Поместный собор Русской православной церкви (1945)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Поместный собор Русской православной церкви 1945 года — Поместный собор Русской православной церкви, прошедший в период с 31 января по 4 февраля 1945 года в Москве, в храме Воскресения Христова в Сокольниках.

На Собор были также впервые приглашены православные Патриархи и их представители из Румы­нии, Болгарии, Сербии, стран Ближнего Востока, Грузии, зарубежные русские иерархи. Собор вообще стал единственным, исключая военные, правительствен­ные совещания, собранием такого масштаба в годы войны[1].

Собор принял название «Русская православная церковь», принял положение об управлении Русской православной церковью[2], избран открытым голосованием Патриарх Алексий I.





Подготовка

21—23 ноября 1944 года в здании Патриархии в Чистом переулке состоялся Архиерейский Собор, в котором участвовало 50 епископов Русской Православной Церкви. Местоблюститель патриаршего престола митрополит Алексий в приветственном Слове к архиереям отметил, что им предстоит «тщательно подготовить и разработать все вопросы, связанные с предстоящим Поместным Собором Русской Православной Церкви». В заключение своей речи митрополит Алексий говорил о предстоящем Поместном Соборе, о его программе и главном деле Собора — избрании Патриарха.

На третий день заседания архиереи утвердили программу предстоящего Поместного Собора. Затем управляющий делами Патриархии протоиерей Николай Колчицкий в докладе о порядке избрания Патриарха на Поместном Соборе предложил следующую процедуру голосования: каждый преосвященный, начиная с младшего по хиротонии, на вопрос, кого он с клиром и паствою своей епархии избирает Патриархом, будет отвечать: «Патриархом Московским и всея Руси мы избираем преосвященнейшего (титул, епархия, имя)». После окончания опроса председатель Собора объявит имя архипастыря, избранного Патриархом. Против такого порядка избрания возражал архиепископ Тамбовский Лука (Войно-Ясенецкий), предлагая повторить опыт Поместного Собора 1917—1918 гг., когда окончательное избрание Патриарха совершалось по жребию из трех кандидатов, выбранных тайным голосованием на Соборе. Архиерейский Собор утвердил порядок избрания Патриарха, предложенный протоиереем Николаем Колчицким. По докладу отца Николая Колчицкого было утверждено чинопоследование интронизации Патриарха. Решено было пригласить на Поместный Собор Патриархов Константинопольского, Александрийского, Антиохийского, Иерусалимского и Грузинского.

24 ноября председатель Совета по делам Русской Православной Церкви Г. Г. Карпов встретился с участниками Архиерейского Собора.

Участники

В Соборе участвовали все зарегистрированные архиереи вместе с представителями от клира и мирян своих епархий, в том числе один заштатный архиерей — Мануил (Лемешевский).

В списке значится 61 епархия внутри СССР и одна заграничная (Северо-Американская). При этом правящих епископов в СССР было только 44.

На Соборе из разных епархий и областей было избрано 204 участника. На деле на Поместный Собор прибыли 171 человек: 45 архипастырей, 85 священнослужителей, 2 церковнослужителя и 38 мирян практически от всех областей Советского Союза. 25 из них были выпускниками различных академий, 56 учились в разных семинариях, 29 имели высшее образование, 31 среднее, 23 неоконченное среднее, двое окончили Духовное училище, трое только церковную школу и один из них Пастырские курсы[3].

Среди почётных гостей на Соборе присутствовали Патриархи Александрийский Христофор II, Антиохийский Александр III, Грузинский Каллистрат, представители Константинопольской, Иерусалимской, Сербской и Румынской Церквей[4]. На собор были посланы также 2 представителя Северо-Американской митрополии, но они из-за сложностей военного времени опоздали на Собор.

На собор были приглашены приглашением несколько оставшихся в живых членов Поместного Собора 1917—1918 годов, от лица которых к новому собранию обратился 80-летний старец протоиерей Алексий Станиславский[5].

Деяния

Первое заседание Поместного Собора было открытым. Храм Воскресения заполнило московское и приходское духовенство, верующий народ, присутствовали иностранные гости из посольств и военных миссий, журналисты, фоторепортеры, правительство СССР представлял Г. Г. Карпов. После торжественного молебна Собор открыл его председатель Местоблюститель патриаршего престола митрополит Алексий. Главными задачами Собора Местоблюститель назвал избрание Патриарха и утверждение «Положения об управлении Русской Православной Церковью»

На своем первом заседании Собор утвердил Положение об управлении Русской Православной Церкви, которое включало в себя 48 статей. В отличие от документов Собора 1917—1918 гг., в указанном Положении наша Церковь называется не Российской, а как и в древности, Русской. В ст. 7 Положения сказано: «Патриарх для решения назревших важных вопросов созывает с разрешения Правительства Собор преосвященных архиереев» и председательствует на Соборе, а о Соборе с участием клириков и мирян говорится, что он созывается только тогда, «когда требуется выслушать голос клириков и мирян и имеется Внешняя возможность» к его созыву.

