Помада

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Пома́да (фр. pommade) — косметическое средство. В XIX — начале XX века «помадой» называлось средство для ухода за волосами, однако, затем оно стало в большей степени ассоциироваться с губной помадой.

Слово «помада» имеет романские корни (от лат. pomum — яблоко): в Древнем Риме «помадой» называлась лечебная мазь, изготовляемая из мякоти яблок и жира[1]. В русский язык слово помада пришло в XVII веке из французского (фр. pommade)[2] или немецкого языка (нем. Pomade)[3]. Первоначально слово «помада» означало «лекарство», однако, ближе к XIX века под этим словом стали понимать средство декоративной косметики[3]. «Помадой» в XIX — начале XX века было средство в форме мази для ухода за волосами, которое придавало им блеск и делало причёску более устойчивой. Основным ингредиентом для изготовлении помады был жир, получаемый из свиного, бычьего или иного сала с добавлением ароматических веществ[4].

Помада пользовалась популярностью во второй половине XIX века и в первой половине XX века, причём как у женщин, так и мужчин. В дальнейшем, с появлением лака для волос и геля для волос помада для волос как косметическое средство устарело, а слово «помада» стало преимущественно ассоциироваться с губной помадой.



См. также

Напишите отзыв о статье "Помада"

Примечания

  1. [etymology_ru.academic.ru/3426/%D0%9F%D0%9E%D0%9C%D0%90%D0%94%D0%90. Помада] // под общ. ред. А. Ситниковой. Этимологический словарь русского языка : словарь. — Ростов-на-Дону: Феникс, 2005.
  2. Помада // Крылов Г. А. : словарь. — СПб: ООО «Виктория плюс», 2004.
  3. 1 2 Помада // Семёнов А. В. Этимологический словарь русского языка : словарь. — М: ЮНВЕС, 2003.
  4. Помада // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Помада

Лакей принес женский лисий салоп.
– Дурак, я тебе сказал соболий. Эй, Матрешка, соболий! – крикнул он так, что далеко по комнатам раздался его голос.
Красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, черными глазами и с черными, курчавыми сизого отлива волосами, в красной шали, выбежала с собольим салопом на руке.
– Что ж, мне не жаль, ты возьми, – сказала она, видимо робея перед своим господином и жалея салопа.
Долохов, не отвечая ей, взял шубу, накинул ее на Матрешу и закутал ее.
– Вот так, – сказал Долохов. – И потом вот так, – сказал он, и поднял ей около головы воротник, оставляя его только перед лицом немного открытым. – Потом вот так, видишь? – и он придвинул голову Анатоля к отверстию, оставленному воротником, из которого виднелась блестящая улыбка Матреши.
– Ну прощай, Матреша, – сказал Анатоль, целуя ее. – Эх, кончена моя гульба здесь! Стешке кланяйся. Ну, прощай! Прощай, Матреша; ты мне пожелай счастья.
– Ну, дай то вам Бог, князь, счастья большого, – сказала Матреша, с своим цыганским акцентом.
У крыльца стояли две тройки, двое молодцов ямщиков держали их. Балага сел на переднюю тройку, и, высоко поднимая локти, неторопливо разобрал вожжи. Анатоль и Долохов сели к нему. Макарин, Хвостиков и лакей сели в другую тройку.
– Готовы, что ль? – спросил Балага.
– Пущай! – крикнул он, заматывая вокруг рук вожжи, и тройка понесла бить вниз по Никитскому бульвару.
– Тпрру! Поди, эй!… Тпрру, – только слышался крик Балаги и молодца, сидевшего на козлах. На Арбатской площади тройка зацепила карету, что то затрещало, послышался крик, и тройка полетела по Арбату.
Дав два конца по Подновинскому Балага стал сдерживать и, вернувшись назад, остановил лошадей у перекрестка Старой Конюшенной.
Молодец соскочил держать под уздцы лошадей, Анатоль с Долоховым пошли по тротуару. Подходя к воротам, Долохов свистнул. Свисток отозвался ему и вслед за тем выбежала горничная.
– На двор войдите, а то видно, сейчас выйдет, – сказала она.