Понедельник

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Понеде́льник — день недели между воскресеньем и вторником.





Этимология и именование в разных традициях

Слово "понедельник" и его аналоги в других славянских языках (укр. понеділок,белорус. панядзелак, сербохорв. понѐђељни̑к, болг. понеделник, польск. poniedziałek, чешск. pondělí, др.-русск. и ст.-слав. понєдѣльникъ, в.-луж. póndźela, н.-луж. pónźele , полаб. рüned᾽ėlа) восходит к праславянскому *роnedělj-, образованному в свою очередь от *nedělja "воскресение (досл. "день неделания, отдыха")". Этимологическое значение "понедельника" — "(день) после воскресения". Считается калькой с простонародной латыни.[1]

Турецкое название pazartesi также означает "день после воскресенья".

Существуют и иные традиции наименования. Так древняя иудейско-христианская традиция считает дни от субботы, следствием из чего являются: греч. Δευτέρα («второй день (от субботы)»), лат. feira segunda(ср. совр.португ.segunda-feira), грузинск. ორშაბათი (оршабати), таджик. душанбе, башкир. и татар. дүшәмбе, армян. Երկուշաբթի (йеркушабти́). Соответственно, на иврите название понедельника — «йом-шени» (יום שני).

Другая традиция — астрономическо-астрологическая. В ней понедельник считается днём луны. Среди прочих к ним относятся:

классическое лат. dies Lunae (ср. современное фр. lundi);

германское *mandagaz, от которого происходят англ. Monday, старофризское mōnadeig, средненижненемецкое и среднеголландское mānendach (современный голландский Maandag), староверхненемецкое mānetag (современный нем. Mon(d)tag), древнеисландское mánadagr (шведский и нюнорск: måndag, исландский: mánudagur, датский и букмол: mandag)[2]

санскрит. Sōmavāra[3],Сома — имя Лунного бога в индуизме, откуда заимствовано в прочие традиционные языки Индии, но также параллельно существует название Chandravāra (от вед. Chandra «Луна»);в языках Юго-Восточной Азии, например тайское «Ван Джан»(«день лунного бога Чандры») заимствовано из пали;

китайское '月曜日', «день луны», откуда заимствованы японское げつようび (getsuyobi) и корейское 월요일. используют.

Место понедельника в календаре

Согласно ISO 8601 считается первым рабочим днём недели.

Современная западная культура рассматривает понедельник как начало рабочей недели, поскольку, как правило, в этот день взрослые возвращаются к работе, а дети — в школу после выходных. Его имя на сирийском языке означает «первый день».

В религиозной христианской и иудейской традиции, согласно библейскому календарю, понедельник считается вторым днём недели. Как повсеместный этот взгляд на понедельник существует в США, Канаде и Японии. По тем же причинам официальный литургический календарь Римско-католической церкви именует понедельник как второй день — «Ферия II».

Квакеры традиционно именуют понедельник как «Второй День» и сторонятся языческого по происхождению английского названия.

Религиозное соблюдение

В иудаизме и исламещщ понедельник считается благоприятными временем для поста и молитвы. В Дидахе первым христианам рекомендовалось избегать постов по понедельникам, чтобы не следовать иудейским обычаям. Вместо этого предлагалась среда.

В иудейской традиции Тора публично читается утром по понедельникам, в один из трёх определённых для этого дней (другие два — четверг и суббота). Также произносятся специальные искупительные молитвы, если нет особо радостного события, ради которого их можно отменить.

В православной церкви понедельники являются днями, посвящёнными Ангелам. Октоих содержит гимны на эту тему, которые поют по понедельникам в течение года. Во многих восточных монастырях понедельники являются «днями общественного поста и молитвы»; так как эти дни посвящены Ангелам, оттого и монахи стремятся жить ангельской жизнью. В этих монастырях монахи воздерживаются от мяса, птицы, молочных продуктов, рыбы, вина и масла (если праздник приходится на понедельник, то рыба, вино и масло могут быть разрешены). Первый день Великого поста в русском православии именуется «чистым понедельником», день строгого поста для всех верующих, также в понедельник начинался Петров пост. В понедельник, после Дня Святой Троицы празднуется День Святого Духа.

Печальной славой в западно-христианской традиции отмечены три понедельника: первый понедельник апреля (в который Каин убил Авеля), второй понедельник августа (когда были разрушены Содом и Гоморра) и последний понедельник декабря (когда родился Иуда Искариот, предавший Иисуса Христа)[4].

