Поплавская, Яна Евгеньевна
Поделись знанием:
Она не выпускала матери, нежно боролась с ней, требовала подушки, воды, расстегивала и разрывала платье на матери.
– Друг мой, голубушка… маменька, душенька, – не переставая шептала она, целуя ее голову, руки, лицо и чувствуя, как неудержимо, ручьями, щекоча ей нос и щеки, текли ее слезы.
Графиня сжала руку дочери, закрыла глаза и затихла на мгновение. Вдруг она с непривычной быстротой поднялась, бессмысленно оглянулась и, увидав Наташу, стала из всех сил сжимать ее голову. Потом она повернула к себе ее морщившееся от боли лицо и долго вглядывалась в него.
– Наташа, ты меня любишь, – сказала она тихим, доверчивым шепотом. – Наташа, ты не обманешь меня? Ты мне скажешь всю правду?
Наташа смотрела на нее налитыми слезами глазами, и в лице ее была только мольба о прощении и любви.
– Друг мой, маменька, – повторяла она, напрягая все силы своей любви на то, чтобы как нибудь снять с нее на себя излишек давившего ее горя.
И опять в бессильной борьбе с действительностью мать, отказываясь верить в то, что она могла жить, когда был убит цветущий жизнью ее любимый мальчик, спасалась от действительности в мире безумия.
Наташа не помнила, как прошел этот день, ночь, следующий день, следующая ночь. Она не спала и не отходила от матери. Любовь Наташи, упорная, терпеливая, не как объяснение, не как утешение, а как призыв к жизни, всякую секунду как будто со всех сторон обнимала графиню. На третью ночь графиня затихла на несколько минут, и Наташа закрыла глаза, облокотив голову на ручку кресла. Кровать скрипнула. Наташа открыла глаза. Графиня сидела на кровати и тихо говорила.
– Как я рада, что ты приехал. Ты устал, хочешь чаю? – Наташа подошла к ней. – Ты похорошел и возмужал, – продолжала графиня, взяв дочь за руку.
– Маменька, что вы говорите!..
– Наташа, его нет, нет больше! – И, обняв дочь, в первый раз графиня начала плакать.
Княжна Марья отложила свой отъезд. Соня, граф старались заменить Наташу, но не могли. Они видели, что она одна могла удерживать мать от безумного отчаяния. Три недели Наташа безвыходно жила при матери, спала на кресле в ее комнате, поила, кормила ее и не переставая говорила с ней, – говорила, потому что один нежный, ласкающий голос ее успокоивал графиню.
Душевная рана матери не могла залечиться. Смерть Пети оторвала половину ее жизни. Через месяц после известия о смерти Пети, заставшего ее свежей и бодрой пятидесятилетней женщиной, она вышла из своей комнаты полумертвой и не принимающею участия в жизни – старухой. Но та же рана, которая наполовину убила графиню, эта новая рана вызвала Наташу к жизни.
Душевная рана, происходящая от разрыва духовного тела, точно так же, как и рана физическая, как ни странно это кажется, после того как глубокая рана зажила и кажется сошедшейся своими краями, рана душевная, как и физическая, заживает только изнутри выпирающею силой жизни.
Так же зажила рана Наташи. Она думала, что жизнь ее кончена. Но вдруг любовь к матери показала ей, что сущность ее жизни – любовь – еще жива в ней. Проснулась любовь, и проснулась жизнь.
Последние дни князя Андрея связали Наташу с княжной Марьей. Новое несчастье еще более сблизило их. Княжна Марья отложила свой отъезд и последние три недели, как за больным ребенком, ухаживала за Наташей. Последние недели, проведенные Наташей в комнате матери, надорвали ее физические силы.
Однажды княжна Марья, в середине дня, заметив, что Наташа дрожит в лихорадочном ознобе, увела ее к себе и уложила на своей постели. Наташа легла, но когда княжна Марья, опустив сторы, хотела выйти, Наташа подозвала ее к себе.
