Померанцев, Алексей Александрович

Алексей Александрович Померанцев
Дата рождения:	18 сентября 1896(1896-09-18)
Место рождения:	Москва
Дата смерти:	21 марта 1979(1979-03-21) (82 года)
Место смерти:	Москва
Научная сфера:	физика
Место работы:	Московский государственный университет
Учёная степень:	доктор физико-математических наук
Учёное звание:	профессор
Альма-матер:	Московский государственный университет
Награды и премии:
Подпись:

Алексей Александрович Померанцев (18 сентября 1896 — 21 марта 1979) — советский революционер, учёный-теплофизик, доктор физико-математических наук (1940), профессор (1953). Специалист в области гидроаэродинамики и термоупругости.

Биография

Алексей Померанцев родился 18 сентября 1896 года в Москве в семье главного санитарного врача Замоскворечья Александра Семёновича Померанцева и Анны Константиновны Василевой, происходившей из семьи потомственных курских дворян. В 1908 году родители разошлись. Анна Константиновна вскоре вышла замуж за Петра Алексеевича Баранова и переехала к нему вместе с детьми.

Алексей Померанцев учился в Медведниковской гимназии. В 1915 году поступил на физико-математическое отделение Московского университета. В связи с Первой мировой войной вышел указ о досрочном призыве студентов. Исключения делались только для студентов медицинского факультета, поэтому после уговоров матери Алексей сменил факультет, но продолжал посещать лекции на физико-математическом отделении. В университете Померанцев заинтересовался философией и социологией, читал марксистскую литературу.

В 1916 году добровольно приостановил учёбу, после чего был направлен во 2-ю школу прапорщиков. После окончания обучения в школе был назначен ротным командиром 193-го запасного пехотного полка, расквартированного в Хамовнических казармах. В сентябре 1917 года вышел приказ о расформировании 193-го полка, но солдаты решили сформировать военно-революционный комитет, председателем которого единогласно избрали Померанцева. Он принимал активное участие в Октябрьском вооружённом восстании. Командовал отрядом в ходе боёв против юнкеров в районе Смолен­ской улицы, на Пречистенке и Арбате. 193-й полк под командованием Померанцева занял Провиантские склады на Крымской площади и совместно с красногвар­дейцами из Дорогомилова захватил Брян­ский вокзал. В ходе боёв в районе Остоженки в Троицком переулке получил тяжёлое ранение в ногу. Выписался из больницы только весной 1918 года.

К началу 1920-х годов происходившие в стране события стали расходиться со взглядами Померанцева, и он принял решение оставить революционную и общественно-политическую деятельность. В 1922 году он вновь поступил в Московский университет. Там он познакомился со своей будущей женой, Еленой Николаевной Ильинской. В 1925 году окончил физико-математический факультет и начал научную и педагогическую деятельность. В 1926—1932 годах работал в Государственном нефтяном институте. С 1932 года работал на кафедре молекулярной физики физического факультета МГУ. Занимался газо- и гидродинамикой, преподавал, публиковал лекции и защитил докторскую диссертацию.

Умер в Москве 21 марта 1979 года после тяжёлой продолжительной болезни (лейкемия). Похоронен в некрополе Донского монастыря в фамильном склепе. За семейной могилой вплоть до своей смерти в 2014 году ухаживала дочь учёного, Наталия Алексеевна Померанцева, известный египтолог. В 2015 году семейное надгробие Померанцевых было радикально обновлено, но при этом имя Алексея Александровича Померанцева почему-то было изъято из перечня похороненных в этом семейном захоронении.

Память

Алексей Померанцев получил серьёзное ранение в ходе Октябрьского вооружённого восстания, но по случайности в полковых документах он значился погибшим. Когда в 1922 году в Москве было решено переименовать ряд улиц в честь героев октябрьских боёв, имя Померанцева получил Троицкий переулок, где он получил ранение. Как писали справочники того времени, «переулок назван в память командира 193-го пехотного полка прапорщика Померанцева, погибшего здесь, на Остоженских позициях». Сам Померанцев об этом долгое время не подозревал. Правда выяснилась только во время подготовки к празднованию 40-летия Октябрьской революции. Случайно узнав от сослуживцев (А. И. Леонтьева) о публикации о нём в газете и прочитав статью о геройски погибшем прапорщике Померанцеве, Алексей Александрович связался с редакцией и рассказал, как всё было на самом деле. После этого в газете была напечатана новая статья о нём. По решению правительства Померанцев был награждён Орденом Боевого Красного Знамени.

