Понт (республика)

Республика Понт
Δημοκρατία του Πόντου
← 1917 — 1922 →
Флаг Республики Понт Герб Республики Понт
Столица	Трапезунд
Язык(и)	Понтийский
Религия	Православие
Площадь	61035 км²
Население	1 579 000
Форма правления	Республика
Преемственность
← Османская империя Турция →

К:Появились в 1917 годуК:Исчезли в 1922 году

Республика Понт (греч. Δημοκρατία του Πόντου) — греческое государство в северо-восточной части современной Турции, де-факто существовавшее с 1917 до 1922 года. Республика Понт официально никогда не объявлялась, но центральное правительство эмбрионального государства существовало, однако никогда не контролировало все территории, объявленные как входящие её состав. Понтийские греки восстали против Османской империи во время Первой мировой войны, под предводительством митрополита Трапезундского Хрисанфа (Филиппидиса).

В 1917 году Греция и Антанта рассматривали создание греческого автономного государства в Понте, наиболее вероятно как часть Понто-армянской Федерации. В 1919 году в ходе Парижской Мирной Конференции Хрисанф предложил полностью учредить статус независимой республики Понт, но ни Греция, ни другие делегации не поддерживали его.

История

Ещё во время Первой мировой войны понтийские греки и эмигранты начали борьбу за свои права. На «I Всепонтийском съезде» в Марселе 4 февраля 1918 года, и в июле того же года в Батуме, представители понтийских организаций заявили своей целью создание независимой Понтийской республики. Было выбрано временное правительство Понта. Председателем стал Василис Иоаннидис, а председателем Генеральной Ассамблеи — Никос Леонтидис, а позже — Леонидас Ясонидис. Одним из самых активных деятелей этого времени стал К. Константинидис — великий понтийский патриот и крупный предприниматель.

Это требование было отклонено «великими державами». Великобритания отказала Греции в требовании выслать на Понт солдат понтийского происхождения, служивших тогда в греческой армии.

Одновременно армяне попытались добиться международного признания армянского государства. Таким образом, понтийцы и армяне пришли к политическому столкновению в областях, которые населяли совместно.

Однако тогдашний греческий премьер-министр Элевтериос Венизелос не одобрил плана по созданию независимого понтийского государства и, тем более, по объединению Понта с Грецией. Взамен он предложил сотрудничество греков и армян в рамках единого государства.

Несмотря на волну недовольства в понтийских организациях, вопрос основания понтоармянского государства был поднят в ноябре 1918 года на мирной конференции специально созданным для этого комитетом.

Греческая делегация поддержала наконец на Верховном Совете Союзнических Сил вхождение Трапезунда в армянское государство. Однако в большинстве своем понтийские греки не приняли позицию греческого правительства, продолжая настаивать на провозглашении Понтийской Республики. В то же время все усиливающиеся гонения нового Советского государства на греков с Юга России заставили Венизелоса пересмотреть свою политику по понтийскому вопросу. Митрополит Трапезундский Хрисанф (Филиппидис), с апреля 1919 представлявший понтийские интересы на мировом уровне, убедил стороны принять решение об устройстве федеративной армянской республики, где греки обладали бы правами автономии. «Великие державы» утвердили это решение на Мирной конференции, однако представители понтийцев на Конференции в Париже продолжали в своем меморандуме 1-14 мая 1919 года настаивать на создании собственного независимого государства под эгидой Греции и США.

Британский уполномоченный, Ф. Адам, однако, заявил, что это приведет к новой серии попыток объединиться с Грецией и к повторению старых конфликтов с национальными меньшинствами. Наконец, в январе 1920 года Хрисанфом и президентом Армянской республики Хатисяном было подписано соглашение о создании Понтийско-Армянской конфедерации. Стороны договорились также и о вооруженной защите Понта от нападений турок. Однако отказ англичан поддержать создание национальных понтийских отрядов привёл к поражению армянских войск под Эрзерумом в ноябре 1920 и к капитуляции Армении в декабре того же года. По условиям соглашения с Кемалем, понтийское население в итоге было оставлено на милость турецких войск.

Хроника

1919—1922 — а) Кемальский период, в течение которого гонения становятся более массовыми и свирепыми. В районе Понта уничтожено более 353000 человек. Геноцид понтийских греков, тогда как греческое население Смирны и Фракии защищено присутствовавшей там греческой армией.

