скульптор Е. В. Вучетич; снят в 1961 г., на том же постаменте в 1973 г. установлено изваяние В. И. Ленина);
- Монумент «Соединение фронтов» у шлюза № 13 Волго-Дона (скульптор Е. В. Вучетич);
- Памятник генерал-лейтенанту П. В. Волоху в Изюме Харьковской обл. (скульптор Г. И. Мотовилов, 1950 г.);
- Памятник А. П. Чехову в Ялте (скульптор Г. И. Мотовилов; 1953 г., Приморский парк);
- Памятник М. И. Кутузову в Смоленске (скульптор Г. И. Мотовилов; 1954 г., Большая Советская улица);
- Памятник В. Г. Белинскому в Пензе (скульптор Е. В. Вучетич; 1954 г.; Театральная площадь);
- Памятник М. В. Ломоносову в селе Ломоносово Архангельской области (скульптор И. И. Козловский; 1958 г.; сквер перед сельской администрацией[2]);
- Памятник А. Н. Толстому в Москве (скульптор Г. И. Мотовилов; 1957 г., Большая Никитская улица, 36);
- Памятник Н. А. Некрасову в Ярославле (скульптор Г. И. Мотовилов; 1958 г., Волжская набережная);
- Памятник И. М. Сеченову в Москве (скульптор Л. Е. Кербель; 1958 г., Большая Пироговская улица, 2/6);
- Памятник-бюст А. П. Чехову в Мелихово (скульптор Мотовилов Г. И. (1951 г., Московская область, Государственный литературно-мемориальный музей-заповедник А. П. Чехова);
- Памятник-бюст А. Н. Островскому в Москве (скульптор Г. И. Мотовилов; 1954 г., Малая Ордынка, 9);
- Памятник-бюст дважды герою Советского Союза Е. М. Кунгурцеву в Ижевске (скульптор И. И. Козловский; 1950 г.);
- Памятник-бюст дважды герою Советского Союза А. П. Белобородову в Иркутске (скульптор Г. И. Мотовилов; 1953 г.[3]);
- Памятник-бюст дважды герою Советского Союза К. А. Евстигнееву в г. Шумиха Курганской обл. (скульптор Г. И. Мотовилов);
- памятник-бюст Герою Советского Союза Е. В. Михайлову в пос. Идрица Псковской обл. (1955 г.; скульптор Г. И. Мотовилов)[4]
- Надгробный памятник А. Н. Толстому (скульптор Г. И. Мотовилов, 1965 г., Москва, Новодевичье кладбище, 2-й участок, 30-й ряд);
- Надгробный памятник И. О. Дунаевскому на Новодевичьем кладбище (скульптор П. Мельникова);
- Надгробный памятник В. Н. Аксенову на Новодевичьем кладбище (скульптор Н. Маркова);
- Kutuzov smolensk.jpg
Памятник М. И. Кутузову в Смоленске
- Ошибка создания миниатюры: Файл не найден
Памятник В. И. Ленину (на постаменте памятника И. В. Сталину)
- Бюст А. П. Белобородову в Иркутске.JPG
Бюст А. П. Белобородова в Иркутске
Неосуществлённые проекты
- Жилой дом ГАБТ в Брюсовом переулке (1933 г.; передан А. В. Щусеву);
- Жилой дом РЖСКТ «Инженер-ударник» на Ленинградском шоссе, д. 12-14-16 (1934 г.);
- Реконструкция Сухаревской площади для сохранения Сухаревой башни (1934 г.; под руководством И. А. Фомина);
- Проект застройки Правительственной площади в Киеве (совместно с И. А. Фоминым; 1935 г., конкурс);
- Санаторий Комиссии содействия учёным (КСУ) в Сочи (совместно с И. А. Фоминым; 1935 г., конкурс);
- Павильон СССР на международной выставке 1937 года в Париже (1936 г.; в соавторстве с В. А. Щуко, В. Г. Гельфрейхом, А. П. Великановым, Ю. В. Щуко, конкурс);
- станция метро «Павелецкая» (1937—1938 гг.; совместно с И. Е. Рожиным, конкурс);
- станция метро «Завод им. Сталина» (1937—1938 гг.; совместно с И. Е. Рожиным, конкурс);