В исламе понедельник был днём, в который Мухаммед имел привычку поститься, поскольку это был день его рождения.

Культурные традиции понедельника

С понедельником в некоторых странах и культурах связаны отдельные стереотипы. Например, у евреев понедельник не считается подходящим днём для свадьбы, поскольку Господь при сотворении мира ни разу в этот день не сказал «хорошо», как делал в остальные дни.

В Таиланде, жёлтый цвет традиционно связан с понедельником (см. тайский солнечный календарь).

Во многих песнях западных музыкантов понедельник выставляется как день депрессии, беспокойства, или меланхолии. Например, «Monday, Monday» (В понедельник, в понедельник) (1966) группы Mamas & Papas, «Rainy Days and Mondays» (Дождливые дни и понедельники) (1971) группы Carpenters, «I Don’t Like Mondays» (Мне не нравятся понедельники) (1979) у Boomtown Rats, и «Manic Monday» (Безумный понедельник) (1986) у Bangles.

Самая популярная «песня про понедельники» в России — «Остров невезения» из кинофильма «Бриллиантовая рука» (1968 год). Автор текста — Л. П. Дербенёв, композитор — А. С. Зацепин

Также, словно вопреки традициям есть группа, названная Happy Mondays («Удачные понедельники») и популярная американская панк-группа Hey Monday («Эй, понедельник»).

По статистике в понедельник жители Нидерландов чаще совершают самоубийства[5], уходят на больничный[6] или предаются интернет-сёрфингу[7].

В царской России у простонародья была распространена привычка понедельничать, то есть не работать в понедельник: «Понедельник-похмельник — поминки воскресенью», «Понедельник — бездельник». День считался несчастным, что, вероятно, является отголоском древнего обычая, в силу которого деревенский священник, при встрече не бывшего в воскресенье на литургии прихожанина, сажал его у церкви на цепь. Суеверные люди в понедельник не начинали новых дел, не выезжали в дорогу, не выдавали денег[8].

На Украине до начала XX века был распространён обычай под названием понедилкование[9], заключающийся в посте и воздержании от работ (особенно прядения) замужними женщинами. Местами этот обычай вносился как условие в брачный договор (например в Борисполе Переяславского уезда, Полтавской губернии). H. Чернышов[10] объясняет обычай понедилкования, как остаток древней формы частичного заключения брака — «брака на три четверти», причем женщине предоставлялось право пользоваться в известные дни недели отдыхом и даже половой свободой[11].

Постановлением Народного комиссариата от 3 сентября 1919 года на понедельник был перенесён праздничный отдых для работников «зрелищных предприятий»[12].

В советской космонавтике понедельник изначально считался рядовым рабочим днём, но, когда в период с 1960 по 1965-й год 11 запусков в этот день закончилось авариями, этот день с 1965-го года «по решению сверху» стал выходным для космонавтов.

Понедельник как мифический персонаж

По представлениям восточных славян Понедельник был вполне реальной личностью, седым стариком, встречающим души умерших у ворот рая и радушно принимающий тех, кто постился в его день, также Понедельник служил перевозчиком душ через огненную реку. По некоторым поверьям, в праздник Преображения (Яблочный Спас), когда в раю Сам Бог одаривает яблоками праведников, грешникам в аду яблоки раздаёт Понедельник[13]. Также считалось, что по понедельникам «святой Понедельник» вместе с пророком Ильей говеют в монастыре[9].

Понедельник в именах и названиях

Напишите отзыв о статье "Понедельник"