Сочинения

• Померанцев А. А. Курс лекций по теории тепло-массообмена. М.: Высшая школа. 1965, 351 с.
• Померанцев А. А. Термические напряжения в телах вращения произвольной формы. М.: Изд-во МГУ. 1967, 104 с.
• Pomerantsev A. A. Thermal stresses in solid of revolution of arbitrary shape / (Edit. by E. Goldberg). New York. Gordon&Breach. 1970, 100 р.
• Померанцев А. А. Физическая газодинамика. Методическая разработка курса лекций. Ротапринтное издание. М.: ЛФОП физ. фак-та МГУ. 1971. — 248 с.
• Померанцев А. А. Физические начала тепло-массообмена и газовой динами-ки. М.: Энергия. 1977, 235 с.
• Померанцев А. А. Избранные труды. / ред. А. А. Предводителева М.: Изд-во Моск. ун-та. 1981, 224 с.

Литература

• А. А. Соловьев. [www.phys.msu.ru/upload/iblock/76e/pomerantcev.pdf Алексей Александрович Померанцев]. — М.: Физический факультет МГУ, 2000. — (Выдающиеся ученые физического факультета МГУ).

Отрывок, характеризующий Померанцев, Алексей Александрович

Туман стал так силен, что, несмотря на то, что рассветало, не видно было в десяти шагах перед собою. Кусты казались громадными деревьями, ровные места – обрывами и скатами. Везде, со всех сторон, можно было столкнуться с невидимым в десяти шагах неприятелем. Но долго шли колонны всё в том же тумане, спускаясь и поднимаясь на горы, минуя сады и ограды, по новой, непонятной местности, нигде не сталкиваясь с неприятелем. Напротив того, то впереди, то сзади, со всех сторон, солдаты узнавали, что идут по тому же направлению наши русские колонны. Каждому солдату приятно становилось на душе оттого, что он знал, что туда же, куда он идет, то есть неизвестно куда, идет еще много, много наших.
– Ишь ты, и курские прошли, – говорили в рядах.
– Страсть, братец ты мой, что войски нашей собралось! Вечор посмотрел, как огни разложили, конца краю не видать. Москва, – одно слово!
Хотя никто из колонных начальников не подъезжал к рядам и не говорил с солдатами (колонные начальники, как мы видели на военном совете, были не в духе и недовольны предпринимаемым делом и потому только исполняли приказания и не заботились о том, чтобы повеселить солдат), несмотря на то, солдаты шли весело, как и всегда, идя в дело, в особенности в наступательное. Но, пройдя около часу всё в густом тумане, большая часть войска должна была остановиться, и по рядам пронеслось неприятное сознание совершающегося беспорядка и бестолковщины. Каким образом передается это сознание, – весьма трудно определить; но несомненно то, что оно передается необыкновенно верно и быстро разливается, незаметно и неудержимо, как вода по лощине. Ежели бы русское войско было одно, без союзников, то, может быть, еще прошло бы много времени, пока это сознание беспорядка сделалось бы общею уверенностью; но теперь, с особенным удовольствием и естественностью относя причину беспорядков к бестолковым немцам, все убедились в том, что происходит вредная путаница, которую наделали колбасники.
– Что стали то? Аль загородили? Или уж на француза наткнулись?
– Нет не слыхать. А то палить бы стал.
– То то торопили выступать, а выступили – стали без толку посереди поля, – всё немцы проклятые путают. Эки черти бестолковые!
– То то я бы их и пустил наперед. А то, небось, позади жмутся. Вот и стой теперь не емши.
– Да что, скоро ли там? Кавалерия, говорят, дорогу загородила, – говорил офицер.
– Эх, немцы проклятые, своей земли не знают, – говорил другой.
– Вы какой дивизии? – кричал, подъезжая, адъютант.
– Осьмнадцатой.
– Так зачем же вы здесь? вам давно бы впереди должно быть, теперь до вечера не пройдете.
– Вот распоряжения то дурацкие; сами не знают, что делают, – говорил офицер и отъезжал.
Потом проезжал генерал и сердито не по русски кричал что то.
– Тафа лафа, а что бормочет, ничего не разберешь, – говорил солдат, передразнивая отъехавшего генерала. – Расстрелял бы я их, подлецов!
– В девятом часу велено на месте быть, а мы и половины не прошли. Вот так распоряжения! – повторялось с разных сторон.