- станция метро «Первомайская» (1937—1938 гг.; конкурс);
- Павильон Московской, Воронежской, Курской областей и Татарской АССР на ВСХВ (1939 г.; конкурс);
- Жилой дом у Курского вокзала ул. Чкалова (1939—1940 гг.);
- Новая Солянка — застройка магистрали (1940 г.);
- Второй Дом СНК СССР в Зарядье (1940 г.; при участии А. Б. Борецкого, Е. Н. Стамо; конкурс);
- Комбинат «Известий» у Киевского вокзала (1940 г.; совместно с А. Б. Борецким, Е. Н. Стамо, конкурс);
- Ново-Арбатский мост (1939—1940 гг.; конкурс);
- Памятник морякам-защитникам Ленинграда и дом для ветеранов Отечественной войны в окрестностях Ораниенбаума (1943 г.; конкурс);
- Адмиралтейство — Министерство Военно-Морского флота в Москве на Фрунзенской наб. (1945 г.; конкурс);
- Дом Советов в Сталинграде (1946—1947 гг.; соавтор А. Б. Борецкий; конкурс);
- Памятник А. С. Пушкину в Ленинграде (1946—1949 гг.; ск. Мотовилов Г. И.; конкурс заказной);
- Сталинградский гидроузел (1951—1955 гг.; руководитель группы Гидропроекта; проект не воплощен);
- Волго-Балтийский судоходный канал (1952—1953 гг.; руководитель, соавторы — сотрудники ленинградского отделения «Гидропроекта»: Л. М. Банщиков, А. И. Горицкий, А. В. Иконников, Р. П. Костылев, Л. Т. Липатов, К. М. Митрофанов, Г. С. Никулин, Г. Ф. Пересторонина, В. А. Петров, З. Ф. Семенова, М. В. Смагина, Г. А. Шароваров, П. Р. Ясенский; после смерти И. В. Сталина стройка заморожена; канал построен по другому проекту в 1956—1964 гг.);
- Главный Туркменский канал (1951—1953 гг.; руководитель; соавторы — сотрудники «Гидропроекта»);
- Монумент в честь воссоединения Украины с Россией (1953 г.; скульптор Г. И. Мотовилов, высшая премия на всесоюзном конкурсе);
- Крытый колхозный рынок в Москве (1954 г.);
- Министерство нефтяной промышленности СССР в Москве (соавтор В. В. Пелевин);
- Пантеон — Памятник вечной славы великих людей Советской страны (1954 г.; соавторы: Е. П. Вулых, В. В. Пелевин, А. Г. Рочегов; конкурс);
- Дворец Советов на Ленинских горах (конкурс 1957—1958 гг.).
Статьи Л. М. Полякова в печати
- «Октябрь дал мне всё». Архитектурная газета. 7 ноября 1938 года, № 62 (291). Стр. 2.
- «Новая Солянка». Архитектура СССР, 1940, № 4. Стр. 53-55.
- «Над чем работают архитекторы. Л. М. Поляков. Москва». Архитектура СССР, 1940, № 8. Стр. 71.
- «Мысли о синтезе». Архитектура СССР, 1941, № 1. Стр. 42-44.
- «Станции метро третьей очереди». Архитектура СССР, 1941, № 3. Стр. 47-51.
- «О профиле архитектора». Архитектура СССР. Журнал, 1941, № 5. Стр. 4-8.
- «Архитектура сооружений Волго-Донского канала». Архитектура СССР, 1951, № 1. Стр. 2-7.
- «Архитектура Волго-Донского судоходного канала им. В. И. Ленина». Правда. Газета. 21 июля 1952 года
Адреса
С.-Петербург — Петроград — Ленинград
- Глазовская ул. (с декабря 1952 года — ул. Константина Заслонова), д. 36.
- Кирочная ул. (с 1932 по 1998 г. — ул. Салтыкова-Щедрина), д. 43-б, кв. 11.
Москва
- Ленивка, д. 4. Общежитие Управления строительством Дворца Советов (УСДС).
- Можайское шоссе, д. 57, кв. 28. В разные годы этот же дом числился и по 2-й Извозной ул., и по Студенческой улице.
- Ул. Чайковского, д. 16-20, кв. 18.
- Трёхпрудный переулок, д. 5/15, кв. 26.
