Поляков, Марк Яковлевич

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Марк Яковлевич Поляков
Дата рождения:

19 марта (1 апреля) 1916(1916-04-01)

Место рождения:

Волчанск, Харьковская губерния

Дата смерти:

9 июля 2011(2011-07-09) (95 лет)

Место смерти:

Принстон, США

Гражданство:

СССР, Россия

Род деятельности:

литературный критик, литературовед

Годы творчества:

1933—

Язык произведений:

русский

Марк Я́ковлевич Поляко́в (19 марта [1 апреля1916, Волчанск, Харьковская губерния — 9 июля 2011, Принстон, штат Нью-Джерси) — российский литературный критик, литературовед; доктор философских наук, профессор; член Союза писателей СССР (1961) и Союза театральных деятелей.





Биография

В 1937 г. окончил Ворошиловградский государственный педагогический институт, в 1945 г. — аспирантуру МИФЛИ им. Чернышевского и Московского университета.

Работал в Гослитиздате, преподавал в Коломенском педагогическом институте, Военно-библиотечном институте.

С 1963 г. — профессор кафедры русского театра, кафедры литературы ГИТИСа им. Луначарского.

Семья

Жена — Ада Александровна Полякова (1920—2009), химик, профессор.

Творчество

Публиковал статьи по вопросам литературной критики, театра и музыки с 1933 года. Область научных исследований — история русской литературы, литературная критика, текстология русской и славянской литератур. Автор работ о творчестве В. Белинского, Н. Некрасова, А. Герцена, А. Плещеева, Т. Шевченко, А. Мицкевича, К. Батюшкова, А. Пушкина, А. Блока, О. Мандельштама, В. Хлебникова и др.[1]

В 1964 г. защитил докторскую диссертацию.

О работах М. Полякова положительно отзывались Глеб Струве, Витторио Страда, Роман Якобсон.

Академик Общественной академии эстетики и свободных искусств.

Избранные труды

  • Белинский в Московском университете. — М.: МГУ, 1947. — 60 с.
  • Белинский в Москве: (1829—1839). — М.: Моск. рабочий, 1948. — 315 с. — 10000 экз.
  • Виссарион Григорьевич Белинский. — М., 1953. — 84 с. — 35000 экз. (В помощь лектору); в соавт. с И. Шамориковым
  • Тарас Григорьевич Шевченко. — М.: Госкультпросветиздат, 1954. — 68 с. — 36000 экз. (В помощь лектору)
  • Адам Мицкевич и русская литература. — М.: Знание, 1955. — 32 с. — 95500 экз.
  • Виссарион Григорьевич Белинский. — М.: Учпедгиз, 1960. — 232 с. — 20000 экз.
  • Виссарион Белинский: Личность — идеи — эпоха. — М.: Гослитиздат, 1960. — 599 с. — 10000 экз.
  • Великий Кобзарь. — М.: Знание, 1961. — 46 с. — 60000 экз.
  • Поэзия критической мысли: О мастерстве Белинского и некоторых вопросах литературной теории. — М.: Сов. писатель, 1968. — 342 с. — 10000 экз.
  • Вопросы поэтики и художественной семантики. — М.: Сов. писатель, 1974. — 478 с. — 7000 экз. (2-е изд., перераб. и доп. — 1978. — 446 с. — 20000 экз.)
  • Цена пророчества и бунта: О поэзии XIX в.: Проблемы поэтики и истории. — М.: Сов. писатель, 1975. — 567 с. — 45000 экз.
  • Теория драмы: Поэтика: Учебное пособие. — М.: ГИТИС, 1980. — 118 с. — 1000 экз.
  • В мире идей и образов: Историческая поэтика и теория жанров. — М.: Сов. писатель, 1983. — 367 с. — 18000 экз.
  • О театре : поэтика, семиотика, теория драмы. — М.: А. Д. и Театр, 2001. — 384 c. — ISBN 5-89161-016-7.

Напишите отзыв о статье "Поляков, Марк Яковлевич"

Примечания

  1. [independent-academy.net/about/members/poljakov_borev.html Ю. Б. Борев «Портрет М. Полякова, которого Бог не уберёг от жизни в интересную эпоху»]

Ссылки

  • Борев Ю. Б. [independent-academy.net/about/members/poljakov_borev.html Портрет М. Полякова, которого Бог не уберег от жизни в интересную эпоху]
  • [www.independent-academy.net/about/members/poljakov.html Марк Яковлевич Поляков (1916—2011)]. Независимая Академия эстетики и свободных искусств. Проверено 19 марта 2013. [www.webcitation.org/6FHkODfN0 Архивировано из первоисточника 21 марта 2013].
  • [feb-web.ru/feb/kle/kle-abc/ke5/ke5-8713.htm Поляков, Марк Яковлевич] // Краткая литературная энциклопедия. — 1968. — Т. 5.