– Мне не хочется спать. Мари, посиди со мной.
– Ты устала – постарайся заснуть.
– Нет, нет. Зачем ты увела меня? Она спросит.
– Ей гораздо лучше. Она нынче так хорошо говорила, – сказала княжна Марья.
Наташа лежала в постели и в полутьме комнаты рассматривала лицо княжны Марьи.
«Похожа она на него? – думала Наташа. – Да, похожа и не похожа. Но она особенная, чужая, совсем новая, неизвестная. И она любит меня. Что у ней на душе? Все доброе. Но как? Как она думает? Как она на меня смотрит? Да, она прекрасная».
– Маша, – сказала она, робко притянув к себе ее руку. – Маша, ты не думай, что я дурная. Нет? Маша, голубушка. Как я тебя люблю. Будем совсем, совсем друзьями.
И Наташа, обнимая, стала целовать руки и лицо княжны Марьи. Княжна Марья стыдилась и радовалась этому выражению чувств Наташи.
С этого дня между княжной Марьей и Наташей установилась та страстная и нежная дружба, которая бывает только между женщинами. Они беспрестанно целовались, говорили друг другу нежные слова и большую часть времени проводили вместе. Если одна выходила, то другаябыла беспокойна и спешила присоединиться к ней. Они вдвоем чувствовали большее согласие между собой, чем порознь, каждая сама с собою. Между ними установилось чувство сильнейшее, чем дружба: это было исключительное чувство возможности жизни только в присутствии друг друга.
Иногда они молчали целые часы; иногда, уже лежа в постелях, они начинали говорить и говорили до утра. Они говорили большей частию о дальнем прошедшем. Княжна Марья рассказывала про свое детство, про свою мать, про своего отца, про свои мечтания; и Наташа, прежде с спокойным непониманием отворачивавшаяся от этой жизни, преданности, покорности, от поэзии христианского самоотвержения, теперь, чувствуя себя связанной любовью с княжной Марьей, полюбила и прошедшее княжны Марьи и поняла непонятную ей прежде сторону жизни. Она не думала прилагать к своей жизни покорность и самоотвержение, потому что она привыкла искать других радостей, но она поняла и полюбила в другой эту прежде непонятную ей добродетель. Для княжны Марьи, слушавшей рассказы о детстве и первой молодости Наташи, тоже открывалась прежде непонятная сторона жизни, вера в жизнь, в наслаждения жизни.
Они всё точно так же никогда не говорили про него с тем, чтобы не нарушать словами, как им казалось, той высоты чувства, которая была в них, а это умолчание о нем делало то, что понемногу, не веря этому, они забывали его.
Наташа похудела, побледнела и физически так стала слаба, что все постоянно говорили о ее здоровье, и ей это приятно было. Но иногда на нее неожиданно находил не только страх смерти, но страх болезни, слабости, потери красоты, и невольно она иногда внимательно разглядывала свою голую руку, удивляясь на ее худобу, или заглядывалась по утрам в зеркало на свое вытянувшееся, жалкое, как ей казалось, лицо. Ей казалось, что это так должно быть, и вместе с тем становилось страшно и грустно.
Один раз она скоро взошла наверх и тяжело запыхалась. Тотчас же невольно она придумала себе дело внизу и оттуда вбежала опять наверх, пробуя силы и наблюдая за собой.
Другой раз она позвала Дуняшу, и голос ее задребезжал. Она еще раз кликнула ее, несмотря на то, что она слышала ее шаги, – кликнула тем грудным голосом, которым она певала, и прислушалась к нему.
