Пономарёв, Николай Георгиевич

Николай Георгиевич Пономарёв
Николай Георгиевич Пономарёв (справа)
Дата рождения:	8 (21) марта 1900(1900-03-21)
Место рождения:	Уфа, Российская империя
Дата смерти:	1942(1942)
Место смерти:	Ковров, Ивановская область, РСФСР, СССР
Страна:	СССР СССР
Научная сфера:	оптика
Награды и премии:

Никола́й Гео́ргиевич Пономарёв (1900 — 1942) — советский оптик, конструктор астрономических инструментов.

Биография

Родился 8 (21) марта 1900 года в Уфе (ныне Башкортостан). После окончания мужской классической гимназии поступил в Уфимский институт народного образования. Будучи студентом, он работал в экспериментальных мастерских Уфимского физического института, директор которого профессор К. П. Краузе (1877—1964) сделал всё для того, чтобы подающий надежды молодой талантливый исследователь оказался в Петрограде.

С 1920 года работал в Государственном оптическом и Астрономическом институте в Ленинграде. Одновременно он окончил ленинградский университет по специальности «Астрономия» и в 1934 году стал первым руководителем конструкторского бюро по астроприборостроению Государственного оптико-механического завода (ГОМЗ). Одновременно, с 1934 года, он научный сотрудник Пулковской обсерватории.

Ещё будучи студентом университета, Н. Г. Пономарёв сконструировал для астрономической обсерватории Одесского университета телескоп-рефлектор диаметром 30 см, с помощью которого уже в 1925 году проводились наблюдения великого противостояния Марса. Двумя годами позднее совместно с А. Н. Терениным в немецком журнале «Zeitschrift fiir Phisik» он опубликовал одну из первых своих печатных работ «Оптическое возбуждение в парах цинка».

Разрабатывая идею профессора И. В. Гребенщикова по формовке полых стеклянных шаров при высоком давлении Н. Г. Пономарёв придумал оригинальный способ изготовления облегчённых «сотовых» зеркал для телескопов, методом спекания отдельных прессованных и обработанных элементов, ставший впоследствии основным элементом любого современного телескопа с зеркальным объективом.

Под руководством Н. Г. Пономарёва в 1932 году был изготовлен первый советский телескоп-рефлектор с диаметром зеркала 33 см, установленный в Абастуманской обсерватории.

В 1935 году на ГОМЗ был начат регулярный выпуск рефракторов небольшого диаметра и сконструированных им (совместно с Н. П. Барабашовым) спектрогелиоскопа. Им были разработаны коронографы и целостаты использовавшиеся в наблюдении полного солнечного затмения 19 июня 1936 года.

В ходе осуществления проекта создания Большого горизонтального солнечного телескопа Пономарёв решил целый ряд очень сложных проблем по сведению к минимуму деформации зеркала от его собственного веса с помощью предложенной им новой системы так называемой боковой (радиальной) разгрузки. В начале 1941 года телескоп был установлен в Пулковской обсерватории к её 100-летнему юбилею

В начале июня 1941 года Пономарев закончил юстировку телескопа и приступил к получению первых снимков Солнца. После начала войны эвакуировать из Пулковской обсерватории удалось только инструменты малых и средних размеров, были спасены некоторые оптические части больших инструментов; уникальный солнечный телескоп был уничтожен. Пономарёв остался в Ленинграде в зиму блокады 1941—1942 годов, весной 1942 года был эвакуирован и по пути следования эшелона в Коврове был снят с поезда, помещён в больницу, где и скончался. Был похоронен там же, в Коврове.

Научное наследие

Спустя много лет были обнаружены записки Пономарёва «К вопросу о применении азимутальной установки для больших телескопов-рефлекторов. Н. Г. Пономарев. Акад. Наук. Главн. Астроном. Обсерв. Пулково. 17-1-42 г.». Его идея о возможности использования при постройке больших телескопов альт-азимутальной их монтировки была положена в основу создания конструкции Большого азимутального телескопа учеником Пономарева и Максутова Б. К. Иоаннисиани, который сказал о своём учителе:

Советское астроприборостроение начиналось с него, его идеи были нашими идеями, идеями его учеников. Ведь если книги ещё горят, а записи теряются, то идеи не горят и не теряются, они — воспламеняют. Они — как свет от вспышки сверхновой звезды: как бы ни была она от нас далеко, но все равно мы её увидим.