Напишите отзыв о статье "Поляков, Леонид Михайлович"
Ссылки
- [kommersant.ru/doc/1023594 Великое в лишнем, газета «Коммерсантъ», № 162 (3979), 10.09.2008]
См. также
Примечания
- ↑ 1 2 [archvestnik.ru/ru/magazine/1080 К 100-летию со дня рождения Л. М. Полякова]
- ↑ [www.pomorsu.ru/lom/index.php?do=page&page=l_r_2_1_2 Памятник М. В. Ломоносову в селе Ломоносово]
- ↑ [pomnite-nas.ru/img/38/200710210046160.beloborodov1_.jpg Фотографии бюста в Иркутске]
- ↑ [www.kadis.ru/texts/index.phtml?id=10495 Постановление Совета Министров РСФСР от 30 августа 1960 г. N 1327.]
Источники архивные
- НБА АХ СССР, ф. 7, оп. 8, д. 2 120. Личное дело студента Л. М. Полякова. 1923—1929 гг.
- РГАЛИ, ф. 2 466, оп. 6, д. 252. Личное дело Л. М. Полякова. Московское отделение Союза советских архитекторов. 1943—1965 гг.
- МГХПУ, оп. 27Л, д. 152, связка 27, лл. 2-96. Личные дела сотрудников уволенных в 1965 году. С буквы «П» по «С».
- Научно-исследовательский музей Академии художеств (НИМАХ).
- Государственный научно-исследовательский музей архитектуры им. А. В. Щусева (ГНИМА).
- ЦГАЛИ СПб, ф. 341, оп. 1, д. 286. «Архитектура Волго-Донского канала». Стенографический отчёт. Доклад Главного архитектора Гидропроекта …Л. М. Полякова.
Источники
- Ежегодник Общества архитекторов-художников. Выпуск 13. Ленинград, 1930
- Ежегодник Общества архитекторов-художников. Выпуск 14. Ленинград, 1935. Стр. 23-26, 72-74, 233—239, 256.
- Ежегодник Ленинградского отделения Союза советских архитекторов. Выпуск 1-2 (XV—XVI). Ленинград, 1940. Стр. 63, 350—355.
- Лауреаты Сталинской премии в архитектуре, 1941—1950. Корнфельд Я. А. Москва: Гос. изд-во лит-ры по строительству и архитектуре, 1953. Стр. 134—136, 170—172, 200—203.
- Архитектурная газета. Приложение к № 10. 17 февраля 1939 года Гольц Г. П. «Академия лёгкой промышленности им. Кирова».
- Архитектура СССР, 1940 № 11. Стр. 4-19. «Конкурс на проект второго дома СНК СССР». Изаксон А.
- Ежегодник Ленинградского отделения Союза советских архитекторов. Выпуск 3.
- Памятники, сооруженные по проектам скульпторов Российской федерации, 1945—1965. — Л.: «Художник РСФСР», 1967. Стр. 7, 12, 26, 29, 30, 35, 38.
- Полякова А. Л. Архитектор Л. М. Поляков. — М.: «Книжный дом. Университет (КДУ)», 2008 — ISBN 978-5-91304-031-2 [kdu.bibliotech.ru/?Name=%D0%9F%D0%BE%D0%BB%D1%8F%D0%BA%D0%BE%D0%B2&Author=%D0%9F%D0%BE%D0%BB%D1%8F%D0%BA%D0%BE%D0%B2%D0%B0&page=1#]
- Полякова А. Л. «Минувшее проходит предо мною…» — М.: «Книжный дом. Университет (КДУ)», 2010. — ISBN 5-98227-752-5, ISBN 978-5-98227-752-7
Отрывок, характеризующий Поляков, Леонид Михайлович
Как он и ожидал, в то время как он завтракал с господином Боссе, удостоившимся этой чести, перед палаткой слышались восторженные клики сбежавшихся к портрету офицеров и солдат старой гвардии.– Vive l'Empereur! Vive le Roi de Rome! Vive l'Empereur! [Да здравствует император! Да здравствует римский король!] – слышались восторженные голоса.
После завтрака Наполеон, в присутствии Боссе, продиктовал свой приказ по армии.
– Courte et energique! [Короткий и энергический!] – проговорил Наполеон, когда он прочел сам сразу без поправок написанную прокламацию. В приказе было:
«Воины! Вот сражение, которого вы столько желали. Победа зависит от вас. Она необходима для нас; она доставит нам все нужное: удобные квартиры и скорое возвращение в отечество. Действуйте так, как вы действовали при Аустерлице, Фридланде, Витебске и Смоленске. Пусть позднейшее потомство с гордостью вспомнит о ваших подвигах в сей день. Да скажут о каждом из вас: он был в великой битве под Москвою!»
