Паневежис
Город
|
Паневе́жис[1], или Панявежи́с (лит. Panevėžys, польск. Poniewież, до 1917 года Поневе́ж) — город на севере Литвы, пятый по количеству жителей, административный центр Паневежского уезда и Паневежского района.
Содержание
Положение и общая характеристика
Город расположен на обоих берегах реки Невежис (приток Немана), в 135 км к северо-западу от Вильнюса, в 109 км от Каунаса и в 240 км от Клайпеды. Общая площадь ок. 50 км².
В городе пересекаются важнейшие автомагистрали Литвы и международная магистраль «Виа Балтика», соединяющая Вильнюс с Ригой. Железнодорожные линии соединяют с Даугавпилсом и Шяуляем. Действуют два аэродрома местного значения.
В советское время основными предприятиями были заводы кинескопов, кабельный, автокомпрессорный, электротехнический, стекольный, металлоизделий, сахарный, комбикормов, а также спиртовой, мясной, молочный и льнообрабатывающий комбинаты, мебельная и швейная фабрики. Ныне город по-прежнему остаётся важным центром производства, причём часть предприятий успешно развивает прежние виды деятельности (завод «Экранас», пивоварня «Калнапилис» и другие).
Среди любителей театра и кино особенно широко и за пределами Литвы был известен Паневежский драматический театр (Паневежский театр основан в 1940 году на базе Каунасской театральной студии), в частности, благодаря режиссёру Юозасу Мильтинису и своему ведущему актёру Донатасу Банионису.
Население
По первой всеобщей переписи населения Российской империи в Поневеже проживало 6 503 мужчин и 6 465 женщин, всего 12 968 жителей. Около половины населения города составляли евреи. Перед Первой мировой войной в городе числилось 14 000 жителей. В 1939 году насчитывалось 27 тыс. жителей, в 1959 году — 41 тыс.; в 1974 году — 88 тыс., в 1985 году — 116 тыс.; с начала 1990-х население города уменьшается: в 1996 г. — 126,1 тыс.; 2002 г. — 118,2 тыс.; 2008 г. — 106,5 тыс.; в настоящее время — 97,3 тысяч (на 1 января 2013 г.).5) Город считается одним из самых моноэтничных в Литве: 96% литовцев, 2,6 % русских, 0,4 % украинцев, 0,2 % белорусов, 0,2 % поляков, 0,02 % евреев, 0,28 % других, включая цыган и караимов.
| Динамика населения Панявежиса | |||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Год | 1804 | 1823 | 1833 | 1857 | 1887 | 1897 | 1919 | 1923 | 1931 | ||||
| жителей | 800 | 2 000 | 3 700 | 5 908 | 8 071 | 12 968 | 9 000 | 19 197 | 20 562 | ||||
| Год | 1939 | 1945 | 1959 | 1970 | 1979 | 1989 | 2001 | 2007 | 2010 | ||||
| жителей | 26 653 | 12 000 | 41 100 | 74 497 | 102 303 | 126 483 | 119 749 | 114 582 | 111 953 | ||||
Название
Название образовано от названия реки Невежис (Нявежис, (лит. Nevėžis) и впервые упомянуто в грамоте князя Александра, датированной 7 сентября 1503 года[2]. После Второй мировой войны в текстах на русском языке закрепилась литовская форма Паневежис. Однако с 1990-х годов в Литве на русском языке стала использоваться форма Панявежис, согласно § 47 обязательной в Литве «Инструкции по транскрипции фамилий, имен и географических названий с русского языка на литовский и с литовского языка на русский», апробированной Комиссией по литовскому языку при Академии наук Литовской ССР, в соответствии с которым литовская e транскрибируется русской я[3].
История
Название впервые упомянуто в грамоте короля Польши и великого князя литовского Александра, датированной 7 сентября 1503 года, согласно которой настоятелю Рамигалы даровалась земля с условием, что здесь будет построен костёл. На правом берегу Невежиса образовалось селение с костёлом, торговой площадью, корчмой, пивоварней и баней, получившее позднее название Старого Паневежиса.
В начале XVI века на левом берегу Невежиса на государственных землях образовалось другое поселение, получившее название Нового Паневежиса. Оно быстро росло. После административной реформы 1565—1566 годов Поневеж стал центром повета. В 1568 году в Поневеж из Крекенавы был переведён поветовый суд. Это способствовало росту города и его значения. Обе части его соединились в 1780 году.
В 1727 году в Паневежисе обосновались пиары, построили костёл Пресвятой Троицы (первоначально деревянный), монастырь и коллегию — первую среднюю школу в городе. После восстания 1831 года монастырь и костёл были закрыты. В 1847 году костёл был обращён в православную церковь, в 1918 году возвращён католикам.