Примечания

  1. [ru.wiktionary.org/wiki/%D0%BF%D0%BE%D0%BD%D0%B5%D0%B4%D0%B5%D0%BB%D1%8C%D0%BD%D0%B8%D0%BA понедельник — Викисловарь].
  2. Barnhart, Robert K.: The Barnhart Concise Dictionary of Etymology. Harper Collins, 1995. ISBN 0-06-270084-7
  3. Turner, Sir Ralph Lilley [dsal.uchicago.edu/cgi-bin/philologic/contextualize.pl?p.4.soas.773773 sōmavāra 13610]. A comparative dictionary of the Indo-Aryan languages. London: Oxford University Press. Digital Dictionaries of South Asia, University of Chicago (1962). — «sōmavāra 13610 sōmavāra masculine 'Monday' inscription (sṓma the plant, vāra 2 meaning day)»  Проверено 21 февраля 2010. [www.webcitation.org/617OSPOvC Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  4. [byaki.net/eto_interesno/21609-drugie-neschastlivye-dni-ne-tolko-pyatnica-13-e.html Другие несчастливые дни. Не только пятница, 13-е]
  5. Carvel, John. [www.guardian.co.uk/society/2005/aug/26/health.medicineandhealth1 Monday is most common day for suicide], The Guardian (26 August 2005).
  6. [blog.taragana.com/health/2009/11/10/monday-is-the-most-popular-sick-day-15333/ Monday is ‘the most popular sick day’]
  7. [www.onestat.com/html/aboutus_pressbox19.html OneStat Website Statistics and website metrics — Press Room]
  8. ЭСБЕ, статья «Понедельник»
  9. 1 2 ЭСБЕ, статья «Понедилкование»
  10. «Киевская Старина» 1886, № 4, стр. 763—771
  11. «Киевская Старина» (1887, 1, 180—182. IV, 763—771) и «Этнографическое Обозрение»
  12. Большая советская энциклопедия (первое издание), — М: АО «Советская энциклопедия», 1929, С. 206
  13. Левкиевская Е. Е. Мифы русского народа. — М.: Астрель, 2000. — С. 92. — 528 с. — (Мифы народов мира). — ISBN 978-5-271-24693-7.
  14. ЭСБЕ, статья «Понедельник (газета)»


Дни недели
Понедельник | Вторник | Среда | Четверг | Пятница | Суббота | Воскресенье