Она не знала этого, не поверила бы, но под казавшимся ей непроницаемым слоем ила, застлавшим ее душу, уже пробивались тонкие, нежные молодые иглы травы, которые должны были укорениться и так застлать своими жизненными побегами задавившее ее горе, что его скоро будет не видно и не заметно. Рана заживала изнутри. В конце января княжна Марья уехала в Москву, и граф настоял на том, чтобы Наташа ехала с нею, с тем чтобы посоветоваться с докторами.
| Яна Поплавская | |
| Имя при рождении: |
Яна Евгеньевна Поплавская |
|---|---|
| Профессия: | |
| Карьера: | |
Я́на Евге́ньевна Попла́вская (род. 28 июня 1967, Москва) — советская и российская актриса, теле- и радиоведущая, преподаватель. Первая слава пришла в 10 лет благодаря роли Красной шапочки в фильме «Про Красную Шапочку» 1977 года.
Биография
Яна Поплавская родилась 28 июня 1967 года в Москве, в семье творческих работников — Евгения Васильевича и Евгении Юрьевны Поплавских[1].
Евгений Васильевич — журналист[2], сотрудник иновещания СССР, из еврейской семьи[3].
Евгения Юрьевна — актриса. Родилась в грузинской семье[1], в Буйнакске Дагестанской АССР. Окончила училище искусств в Ростове-на-Дону и АНХ в Москве. Актриса Театра на Таганке и Театра им. Моссовета[4].
С 7 лет занималась художественной гимнастикой, кандидат в мастера спорта. Режиссёром Театра на Таганке Юрием Любимовым была выведена на сцену в спектакле «Перекрёсток», где играла её мама. В четыре года дебютировала в кино, в картине Сергея Колосова «Помни имя своё». При монтаже роль вырезали, но девочку стали приглашать сниматься в других фильмах. Большим успехом стала роль Красной Шапочки в фильме Леонида Нечаева «Про Красную Шапочку». По словам Яны Поплавской, за эту роль в 11 лет она была удостоена Государственной премии СССР за лучшую детскую роль [К 1]. Окончила Театральное училище им. Щукина (курс Аллы Казанской), причём на последнем курсе в 1987 году была отчислена ректором В. Этушем за прогул, связанный с участием в съёмках фильма «Узник замка Иф» в Одессе. Смогла восстановиться и вскоре защитила диплом.
25 лет была замужем[5] за продюсером Сергеем Гинзбургом, двое сыновей: Клим (1985) и Никита (1996)[6].
Работала в театре «Современник 2», затем в театре В. Ливанова «Детектив» (ныне — «Вишнёвый сад»). С 1991 года Яна Поплавская на телевидении, в 1994—1995 годах вела программу «Видеомикс» и до 2010 года — телепередачу «Времечко». Работает на радио «Сити-FM», ведёт передачи «Министерство культуры» и «VIP-лимита». Преподаёт на факультете журналистики МГУ и в Институте Телевидения и Радиовещания «Останкино». Академик академии Российского телевидения.
В 2013 году Яна Поплавская координировала сбор гуманитарной помощи для семей пострадавших от наводнения в Амурской области, участвовала в организации доставки грузов в зону бедствия, работала в регионе в качестве волонтёра[7][8].
На фестивале «Амурская осень» в Благовещенске Яна Поплавская была награждена призом губернатора Амурской области Олега Кожемяко «за неоценимую помощь пострадавшим в наводнении»[9].