Известные люди, связанные с Паневежисом
- Донатас Банионис (1924—2014) — актёр театра и кино, окончил студию при Паневежском театре (1940) и долгие годы был ведущим актёром этого театра.
- Дмитрий Борисов — российский журналист, работавший на радио «Эхо Москвы» и затем ставший ведущим новостей на Первом канале, — детство провёл в Паневежисе.
- Александр Лебедев (1893—1969) — советский физик.
- Юозас Мильтинис (1907—1994) — актёр и режиссёр, руководитель театра в Паневежисе в 1940—1980 годах.
- Степан Некрашевич (1883—1937) — белорусский учёный-языковед и общественный деятель, инициатор создания и первый председатель Института белорусской культуры (теперь — Национальная Академия наук Беларуси). В Паневежисе в 1908 году окончил учительскую семинарию.
- Элиэзер Менахем Шах — лидер ортодоксального еврейства в Израиле, учился в знаменитой Паневежской иешиве.
- Юлиан Кулаковский (1855—1919) — филолог-классик и византинист, автор первой в России «Истории Византии», профессор Императорского университета св. Владимира, младший брат П. А. Кулаковского. Окончил Паневежскую гимназию.
- Платон Кулаковский (1848—1913) — филолог-славист, зав. кафедрой русского языка и словесности в Великой школе в Белграде (1878—1882) и славянских наречий в Варшавском университете (с 1884). Чиновник IV класса особых поручений при Министерстве внутренних дел с 1902 г. (С.-Петербург), старший брат Ю. А. Кулаковского. Окончил Паневежскую гимназию.
- Андрей Кулаковский (1812—1860) — настоятель Вознесенской церкви в Паневежисе (1849—1860 гг.), выпускник Санкт-Петербургской духовной академии, кандидат богословия, законоучитель Паневежской гимназии. Отец П. А. и Ю. А. Кулаковских.
Города-побратимы
-
Ивано-Франковск (Украина) -
Молодечно (Беларусь) -
Мытищи (Россия) -
Габрово[4] (Болгария) - Калининград (Россия)К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 3955 дней]
- Сызрань (Россия)
Напишите отзыв о статье "Паневежис"
Примечания
- ↑ Лист карты N-35-I Паневежис. Масштаб: 1 : 200 000.
- ↑ Vanagas, Aleksandras. Lietuvos miestų vardai / Parengė ir pratarmę parašė V. Maciejauskienė. — Vilnius: Mokslo ir enciklopedijų leidykla, 1996. — С. 171. — 322 с. — 3000 экз. — ISBN 5-420-01354-1.
- ↑ Инструкции по транскрипции фамилий, имен и географических названий с русского языка на литовский и с литовского языка на русский = Pavardžių, vardų ir vietovardžių transkripcijos iš rusų kalbos į lietuvių kalbą ir iš lietuvių kalbos į rusų kalbą instrukcija. — Вильнюс: Мокслас, 1990. — С. 103.
- ↑ [gabrovo.bg/index.php?l=42 Община Габрово. Города-побратимы] (болг.). Проверено 3 июня 2009. [www.webcitation.org/619GagJrD Архивировано из первоисточника 23 августа 2011].
См. также
Ссылки
-
На Викискладе есть медиафайлы по теме Паневежис - [www.panevezys.lt/DesktopDefault.aspx?alias=www.panevezys.lt/en Официальная страница]
- [www.mintis.lt/darbai/Paneveziui-500/Vaida%20Vaitiekunaite/istorija.htm Panevėžio istorija]
- [ru.litauen-netz.de/165/panevezhis-ru.html Паневежис на Litauen Netz]
| ||||||||||||
| ||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Паневежис
Улыбка эта в то же мгновение отразилась на лице Пьера.– А обо мне что говорить? – сказал Пьер, распуская свой рот в беззаботную, веселую улыбку. – Что я такое? Je suis un batard [Я незаконный сын!] – И он вдруг багрово покраснел. Видно было, что он сделал большое усилие, чтобы сказать это. – Sans nom, sans fortune… [Без имени, без состояния…] И что ж, право… – Но он не сказал, что право . – Я cвободен пока, и мне хорошо. Я только никак не знаю, что мне начать. Я хотел серьезно посоветоваться с вами.
Князь Андрей добрыми глазами смотрел на него. Но во взгляде его, дружеском, ласковом, всё таки выражалось сознание своего превосходства.