Отрывок, характеризующий Понедельник



– Ну, теперь все, – сказал Кутузов, подписывая последнюю бумагу, и, тяжело поднявшись и расправляя складки своей белой пухлой шеи, с повеселевшим лицом направился к двери.
Попадья, с бросившеюся кровью в лицо, схватилась за блюдо, которое, несмотря на то, что она так долго приготовлялась, она все таки не успела подать вовремя. И с низким поклоном она поднесла его Кутузову.
Глаза Кутузова прищурились; он улыбнулся, взял рукой ее за подбородок и сказал:
– И красавица какая! Спасибо, голубушка!
Он достал из кармана шаровар несколько золотых и положил ей на блюдо.
– Ну что, как живешь? – сказал Кутузов, направляясь к отведенной для него комнате. Попадья, улыбаясь ямочками на румяном лице, прошла за ним в горницу. Адъютант вышел к князю Андрею на крыльцо и приглашал его завтракать; через полчаса князя Андрея позвали опять к Кутузову. Кутузов лежал на кресле в том же расстегнутом сюртуке. Он держал в руке французскую книгу и при входе князя Андрея, заложив ее ножом, свернул. Это был «Les chevaliers du Cygne», сочинение madame de Genlis [«Рыцари Лебедя», мадам де Жанлис], как увидал князь Андрей по обертке.
– Ну садись, садись тут, поговорим, – сказал Кутузов. – Грустно, очень грустно. Но помни, дружок, что я тебе отец, другой отец… – Князь Андрей рассказал Кутузову все, что он знал о кончине своего отца, и о том, что он видел в Лысых Горах, проезжая через них.
– До чего… до чего довели! – проговорил вдруг Кутузов взволнованным голосом, очевидно, ясно представив себе, из рассказа князя Андрея, положение, в котором находилась Россия. – Дай срок, дай срок, – прибавил он с злобным выражением лица и, очевидно, не желая продолжать этого волновавшего его разговора, сказал: – Я тебя вызвал, чтоб оставить при себе.
– Благодарю вашу светлость, – отвечал князь Андрей, – но я боюсь, что не гожусь больше для штабов, – сказал он с улыбкой, которую Кутузов заметил. Кутузов вопросительно посмотрел на него. – А главное, – прибавил князь Андрей, – я привык к полку, полюбил офицеров, и люди меня, кажется, полюбили. Мне бы жалко было оставить полк. Ежели я отказываюсь от чести быть при вас, то поверьте…
Умное, доброе и вместе с тем тонко насмешливое выражение светилось на пухлом лице Кутузова. Он перебил Болконского:
– Жалею, ты бы мне нужен был; но ты прав, ты прав. Нам не сюда люди нужны. Советчиков всегда много, а людей нет. Не такие бы полки были, если бы все советчики служили там в полках, как ты. Я тебя с Аустерлица помню… Помню, помню, с знаменем помню, – сказал Кутузов, и радостная краска бросилась в лицо князя Андрея при этом воспоминании. Кутузов притянул его за руку, подставляя ему щеку, и опять князь Андрей на глазах старика увидал слезы. Хотя князь Андрей и знал, что Кутузов был слаб на слезы и что он теперь особенно ласкает его и жалеет вследствие желания выказать сочувствие к его потере, но князю Андрею и радостно и лестно было это воспоминание об Аустерлице.
– Иди с богом своей дорогой. Я знаю, твоя дорога – это дорога чести. – Он помолчал. – Я жалел о тебе в Букареште: мне послать надо было. – И, переменив разговор, Кутузов начал говорить о турецкой войне и заключенном мире. – Да, немало упрекали меня, – сказал Кутузов, – и за войну и за мир… а все пришло вовремя. Tout vient a point a celui qui sait attendre. [Все приходит вовремя для того, кто умеет ждать.] A и там советчиков не меньше было, чем здесь… – продолжал он, возвращаясь к советчикам, которые, видимо, занимали его. – Ох, советчики, советчики! – сказал он. Если бы всех слушать, мы бы там, в Турции, и мира не заключили, да и войны бы не кончили. Всё поскорее, а скорое на долгое выходит. Если бы Каменский не умер, он бы пропал. Он с тридцатью тысячами штурмовал крепости. Взять крепость не трудно, трудно кампанию выиграть. А для этого не нужно штурмовать и атаковать, а нужно терпение и время. Каменский на Рущук солдат послал, а я их одних (терпение и время) посылал и взял больше крепостей, чем Каменский, и лошадиное мясо турок есть заставил. – Он покачал головой. – И французы тоже будут! Верь моему слову, – воодушевляясь, проговорил Кутузов, ударяя себя в грудь, – будут у меня лошадиное мясо есть! – И опять глаза его залоснились слезами.
– Однако до лжно же будет принять сражение? – сказал князь Андрей.
– До лжно будет, если все этого захотят, нечего делать… А ведь, голубчик: нет сильнее тех двух воинов, терпение и время; те всё сделают, да советчики n'entendent pas de cette oreille, voila le mal. [этим ухом не слышат, – вот что плохо.] Одни хотят, другие не хотят. Что ж делать? – спросил он, видимо, ожидая ответа. – Да, что ты велишь делать? – повторил он, и глаза его блестели глубоким, умным выражением. – Я тебе скажу, что делать, – проговорил он, так как князь Андрей все таки не отвечал. – Я тебе скажу, что делать и что я делаю. Dans le doute, mon cher, – он помолчал, – abstiens toi, [В сомнении, мой милый, воздерживайся.] – выговорил он с расстановкой.
– Ну, прощай, дружок; помни, что я всей душой несу с тобой твою потерю и что я тебе не светлейший, не князь и не главнокомандующий, а я тебе отец. Ежели что нужно, прямо ко мне. Прощай, голубчик. – Он опять обнял и поцеловал его. И еще князь Андрей не успел выйти в дверь, как Кутузов успокоительно вздохнул и взялся опять за неконченный роман мадам Жанлис «Les chevaliers du Cygne».
Как и отчего это случилось, князь Андрей не мог бы никак объяснить; но после этого свидания с Кутузовым он вернулся к своему полку успокоенный насчет общего хода дела и насчет того, кому оно вверено было. Чем больше он видел отсутствие всего личного в этом старике, в котором оставались как будто одни привычки страстей и вместо ума (группирующего события и делающего выводы) одна способность спокойного созерцания хода событий, тем более он был спокоен за то, что все будет так, как должно быть. «У него не будет ничего своего. Он ничего не придумает, ничего не предпримет, – думал князь Андрей, – но он все выслушает, все запомнит, все поставит на свое место, ничему полезному не помешает и ничего вредного не позволит. Он понимает, что есть что то сильнее и значительнее его воли, – это неизбежный ход событий, и он умеет видеть их, умеет понимать их значение и, ввиду этого значения, умеет отрекаться от участия в этих событиях, от своей личной волн, направленной на другое. А главное, – думал князь Андрей, – почему веришь ему, – это то, что он русский, несмотря на роман Жанлис и французские поговорки; это то, что голос его задрожал, когда он сказал: „До чего довели!“, и что он захлипал, говоря о том, что он „заставит их есть лошадиное мясо“. На этом же чувстве, которое более или менее смутно испытывали все, и основано было то единомыслие и общее одобрение, которое сопутствовало народному, противному придворным соображениям, избранию Кутузова в главнокомандующие.


