Понимание

Не следует путать с Понятие.

Понима́ние (лат. Intellectus) — это универсальная операция мышления, связанная с усвоением нового содержания, включением его в систему устоявшихся идей и представлений.^{[неавторитетный источник?]}

В психолингвистике понимание трактуется преимущественно как результат смыслового восприятия речевого сообщения.

Понимание в философии

Проблемы понимания впервые были подняты в философии неокантианства (Г. Риккерт). Понимание как метод гуманитарных наук было противопоставлено объяснению как методу естественных наук. В современной философии понимание исследует герменевтика.

А.Брудный различал три поля понимания, в рамках которых реализуется три различных способа понимать.

В первом поле: «что есть, то и доказано». По его словам — это мир фактов, обладающих достоинством непосредственной действительности, о котором некогда было сказано, что «факты — упрямая вещь». В то же время из-за того, что реальность дана человеку фрагментарно, и она изменчива, понимание требует постоянной достройки в уме «видимого» мира.

Таким образом, первое поле понимания зачастую начинает пересекаться со вторым полем, в котором «что доказано, то и есть». Второе поле — это мир доказательных суждений, геометрических теорем и логических задач.

Третье поле — это поле не изолированных значений, а их сложных переплетений — текстов. Латинское textus собственно и значило «связь», «соединение» или «ткань». Под текстом подразумевается связная, компактная, воспроизводимая последовательность знаков или образов, развернутая по стреле времени, выражающая некоторое содержание и обладающая смыслом, в принципе доступным пониманию. Под это определение подпадают разнообразные повествовательные тексты.

Понимание в семиосоциопсихологии

Платформу для адекватного понимания и взаимопонимания предлагает «семиосоциопсихология» (автор Дридзе, Тамара Моисеевна), обосновывающая социальную значимость диалогической, субъект-субъектной модели коммуникации, а также наличие в любом целостном, завершенном коммуникативном акте латентной структуры коммуникативно-познавательных программ, ориентированных на интенциональность («равнодействующую мотивов и целей») коммуникатора; разработанный здесь метод интенционального (мотивационно-целевого) анализа позволяет доказательное выделение искомой интенциональности. Понимание связано со «смысловым контактом», то есть с ментальным «освоением» интенциональности коммуникатора, а взаимопонимание — с общением, при котором «смысловые доминанты» понимаются сторонами адекватно (речь идет не о согласии — только о понимании). Семиосоциопсихологический подход позволяет преодолеть, казалось бы, непреодолимые противоречия, ограничивающие возможности взаимопонимания (и справедливо отраженные в ряде концепций понимания, декларирующих множественность личностных смыслов), поскольку здесь разведены понятия «смысл» коммуникативного акта и «картина мира» личности. Смысл коммуникативного акта всегда имеет константный характер, его адекватное восприятие ограничено коммуникативной интенцией автора, однако картины мира, складывающие в результате восприятия, имеют (и не могут не иметь) личностные нюансы и оттенки. К тому же только в режиме диалога с взаимопониманием возможно уточнить и прояснить формальные и подразумеваемые «разночтения», вызванные индивидуальными способами восприятия, интерпретации и персонализации людьми окружающего их мира. Семиосоциопсихология внесла в исследовательский арсенал принципиально новый способ дифференциации — по социоментальным характеристикам, или уровню развития коммуникативных навыков, отражающий особенности ориентирования личности в коммуникационных процессах. Благодаря этому снимается еще одно «непреодолимое» препятствие на пути к конструктивным взаимодействиям: порабощенность знаками и символами, внушаемость, подверженность массовым эффектам действительно свойственна некоторым социоментальным группам, но все же не всем. Как показывают проведенные эксперименты, уровень развития коммуникативных навыков поддается совершенствованию, что дает основания говорить о возможности массового социоментального развития наших современников и, следовательно, расширении платформы для взаимопонимания и конструктивных взаимодействий. Разработанные в рамках семиосоциопсихологии социально-диагностические и социально-проектные технологии, включающие в анализ не только социологические и социально-психологические, но и социоментальные характеристики, дают возможность понимания и прогнозирования социальных процессов, а также возможность их моделирования на основе высокоорганизованной диалогической социокультурной среды.

Объекты понимания

Информация, сведения, знания об окружающем или внутреннем мире субъекта.
Смысл, передаваемый информацией.

Целостный, завершенный коммуникативный акт

Проблемы понимания

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

1. Понимание не является принципиально отличным от мышления самостоятельным психическим процессом. Понимание — это компонент мышления, один из образующих его процессов. Понимание обеспечивает установление связи раскрываемых новых свойств объекта познания с уже известными субъекту, формирование операционального смысла новых свойств объекта и определение их места и роли в структуре мыслительной деятельности.

