Саймон, Пол

Пол Саймон Paul Simon
Выступление 8 марта 2007 г.
Основная информация
Место рождения	Ньюарк, Нью-Джерси
Годы активности	1957 — по настоящее
Страна	США США
Жанры	фолк-рок, софт-рок, этническая музыка
Коллективы	Simon and Garfunkel
[www.paulsimon.com/ Официальный сайт]

Пол Фредерик Саймон (англ. Paul Frederic Simon; 13 октября 1941, Нью-Джерси) — американский рок-музыкант, поэт и композитор, обладатель трёх премий «Грэмми» в номинации «лучший альбом года» (1970, 1975, 1986).

Биография

1957—1972

Пол Саймон родился в еврейской семье, вырос в Куинсе, учился в Колумбийском университете. Зимой 1957—1958 годов и в 1964—1970 он записывался и выступал в дуэте со своим школьным товарищем Артом Гарфанкелом как Simon and Garfunkel. Отвечая за музыкальную сторону проекта, Саймон в одиночку создал практически весь его репертуар. В 1962 году играл в группе Tico & the Triumphs, в 1963 записал сингл под псевдонимом Джерри Лэндис (Jerry Landis), а весной 1965 г. выпустил в Англии сольный альбом фолк-музыки «The Paul Simon Songbook», в котором чувствуется сильное влияние Боба Дилана (вплоть до пародии на него).

После коммерческого и художественного триумфа альбома Саймона и Гарфанкела «Bridge over Troubled Water» (1970) музыканты перестали записываться вместе. Отдельные дорожки с этой пластинки свидетельствовали о растущем интересе Саймона к народной музыке других стран: например, знаменитая песня «El Condor Pasa» представляла собой саймоновскую переработку мелодии композитора Даниэля Аломиа Роблеса (исп. Daniel Alomia Robles).

Интерес к латиноамериканским мотивам сохранился и на сольном альбоме «Paul Simon» (январь 1972). Журнал Rolling Stone [www.rollingstone.com/artists/paulsimon/biography держится мнения], что этот диск — лучшая сольная работа музыканта. Центральная песня — «Mother and Child Reunion» (4-е место в США) — была записана на Ямайке в стиле регги.

1973—1983

В мае 1973 года Саймон выпустил свой второй сольный альбом, «There Goes Rhymin' Simon», в который вошли популярные шлягеры «Kodachrome» и «Loves Me Like a Rock». Более амбициозным был следующий диск — «Still Crazy After All These Years» (октябрь 1975, 1-е место в Billboard 200, «Грэмми» за лучший альбом года). Этот альбом содержит ряд наиболее известных песен Саймона, включая самый крупный хит за всю его сольную карьеру — «50 Ways to Leave Your Lover» (1-е место в Billboard Hot 100).

Оказавшись к середине 1970-х в обойме самых популярных исполнителей Америки, Саймон до конца десятилетия практически не записывал новой музыки. Он выпустил сборник лучших песен, сыграл у Вуди Аллена в оскароносном фильме «Энни Холл», после чего написал сценарий и песни для кинофильма «One Trick Pony» (1980), в которой сам же исполнил главную роль. В 1981 г. он выступил вместе с Гарфанкелом перед полумиллионной толпой зрителей в нью-йоркском Центральном парке; за этим последовал совместный мировой тур и выход сольника «Hearts and Bones» (октябрь 1983), который продавался с большим трудом, но был сочувственно принят критиками.

1985—2010

В середине 1980-х Саймон — подобно всем крупным авторам-исполнителям в мире североамериканской рок-музыки — обратился к музыкальным экспериментам. В отличие от Дилана, Нила Янга и Джони Митчелл, его новаторство было по достоинству оценено и широкой публикой, и музыкальным истеблишментом. Свой очередной диск, «Graceland» (август 1986), музыкант записал в Йоханнесбурге и Лондоне с группой чернокожих музыкантов. Эта пластинка способствовала возникновению в США интереса к этнической музыке («world music»). Она стала самой кассовой за всю сольную карьеру Саймона и принесла ему третью «Грэмми» за лучший альбом. По количеству статуэток в этой престижнейшей номинации с ним могут сравниться только Стиви Уандер и Фрэнк Синатра.