После отъезда государя из Москвы московская жизнь потекла прежним, обычным порядком, и течение этой жизни было так обычно, что трудно было вспомнить о бывших днях патриотического восторга и увлечения, и трудно было верить, что действительно Россия в опасности и что члены Английского клуба суть вместе с тем и сыны отечества, готовые для него на всякую жертву. Одно, что напоминало о бывшем во время пребывания государя в Москве общем восторженно патриотическом настроении, было требование пожертвований людьми и деньгами, которые, как скоро они были сделаны, облеклись в законную, официальную форму и казались неизбежны.
С приближением неприятеля к Москве взгляд москвичей на свое положение не только не делался серьезнее, но, напротив, еще легкомысленнее, как это всегда бывает с людьми, которые видят приближающуюся большую опасность. При приближении опасности всегда два голоса одинаково сильно говорят в душе человека: один весьма разумно говорит о том, чтобы человек обдумал самое свойство опасности и средства для избавления от нее; другой еще разумнее говорит, что слишком тяжело и мучительно думать об опасности, тогда как предвидеть все и спастись от общего хода дела не во власти человека, и потому лучше отвернуться от тяжелого, до тех пор пока оно не наступило, и думать о приятном. В одиночестве человек большею частью отдается первому голосу, в обществе, напротив, – второму. Так было и теперь с жителями Москвы. Давно так не веселились в Москве, как этот год.
Растопчинские афишки с изображением вверху питейного дома, целовальника и московского мещанина Карпушки Чигирина, который, быв в ратниках и выпив лишний крючок на тычке, услыхал, будто Бонапарт хочет идти на Москву, рассердился, разругал скверными словами всех французов, вышел из питейного дома и заговорил под орлом собравшемуся народу, читались и обсуживались наравне с последним буриме Василия Львовича Пушкина.
В клубе, в угловой комнате, собирались читать эти афиши, и некоторым нравилось, как Карпушка подтрунивал над французами, говоря, что они от капусты раздуются, от каши перелопаются, от щей задохнутся, что они все карлики и что их троих одна баба вилами закинет. Некоторые не одобряли этого тона и говорила, что это пошло и глупо. Рассказывали о том, что французов и даже всех иностранцев Растопчин выслал из Москвы, что между ними шпионы и агенты Наполеона; но рассказывали это преимущественно для того, чтобы при этом случае передать остроумные слова, сказанные Растопчиным при их отправлении. Иностранцев отправляли на барке в Нижний, и Растопчин сказал им: «Rentrez en vous meme, entrez dans la barque et n'en faites pas une barque ne Charon». [войдите сами в себя и в эту лодку и постарайтесь, чтобы эта лодка не сделалась для вас лодкой Харона.] Рассказывали, что уже выслали из Москвы все присутственные места, и тут же прибавляли шутку Шиншина, что за это одно Москва должна быть благодарна Наполеону. Рассказывали, что Мамонову его полк будет стоить восемьсот тысяч, что Безухов еще больше затратил на своих ратников, но что лучше всего в поступке Безухова то, что он сам оденется в мундир и поедет верхом перед полком и ничего не будет брать за места с тех, которые будут смотреть на него.
– Вы никому не делаете милости, – сказала Жюли Друбецкая, собирая и прижимая кучку нащипанной корпии тонкими пальцами, покрытыми кольцами.
Жюли собиралась на другой день уезжать из Москвы и делала прощальный вечер.
– Безухов est ridicule [смешон], но он так добр, так мил. Что за удовольствие быть так caustique [злоязычным]?
– Штраф! – сказал молодой человек в ополченском мундире, которого Жюли называла «mon chevalier» [мой рыцарь] и который с нею вместе ехал в Нижний.
В обществе Жюли, как и во многих обществах Москвы, было положено говорить только по русски, и те, которые ошибались, говоря французские слова, платили штраф в пользу комитета пожертвований.
– Другой штраф за галлицизм, – сказал русский писатель, бывший в гостиной. – «Удовольствие быть не по русски.
– Вы никому не делаете милости, – продолжала Жюли к ополченцу, не обращая внимания на замечание сочинителя. – За caustique виновата, – сказала она, – и плачу, но за удовольствие сказать вам правду я готова еще заплатить; за галлицизмы не отвечаю, – обратилась она к сочинителю: – у меня нет ни денег, ни времени, как у князя Голицына, взять учителя и учиться по русски. А вот и он, – сказала Жюли. – Quand on… [Когда.] Нет, нет, – обратилась она к ополченцу, – не поймаете. Когда говорят про солнце – видят его лучи, – сказала хозяйка, любезно улыбаясь Пьеру. – Мы только говорили о вас, – с свойственной светским женщинам свободой лжи сказала Жюли. – Мы говорили, что ваш полк, верно, будет лучше мамоновского.