2. Для понимания нового материала (незнакомых фактов, событий и т. д.) человек всегда должен решить определенную мыслительную задачу, так как формирование понимания нового происходит в процессе мыслительной деятельности и оказывается её результатом. Когда же субъекту нужно понять уже известное событие или явление, то понимание совершается без актуального участия мышления — это понимание-вспоминание. Любая форма данного психологического феномена при повторном обращении субъекта к породившей её познавательной ситуации превращается в понимание-вспоминание.

3. Одни и те же три формы понимания проявляются и в таких видах мыслительной деятельности, в которых понимание составляет основное психологическое содержание, и в таких, где оно играет вспомогательною роль, оказывается компонентом деятельности. И в том и в другом случае для возникновения анализируемого феномена человек должен решить некоторую мыслительную задачу. То, какая форма понимания возникает у субъекта в конкретной ситуации, обусловлено прежде всего характером мыслительной деятельности: тем, в какие объективные обстоятельства, требующие понимания, попадает человек и какую задачу он решает в этих обстоятельствах.

В педагогике

Понимание в дидактике появляется благодаря дидактической единице. Оно связано с долговременной памятью. «Многоликость» его содержания определяется теми же законами, что и понятия справедливости в праве, стоимости в экономике и истины в теориях^{[неавторитетный источник? 3240 дней]}. Если понимание не достигнуто, значит нет усвоения учебного материала.

См. также

• Познание
• Проработка
• Интерпретация
• Семиосоциопсихология

Литература

• [bystrytsky.org/Voprosy0.htm Быстрицкий Е. К. Концепция понимания в исторической школе философии истории // Вопросы философии. 1982. № 11. С. 142—149.]
• Гусев С. С., Тульчинский Г. Л. Проблема понимания в философии. М. 1985
• Знаков В. В. Понимание в познании и общении. М.: ИП РАН, 1994. 235 с.
• Лаптева М. П. [ec-dejavu.net/l/Language.html Язык историка и проблема понимания] // Фигуры истории, или «общие места» историографии. СПб., 2005. С. 66—71.
• Малиновская К. В. Понимание и его роль в науке // Философские науки. 1974. № 1. С. 49—55.
• Понимание как логико-гносеологическая проблема. Сб. научных трудов / Отв. ред. М. В. Попович. Киев: Наукова думка, 1982. 272 с.
• Яковлев А. А. Понимание как методологическая проблема истории философии // Вопросы философии. 1984. № 8.

Ссылки

• Воскобойников А. Э. [www.zpu-journal.ru/zpu/2006_1/Voskoboinikov/3.pdf Монолог о Диалоге и Понимании] // Знание. Понимание. Умение. — 2006. — № 1. — С. 22—27.
• [filosof.historic.ru/enc/item/f00/s03/a000389.shtml Идеалистическое понимание истории]
• Ильинский И. М., Гуревич П. С. [zpu-journal.ru/zpu/2006_1/Ilynskiy&Gurevich/1.pdf Понимание как цель образования] // Знание. Понимание. Умение. — 2006. — № 1. — С. 5—15.
• [www.pstbi.ccas.ru/institut/book/1997/tit.htm Литургическое понимание культуры в религиозно-философских воззрениях Н. Ф. Федорова]
• [www.cplol.eu/files/leaflets/54_web%20vene.pdf Навыки общения и способности к вниманию. Понимание речи]
• [bankrabot.com/work/work_6126.html?similar=1 Психологические особенности понимания в младшем школьном возрасте]
• [culture.niv.ru/doc/philosophy/kanke/040.htm Обзор: современное философское понимание языка] (недоступная ссылка с 12-05-2013 (4001 день))
• [www.countries.ru/library/intercult/mkob.htm Обыденное и научное понимание культуры]
• [azps.ru/articles/soc/soc134.html Социальная психология >> Понимание людей]
• Спирова Э. М. [www.zpu-journal.ru/zpu/2006_1/Spirova/7.pdf Идолы сознания на пути к пониманию] // Знание. Понимание. Умение. — 2006. — № 1. — С. 48—53.
• [www.pravoslavie.ru/jurnal/ideas/utopichistory.htm Утопическое понимание истории]
• [leontiev.net.ru/aboutl/rozanov1.htm Эстетическое понимание истории]