Для большевистской пропаганды Собор явился смотром свободы совести в СССР; за его успешное проведение Г. Г. Карпов, председатель Совета по делам Русской Православной Церкви при СНК СССР, был награждён орденом Трудового Красного Знамени.

Напишите отзыв о статье "Поместный собор Русской православной церкви (1945)"

Примечания

  1. [www.bogoslov.ru/text/377332.html Влияние Всероссийского Поместного Собора 1917—1918 гг. в советскую эпоху : Портал Богослов. Ru]
  2. Положение об управлении Русской Православной Церкви. — М., 1945.
  3. [pstgu.ru/download/1252606910.spiski.pdf Списки участников Собора 1945 года. Публ. П. А. Овсянникова. Вестник ПСТГУ II: История. История Русской Православной Церкви. 2009. Вып. II:2 (31). С. 120—129.]
  4. [www.sedmitza.ru/text/823732.html Священный Синод в истории Русской Православной Церкви в XX веке — Статьи — Церковно-Научный Центр «Православная Энциклопедия»]
  5. [www.odinblago.ru/istoriya_rpc/cipin/8/ Глава VIII. Русская Православная Церковь при Святейшем Патриархе Алексии I (Симанском) (1944–1970)]

Ссылки

  • Цыпин В. А. [www.lib.eparhia-saratov.ru/books/22c/cipin/eccllaw/122.html Поместный Собор 1945 г. и Положение об управлении Русской Церкви] // Церковное право. Часть III. Органы церковного управления. Высшее управление Русской Православной Церкви в период 1917-1988 гг.
  • Документальный фильм «Поместный Собор Русской Православной Церкви в 1945 году» (1945).
  • Константин Бенедиктов [www.pravmir.ru/prinimayu-eto-poslushanie-unikalnyie-fotografii-pomestnogo-sobora-1945-goda/ Поместный Собор 1945 года — уникальные ФОТО] // «Православие и мир», 4 февраля 2015

Отрывок, характеризующий Поместный собор Русской православной церкви (1945)