– De la Moskowa! [Под Москвою!] – повторил Наполеон, и, пригласив к своей прогулке господина Боссе, любившего путешествовать, он вышел из палатки к оседланным лошадям.
– Votre Majeste a trop de bonte, [Вы слишком добры, ваше величество,] – сказал Боссе на приглашение сопутствовать императору: ему хотелось спать и он не умел и боялся ездить верхом.
Но Наполеон кивнул головой путешественнику, и Боссе должен был ехать. Когда Наполеон вышел из палатки, крики гвардейцев пред портретом его сына еще более усилились. Наполеон нахмурился.
– Снимите его, – сказал он, грациозно величественным жестом указывая на портрет. – Ему еще рано видеть поле сражения.
Боссе, закрыв глаза и склонив голову, глубоко вздохнул, этим жестом показывая, как он умел ценить и понимать слова императора.
Весь этот день 25 августа, как говорят его историки, Наполеон провел на коне, осматривая местность, обсуживая планы, представляемые ему его маршалами, и отдавая лично приказания своим генералам.
Первоначальная линия расположения русских войск по Ко лоче была переломлена, и часть этой линии, именно левый фланг русских, вследствие взятия Шевардинского редута 24 го числа, была отнесена назад. Эта часть линии была не укреплена, не защищена более рекою, и перед нею одною было более открытое и ровное место. Очевидно было для всякого военного и невоенного, что эту часть линии и должно было атаковать французам. Казалось, что для этого не нужно было много соображений, не нужно было такой заботливости и хлопотливости императора и его маршалов и вовсе не нужно той особенной высшей способности, называемой гениальностью, которую так любят приписывать Наполеону; но историки, впоследствии описывавшие это событие, и люди, тогда окружавшие Наполеона, и он сам думали иначе.
Наполеон ездил по полю, глубокомысленно вглядывался в местность, сам с собой одобрительно или недоверчиво качал головой и, не сообщая окружавшим его генералам того глубокомысленного хода, который руководил его решеньями, передавал им только окончательные выводы в форме приказаний. Выслушав предложение Даву, называемого герцогом Экмюльским, о том, чтобы обойти левый фланг русских, Наполеон сказал, что этого не нужно делать, не объясняя, почему это было не нужно. На предложение же генерала Компана (который должен был атаковать флеши), провести свою дивизию лесом, Наполеон изъявил свое согласие, несмотря на то, что так называемый герцог Эльхингенский, то есть Ней, позволил себе заметить, что движение по лесу опасно и может расстроить дивизию.
Осмотрев местность против Шевардинского редута, Наполеон подумал несколько времени молча и указал на места, на которых должны были быть устроены к завтрему две батареи для действия против русских укреплений, и места, где рядом с ними должна была выстроиться полевая артиллерия.
Отдав эти и другие приказания, он вернулся в свою ставку, и под его диктовку была написана диспозиция сражения.
Диспозиция эта, про которую с восторгом говорят французские историки и с глубоким уважением другие историки, была следующая:
«С рассветом две новые батареи, устроенные в ночи, на равнине, занимаемой принцем Экмюльским, откроют огонь по двум противостоящим батареям неприятельским.
В это же время начальник артиллерии 1 го корпуса, генерал Пернетти, с 30 ю орудиями дивизии Компана и всеми гаубицами дивизии Дессе и Фриана, двинется вперед, откроет огонь и засыплет гранатами неприятельскую батарею, против которой будут действовать!
24 орудия гвардейской артиллерии,
30 орудий дивизии Компана
и 8 орудий дивизии Фриана и Дессе,
Всего – 62 орудия.
Начальник артиллерии 3 го корпуса, генерал Фуше, поставит все гаубицы 3 го и 8 го корпусов, всего 16, по флангам батареи, которая назначена обстреливать левое укрепление, что составит против него вообще 40 орудий.
Генерал Сорбье должен быть готов по первому приказанию вынестись со всеми гаубицами гвардейской артиллерии против одного либо другого укрепления.
В продолжение канонады князь Понятовский направится на деревню, в лес и обойдет неприятельскую позицию.
Генерал Компан двинется чрез лес, чтобы овладеть первым укреплением.
По вступлении таким образом в бой будут даны приказания соответственно действиям неприятеля.