Награды и премии

• Сталинская премия третьей степени (1941) — за создание астрономических и оптических приборов.

Память

Именем Пономарёва названа малая планета (2792 Ponomarev), открытая Н. С. Черных 13 марта 1977 года в Крымской астрофизической обсерватории.

Литература

• Колчинский И.Г., Корсунь А.А., Родригес М.Г. Астрономы: Биографический справочник. — 2-е изд., перераб. и доп.. — Киев: Наукова думка, 1986. — 512 с.
• Ефим Кауфман [www.lomo.ru/site/news/index.php?cn=311&ct=6&pg=1 С них начинались телескопы]

Ссылки

• [slovari.yandex.ru/~%D0%BA%D0%BD%D0%B8%D0%B3%D0%B8/%D0%90%D1%81%D1%82%D1%80%D0%BE%D0%BD%D0%BE%D0%BC%D1%8B/%D0%9F%D0%BE%D0%BD%D0%BE%D0%BC%D0%B0%D1%80%D0%B5%D0%B2%20%D0%9D%D0%B8%D0%BA%D0%BE%D0%BB%D0%B0%D0%B9%20%D0%93%D0%B5%D0%BE%D1%80%D0%B3%D0%B8%D0%B5%D0%B2%D0%B8%D1%87/ Пономарев Николай Георгиевич](недоступная ссылка с 14-06-2016 (2866 дней))
• Ергин Е. В. [belsk.ruspole.info/node/2753 Выдающийся конструктор. Николай Георгиевич Пономарев]