Отрывок, характеризующий Понимание

Французский гусарский унтер офицер, в малиновом мундире и мохнатой шапке, крикнул на подъезжавшего Балашева, приказывая ему остановиться. Балашев не тотчас остановился, а продолжал шагом подвигаться по дороге.
Унтер офицер, нахмурившись и проворчав какое то ругательство, надвинулся грудью лошади на Балашева, взялся за саблю и грубо крикнул на русского генерала, спрашивая его: глух ли он, что не слышит того, что ему говорят. Балашев назвал себя. Унтер офицер послал солдата к офицеру.
Не обращая на Балашева внимания, унтер офицер стал говорить с товарищами о своем полковом деле и не глядел на русского генерала.
Необычайно странно было Балашеву, после близости к высшей власти и могуществу, после разговора три часа тому назад с государем и вообще привыкшему по своей службе к почестям, видеть тут, на русской земле, это враждебное и главное – непочтительное отношение к себе грубой силы.
Солнце только начинало подниматься из за туч; в воздухе было свежо и росисто. По дороге из деревни выгоняли стадо. В полях один за одним, как пузырьки в воде, вспырскивали с чувыканьем жаворонки.
Балашев оглядывался вокруг себя, ожидая приезда офицера из деревни. Русские казаки, и трубач, и французские гусары молча изредка глядели друг на друга.
Французский гусарский полковник, видимо, только что с постели, выехал из деревни на красивой сытой серой лошади, сопутствуемый двумя гусарами. На офицере, на солдатах и на их лошадях был вид довольства и щегольства.
Это было то первое время кампании, когда войска еще находились в исправности, почти равной смотровой, мирной деятельности, только с оттенком нарядной воинственности в одежде и с нравственным оттенком того веселья и предприимчивости, которые всегда сопутствуют началам кампаний.
Французский полковник с трудом удерживал зевоту, но был учтив и, видимо, понимал все значение Балашева. Он провел его мимо своих солдат за цепь и сообщил, что желание его быть представленну императору будет, вероятно, тотчас же исполнено, так как императорская квартира, сколько он знает, находится недалеко.
Они проехали деревню Рыконты, мимо французских гусарских коновязей, часовых и солдат, отдававших честь своему полковнику и с любопытством осматривавших русский мундир, и выехали на другую сторону села. По словам полковника, в двух километрах был начальник дивизии, который примет Балашева и проводит его по назначению.
Солнце уже поднялось и весело блестело на яркой зелени.
Только что они выехали за корчму на гору, как навстречу им из под горы показалась кучка всадников, впереди которой на вороной лошади с блестящею на солнце сбруей ехал высокий ростом человек в шляпе с перьями и черными, завитыми по плечи волосами, в красной мантии и с длинными ногами, выпяченными вперед, как ездят французы. Человек этот поехал галопом навстречу Балашеву, блестя и развеваясь на ярком июньском солнце своими перьями, каменьями и золотыми галунами.
Балашев уже был на расстоянии двух лошадей от скачущего ему навстречу с торжественно театральным лицом всадника в браслетах, перьях, ожерельях и золоте, когда Юльнер, французский полковник, почтительно прошептал: «Le roi de Naples». [Король Неаполитанский.] Действительно, это был Мюрат, называемый теперь неаполитанским королем. Хотя и было совершенно непонятно, почему он был неаполитанский король, но его называли так, и он сам был убежден в этом и потому имел более торжественный и важный вид, чем прежде. Он так был уверен в том, что он действительно неаполитанский король, что, когда накануне отъезда из Неаполя, во время его прогулки с женою по улицам Неаполя, несколько итальянцев прокричали ему: «Viva il re!», [Да здравствует король! (итал.) ] он с грустной улыбкой повернулся к супруге и сказал: «Les malheureux, ils ne savent pas que je les quitte demain! [Несчастные, они не знают, что я их завтра покидаю!]
Но несмотря на то, что он твердо верил в то, что он был неаполитанский король, и что он сожалел о горести своих покидаемых им подданных, в последнее время, после того как ему ведено было опять поступить на службу, и особенно после свидания с Наполеоном в Данциге, когда августейший шурин сказал ему: «Je vous ai fait Roi pour regner a maniere, mais pas a la votre», [Я вас сделал королем для того, чтобы царствовать не по своему, а по моему.] – он весело принялся за знакомое ему дело и, как разъевшийся, но не зажиревший, годный на службу конь, почуяв себя в упряжке, заиграл в оглоблях и, разрядившись как можно пестрее и дороже, веселый и довольный, скакал, сам не зная куда и зачем, по дорогам Польши.
Увидав русского генерала, он по королевски, торжественно, откинул назад голову с завитыми по плечи волосами и вопросительно поглядел на французского полковника. Полковник почтительно передал его величеству значение Балашева, фамилию которого он не мог выговорить.
– De Bal macheve! – сказал король (своей решительностью превозмогая трудность, представлявшуюся полковнику), – charme de faire votre connaissance, general, [очень приятно познакомиться с вами, генерал] – прибавил он с королевски милостивым жестом. Как только король начал говорить громко и быстро, все королевское достоинство мгновенно оставило его, и он, сам не замечая, перешел в свойственный ему тон добродушной фамильярности. Он положил свою руку на холку лошади Балашева.
– Eh, bien, general, tout est a la guerre, a ce qu'il parait, [Ну что ж, генерал, дело, кажется, идет к войне,] – сказал он, как будто сожалея об обстоятельстве, о котором он не мог судить.
– Sire, – отвечал Балашев. – l'Empereur mon maitre ne desire point la guerre, et comme Votre Majeste le voit, – говорил Балашев, во всех падежах употребляя Votre Majeste, [Государь император русский не желает ее, как ваше величество изволите видеть… ваше величество.] с неизбежной аффектацией учащения титула, обращаясь к лицу, для которого титул этот еще новость.
Лицо Мюрата сияло глупым довольством в то время, как он слушал monsieur de Balachoff. Но royaute oblige: [королевское звание имеет свои обязанности:] он чувствовал необходимость переговорить с посланником Александра о государственных делах, как король и союзник. Он слез с лошади и, взяв под руку Балашева и отойдя на несколько шагов от почтительно дожидавшейся свиты, стал ходить с ним взад и вперед, стараясь говорить значительно. Он упомянул о том, что император Наполеон оскорблен требованиями вывода войск из Пруссии, в особенности теперь, когда это требование сделалось всем известно и когда этим оскорблено достоинство Франции. Балашев сказал, что в требовании этом нет ничего оскорбительного, потому что… Мюрат перебил его:
– Так вы считаете зачинщиком не императора Александра? – сказал он неожиданно с добродушно глупой улыбкой.
Балашев сказал, почему он действительно полагал, что начинателем войны был Наполеон.
– Eh, mon cher general, – опять перебил его Мюрат, – je desire de tout mon c?ur que les Empereurs s'arrangent entre eux, et que la guerre commencee malgre moi se termine le plutot possible, [Ах, любезный генерал, я желаю от всей души, чтобы императоры покончили дело между собою и чтобы война, начатая против моей воли, окончилась как можно скорее.] – сказал он тоном разговора слуг, которые желают остаться добрыми приятелями, несмотря на ссору между господами. И он перешел к расспросам о великом князе, о его здоровье и о воспоминаниях весело и забавно проведенного с ним времени в Неаполе. Потом, как будто вдруг вспомнив о своем королевском достоинстве, Мюрат торжественно выпрямился, стал в ту же позу, в которой он стоял на коронации, и, помахивая правой рукой, сказал: – Je ne vous retiens plus, general; je souhaite le succes de vorte mission, [Я вас не задерживаю более, генерал; желаю успеха вашему посольству,] – и, развеваясь красной шитой мантией и перьями и блестя драгоценностями, он пошел к свите, почтительно ожидавшей его.
Балашев поехал дальше, по словам Мюрата предполагая весьма скоро быть представленным самому Наполеону. Но вместо скорой встречи с Наполеоном, часовые пехотного корпуса Даву опять так же задержали его у следующего селения, как и в передовой цепи, и вызванный адъютант командира корпуса проводил его в деревню к маршалу Даву.