б) После Первого Всепонтийского съезда в Марселе (февраль 1918) под руководством Константина Константиниди ведётся деятельность для признания Республики Понт, в рамках провозглашения Великими Державами принципа самоопределения народов. В марте 1919 года в Батуми собирается Национальный Совет Понта, то есть неофициальное правительство в изгнании, со своим средством массовой информации (правительственной газетой «Свободный Понт»). Одновременно создаётся Национальное Собрание Понта, из 60 выборных членов, представлявших понтийское население юга России и Кавказа, а также шести митрополий Понта (Колонии, Халдии, Родополии, Трапезунда, Неокесарии и Амасии).

1919, ноябрь — вооружённое восстание греков Понта, цель которого — создание Греческой Республики Понта. Рассматривается возможность миссии греческой армии в Закавказье после предложения греческого политического представителя Ставридаки.

1920 — Полковник Димитриос Катениотис, посланник Элевтериоса Венизелоса на Понте, вносит предложение послать греческие войска в понтийские горы, дабы отрезать силы турок и большевиков, с целью создания Республики Понта. Элевтериос Венизелос одобряет мнение полковника и телеграфирует английскому премьер-министру Ллойд-Джорджу план о вмешательстве в Понт.

1922, август — Поражение греческих войск в Малой Азии (Сакарья), Малоазийская катастрофа. Сожжение города Измир турками. Греки в гонениях покидают родные места. Массовый геноцид греков.

1923, 30 января — подписано Лозаннское соглашение между Грецией, Турцией и Великими Державами. По Лозаннскому соглашению предусматривался обмен населением между Турцией и Грецией.

1923 — полтора миллиона беженцев из Малой Азии, Западной Фракии и Понта переселяются в Грецию, главным образом в районы Македонии и Фракии.

Этапы

С начала ХХ века среди греков-понтийцев растут сепаратистские настроения: политические лидеры восточного Понта выступали за создание греко-турецкой конфедерации (митрополит Трапезундский Хрисанф), среди населения западного Понта была популярна идея образования независимой Понтийской греческой республики. В годы Первой мировой войны (1914—1918) понтийские греки рассматриваются османским правительством как неблагонадежное население. В 1916 году начинается выселение греческого христианского населения Восточной Анатолии (наряду с армянами и ассирийцами) вглубь страны (первоначально преимущественно из западного Понта), сопровождавшееся массовыми убийствами и ограблениями переселенцев. Эти события в исторической памяти понтийцев отпечатались как геноцид греков османским правительством. С 1916 г. создаются партизанские отряды понтийских греков, которые ставят целью отделение Понта и создание независимого греческого государства.

После эвакуации с территории Понта турецких войск (16.04.1916) в Трабзонском вилайете власть перешла в руки греческого комитета, было создано «временное правительство». (1916—1918), проводившее политику на создание греко-мусульманского государства. В этот период активно действуют политические организации понтийских греков, ставящие целью создание Понтийской республики:

• сентябрь 1917 г. — «Центральный национальный комитет понтийцев» (Юг России);
• ноябрь 1918 г. — «Общество понтийцев» в Стамбуле;
• 1919 г. — «Центральный союз понтийских греков»;
• 1921 г. — «.Центральный совет Понта»;
• «Греческий закавказский национальный совет» и др..

Созываются съезды понтийских греков:

• «Национальное собрание» греков Закавказья в Тифлисе (05.05.1917);
• съезд греков в Таганроге (29.06. — 10.07.1917);
• «I-й Всепонтийский съезд» в Марселе (04.02.1918);

«Всеобщая конференция», результатом которой стало создание «Национального совета Понта» (02 — 15.01.1919). Создаются вооруженные формирования понтийских греков:

• 3 греческих полка в составе русской армии в Трабзоне (1916);
• «Кавказская греческая дивизия» (1917), которая размещалась в Карсе и Маглисе";
• Греческий военный корпус" в Закавказье (с 1918 по 1921 годы).