Фильмография
- 1974 — Помни имя своё — маленькая девочка (эпизод был вырезан)
- 1977 — Про Красную Шапочку — Красная Шапочка
- 1977 — Фантазии Веснухина — Маша
- 1979 — Примите телеграмму в долг — Сашенька
- 1979 — Суета сует — Лидка
- 1981 — Переходный возраст — Ануца
- 1982 — Васса — Людмила
- 1983 — Комический любовник, или Любовные затеи сэра Джона Фальстафа — служанка Люси
- 1988 — Узник замка Иф — Эжени Данглар
- 1989 — Прямая трансляция
- 1993 — Тайна королевы Анны, или Мушкетёры тридцать лет спустя — подруга Луизы
- 2004 — Холостяки — Нонна, телеведущая
- 2006 — Снежная королева — маманя
- 2006 — Рекламная пауза
- 2007 — Глянец
- 2008 — Солдаты-15. Новый призыв — актриса
- 2009 — Первая попытка — Юлия Ростиславовна, дочь министра
- 2009 — Предлагаемые обстоятельства — Алла Сергеевна, хозяйка салона
- 2009 — Стерва для чемпиона — «светская львица» Эльвира Кот
- 2010 — Громозека — аптекарша
- 2010 — Тёмные воды — Калерия Эдуардовна
- 2011 — Жизнь и приключения Мишки Япончика — Софья Павловна Соколовская
- 2012 — Эффект Богарне — Ольга Колесникова
- 2013 — Ледников — Полина Купка, жена Влада (в 2 эпизодах)
См. также
- Ольга Рождественская — певица, исполнившая «Песню Красной Шапочки» в фильме «Про Красную Шапочку» («Если долго-долго-долго…»)
Напишите отзыв о статье "Поплавская, Яна Евгеньевна"
Комментарии
- ↑ Яна Поплавская говорит в интервью журналу «Караван историй», что была награждена в 11 лет Государственной премией СССР за лучшую детскую роль в телевизионном фильме[2]. Однако, в списках награждённых Государственной премией СССР нет упоминания о фильме «Про Красную Шапочку».
Примечания
- ↑ 1 2 [jn.com.ua/Interview/poplavskaya_603.html JewishNews / Интервью / Яна Поплавская : Рожать долго не хотела]
- ↑ 1 2 [7days.ru/caravan-collection/2015/3/yana-poplavskaya-o-razvode-s-ginzburgom-ya-ne-mogla-poverit-chto-serezha-nas-obobral/4.htm Яна Поплавская о разводе с Гинзбургом: «Я не могла поверить, что Серёжа нас обобрал»] // «Караван историй», март 2015
- ↑ [www.alefmagazine.com/pub1034.html По жизни ведущая: «Красная шапочка» мечтает о внучке] // Alefmagazine.com
- ↑ [viperson.ru/wind.php?ID=197919 Поплавская Евгения Юрьевна]
- ↑ [www.liveinternet.ru/users/3175266/post161418176/ Яна Поплавская развелась с мужем]
- ↑ Татьяна Богданова. [gazeta.aif.ru/_/online/sv/190/08_01 Яна Поплавская и её мужчины] (рус.). АиФ (21 июня 2002). Проверено 21 августа 2013. [www.webcitation.org/6J7RrbMt9 Архивировано из первоисточника 25 августа 2013].
- ↑ [ria.ru/amur/20130916/963432109.html#13859367717954&message=resize&relto=login&action=removeClass&value=registration Яна Поплавская неделю проведёт в Приамурье в качестве волонтёра]. РИА Новости (16 сентября 2013). Проверено 18 ноября 2013.
- ↑ [www.ntv.ru/novosti/693776 Яна Поплавская отправила 35-тонную посылку пострадавшим от наводнения]. НТВ (30 октября 2013). Проверено 18 ноября 2013.
- ↑ [www.kinonaamure.ru/history_year/index/2013 Награды фестиваля «Амурская осень-2013»]
Ссылки
- [www.peoples.ru/tv/poplavska/ Яна Поплавская] — биография
- [www.detivkino.ru/actor/poplavskaja/Яна_Поплавская Яна Поплавская] — персональная страница актрисы на сайте [www.detivkino.ru «Дети в кино»]
- [echo.msk.ru/guests/6611/ Яна Поплавская на радио «Эхо Москвы»]
- Дмитрий Быков [www.newlookmedia.ru/?p=2682 «В шапке по жизни» (о Яне Поплавской и проекте «Времечко»)] // «Новый Взгляд» : газета. — Москва, 2006. — № 01. — С. 02.
- [www.eparhia-saratov.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=4507&Itemid=116 Душа, сбитая в кровь]
Отрывок, характеризующий Поплавская, Яна Евгеньевна
– Маменька!.. голубчик!.. Я тут, друг мой. Маменька, – шептала она ей, не замолкая ни на секунду.Она не выпускала матери, нежно боролась с ней, требовала подушки, воды, расстегивала и разрывала платье на матери.