Один мужчина средних лет, мужественный, красивый, в отставном морском мундире, говорил в одной из зал, и около него столпились. Пьер подошел к образовавшемуся кружку около говоруна и стал прислушиваться. Граф Илья Андреич в своем екатерининском, воеводском кафтане, ходивший с приятной улыбкой между толпой, со всеми знакомый, подошел тоже к этой группе и стал слушать с своей доброй улыбкой, как он всегда слушал, в знак согласия с говорившим одобрительно кивая головой. Отставной моряк говорил очень смело; это видно было по выражению лиц, его слушавших, и по тому, что известные Пьеру за самых покорных и тихих людей неодобрительно отходили от него или противоречили. Пьер протолкался в середину кружка, прислушался и убедился, что говоривший действительно был либерал, но совсем в другом смысле, чем думал Пьер. Моряк говорил тем особенно звучным, певучим, дворянским баритоном, с приятным грассированием и сокращением согласных, тем голосом, которым покрикивают: «Чеаек, трубку!», и тому подобное. Он говорил с привычкой разгула и власти в голосе.
– Что ж, что смоляне предложили ополченцев госуаю. Разве нам смоляне указ? Ежели буародное дворянство Московской губернии найдет нужным, оно может выказать свою преданность государю импературу другими средствами. Разве мы забыли ополченье в седьмом году! Только что нажились кутейники да воры грабители…
Граф Илья Андреич, сладко улыбаясь, одобрительно кивал головой.
– И что же, разве наши ополченцы составили пользу для государства? Никакой! только разорили наши хозяйства. Лучше еще набор… а то вернется к вам ни солдат, ни мужик, и только один разврат. Дворяне не жалеют своего живота, мы сами поголовно пойдем, возьмем еще рекрут, и всем нам только клич кликни гусай (он так выговаривал государь), мы все умрем за него, – прибавил оратор одушевляясь.
Илья Андреич проглатывал слюни от удовольствия и толкал Пьера, но Пьеру захотелось также говорить. Он выдвинулся вперед, чувствуя себя одушевленным, сам не зная еще чем и сам не зная еще, что он скажет. Он только что открыл рот, чтобы говорить, как один сенатор, совершенно без зубов, с умным и сердитым лицом, стоявший близко от оратора, перебил Пьера. С видимой привычкой вести прения и держать вопросы, он заговорил тихо, но слышно:
– Я полагаю, милостивый государь, – шамкая беззубым ртом, сказал сенатор, – что мы призваны сюда не для того, чтобы обсуждать, что удобнее для государства в настоящую минуту – набор или ополчение. Мы призваны для того, чтобы отвечать на то воззвание, которым нас удостоил государь император. А судить о том, что удобнее – набор или ополчение, мы предоставим судить высшей власти…
Пьер вдруг нашел исход своему одушевлению. Он ожесточился против сенатора, вносящего эту правильность и узкость воззрений в предстоящие занятия дворянства. Пьер выступил вперед и остановил его. Он сам не знал, что он будет говорить, но начал оживленно, изредка прорываясь французскими словами и книжно выражаясь по русски.
– Извините меня, ваше превосходительство, – начал он (Пьер был хорошо знаком с этим сенатором, но считал здесь необходимым обращаться к нему официально), – хотя я не согласен с господином… (Пьер запнулся. Ему хотелось сказать mon tres honorable preopinant), [мой многоуважаемый оппонент,] – с господином… que je n'ai pas L'honneur de connaitre; [которого я не имею чести знать] но я полагаю, что сословие дворянства, кроме выражения своего сочувствия и восторга, призвано также для того, чтобы и обсудить те меры, которыми мы можем помочь отечеству. Я полагаю, – говорил он, воодушевляясь, – что государь был бы сам недоволен, ежели бы он нашел в нас только владельцев мужиков, которых мы отдаем ему, и… chair a canon [мясо для пушек], которую мы из себя делаем, но не нашел бы в нас со… со… совета.
Многие поотошли от кружка, заметив презрительную улыбку сенатора и то, что Пьер говорит вольно; только Илья Андреич был доволен речью Пьера, как он был доволен речью моряка, сенатора и вообще всегда тою речью, которую он последнею слышал.
– Я полагаю, что прежде чем обсуждать эти вопросы, – продолжал Пьер, – мы должны спросить у государя, почтительнейше просить его величество коммюникировать нам, сколько у нас войска, в каком положении находятся наши войска и армии, и тогда…
Но Пьер не успел договорить этих слов, как с трех сторон вдруг напали на него. Сильнее всех напал на него давно знакомый ему, всегда хорошо расположенный к нему игрок в бостон, Степан Степанович Апраксин. Степан Степанович был в мундире, и, от мундира ли, или от других причин, Пьер увидал перед собой совсем другого человека. Степан Степанович, с вдруг проявившейся старческой злобой на лице, закричал на Пьера:
– Во первых, доложу вам, что мы не имеем права спрашивать об этом государя, а во вторых, ежели было бы такое право у российского дворянства, то государь не может нам ответить. Войска движутся сообразно с движениями неприятеля – войска убывают и прибывают…
Другой голос человека, среднего роста, лет сорока, которого Пьер в прежние времена видал у цыган и знал за нехорошего игрока в карты и который, тоже измененный в мундире, придвинулся к Пьеру, перебил Апраксина.
– Да и не время рассуждать, – говорил голос этого дворянина, – а нужно действовать: война в России. Враг наш идет, чтобы погубить Россию, чтобы поругать могилы наших отцов, чтоб увезти жен, детей. – Дворянин ударил себя в грудь. – Мы все встанем, все поголовно пойдем, все за царя батюшку! – кричал он, выкатывая кровью налившиеся глаза. Несколько одобряющих голосов послышалось из толпы. – Мы русские и не пожалеем крови своей для защиты веры, престола и отечества. А бредни надо оставить, ежели мы сыны отечества. Мы покажем Европе, как Россия восстает за Россию, – кричал дворянин.
Пьер хотел возражать, но не мог сказать ни слова. Он чувствовал, что звук его слов, независимо от того, какую они заключали мысль, был менее слышен, чем звук слов оживленного дворянина.
Илья Андреич одобривал сзади кружка; некоторые бойко поворачивались плечом к оратору при конце фразы и говорили:
– Вот так, так! Это так!
Пьер хотел сказать, что он не прочь ни от пожертвований ни деньгами, ни мужиками, ни собой, но что надо бы знать состояние дел, чтобы помогать ему, но он не мог говорить. Много голосов кричало и говорило вместе, так что Илья Андреич не успевал кивать всем; и группа увеличивалась, распадалась, опять сходилась и двинулась вся, гудя говором, в большую залу, к большому столу. Пьеру не только не удавалось говорить, но его грубо перебивали, отталкивали, отворачивались от него, как от общего врага. Это не оттого происходило, что недовольны были смыслом его речи, – ее и забыли после большого количества речей, последовавших за ней, – но для одушевления толпы нужно было иметь ощутительный предмет любви и ощутительный предмет ненависти. Пьер сделался последним. Много ораторов говорило после оживленного дворянина, и все говорили в том же тоне. Многие говорили прекрасно и оригинально.