Даву был Аракчеев императора Наполеона – Аракчеев не трус, но столь же исправный, жестокий и не умеющий выражать свою преданность иначе как жестокостью.
В механизме государственного организма нужны эти люди, как нужны волки в организме природы, и они всегда есть, всегда являются и держатся, как ни несообразно кажется их присутствие и близость к главе правительства. Только этой необходимостью можно объяснить то, как мог жестокий, лично выдиравший усы гренадерам и не могший по слабости нерв переносить опасность, необразованный, непридворный Аракчеев держаться в такой силе при рыцарски благородном и нежном характере Александра.
Балашев застал маршала Даву в сарае крестьянскои избы, сидящего на бочонке и занятого письменными работами (он поверял счеты). Адъютант стоял подле него. Возможно было найти лучшее помещение, но маршал Даву был один из тех людей, которые нарочно ставят себя в самые мрачные условия жизни, для того чтобы иметь право быть мрачными. Они для того же всегда поспешно и упорно заняты. «Где тут думать о счастливой стороне человеческой жизни, когда, вы видите, я на бочке сижу в грязном сарае и работаю», – говорило выражение его лица. Главное удовольствие и потребность этих людей состоит в том, чтобы, встретив оживление жизни, бросить этому оживлению в глаза спою мрачную, упорную деятельность. Это удовольствие доставил себе Даву, когда к нему ввели Балашева. Он еще более углубился в свою работу, когда вошел русский генерал, и, взглянув через очки на оживленное, под впечатлением прекрасного утра и беседы с Мюратом, лицо Балашева, не встал, не пошевелился даже, а еще больше нахмурился и злобно усмехнулся.