– Друг мой, голубушка… маменька, душенька, – не переставая шептала она, целуя ее голову, руки, лицо и чувствуя, как неудержимо, ручьями, щекоча ей нос и щеки, текли ее слезы.
Графиня сжала руку дочери, закрыла глаза и затихла на мгновение. Вдруг она с непривычной быстротой поднялась, бессмысленно оглянулась и, увидав Наташу, стала из всех сил сжимать ее голову. Потом она повернула к себе ее морщившееся от боли лицо и долго вглядывалась в него.
– Наташа, ты меня любишь, – сказала она тихим, доверчивым шепотом. – Наташа, ты не обманешь меня? Ты мне скажешь всю правду?
Наташа смотрела на нее налитыми слезами глазами, и в лице ее была только мольба о прощении и любви.
– Друг мой, маменька, – повторяла она, напрягая все силы своей любви на то, чтобы как нибудь снять с нее на себя излишек давившего ее горя.
И опять в бессильной борьбе с действительностью мать, отказываясь верить в то, что она могла жить, когда был убит цветущий жизнью ее любимый мальчик, спасалась от действительности в мире безумия.
Наташа не помнила, как прошел этот день, ночь, следующий день, следующая ночь. Она не спала и не отходила от матери. Любовь Наташи, упорная, терпеливая, не как объяснение, не как утешение, а как призыв к жизни, всякую секунду как будто со всех сторон обнимала графиню. На третью ночь графиня затихла на несколько минут, и Наташа закрыла глаза, облокотив голову на ручку кресла. Кровать скрипнула. Наташа открыла глаза. Графиня сидела на кровати и тихо говорила.
– Как я рада, что ты приехал. Ты устал, хочешь чаю? – Наташа подошла к ней. – Ты похорошел и возмужал, – продолжала графиня, взяв дочь за руку.
– Маменька, что вы говорите!..
– Наташа, его нет, нет больше! – И, обняв дочь, в первый раз графиня начала плакать.
Княжна Марья отложила свой отъезд. Соня, граф старались заменить Наташу, но не могли. Они видели, что она одна могла удерживать мать от безумного отчаяния. Три недели Наташа безвыходно жила при матери, спала на кресле в ее комнате, поила, кормила ее и не переставая говорила с ней, – говорила, потому что один нежный, ласкающий голос ее успокоивал графиню.
Душевная рана матери не могла залечиться. Смерть Пети оторвала половину ее жизни. Через месяц после известия о смерти Пети, заставшего ее свежей и бодрой пятидесятилетней женщиной, она вышла из своей комнаты полумертвой и не принимающею участия в жизни – старухой. Но та же рана, которая наполовину убила графиню, эта новая рана вызвала Наташу к жизни.
Душевная рана, происходящая от разрыва духовного тела, точно так же, как и рана физическая, как ни странно это кажется, после того как глубокая рана зажила и кажется сошедшейся своими краями, рана душевная, как и физическая, заживает только изнутри выпирающею силой жизни.
Так же зажила рана Наташи. Она думала, что жизнь ее кончена. Но вдруг любовь к матери показала ей, что сущность ее жизни – любовь – еще жива в ней. Проснулась любовь, и проснулась жизнь.
Последние дни князя Андрея связали Наташу с княжной Марьей. Новое несчастье еще более сблизило их. Княжна Марья отложила свой отъезд и последние три недели, как за больным ребенком, ухаживала за Наташей. Последние недели, проведенные Наташей в комнате матери, надорвали ее физические силы.
Однажды княжна Марья, в середине дня, заметив, что Наташа дрожит в лихорадочном ознобе, увела ее к себе и уложила на своей постели. Наташа легла, но когда княжна Марья, опустив сторы, хотела выйти, Наташа подозвала ее к себе.
– Мне не хочется спать. Мари, посиди со мной.