И чувство энергии, с которым выступали в дело войска, начало обращаться в досаду и злобу на бестолковые распоряжения и на немцев.
Причина путаницы заключалась в том, что во время движения австрийской кавалерии, шедшей на левом фланге, высшее начальство нашло, что наш центр слишком отдален от правого фланга, и всей кавалерии велено было перейти на правую сторону. Несколько тысяч кавалерии продвигалось перед пехотой, и пехота должна была ждать.
Впереди произошло столкновение между австрийским колонновожатым и русским генералом. Русский генерал кричал, требуя, чтобы остановлена была конница; австриец доказывал, что виноват был не он, а высшее начальство. Войска между тем стояли, скучая и падая духом. После часовой задержки войска двинулись, наконец, дальше и стали спускаться под гору. Туман, расходившийся на горе, только гуще расстилался в низах, куда спустились войска. Впереди, в тумане, раздался один, другой выстрел, сначала нескладно в разных промежутках: тратта… тат, и потом всё складнее и чаще, и завязалось дело над речкою Гольдбахом.
Не рассчитывая встретить внизу над речкою неприятеля и нечаянно в тумане наткнувшись на него, не слыша слова одушевления от высших начальников, с распространившимся по войскам сознанием, что было опоздано, и, главное, в густом тумане не видя ничего впереди и кругом себя, русские лениво и медленно перестреливались с неприятелем, подвигались вперед и опять останавливались, не получая во время приказаний от начальников и адъютантов, которые блудили по туману в незнакомой местности, не находя своих частей войск. Так началось дело для первой, второй и третьей колонны, которые спустились вниз. Четвертая колонна, при которой находился сам Кутузов, стояла на Праценских высотах.
В низах, где началось дело, был всё еще густой туман, наверху прояснело, но всё не видно было ничего из того, что происходило впереди. Были ли все силы неприятеля, как мы предполагали, за десять верст от нас или он был тут, в этой черте тумана, – никто не знал до девятого часа.
Было 9 часов утра. Туман сплошным морем расстилался по низу, но при деревне Шлапанице, на высоте, на которой стоял Наполеон, окруженный своими маршалами, было совершенно светло. Над ним было ясное, голубое небо, и огромный шар солнца, как огромный пустотелый багровый поплавок, колыхался на поверхности молочного моря тумана. Не только все французские войска, но сам Наполеон со штабом находился не по ту сторону ручьев и низов деревень Сокольниц и Шлапаниц, за которыми мы намеревались занять позицию и начать дело, но по сю сторону, так близко от наших войск, что Наполеон простым глазом мог в нашем войске отличать конного от пешего. Наполеон стоял несколько впереди своих маршалов на маленькой серой арабской лошади, в синей шинели, в той самой, в которой он делал итальянскую кампанию. Он молча вглядывался в холмы, которые как бы выступали из моря тумана, и по которым вдалеке двигались русские войска, и прислушивался к звукам стрельбы в лощине. В то время еще худое лицо его не шевелилось ни одним мускулом; блестящие глаза были неподвижно устремлены на одно место. Его предположения оказывались верными. Русские войска частью уже спустились в лощину к прудам и озерам, частью очищали те Праценские высоты, которые он намерен был атаковать и считал ключом позиции. Он видел среди тумана, как в углублении, составляемом двумя горами около деревни Прац, всё по одному направлению к лощинам двигались, блестя штыками, русские колонны и одна за другой скрывались в море тумана. По сведениям, полученным им с вечера, по звукам колес и шагов, слышанным ночью на аванпостах, по беспорядочности движения русских колонн, по всем предположениям он ясно видел, что союзники считали его далеко впереди себя, что колонны, двигавшиеся близ Працена, составляли центр русской армии, и что центр уже достаточно ослаблен для того, чтобы успешно атаковать его. Но он всё еще не начинал дела.