– Ты мне дорог, особенно потому, что ты один живой человек среди всего нашего света. Тебе хорошо. Выбери, что хочешь; это всё равно. Ты везде будешь хорош, но одно: перестань ты ездить к этим Курагиным, вести эту жизнь. Так это не идет тебе: все эти кутежи, и гусарство, и всё…
– Que voulez vous, mon cher, – сказал Пьер, пожимая плечами, – les femmes, mon cher, les femmes! [Что вы хотите, дорогой мой, женщины, дорогой мой, женщины!]
– Не понимаю, – отвечал Андрей. – Les femmes comme il faut, [Порядочные женщины,] это другое дело; но les femmes Курагина, les femmes et le vin, [женщины Курагина, женщины и вино,] не понимаю!
Пьер жил y князя Василия Курагина и участвовал в разгульной жизни его сына Анатоля, того самого, которого для исправления собирались женить на сестре князя Андрея.
– Знаете что, – сказал Пьер, как будто ему пришла неожиданно счастливая мысль, – серьезно, я давно это думал. С этою жизнью я ничего не могу ни решить, ни обдумать. Голова болит, денег нет. Нынче он меня звал, я не поеду.
– Дай мне честное слово, что ты не будешь ездить?
– Честное слово!
Уже был второй час ночи, когда Пьер вышел oт своего друга. Ночь была июньская, петербургская, бессумрачная ночь. Пьер сел в извозчичью коляску с намерением ехать домой. Но чем ближе он подъезжал, тем более он чувствовал невозможность заснуть в эту ночь, походившую более на вечер или на утро. Далеко было видно по пустым улицам. Дорогой Пьер вспомнил, что у Анатоля Курагина нынче вечером должно было собраться обычное игорное общество, после которого обыкновенно шла попойка, кончавшаяся одним из любимых увеселений Пьера.
«Хорошо бы было поехать к Курагину», подумал он.
Но тотчас же он вспомнил данное князю Андрею честное слово не бывать у Курагина. Но тотчас же, как это бывает с людьми, называемыми бесхарактерными, ему так страстно захотелось еще раз испытать эту столь знакомую ему беспутную жизнь, что он решился ехать. И тотчас же ему пришла в голову мысль, что данное слово ничего не значит, потому что еще прежде, чем князю Андрею, он дал также князю Анатолю слово быть у него; наконец, он подумал, что все эти честные слова – такие условные вещи, не имеющие никакого определенного смысла, особенно ежели сообразить, что, может быть, завтра же или он умрет или случится с ним что нибудь такое необыкновенное, что не будет уже ни честного, ни бесчестного. Такого рода рассуждения, уничтожая все его решения и предположения, часто приходили к Пьеру. Он поехал к Курагину.
Подъехав к крыльцу большого дома у конно гвардейских казарм, в которых жил Анатоль, он поднялся на освещенное крыльцо, на лестницу, и вошел в отворенную дверь. В передней никого не было; валялись пустые бутылки, плащи, калоши; пахло вином, слышался дальний говор и крик.
Игра и ужин уже кончились, но гости еще не разъезжались. Пьер скинул плащ и вошел в первую комнату, где стояли остатки ужина и один лакей, думая, что его никто не видит, допивал тайком недопитые стаканы. Из третьей комнаты слышались возня, хохот, крики знакомых голосов и рев медведя.
Человек восемь молодых людей толпились озабоченно около открытого окна. Трое возились с молодым медведем, которого один таскал на цепи, пугая им другого.
– Держу за Стивенса сто! – кричал один.
– Смотри не поддерживать! – кричал другой.
– Я за Долохова! – кричал третий. – Разними, Курагин.
– Ну, бросьте Мишку, тут пари.
– Одним духом, иначе проиграно, – кричал четвертый.
– Яков, давай бутылку, Яков! – кричал сам хозяин, высокий красавец, стоявший посреди толпы в одной тонкой рубашке, раскрытой на средине груди. – Стойте, господа. Вот он Петруша, милый друг, – обратился он к Пьеру.
Другой голос невысокого человека, с ясными голубыми глазами, особенно поражавший среди этих всех пьяных голосов своим трезвым выражением, закричал от окна: «Иди сюда – разойми пари!» Это был Долохов, семеновский офицер, известный игрок и бретёр, живший вместе с Анатолем. Пьер улыбался, весело глядя вокруг себя.
– Ничего не понимаю. В чем дело?
– Стойте, он не пьян. Дай бутылку, – сказал Анатоль и, взяв со стола стакан, подошел к Пьеру.
– Прежде всего пей.
Пьер стал пить стакан за стаканом, исподлобья оглядывая пьяных гостей, которые опять столпились у окна, и прислушиваясь к их говору. Анатоль наливал ему вино и рассказывал, что Долохов держит пари с англичанином Стивенсом, моряком, бывшим тут, в том, что он, Долохов, выпьет бутылку рому, сидя на окне третьего этажа с опущенными наружу ногами.