В 1918 году, после занятия Понта турецкими войсками, происходит массовый исход понтийских греков. Беженцы направляются в Россию, Закавказье (Грузию, Армению, Карскую область), Грецию. В 1920 г. происходит сближение политиков понтийских греков с армянским правительством по вопросу государственности Понта (согласно Севрскому мирному договору (10.08.1920) территория Понта — восточная часть Трабзонского вилайета — должна была перейти Армянской республики). 10—16 января 1920 г. Между «временным правительством» понтийских греков и армянским правительством на конференции в Ереване было достигнуто соглашение о создании Понтийско-Армянской конфедерации. Военная интервенция турецкой армии в Закавказье, и вхождение Армении в состав СССР (1921 г.) не позволили воплотить достигнутое соглашение. При этом на стороне Кемаля выступала армия Советской России, претендовавшей по договоренности с Турцией на Грузию, Армению и Азербайджан. Во время греко-турецкой войны (1919—1922) на территории Понта продолжали действовать партизанские соединения понтийских греков. Такое народное ополчение в начале войны смогло значительно подавить турецкую армию. Но впоследствии, при поддержке со стороны Советской России, Турция получила как вооружение, в избытке имевшееся в тот период в России (после захватов арсеналов уже не существовавшей Российской армии), так и поддержку войсками. Официально красная армия вошла в кавказские республики с целью установления Советской власти, а в итоге большая её часть ушла в Турцию.

См. также

• Понт
• Геноцид понтийских греков
• Депортация понтийских греков
• Понтийцы

Ссылки

• [www.papounidis.com/pontian-greeks/47-pontijskie-greki Понтийские Греки] // Papounidis.com
• [pontosworld.com/index.php?option=com_content&task=view&id=1329&Itemid=98 The Autonomous Hellenic Republic of Pontus — Pontos World] // By Georgios Gialtouridis (англ.)
• [georgios-topalidis.de/GLAVA4-xronologija-nowejshej-istorii.htm Хронология новейшей истории понтийских греков 1204—2000 г.г.]

Отрывок, характеризующий Понт (республика)