– Ты устала – постарайся заснуть.
– Нет, нет. Зачем ты увела меня? Она спросит.
– Ей гораздо лучше. Она нынче так хорошо говорила, – сказала княжна Марья.
Наташа лежала в постели и в полутьме комнаты рассматривала лицо княжны Марьи.
«Похожа она на него? – думала Наташа. – Да, похожа и не похожа. Но она особенная, чужая, совсем новая, неизвестная. И она любит меня. Что у ней на душе? Все доброе. Но как? Как она думает? Как она на меня смотрит? Да, она прекрасная».
– Маша, – сказала она, робко притянув к себе ее руку. – Маша, ты не думай, что я дурная. Нет? Маша, голубушка. Как я тебя люблю. Будем совсем, совсем друзьями.
И Наташа, обнимая, стала целовать руки и лицо княжны Марьи. Княжна Марья стыдилась и радовалась этому выражению чувств Наташи.
С этого дня между княжной Марьей и Наташей установилась та страстная и нежная дружба, которая бывает только между женщинами. Они беспрестанно целовались, говорили друг другу нежные слова и большую часть времени проводили вместе. Если одна выходила, то другаябыла беспокойна и спешила присоединиться к ней. Они вдвоем чувствовали большее согласие между собой, чем порознь, каждая сама с собою. Между ними установилось чувство сильнейшее, чем дружба: это было исключительное чувство возможности жизни только в присутствии друг друга.
Иногда они молчали целые часы; иногда, уже лежа в постелях, они начинали говорить и говорили до утра. Они говорили большей частию о дальнем прошедшем. Княжна Марья рассказывала про свое детство, про свою мать, про своего отца, про свои мечтания; и Наташа, прежде с спокойным непониманием отворачивавшаяся от этой жизни, преданности, покорности, от поэзии христианского самоотвержения, теперь, чувствуя себя связанной любовью с княжной Марьей, полюбила и прошедшее княжны Марьи и поняла непонятную ей прежде сторону жизни. Она не думала прилагать к своей жизни покорность и самоотвержение, потому что она привыкла искать других радостей, но она поняла и полюбила в другой эту прежде непонятную ей добродетель. Для княжны Марьи, слушавшей рассказы о детстве и первой молодости Наташи, тоже открывалась прежде непонятная сторона жизни, вера в жизнь, в наслаждения жизни.
Они всё точно так же никогда не говорили про него с тем, чтобы не нарушать словами, как им казалось, той высоты чувства, которая была в них, а это умолчание о нем делало то, что понемногу, не веря этому, они забывали его.
Наташа похудела, побледнела и физически так стала слаба, что все постоянно говорили о ее здоровье, и ей это приятно было. Но иногда на нее неожиданно находил не только страх смерти, но страх болезни, слабости, потери красоты, и невольно она иногда внимательно разглядывала свою голую руку, удивляясь на ее худобу, или заглядывалась по утрам в зеркало на свое вытянувшееся, жалкое, как ей казалось, лицо. Ей казалось, что это так должно быть, и вместе с тем становилось страшно и грустно.
Один раз она скоро взошла наверх и тяжело запыхалась. Тотчас же невольно она придумала себе дело внизу и оттуда вбежала опять наверх, пробуя силы и наблюдая за собой.
Другой раз она позвала Дуняшу, и голос ее задребезжал. Она еще раз кликнула ее, несмотря на то, что она слышала ее шаги, – кликнула тем грудным голосом, которым она певала, и прислушалась к нему.
Она не знала этого, не поверила бы, но под казавшимся ей непроницаемым слоем ила, застлавшим ее душу, уже пробивались тонкие, нежные молодые иглы травы, которые должны были укорениться и так застлать своими жизненными побегами задавившее ее горе, что его скоро будет не видно и не заметно. Рана заживала изнутри. В конце января княжна Марья уехала в Москву, и граф настоял на том, чтобы Наташа ехала с нею, с тем чтобы посоветоваться с докторами.