Вслед за африканской музыкой Саймона пленили бразильские мотивы, которые преобладают на альбоме «The Rhythm of the Saints» (август 1990). В следующем году он отыграл очередной бесплатный концерт в Центральном парке; запись этого выступления вышла «живым» альбомом.

Во второй половине 1990-х Саймон занимался написанием бродвейского мюзикла «The Capeman», который с треском провалился, принеся создателям убытки в 11 миллионов долларов. Пьеса рассказывала о судьбе подростка-убийцы, который серьёзно переменил свой образ мыслей в тюрьме. Мюзикл критиковали с этических позиций, считая, что такой персонаж не может быть темой популярного спектакля.

В 1999 году Саймон выступал с Бобом Диланом. В 2000 году был выпущен альбом «You're the One», а в 2006 году в сотрудничестве с Брайаном Ино вышел альбом «Surprise». В 2007 г. Библиотека Конгресса присудила ему первую в истории «Гершвиновскую премию» за вклад в развитие американского песенного искусства.

В 2010 Пол Саймон работает над сольным альбомом So Beautiful or So What. Альбом вышел 12 апреля 2011 года.

Дискография

Студийные альбомы

• The Paul Simon Songbook (1965)
• Paul Simon (1972)
• There Goes Rhymin' Simon (1973)
• Still Crazy After All These Years (1975)
• One-Trick Pony (1980)
• Hearts and Bones (1983)
• Graceland (1986)
• The Rhythm of the Saints (1990)
• Songs from The Capeman (1997)
• You’re the One (2000)
• Surprise (2006)
• So Beautiful or So What (2011)
• Stranger to Stranger (2016)

Литература

• Marc Eliot. Paul Simon: A life. Hoboken, N.J: Wiley, 2010.