Канонада на левом фланге начнется, как только будет услышана канонада правого крыла. Стрелки дивизии Морана и дивизии вице короля откроют сильный огонь, увидя начало атаки правого крыла.
Вице король овладеет деревней [Бородиным] и перейдет по своим трем мостам, следуя на одной высоте с дивизиями Морана и Жерара, которые, под его предводительством, направятся к редуту и войдут в линию с прочими войсками армии.
Все это должно быть исполнено в порядке (le tout se fera avec ordre et methode), сохраняя по возможности войска в резерве.
В императорском лагере, близ Можайска, 6 го сентября, 1812 года».
Диспозиция эта, весьма неясно и спутанно написанная, – ежели позволить себе без религиозного ужаса к гениальности Наполеона относиться к распоряжениям его, – заключала в себе четыре пункта – четыре распоряжения. Ни одно из этих распоряжений не могло быть и не было исполнено.
В диспозиции сказано, первое: чтобы устроенные на выбранном Наполеоном месте батареи с имеющими выравняться с ними орудиями Пернетти и Фуше, всего сто два орудия, открыли огонь и засыпали русские флеши и редут снарядами. Это не могло быть сделано, так как с назначенных Наполеоном мест снаряды не долетали до русских работ, и эти сто два орудия стреляли по пустому до тех пор, пока ближайший начальник, противно приказанию Наполеона, не выдвинул их вперед.
Второе распоряжение состояло в том, чтобы Понятовский, направясь на деревню в лес, обошел левое крыло русских. Это не могло быть и не было сделано потому, что Понятовский, направясь на деревню в лес, встретил там загораживающего ему дорогу Тучкова и не мог обойти и не обошел русской позиции.
Третье распоряжение: Генерал Компан двинется в лес, чтоб овладеть первым укреплением. Дивизия Компана не овладела первым укреплением, а была отбита, потому что, выходя из леса, она должна была строиться под картечным огнем, чего не знал Наполеон.
Четвертое: Вице король овладеет деревнею (Бородиным) и перейдет по своим трем мостам, следуя на одной высоте с дивизиями Марана и Фриана (о которых не сказано: куда и когда они будут двигаться), которые под его предводительством направятся к редуту и войдут в линию с прочими войсками.
Сколько можно понять – если не из бестолкового периода этого, то из тех попыток, которые деланы были вице королем исполнить данные ему приказания, – он должен был двинуться через Бородино слева на редут, дивизии же Морана и Фриана должны были двинуться одновременно с фронта.
Все это, так же как и другие пункты диспозиции, не было и не могло быть исполнено. Пройдя Бородино, вице король был отбит на Колоче и не мог пройти дальше; дивизии же Морана и Фриана не взяли редута, а были отбиты, и редут уже в конце сражения был захвачен кавалерией (вероятно, непредвиденное дело для Наполеона и неслыханное). Итак, ни одно из распоряжений диспозиции не было и не могло быть исполнено. Но в диспозиции сказано, что по вступлении таким образом в бой будут даны приказания, соответственные действиям неприятеля, и потому могло бы казаться, что во время сражения будут сделаны Наполеоном все нужные распоряжения; но этого не было и не могло быть потому, что во все время сражения Наполеон находился так далеко от него, что (как это и оказалось впоследствии) ход сражения ему не мог быть известен и ни одно распоряжение его во время сражения не могло быть исполнено.
Многие историки говорят, что Бородинское сражение не выиграно французами потому, что у Наполеона был насморк, что ежели бы у него не было насморка, то распоряжения его до и во время сражения были бы еще гениальнее, и Россия бы погибла, et la face du monde eut ete changee. [и облик мира изменился бы.] Для историков, признающих то, что Россия образовалась по воле одного человека – Петра Великого, и Франция из республики сложилась в империю, и французские войска пошли в Россию по воле одного человека – Наполеона, такое рассуждение, что Россия осталась могущественна потому, что у Наполеона был большой насморк 26 го числа, такое рассуждение для таких историков неизбежно последовательно.