– Чего ездит посерёд батальона! – крикнул на него один. Другой толконул прикладом его лошадь, и Пьер, прижавшись к луке и едва удерживая шарахнувшуюся лошадь, выскакал вперед солдат, где было просторнее.
Впереди его был мост, а у моста, стреляя, стояли другие солдаты. Пьер подъехал к ним. Сам того не зная, Пьер заехал к мосту через Колочу, который был между Горками и Бородиным и который в первом действии сражения (заняв Бородино) атаковали французы. Пьер видел, что впереди его был мост и что с обеих сторон моста и на лугу, в тех рядах лежащего сена, которые он заметил вчера, в дыму что то делали солдаты; но, несмотря на неумолкающую стрельбу, происходившую в этом месте, он никак не думал, что тут то и было поле сражения. Он не слыхал звуков пуль, визжавших со всех сторон, и снарядов, перелетавших через него, не видал неприятеля, бывшего на той стороне реки, и долго не видал убитых и раненых, хотя многие падали недалеко от него. С улыбкой, не сходившей с его лица, он оглядывался вокруг себя.
– Что ездит этот перед линией? – опять крикнул на него кто то.
– Влево, вправо возьми, – кричали ему. Пьер взял вправо и неожиданно съехался с знакомым ему адъютантом генерала Раевского. Адъютант этот сердито взглянул на Пьера, очевидно, сбираясь тоже крикнуть на него, но, узнав его, кивнул ему головой.
– Вы как тут? – проговорил он и поскакал дальше.
Пьер, чувствуя себя не на своем месте и без дела, боясь опять помешать кому нибудь, поскакал за адъютантом.
– Это здесь, что же? Можно мне с вами? – спрашивал он.
– Сейчас, сейчас, – отвечал адъютант и, подскакав к толстому полковнику, стоявшему на лугу, что то передал ему и тогда уже обратился к Пьеру.
– Вы зачем сюда попали, граф? – сказал он ему с улыбкой. – Все любопытствуете?
– Да, да, – сказал Пьер. Но адъютант, повернув лошадь, ехал дальше.
– Здесь то слава богу, – сказал адъютант, – но на левом фланге у Багратиона ужасная жарня идет.
– Неужели? – спросил Пьер. – Это где же?
– Да вот поедемте со мной на курган, от нас видно. А у нас на батарее еще сносно, – сказал адъютант. – Что ж, едете?
– Да, я с вами, – сказал Пьер, глядя вокруг себя и отыскивая глазами своего берейтора. Тут только в первый раз Пьер увидал раненых, бредущих пешком и несомых на носилках. На том самом лужке с пахучими рядами сена, по которому он проезжал вчера, поперек рядов, неловко подвернув голову, неподвижно лежал один солдат с свалившимся кивером. – А этого отчего не подняли? – начал было Пьер; но, увидав строгое лицо адъютанта, оглянувшегося в ту же сторону, он замолчал.
Пьер не нашел своего берейтора и вместе с адъютантом низом поехал по лощине к кургану Раевского. Лошадь Пьера отставала от адъютанта и равномерно встряхивала его.
– Вы, видно, не привыкли верхом ездить, граф? – спросил адъютант.
– Нет, ничего, но что то она прыгает очень, – с недоуменьем сказал Пьер.
– Ээ!.. да она ранена, – сказал адъютант, – правая передняя, выше колена. Пуля, должно быть. Поздравляю, граф, – сказал он, – le bapteme de feu [крещение огнем].
Проехав в дыму по шестому корпусу, позади артиллерии, которая, выдвинутая вперед, стреляла, оглушая своими выстрелами, они приехали к небольшому лесу. В лесу было прохладно, тихо и пахло осенью. Пьер и адъютант слезли с лошадей и пешком вошли на гору.
– Здесь генерал? – спросил адъютант, подходя к кургану.
– Сейчас были, поехали сюда, – указывая вправо, отвечали ему.
Адъютант оглянулся на Пьера, как бы не зная, что ему теперь с ним делать.
– Не беспокойтесь, – сказал Пьер. – Я пойду на курган, можно?
– Да пойдите, оттуда все видно и не так опасно. А я заеду за вами.
Пьер пошел на батарею, и адъютант поехал дальше. Больше они не видались, и уже гораздо после Пьер узнал, что этому адъютанту в этот день оторвало руку.
Курган, на который вошел Пьер, был то знаменитое (потом известное у русских под именем курганной батареи, или батареи Раевского, а у французов под именем la grande redoute, la fatale redoute, la redoute du centre [большого редута, рокового редута, центрального редута] место, вокруг которого положены десятки тысяч людей и которое французы считали важнейшим пунктом позиции.
Редут этот состоял из кургана, на котором с трех сторон были выкопаны канавы. В окопанном канавами место стояли десять стрелявших пушек, высунутых в отверстие валов.
В линию с курганом стояли с обеих сторон пушки, тоже беспрестанно стрелявшие. Немного позади пушек стояли пехотные войска. Входя на этот курган, Пьер никак не думал, что это окопанное небольшими канавами место, на котором стояло и стреляло несколько пушек, было самое важное место в сражении.
Пьеру, напротив, казалось, что это место (именно потому, что он находился на нем) было одно из самых незначительных мест сражения.
Войдя на курган, Пьер сел в конце канавы, окружающей батарею, и с бессознательно радостной улыбкой смотрел на то, что делалось вокруг него. Изредка Пьер все с той же улыбкой вставал и, стараясь не помешать солдатам, заряжавшим и накатывавшим орудия, беспрестанно пробегавшим мимо него с сумками и зарядами, прохаживался по батарее. Пушки с этой батареи беспрестанно одна за другой стреляли, оглушая своими звуками и застилая всю окрестность пороховым дымом.
В противность той жуткости, которая чувствовалась между пехотными солдатами прикрытия, здесь, на батарее, где небольшое количество людей, занятых делом, бело ограничено, отделено от других канавой, – здесь чувствовалось одинаковое и общее всем, как бы семейное оживление.