Отрывок, характеризующий Пономарёв, Николай Георгиевич

Письмо Сони к Николаю, бывшее осуществлением его молитвы, было написано из Троицы. Вот чем оно было вызвано. Мысль о женитьбе Николая на богатой невесте все больше и больше занимала старую графиню. Она знала, что Соня была главным препятствием для этого. И жизнь Сони последнее время, в особенности после письма Николая, описывавшего свою встречу в Богучарове с княжной Марьей, становилась тяжелее и тяжелее в доме графини. Графиня не пропускала ни одного случая для оскорбительного или жестокого намека Соне.
Но несколько дней перед выездом из Москвы, растроганная и взволнованная всем тем, что происходило, графиня, призвав к себе Соню, вместо упреков и требований, со слезами обратилась к ней с мольбой о том, чтобы она, пожертвовав собою, отплатила бы за все, что было для нее сделано, тем, чтобы разорвала свои связи с Николаем.
– Я не буду покойна до тех пор, пока ты мне не дашь этого обещания.
Соня разрыдалась истерически, отвечала сквозь рыдания, что она сделает все, что она на все готова, но не дала прямого обещания и в душе своей не могла решиться на то, чего от нее требовали. Надо было жертвовать собой для счастья семьи, которая вскормила и воспитала ее. Жертвовать собой для счастья других было привычкой Сони. Ее положение в доме было таково, что только на пути жертвованья она могла выказывать свои достоинства, и она привыкла и любила жертвовать собой. Но прежде во всех действиях самопожертвованья она с радостью сознавала, что она, жертвуя собой, этим самым возвышает себе цену в глазах себя и других и становится более достойною Nicolas, которого она любила больше всего в жизни; но теперь жертва ее должна была состоять в том, чтобы отказаться от того, что для нее составляло всю награду жертвы, весь смысл жизни. И в первый раз в жизни она почувствовала горечь к тем людям, которые облагодетельствовали ее для того, чтобы больнее замучить; почувствовала зависть к Наташе, никогда не испытывавшей ничего подобного, никогда не нуждавшейся в жертвах и заставлявшей других жертвовать себе и все таки всеми любимой. И в первый раз Соня почувствовала, как из ее тихой, чистой любви к Nicolas вдруг начинало вырастать страстное чувство, которое стояло выше и правил, и добродетели, и религии; и под влиянием этого чувства Соня невольно, выученная своею зависимою жизнью скрытности, в общих неопределенных словах ответив графине, избегала с ней разговоров и решилась ждать свидания с Николаем с тем, чтобы в этом свидании не освободить, но, напротив, навсегда связать себя с ним.
Хлопоты и ужас последних дней пребывания Ростовых в Москве заглушили в Соне тяготившие ее мрачные мысли. Она рада была находить спасение от них в практической деятельности. Но когда она узнала о присутствии в их доме князя Андрея, несмотря на всю искреннюю жалость, которую она испытала к нему и к Наташе, радостное и суеверное чувство того, что бог не хочет того, чтобы она была разлучена с Nicolas, охватило ее. Она знала, что Наташа любила одного князя Андрея и не переставала любить его. Она знала, что теперь, сведенные вместе в таких страшных условиях, они снова полюбят друг друга и что тогда Николаю вследствие родства, которое будет между ними, нельзя будет жениться на княжне Марье. Несмотря на весь ужас всего происходившего в последние дни и во время первых дней путешествия, это чувство, это сознание вмешательства провидения в ее личные дела радовало Соню.
В Троицкой лавре Ростовы сделали первую дневку в своем путешествии.
В гостинице лавры Ростовым были отведены три большие комнаты, из которых одну занимал князь Андрей. Раненому было в этот день гораздо лучше. Наташа сидела с ним. В соседней комнате сидели граф и графиня, почтительно беседуя с настоятелем, посетившим своих давнишних знакомых и вкладчиков. Соня сидела тут же, и ее мучило любопытство о том, о чем говорили князь Андрей с Наташей. Она из за двери слушала звуки их голосов. Дверь комнаты князя Андрея отворилась. Наташа с взволнованным лицом вышла оттуда и, не замечая приподнявшегося ей навстречу и взявшегося за широкий рукав правой руки монаха, подошла к Соне и взяла ее за руку.
– Наташа, что ты? Поди сюда, – сказала графиня.
Наташа подошла под благословенье, и настоятель посоветовал обратиться за помощью к богу и его угоднику.
Тотчас после ухода настоятеля Нашата взяла за руку свою подругу и пошла с ней в пустую комнату.
– Соня, да? он будет жив? – сказала она. – Соня, как я счастлива и как я несчастна! Соня, голубчик, – все по старому. Только бы он был жив. Он не может… потому что, потому… что… – И Наташа расплакалась.
– Так! Я знала это! Слава богу, – проговорила Соня. – Он будет жив!
Соня была взволнована не меньше своей подруги – и ее страхом и горем, и своими личными, никому не высказанными мыслями. Она, рыдая, целовала, утешала Наташу. «Только бы он был жив!» – думала она. Поплакав, поговорив и отерев слезы, обе подруги подошли к двери князя Андрея. Наташа, осторожно отворив двери, заглянула в комнату. Соня рядом с ней стояла у полуотворенной двери.
Князь Андрей лежал высоко на трех подушках. Бледное лицо его было покойно, глаза закрыты, и видно было, как он ровно дышал.
– Ах, Наташа! – вдруг почти вскрикнула Соня, хватаясь за руку своей кузины и отступая от двери.
– Что? что? – спросила Наташа.
– Это то, то, вот… – сказала Соня с бледным лицом и дрожащими губами.
Наташа тихо затворила дверь и отошла с Соней к окну, не понимая еще того, что ей говорили.
– Помнишь ты, – с испуганным и торжественным лицом говорила Соня, – помнишь, когда я за тебя в зеркало смотрела… В Отрадном, на святках… Помнишь, что я видела?..
– Да, да! – широко раскрывая глаза, сказала Наташа, смутно вспоминая, что тогда Соня сказала что то о князе Андрее, которого она видела лежащим.
– Помнишь? – продолжала Соня. – Я видела тогда и сказала всем, и тебе, и Дуняше. Я видела, что он лежит на постели, – говорила она, при каждой подробности делая жест рукою с поднятым пальцем, – и что он закрыл глаза, и что он покрыт именно розовым одеялом, и что он сложил руки, – говорила Соня, убеждаясь, по мере того как она описывала виденные ею сейчас подробности, что эти самые подробности она видела тогда. Тогда она ничего не видела, но рассказала, что видела то, что ей пришло в голову; но то, что она придумала тогда, представлялось ей столь же действительным, как и всякое другое воспоминание. То, что она тогда сказала, что он оглянулся на нее и улыбнулся и был покрыт чем то красным, она не только помнила, но твердо была убеждена, что еще тогда она сказала и видела, что он был покрыт розовым, именно розовым одеялом, и что глаза его были закрыты.