Ежели от воли Наполеона зависело дать или не дать Бородинское сражение и от его воли зависело сделать такое или другое распоряжение, то очевидно, что насморк, имевший влияние на проявление его воли, мог быть причиной спасения России и что поэтому тот камердинер, который забыл подать Наполеону 24 го числа непромокаемые сапоги, был спасителем России. На этом пути мысли вывод этот несомненен, – так же несомненен, как тот вывод, который, шутя (сам не зная над чем), делал Вольтер, говоря, что Варфоломеевская ночь произошла от расстройства желудка Карла IX. Но для людей, не допускающих того, чтобы Россия образовалась по воле одного человека – Петра I, и чтобы Французская империя сложилась и война с Россией началась по воле одного человека – Наполеона, рассуждение это не только представляется неверным, неразумным, но и противным всему существу человеческому. На вопрос о том, что составляет причину исторических событий, представляется другой ответ, заключающийся в том, что ход мировых событий предопределен свыше, зависит от совпадения всех произволов людей, участвующих в этих событиях, и что влияние Наполеонов на ход этих событий есть только внешнее и фиктивное.
Как ни странно кажется с первого взгляда предположение, что Варфоломеевская ночь, приказанье на которую отдано Карлом IX, произошла не по его воле, а что ему только казалось, что он велел это сделать, и что Бородинское побоище восьмидесяти тысяч человек произошло не по воле Наполеона (несмотря на то, что он отдавал приказания о начале и ходе сражения), а что ему казалось только, что он это велел, – как ни странно кажется это предположение, но человеческое достоинство, говорящее мне, что всякий из нас ежели не больше, то никак не меньше человек, чем великий Наполеон, велит допустить это решение вопроса, и исторические исследования обильно подтверждают это предположение.
В Бородинском сражении Наполеон ни в кого не стрелял и никого не убил. Все это делали солдаты. Стало быть, не он убивал людей.
Солдаты французской армии шли убивать русских солдат в Бородинском сражении не вследствие приказания Наполеона, но по собственному желанию. Вся армия: французы, итальянцы, немцы, поляки – голодные, оборванные и измученные походом, – в виду армии, загораживавшей от них Москву, чувствовали, что le vin est tire et qu'il faut le boire. [вино откупорено и надо выпить его.] Ежели бы Наполеон запретил им теперь драться с русскими, они бы его убили и пошли бы драться с русскими, потому что это было им необходимо.
Когда они слушали приказ Наполеона, представлявшего им за их увечья и смерть в утешение слова потомства о том, что и они были в битве под Москвою, они кричали «Vive l'Empereur!» точно так же, как они кричали «Vive l'Empereur!» при виде изображения мальчика, протыкающего земной шар палочкой от бильбоке; точно так же, как бы они кричали «Vive l'Empereur!» при всякой бессмыслице, которую бы им сказали. Им ничего больше не оставалось делать, как кричать «Vive l'Empereur!» и идти драться, чтобы найти пищу и отдых победителей в Москве. Стало быть, не вследствие приказания Наполеона они убивали себе подобных.
И не Наполеон распоряжался ходом сраженья, потому что из диспозиции его ничего не было исполнено и во время сражения он не знал про то, что происходило впереди его. Стало быть, и то, каким образом эти люди убивали друг друга, происходило не по воле Наполеона, а шло независимо от него, по воле сотен тысяч людей, участвовавших в общем деле. Наполеону казалось только, что все дело происходило по воле его. И потому вопрос о том, был ли или не был у Наполеона насморк, не имеет для истории большего интереса, чем вопрос о насморке последнего фурштатского солдата.
Тем более 26 го августа насморк Наполеона не имел значения, что показания писателей о том, будто вследствие насморка Наполеона его диспозиция и распоряжения во время сражения были не так хороши, как прежние, – совершенно несправедливы.
Выписанная здесь диспозиция нисколько не была хуже, а даже лучше всех прежних диспозиций, по которым выигрывались сражения. Мнимые распоряжения во время сражения были тоже не хуже прежних, а точно такие же, как и всегда. Но диспозиция и распоряжения эти кажутся только хуже прежних потому, что Бородинское сражение было первое, которого не выиграл Наполеон. Все самые прекрасные и глубокомысленные диспозиции и распоряжения кажутся очень дурными, и каждый ученый военный с значительным видом критикует их, когда сражение по ним не выиграно, и самью плохие диспозиции и распоряжения кажутся очень хорошими, и серьезные люди в целых томах доказывают достоинства плохих распоряжений, когда по ним выиграно сражение.
Диспозиция, составленная Вейротером в Аустерлицком сражении, была образец совершенства в сочинениях этого рода, но ее все таки осудили, осудили за ее совершенство, за слишком большую подробность.