Отрывок, характеризующий Саймон, Пол

Она перекрестилась, поцеловала образок и подала его Андрею.
– Пожалуйста, Andre, для меня…
Из больших глаз ее светились лучи доброго и робкого света. Глаза эти освещали всё болезненное, худое лицо и делали его прекрасным. Брат хотел взять образок, но она остановила его. Андрей понял, перекрестился и поцеловал образок. Лицо его в одно и то же время было нежно (он был тронут) и насмешливо.
– Merci, mon ami. [Благодарю, мой друг.]
Она поцеловала его в лоб и опять села на диван. Они молчали.
– Так я тебе говорила, Andre, будь добр и великодушен, каким ты всегда был. Не суди строго Lise, – начала она. – Она так мила, так добра, и положение ее очень тяжело теперь.
– Кажется, я ничего не говорил тебе, Маша, чтоб я упрекал в чем нибудь свою жену или был недоволен ею. К чему ты всё это говоришь мне?
Княжна Марья покраснела пятнами и замолчала, как будто она чувствовала себя виноватою.
– Я ничего не говорил тебе, а тебе уж говорили . И мне это грустно.
Красные пятна еще сильнее выступили на лбу, шее и щеках княжны Марьи. Она хотела сказать что то и не могла выговорить. Брат угадал: маленькая княгиня после обеда плакала, говорила, что предчувствует несчастные роды, боится их, и жаловалась на свою судьбу, на свекра и на мужа. После слёз она заснула. Князю Андрею жалко стало сестру.
– Знай одно, Маша, я ни в чем не могу упрекнуть, не упрекал и никогда не упрекну мою жену , и сам ни в чем себя не могу упрекнуть в отношении к ней; и это всегда так будет, в каких бы я ни был обстоятельствах. Но ежели ты хочешь знать правду… хочешь знать, счастлив ли я? Нет. Счастлива ли она? Нет. Отчего это? Не знаю…
Говоря это, он встал, подошел к сестре и, нагнувшись, поцеловал ее в лоб. Прекрасные глаза его светились умным и добрым, непривычным блеском, но он смотрел не на сестру, а в темноту отворенной двери, через ее голову.
– Пойдем к ней, надо проститься. Или иди одна, разбуди ее, а я сейчас приду. Петрушка! – крикнул он камердинеру, – поди сюда, убирай. Это в сиденье, это на правую сторону.
Княжна Марья встала и направилась к двери. Она остановилась.
– Andre, si vous avez. la foi, vous vous seriez adresse a Dieu, pour qu'il vous donne l'amour, que vous ne sentez pas et votre priere aurait ete exaucee. [Если бы ты имел веру, то обратился бы к Богу с молитвою, чтоб Он даровал тебе любовь, которую ты не чувствуешь, и молитва твоя была бы услышана.]
– Да, разве это! – сказал князь Андрей. – Иди, Маша, я сейчас приду.
По дороге к комнате сестры, в галлерее, соединявшей один дом с другим, князь Андрей встретил мило улыбавшуюся m lle Bourienne, уже в третий раз в этот день с восторженною и наивною улыбкой попадавшуюся ему в уединенных переходах.
– Ah! je vous croyais chez vous, [Ах, я думала, вы у себя,] – сказала она, почему то краснея и опуская глаза.
Князь Андрей строго посмотрел на нее. На лице князя Андрея вдруг выразилось озлобление. Он ничего не сказал ей, но посмотрел на ее лоб и волосы, не глядя в глаза, так презрительно, что француженка покраснела и ушла, ничего не сказав.
Когда он подошел к комнате сестры, княгиня уже проснулась, и ее веселый голосок, торопивший одно слово за другим, послышался из отворенной двери. Она говорила, как будто после долгого воздержания ей хотелось вознаградить потерянное время.
– Non, mais figurez vous, la vieille comtesse Zouboff avec de fausses boucles et la bouche pleine de fausses dents, comme si elle voulait defier les annees… [Нет, представьте себе, старая графиня Зубова, с фальшивыми локонами, с фальшивыми зубами, как будто издеваясь над годами…] Xa, xa, xa, Marieie!
Точно ту же фразу о графине Зубовой и тот же смех уже раз пять слышал при посторонних князь Андрей от своей жены.
Он тихо вошел в комнату. Княгиня, толстенькая, румяная, с работой в руках, сидела на кресле и без умолку говорила, перебирая петербургские воспоминания и даже фразы. Князь Андрей подошел, погладил ее по голове и спросил, отдохнула ли она от дороги. Она ответила и продолжала тот же разговор.
Коляска шестериком стояла у подъезда. На дворе была темная осенняя ночь. Кучер не видел дышла коляски. На крыльце суетились люди с фонарями. Огромный дом горел огнями сквозь свои большие окна. В передней толпились дворовые, желавшие проститься с молодым князем; в зале стояли все домашние: Михаил Иванович, m lle Bourienne, княжна Марья и княгиня.
Князь Андрей был позван в кабинет к отцу, который с глазу на глаз хотел проститься с ним. Все ждали их выхода.
Когда князь Андрей вошел в кабинет, старый князь в стариковских очках и в своем белом халате, в котором он никого не принимал, кроме сына, сидел за столом и писал. Он оглянулся.
– Едешь? – И он опять стал писать.
– Пришел проститься.
– Целуй сюда, – он показал щеку, – спасибо, спасибо!
– За что вы меня благодарите?
– За то, что не просрочиваешь, за бабью юбку не держишься. Служба прежде всего. Спасибо, спасибо! – И он продолжал писать, так что брызги летели с трещавшего пера. – Ежели нужно сказать что, говори. Эти два дела могу делать вместе, – прибавил он.
– О жене… Мне и так совестно, что я вам ее на руки оставляю…
– Что врешь? Говори, что нужно.
– Когда жене будет время родить, пошлите в Москву за акушером… Чтоб он тут был.
Старый князь остановился и, как бы не понимая, уставился строгими глазами на сына.
– Я знаю, что никто помочь не может, коли натура не поможет, – говорил князь Андрей, видимо смущенный. – Я согласен, что и из миллиона случаев один бывает несчастный, но это ее и моя фантазия. Ей наговорили, она во сне видела, и она боится.
– Гм… гм… – проговорил про себя старый князь, продолжая дописывать. – Сделаю.
Он расчеркнул подпись, вдруг быстро повернулся к сыну и засмеялся.
– Плохо дело, а?
– Что плохо, батюшка?
– Жена! – коротко и значительно сказал старый князь.
– Я не понимаю, – сказал князь Андрей.