Появление невоенной фигуры Пьера в белой шляпе сначала неприятно поразило этих людей. Солдаты, проходя мимо его, удивленно и даже испуганно косились на его фигуру. Старший артиллерийский офицер, высокий, с длинными ногами, рябой человек, как будто для того, чтобы посмотреть на действие крайнего орудия, подошел к Пьеру и любопытно посмотрел на него.
Молоденький круглолицый офицерик, еще совершенный ребенок, очевидно, только что выпущенный из корпуса, распоряжаясь весьма старательно порученными ему двумя пушками, строго обратился к Пьеру.
– Господин, позвольте вас попросить с дороги, – сказал он ему, – здесь нельзя.
Солдаты неодобрительно покачивали головами, глядя на Пьера. Но когда все убедились, что этот человек в белой шляпе не только не делал ничего дурного, но или смирно сидел на откосе вала, или с робкой улыбкой, учтиво сторонясь перед солдатами, прохаживался по батарее под выстрелами так же спокойно, как по бульвару, тогда понемногу чувство недоброжелательного недоуменья к нему стало переходить в ласковое и шутливое участие, подобное тому, которое солдаты имеют к своим животным: собакам, петухам, козлам и вообще животным, живущим при воинских командах. Солдаты эти сейчас же мысленно приняли Пьера в свою семью, присвоили себе и дали ему прозвище. «Наш барин» прозвали его и про него ласково смеялись между собой.
Одно ядро взрыло землю в двух шагах от Пьера. Он, обчищая взбрызнутую ядром землю с платья, с улыбкой оглянулся вокруг себя.
– И как это вы не боитесь, барин, право! – обратился к Пьеру краснорожий широкий солдат, оскаливая крепкие белые зубы.
– А ты разве боишься? – спросил Пьер.
– А то как же? – отвечал солдат. – Ведь она не помилует. Она шмякнет, так кишки вон. Нельзя не бояться, – сказал он, смеясь.
Несколько солдат с веселыми и ласковыми лицами остановились подле Пьера. Они как будто не ожидали того, чтобы он говорил, как все, и это открытие обрадовало их.
– Наше дело солдатское. А вот барин, так удивительно. Вот так барин!
– По местам! – крикнул молоденький офицер на собравшихся вокруг Пьера солдат. Молоденький офицер этот, видимо, исполнял свою должность в первый или во второй раз и потому с особенной отчетливостью и форменностью обращался и с солдатами и с начальником.
Перекатная пальба пушек и ружей усиливалась по всему полю, в особенности влево, там, где были флеши Багратиона, но из за дыма выстрелов с того места, где был Пьер, нельзя было почти ничего видеть. Притом, наблюдения за тем, как бы семейным (отделенным от всех других) кружком людей, находившихся на батарее, поглощали все внимание Пьера. Первое его бессознательно радостное возбуждение, произведенное видом и звуками поля сражения, заменилось теперь, в особенности после вида этого одиноко лежащего солдата на лугу, другим чувством. Сидя теперь на откосе канавы, он наблюдал окружавшие его лица.
К десяти часам уже человек двадцать унесли с батареи; два орудия были разбиты, чаще и чаще на батарею попадали снаряды и залетали, жужжа и свистя, дальние пули. Но люди, бывшие на батарее, как будто не замечали этого; со всех сторон слышался веселый говор и шутки.
– Чиненка! – кричал солдат на приближающуюся, летевшую со свистом гранату. – Не сюда! К пехотным! – с хохотом прибавлял другой, заметив, что граната перелетела и попала в ряды прикрытия.
– Что, знакомая? – смеялся другой солдат на присевшего мужика под пролетевшим ядром.
Несколько солдат собрались у вала, разглядывая то, что делалось впереди.
– И цепь сняли, видишь, назад прошли, – говорили они, указывая через вал.
– Свое дело гляди, – крикнул на них старый унтер офицер. – Назад прошли, значит, назади дело есть. – И унтер офицер, взяв за плечо одного из солдат, толкнул его коленкой. Послышался хохот.
– К пятому орудию накатывай! – кричали с одной стороны.
– Разом, дружнее, по бурлацки, – слышались веселые крики переменявших пушку.
– Ай, нашему барину чуть шляпку не сбила, – показывая зубы, смеялся на Пьера краснорожий шутник. – Эх, нескладная, – укоризненно прибавил он на ядро, попавшее в колесо и ногу человека.
– Ну вы, лисицы! – смеялся другой на изгибающихся ополченцев, входивших на батарею за раненым.
– Аль не вкусна каша? Ах, вороны, заколянились! – кричали на ополченцев, замявшихся перед солдатом с оторванной ногой.
– Тое кое, малый, – передразнивали мужиков. – Страсть не любят.
Пьер замечал, как после каждого попавшего ядра, после каждой потери все более и более разгоралось общее оживление.
Как из придвигающейся грозовой тучи, чаще и чаще, светлее и светлее вспыхивали на лицах всех этих людей (как бы в отпор совершающегося) молнии скрытого, разгорающегося огня.
Пьер не смотрел вперед на поле сражения и не интересовался знать о том, что там делалось: он весь был поглощен в созерцание этого, все более и более разгорающегося огня, который точно так же (он чувствовал) разгорался и в его душе.
В десять часов пехотные солдаты, бывшие впереди батареи в кустах и по речке Каменке, отступили. С батареи видно было, как они пробегали назад мимо нее, неся на ружьях раненых. Какой то генерал со свитой вошел на курган и, поговорив с полковником, сердито посмотрев на Пьера, сошел опять вниз, приказав прикрытию пехоты, стоявшему позади батареи, лечь, чтобы менее подвергаться выстрелам. Вслед за этим в рядах пехоты, правее батареи, послышался барабан, командные крики, и с батареи видно было, как ряды пехоты двинулись вперед.