– Ну, пей же всю! – сказал Анатоль, подавая последний стакан Пьеру, – а то не пущу!
– Нет, не хочу, – сказал Пьер, отталкивая Анатоля, и подошел к окну.
Долохов держал за руку англичанина и ясно, отчетливо выговаривал условия пари, обращаясь преимущественно к Анатолю и Пьеру.
Долохов был человек среднего роста, курчавый и с светлыми, голубыми глазами. Ему было лет двадцать пять. Он не носил усов, как и все пехотные офицеры, и рот его, самая поразительная черта его лица, был весь виден. Линии этого рта были замечательно тонко изогнуты. В средине верхняя губа энергически опускалась на крепкую нижнюю острым клином, и в углах образовывалось постоянно что то вроде двух улыбок, по одной с каждой стороны; и всё вместе, а особенно в соединении с твердым, наглым, умным взглядом, составляло впечатление такое, что нельзя было не заметить этого лица. Долохов был небогатый человек, без всяких связей. И несмотря на то, что Анатоль проживал десятки тысяч, Долохов жил с ним и успел себя поставить так, что Анатоль и все знавшие их уважали Долохова больше, чем Анатоля. Долохов играл во все игры и почти всегда выигрывал. Сколько бы он ни пил, он никогда не терял ясности головы. И Курагин, и Долохов в то время были знаменитостями в мире повес и кутил Петербурга.
Бутылка рому была принесена; раму, не пускавшую сесть на наружный откос окна, выламывали два лакея, видимо торопившиеся и робевшие от советов и криков окружавших господ.
Анатоль с своим победительным видом подошел к окну. Ему хотелось сломать что нибудь. Он оттолкнул лакеев и потянул раму, но рама не сдавалась. Он разбил стекло.
– Ну ка ты, силач, – обратился он к Пьеру.
Пьер взялся за перекладины, потянул и с треском выворотип дубовую раму.
– Всю вон, а то подумают, что я держусь, – сказал Долохов.
– Англичанин хвастает… а?… хорошо?… – говорил Анатоль.
– Хорошо, – сказал Пьер, глядя на Долохова, который, взяв в руки бутылку рома, подходил к окну, из которого виднелся свет неба и сливавшихся на нем утренней и вечерней зари.
Долохов с бутылкой рома в руке вскочил на окно. «Слушать!»
крикнул он, стоя на подоконнике и обращаясь в комнату. Все замолчали.
– Я держу пари (он говорил по французски, чтоб его понял англичанин, и говорил не слишком хорошо на этом языке). Держу пари на пятьдесят империалов, хотите на сто? – прибавил он, обращаясь к англичанину.
– Нет, пятьдесят, – сказал англичанин.
– Хорошо, на пятьдесят империалов, – что я выпью бутылку рома всю, не отнимая ото рта, выпью, сидя за окном, вот на этом месте (он нагнулся и показал покатый выступ стены за окном) и не держась ни за что… Так?…
– Очень хорошо, – сказал англичанин.
Анатоль повернулся к англичанину и, взяв его за пуговицу фрака и сверху глядя на него (англичанин был мал ростом), начал по английски повторять ему условия пари.
– Постой! – закричал Долохов, стуча бутылкой по окну, чтоб обратить на себя внимание. – Постой, Курагин; слушайте. Если кто сделает то же, то я плачу сто империалов. Понимаете?
Англичанин кивнул головой, не давая никак разуметь, намерен ли он или нет принять это новое пари. Анатоль не отпускал англичанина и, несмотря на то что тот, кивая, давал знать что он всё понял, Анатоль переводил ему слова Долохова по английски. Молодой худощавый мальчик, лейб гусар, проигравшийся в этот вечер, взлез на окно, высунулся и посмотрел вниз.
– У!… у!… у!… – проговорил он, глядя за окно на камень тротуара.
– Смирно! – закричал Долохов и сдернул с окна офицера, который, запутавшись шпорами, неловко спрыгнул в комнату.
Поставив бутылку на подоконник, чтобы было удобно достать ее, Долохов осторожно и тихо полез в окно. Спустив ноги и расперевшись обеими руками в края окна, он примерился, уселся, опустил руки, подвинулся направо, налево и достал бутылку. Анатоль принес две свечки и поставил их на подоконник, хотя было уже совсем светло. Спина Долохова в белой рубашке и курчавая голова его были освещены с обеих сторон. Все столпились у окна. Англичанин стоял впереди. Пьер улыбался и ничего не говорил. Один из присутствующих, постарше других, с испуганным и сердитым лицом, вдруг продвинулся вперед и хотел схватить Долохова за рубашку.