Отрывок, характеризующий Поляков, Марк Яковлевич

Сзади его стоял адъютант, доктора и мужская прислуга; как бы в церкви, мужчины и женщины разделились. Всё молчало, крестилось, только слышны были церковное чтение, сдержанное, густое басовое пение и в минуты молчания перестановка ног и вздохи. Анна Михайловна, с тем значительным видом, который показывал, что она знает, что делает, перешла через всю комнату к Пьеру и подала ему свечу. Он зажег ее и, развлеченный наблюдениями над окружающими, стал креститься тою же рукой, в которой была свеча.
Младшая, румяная и смешливая княжна Софи, с родинкою, смотрела на него. Она улыбнулась, спрятала свое лицо в платок и долго не открывала его; но, посмотрев на Пьера, опять засмеялась. Она, видимо, чувствовала себя не в силах глядеть на него без смеха, но не могла удержаться, чтобы не смотреть на него, и во избежание искушений тихо перешла за колонну. В середине службы голоса духовенства вдруг замолкли; духовные лица шопотом сказали что то друг другу; старый слуга, державший руку графа, поднялся и обратился к дамам. Анна Михайловна выступила вперед и, нагнувшись над больным, из за спины пальцем поманила к себе Лоррена. Француз доктор, – стоявший без зажженной свечи, прислонившись к колонне, в той почтительной позе иностранца, которая показывает, что, несмотря на различие веры, он понимает всю важность совершающегося обряда и даже одобряет его, – неслышными шагами человека во всей силе возраста подошел к больному, взял своими белыми тонкими пальцами его свободную руку с зеленого одеяла и, отвернувшись, стал щупать пульс и задумался. Больному дали чего то выпить, зашевелились около него, потом опять расступились по местам, и богослужение возобновилось. Во время этого перерыва Пьер заметил, что князь Василий вышел из за своей спинки стула и, с тем же видом, который показывал, что он знает, что делает, и что тем хуже для других, ежели они не понимают его, не подошел к больному, а, пройдя мимо его, присоединился к старшей княжне и с нею вместе направился в глубь спальни, к высокой кровати под шелковыми занавесами. От кровати и князь и княжна оба скрылись в заднюю дверь, но перед концом службы один за другим возвратились на свои места. Пьер обратил на это обстоятельство не более внимания, как и на все другие, раз навсегда решив в своем уме, что всё, что совершалось перед ним нынешний вечер, было так необходимо нужно.
Звуки церковного пения прекратились, и послышался голос духовного лица, которое почтительно поздравляло больного с принятием таинства. Больной лежал всё так же безжизненно и неподвижно. Вокруг него всё зашевелилось, послышались шаги и шопоты, из которых шопот Анны Михайловны выдавался резче всех.
Пьер слышал, как она сказала:
– Непременно надо перенести на кровать, здесь никак нельзя будет…
Больного так обступили доктора, княжны и слуги, что Пьер уже не видал той красно желтой головы с седою гривой, которая, несмотря на то, что он видел и другие лица, ни на мгновение не выходила у него из вида во всё время службы. Пьер догадался по осторожному движению людей, обступивших кресло, что умирающего поднимали и переносили.
– За мою руку держись, уронишь так, – послышался ему испуганный шопот одного из слуг, – снизу… еще один, – говорили голоса, и тяжелые дыхания и переступанья ногами людей стали торопливее, как будто тяжесть, которую они несли, была сверх сил их.
Несущие, в числе которых была и Анна Михайловна, поровнялись с молодым человеком, и ему на мгновение из за спин и затылков людей показалась высокая, жирная, открытая грудь, тучные плечи больного, приподнятые кверху людьми, державшими его под мышки, и седая курчавая, львиная голова. Голова эта, с необычайно широким лбом и скулами, красивым чувственным ртом и величественным холодным взглядом, была не обезображена близостью смерти. Она была такая же, какою знал ее Пьер назад тому три месяца, когда граф отпускал его в Петербург. Но голова эта беспомощно покачивалась от неровных шагов несущих, и холодный, безучастный взгляд не знал, на чем остановиться.
Прошло несколько минут суетни около высокой кровати; люди, несшие больного, разошлись. Анна Михайловна дотронулась до руки Пьера и сказала ему: «Venez». [Идите.] Пьер вместе с нею подошел к кровати, на которой, в праздничной позе, видимо, имевшей отношение к только что совершенному таинству, был положен больной. Он лежал, высоко опираясь головой на подушки. Руки его были симметрично выложены на зеленом шелковом одеяле ладонями вниз. Когда Пьер подошел, граф глядел прямо на него, но глядел тем взглядом, которого смысл и значение нельзя понять человеку. Или этот взгляд ровно ничего не говорил, как только то, что, покуда есть глаза, надо же глядеть куда нибудь, или он говорил слишком многое. Пьер остановился, не зная, что ему делать, и вопросительно оглянулся на свою руководительницу Анну Михайловну. Анна Михайловна сделала ему торопливый жест глазами, указывая на руку больного и губами посылая ей воздушный поцелуй. Пьер, старательно вытягивая шею, чтоб не зацепить за одеяло, исполнил ее совет и приложился к ширококостной и мясистой руке. Ни рука, ни один мускул лица графа не дрогнули. Пьер опять вопросительно посмотрел на Анну Михайловну, спрашивая теперь, что ему делать. Анна Михайловна глазами указала ему на кресло, стоявшее подле кровати. Пьер покорно стал садиться на кресло, глазами продолжая спрашивать, то ли он сделал, что нужно. Анна Михайловна одобрительно кивнула головой. Пьер принял опять симметрично наивное положение египетской статуи, видимо, соболезнуя о том, что неуклюжее и толстое тело его занимало такое большое пространство, и употребляя все душевные силы, чтобы казаться как можно меньше. Он смотрел на графа. Граф смотрел на то место, где находилось лицо Пьера, в то время как он стоял. Анна Михайловна являла в своем положении сознание трогательной важности этой последней минуты свидания отца с сыном. Это продолжалось две минуты, которые показались Пьеру часом. Вдруг в крупных мускулах и морщинах лица графа появилось содрогание. Содрогание усиливалось, красивый рот покривился (тут только Пьер понял, до какой степени отец его был близок к смерти), из перекривленного рта послышался неясный хриплый звук. Анна Михайловна старательно смотрела в глаза больному и, стараясь угадать, чего было нужно ему, указывала то на Пьера, то на питье, то шопотом вопросительно называла князя Василия, то указывала на одеяло. Глаза и лицо больного выказывали нетерпение. Он сделал усилие, чтобы взглянуть на слугу, который безотходно стоял у изголовья постели.