Понте Веккьо

Понте Веккьо
Координаты: 43°46′04″ с. ш. 11°15′11″ в. д.43.7678778° с. ш. 11.2531917° в. д. / 43.7678778; 11.2531917
Официальное название	итал. Ponte Vecchio
Область применения	пешеходный мост, торговая точка
Пересекает	Арно
Место расположения	Флоренция, Италия
Конструкция
Тип конструкции	Сегментный арочный мост
Материал	камень
Число пролётов	3
Основной пролёт	30 м
Ширина моста	32 м
Высота свода над водой	3.5-4.4 м
Эксплуатация
Конструктор, архитектор	Нери ди Фьораванти или Таддео Гадди
Начало строительства	1345
Окончание строительства	1345

Понте-Веккьо (итал. Ponte Vecchio, Старый мост) — мост во Флоренции, расположенный в самом узком месте реки Арно, почти напротив галереи Уффици. Это самый старый мост в городе: он был построен в 1345 году архитектором Нери ди Фьораванти и сохранил свой первоначальный облик до наших дней. Изначально тут находились лавки мясников; сегодня тут расположились ювелирные магазины и продавцы сувениров. Ближайшие к нему мосты: мост Санта-Тринита и Понте-алле-Грацие.

История моста

Понте-Веккьо — самый древний мост города Флоренции и единственный, сохранивший свой первоначальный облик. Первый мост на этом месте был построен ещё во времена древнеримской эпохи. Тогда через него проходила Кассиева дорога; сваи были каменные, а надстройки — деревянные. Впервые этот мост упоминается в документах 996 года. В 1117 году он был разрушен наводнением и вскоре отстроен из камня, однако снова снесён потоками воды в 1333 году: после этого, от него остались лишь две центральные сваи, как отметил Джованни Виллани в своей «Новой Хронике». В 1345 году он был восстановлен, как утверждает Вазари, архитектором Таддео Гадди, однако современные историки склоняются к тому, что это был Нери ди Фьораванти. Башня Маннелли была возведена в южной части моста с целью его защиты. В продолжение многих веков мост служил местом оживлённой торговли. Существует предположение, что именно здесь зародилось понятие банкротства: когда торговцу нечем было отдавать долги, прилавок, на котором он размещал свои товары („banco“), разламывался („rotto“) стражей, присланной туда. Эта практика стала называться „bancorotto“ (разбитый прилавок; возможно, это называние происходит от "banca rotta", что значит „разорённый банк“). За неимением прилавка торговец уже был не в состоянии что-либо продать.

Во время Второй мировой войны Понте Веккьо не был разрушен, как все остальные исторические мосты Флоренции. По одной версии, когда в 1944 году немецкие войска уходили из города, при отступлении они взорвали все мосты, но Понте Веккьо был спасён бойцами Сопротивления. Однако, как утверждают многие местные и гиды, от такой участи его уберёг специальный приказ Гитлера. Тогда проход на мост был усложнён из-за разрушения близлежащих зданий в обоих его концах, которые были вскоре восстановлены в оригинальном современном стиле.

Конструктивные особенности

Мост в его современном состоянии построен в 1345 году архитектором Нери ди Фьораванти, создавшим прочную и в то же время изящную конструкцию из трёх арок. Отличительная черта Понте-Веккьо — дома, теснящиеся по обеим его сторонам. Прямая линия зданий XIV века с течением времени была нарушена вследствие различных преобразований. В центре пролётов моста ряд зданий прерывается и переходит в открытую площадку, с которой можно любоваться рекой и другими мостами города.

Мост состоит из трёх отдельных арок: центральная имеет длину 30 метров, а боковые по 27 метров. Высота сводов колеблется между 3.5 и 4.4 м.

Функциональные особенности

Над строениями идет Коридор Вазари, названный по имени архитектора, создавшего его специально для того, чтобы Козимо I мог спокойно проходить из палаццо Веккьо в палаццо Питти, так как в те времена на мосту располагались лавки мясников, и от моста исходило сильное зловоние. Вдоль коридора идет ряд небольших круглых окон, из которых, по легенде, правитель мог подслушивать, о чём говорят простые люди внизу на мосту. Начиная с XVI века лавки моста превратились в ювелирные магазинчики и мастерские. Поэтому его стали также называть «Золотым мостом». Во время флорентийского наводнения 1966 года ювелирные лавки сильно пострадали. На мосту находится также бюст Бенвенуто Челлини, к которому традиционно приковывают «замки любви».