Наполеон в Бородинском сражении исполнял свое дело представителя власти так же хорошо, и еще лучше, чем в других сражениях. Он не сделал ничего вредного для хода сражения; он склонялся на мнения более благоразумные; он не путал, не противоречил сам себе, не испугался и не убежал с поля сражения, а с своим большим тактом и опытом войны спокойно и достойно исполнял свою роль кажущегося начальствованья.
Вернувшись после второй озабоченной поездки по линии, Наполеон сказал:
– Шахматы поставлены, игра начнется завтра.
Велев подать себе пуншу и призвав Боссе, он начал с ним разговор о Париже, о некоторых изменениях, которые он намерен был сделать в maison de l'imperatrice [в придворном штате императрицы], удивляя префекта своею памятливостью ко всем мелким подробностям придворных отношений.
Он интересовался пустяками, шутил о любви к путешествиям Боссе и небрежно болтал так, как это делает знаменитый, уверенный и знающий свое дело оператор, в то время как он засучивает рукава и надевает фартук, а больного привязывают к койке: «Дело все в моих руках и в голове, ясно и определенно. Когда надо будет приступить к делу, я сделаю его, как никто другой, а теперь могу шутить, и чем больше я шучу и спокоен, тем больше вы должны быть уверены, спокойны и удивлены моему гению».
Окончив свой второй стакан пунша, Наполеон пошел отдохнуть пред серьезным делом, которое, как ему казалось, предстояло ему назавтра.
Он так интересовался этим предстоящим ему делом, что не мог спать и, несмотря на усилившийся от вечерней сырости насморк, в три часа ночи, громко сморкаясь, вышел в большое отделение палатки. Он спросил о том, не ушли ли русские? Ему отвечали, что неприятельские огни всё на тех же местах. Он одобрительно кивнул головой.
Дежурный адъютант вошел в палатку.
– Eh bien, Rapp, croyez vous, que nous ferons do bonnes affaires aujourd'hui? [Ну, Рапп, как вы думаете: хороши ли будут нынче наши дела?] – обратился он к нему.
– Sans aucun doute, Sire, [Без всякого сомнения, государь,] – отвечал Рапп.
Наполеон посмотрел на него.
– Vous rappelez vous, Sire, ce que vous m'avez fait l'honneur de dire a Smolensk, – сказал Рапп, – le vin est tire, il faut le boire. [Вы помните ли, сударь, те слова, которые вы изволили сказать мне в Смоленске, вино откупорено, надо его пить.]
Наполеон нахмурился и долго молча сидел, опустив голову на руку.
– Cette pauvre armee, – сказал он вдруг, – elle a bien diminue depuis Smolensk. La fortune est une franche courtisane, Rapp; je le disais toujours, et je commence a l'eprouver. Mais la garde, Rapp, la garde est intacte? [Бедная армия! она очень уменьшилась от Смоленска. Фортуна настоящая распутница, Рапп. Я всегда это говорил и начинаю испытывать. Но гвардия, Рапп, гвардия цела?] – вопросительно сказал он.
– Oui, Sire, [Да, государь.] – отвечал Рапп.
Наполеон взял пастильку, положил ее в рот и посмотрел на часы. Спать ему не хотелось, до утра было еще далеко; а чтобы убить время, распоряжений никаких нельзя уже было делать, потому что все были сделаны и приводились теперь в исполнение.
– A t on distribue les biscuits et le riz aux regiments de la garde? [Роздали ли сухари и рис гвардейцам?] – строго спросил Наполеон.
– Oui, Sire. [Да, государь.]
– Mais le riz? [Но рис?]
Рапп отвечал, что он передал приказанья государя о рисе, но Наполеон недовольно покачал головой, как будто он не верил, чтобы приказание его было исполнено. Слуга вошел с пуншем. Наполеон велел подать другой стакан Раппу и молча отпивал глотки из своего.
– У меня нет ни вкуса, ни обоняния, – сказал он, принюхиваясь к стакану. – Этот насморк надоел мне. Они толкуют про медицину. Какая медицина, когда они не могут вылечить насморка? Корвизар дал мне эти пастильки, но они ничего не помогают. Что они могут лечить? Лечить нельзя. Notre corps est une machine a vivre. Il est organise pour cela, c'est sa nature; laissez y la vie a son aise, qu'elle s'y defende elle meme: elle fera plus que si vous la paralysiez en l'encombrant de remedes. Notre corps est comme une montre parfaite qui doit aller un certain temps; l'horloger n'a pas la faculte de l'ouvrir, il ne peut la manier qu'a tatons et les yeux bandes. Notre corps est une machine a vivre, voila tout. [Наше тело есть машина для жизни. Оно для этого устроено. Оставьте в нем жизнь в покое, пускай она сама защищается, она больше сделает одна, чем когда вы ей будете мешать лекарствами. Наше тело подобно часам, которые должны идти известное время; часовщик не может открыть их и только ощупью и с завязанными глазами может управлять ими. Наше тело есть машина для жизни. Вот и все.] – И как будто вступив на путь определений, definitions, которые любил Наполеон, он неожиданно сделал новое определение. – Вы знаете ли, Рапп, что такое военное искусство? – спросил он. – Искусство быть сильнее неприятеля в известный момент. Voila tout. [Вот и все.]
Рапп ничего не ответил.
– Demainnous allons avoir affaire a Koutouzoff! [Завтра мы будем иметь дело с Кутузовым!] – сказал Наполеон. – Посмотрим! Помните, в Браунау он командовал армией и ни разу в три недели не сел на лошадь, чтобы осмотреть укрепления. Посмотрим!
Он поглядел на часы. Было еще только четыре часа. Спать не хотелось, пунш был допит, и делать все таки было нечего. Он встал, прошелся взад и вперед, надел теплый сюртук и шляпу и вышел из палатки. Ночь была темная и сырая; чуть слышная сырость падала сверху. Костры не ярко горели вблизи, во французской гвардии, и далеко сквозь дым блестели по русской линии. Везде было тихо, и ясно слышались шорох и топот начавшегося уже движения французских войск для занятия позиции.
Наполеон прошелся перед палаткой, посмотрел на огни, прислушался к топоту и, проходя мимо высокого гвардейца в мохнатой шапке, стоявшего часовым у его палатки и, как черный столб, вытянувшегося при появлении императора, остановился против него.
– С которого года в службе? – спросил он с той привычной аффектацией грубой и ласковой воинственности, с которой он всегда обращался с солдатами. Солдат отвечал ему.
– Ah! un des vieux! [А! из стариков!] Получили рис в полк?
– Получили, ваше величество.
Наполеон кивнул головой и отошел от него.
В половине шестого Наполеон верхом ехал к деревне Шевардину.
Начинало светать, небо расчистило, только одна туча лежала на востоке. Покинутые костры догорали в слабом свете утра.
Вправо раздался густой одинокий пушечный выстрел, пронесся и замер среди общей тишины. Прошло несколько минут. Раздался второй, третий выстрел, заколебался воздух; четвертый, пятый раздались близко и торжественно где то справа.
Еще не отзвучали первые выстрелы, как раздались еще другие, еще и еще, сливаясь и перебивая один другой.
Наполеон подъехал со свитой к Шевардинскому редуту и слез с лошади. Игра началась.
Вернувшись от князя Андрея в Горки, Пьер, приказав берейтору приготовить лошадей и рано утром разбудить его, тотчас же заснул за перегородкой, в уголке, который Борис уступил ему.
Когда Пьер совсем очнулся на другое утро, в избе уже никого не было. Стекла дребезжали в маленьких окнах. Берейтор стоял, расталкивая его.
– Ваше сиятельство, ваше сиятельство, ваше сиятельство… – упорно, не глядя на Пьера и, видимо, потеряв надежду разбудить его, раскачивая его за плечо, приговаривал берейтор.
– Что? Началось? Пора? – заговорил Пьер, проснувшись.
– Изволите слышать пальбу, – сказал берейтор, отставной солдат, – уже все господа повышли, сами светлейшие давно проехали.
Категории:
- Кавалеры ордена Ленина
- Кавалеры ордена Красной Звезды
- Кавалеры ордена «Знак Почёта»
- Награждённые медалью «За трудовое отличие»
- Лауреаты Сталинской премии
- Персоналии по алфавиту
- Архитекторы по алфавиту
- Архитекторы русского авангарда
- Архитекторы XX века
- Архитекторы Московского метрополитена
- Архитекторы СССР
- Архитекторы Екатеринбурга
- Архитекторы Москвы
- Выпускники Института имени Репина
- Архитекторы Санкт-Петербурга
- Преподаватели МАРХИ
- Похороненные на Новодевичьем кладбище
- Сталинская архитектура
- Преподаватели МГХПА имени С. Г. Строганова
- Архитекторы Иркутска