В настоящее время Флоренция насчитывает десять мостов. До 1957 года их было только шесть, и в течение ряда веков они неоднократно перестраивались. Все мосты, за исключением Понте-Веккьо, были реконструированы после Второй мировой войны. Однако перед Второй мировой войной во время правления Муссолини специально к приезду Гитлера с внутренней стороны Коридора Вазари в центральной части была сделана смотровая площадка с большими прямоугольными окнами, которые сохранились до настоящего времени.

В культуре

• На мосту развивается действие нескольких миссий видеоигры Assassin's Creed II.
• Упоминается в арии «O mio babbino caro», написанной итальянским композитором Джакомо Пуччини в 1918 году.
• Упоминается в книге «Инферно» Дэна Брауна.

Галерея

• Arno River and Ponte Vecchio, Florence.jpg

  Мост Веккьо на реке Арно

• Florentine Ponte Vecchio shops RB.jpg

  На самом мосту

• Ponte Vecchio 01.JPG

  Бюст Бенвенуто Челлини

• Torre dei mannelli, di pomeriggio, settembre.JPG

  Башня Маннелли в южной части моста

• Cor IMG 4438.JPG

  Вид на мост с запада

• Ошибка создания миниатюры: Файл не найден

  Коридор Вазари и Понте-Веккьо. Вид из Галереи Уффици.

• Edificio accanto alla torre dei consorti, veduta dalla terrazza 03 ponte vecchio.JPG

  Вид на мост сверху

• Ponte Vecchio.jpg

  Мост Веккьо в ночное время

• Fireworks over Ponte Vecchio.JPG

  Фейерверк над мостом

См. также

• Коридор Вазари

Литература

• Fletcher Banister A History of Architecture. — Лондон: The Butterworth Group, 1987. — С. 756–757. — ISBN 0-408-01587-X
• Chiarugi Andrea Maintenance of the Ponte Vecchio historical bridge in Florence//Том 2//Extending the Lifespan of Structures. — Сан-Франциско: IABSE Symposium Report, 1995. — С. 1479–1484
• Graf Bernhard Bridges that Changed the World. — Мюнхен: Prestel, 2002. — С. 38–39 — ISBN 3-7913-2701-1

Ссылки

• На Викискладе есть медиафайлы по теме Понте-Веккьо

</div>

Отрывок, характеризующий Понте Веккьо

– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…


Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
– Сообразите мое положение, Петр Николаич: будь я в кавалерии, я бы получал не более двухсот рублей в треть, даже и в чине поручика; а теперь я получаю двести тридцать, – говорил он с радостною, приятною улыбкой, оглядывая Шиншина и графа, как будто для него было очевидно, что его успех всегда будет составлять главную цель желаний всех остальных людей.
– Кроме того, Петр Николаич, перейдя в гвардию, я на виду, – продолжал Берг, – и вакансии в гвардейской пехоте гораздо чаще. Потом, сами сообразите, как я мог устроиться из двухсот тридцати рублей. А я откладываю и еще отцу посылаю, – продолжал он, пуская колечко.
– La balance у est… [Баланс установлен…] Немец на обухе молотит хлебец, comme dit le рroverbe, [как говорит пословица,] – перекладывая янтарь на другую сторону ртa, сказал Шиншин и подмигнул графу.
Граф расхохотался. Другие гости, видя, что Шиншин ведет разговор, подошли послушать. Берг, не замечая ни насмешки, ни равнодушия, продолжал рассказывать о том, как переводом в гвардию он уже выиграл чин перед своими товарищами по корпусу, как в военное время ротного командира могут убить, и он, оставшись старшим в роте, может очень легко быть ротным, и как в полку все любят его, и как его папенька им доволен. Берг, видимо, наслаждался, рассказывая всё это, и, казалось, не подозревал того, что у других людей могли быть тоже свои интересы. Но всё, что он рассказывал, было так мило степенно, наивность молодого эгоизма его была так очевидна, что он обезоруживал своих слушателей.
– Ну, батюшка, вы и в пехоте, и в кавалерии, везде пойдете в ход; это я вам предрекаю, – сказал Шиншин, трепля его по плечу и спуская ноги с отоманки.
Берг радостно улыбнулся. Граф, а за ним и гости вышли в гостиную.

Было то время перед званым обедом, когда собравшиеся гости не начинают длинного разговора в ожидании призыва к закуске, а вместе с тем считают необходимым шевелиться и не молчать, чтобы показать, что они нисколько не нетерпеливы сесть за стол. Хозяева поглядывают на дверь и изредка переглядываются между собой. Гости по этим взглядам стараются догадаться, кого или чего еще ждут: важного опоздавшего родственника или кушанья, которое еще не поспело.