Поповский, Марк Александрович

Марк Александрович Поповский
Марк Поповский, фото 1969 г.
Дата рождения:	8 июля 1922(1922-07-08)
Дата смерти:	7 апреля 2004(2004-04-07) (81 год)

Ма́рк Алекса́ндрович Попо́вский (8 июля 1922, Одесса — 7 апреля 2004, США) — русский писатель, журналист, правозащитник, диссидент.

Биография

Родился в еврейской семье, которая, по его словам, «кинулась в революцию». Отец — студент Одесского института народного хозяйства (Инархоз), в будущем известный писатель, драматург и популяризатор науки Александр Данилович Поповский (1897—1982), автор биографических книг об учёных. Мать — научный работник, кандидат биологических наук, член ВКП(б) с 1937 года. Родители впоследствии расстались и мать до конца жизни жила в Одессе.

Учился в Военно-медицинской академии. На фронте был медиком. В интервью радио «Свобода» Марк Поповский сказал:

Я прошел всю войну, перенес блокаду ленинградскую, бедствовал 6 лет после войны — просто голодал. Когда я стал журналистом, писателем и членом Союза писателей, я постоянно испытывал давление и удары этой системы.

В 1952 г. окончил филологический факультет МГУ. Жил в Москве.

В СССР (до эмиграции) вышли 18 книг Марка Поповского, посвященных, главным образом, деятелям науки.

Автор художественных биографий учёных Вавилова, Хавкина и других; исторических романов, очерков.

Член Союза писателей (1961—1977), Союза журналистов (1957—1977) СССР.

При написании книги «Жизнь и житие Войно-Ясенецкого, архиепископа и хирурга» многократно советовался со священником Александром Менем. Позже и сам крестился.

В 1970-е гг. был диссидентом, собрал библиотеку Самиздата, подписывал письма-протесты. В 1977 г. снабжал западные газеты и радиостанции информацией о жизни в СССР, был взят в оперативную разработку КГБ .

Эмигрировал в 1977 г., позднее обосновавшись в США. Жил в Нью-Йорке, в Манхеттене, в районе Вашингтон Хайтс.

Сотрудничал с радиостанцией «Свобода», газетами «Новое русское слово», «Панорама», литературными журналами. Один из основателей Клуба русских писателей Нью-Йорка. Вице-президент организации «Писатели в изгнании» американского отделения ПЕН-клуба.

Критика

Кандидат биологических наук Е. С. Левина (Институт истории естествознания и техники РАН, Москва) в своей рецензии на книгу Поповского «Дело академика Вавилова» писала: «Встречая в книге Поповского ссылки на известные мне документы, не могу не удивиться вольности их прочтения». Критик указывала также на множество неточностей и ошибок, натяжки, склонность полагаться на ненадежные устные свидетельства, наличие в этой работе литературных домыслов и неоправданных выводов.

Книги

• Поповский М. А. Когда врач мечтает… / Иллюстрации А. М. Орлова; Обложка И. И. Старосельского. — М.: Трудрезервиздат, 1957. — 192 с. — 90 000 экз. (в пер.)
• Белое пятно. М., Знание, 1960
• «Путь к сердцу», М, Воениздат, 1960
• «Второе сотворение мира», М, Молодая гвардия, 1960, - 224 с., 30 000 экз.
• Живое зерно. М., Госполитиздат, 1961
• «Разорванная паутина», М., Советская Россия, 1963
• Люди и хлеб. М., 1962
• Целительная сталь. М., 1962
• «По следам отступающих», М., Молодая гвардия, 1963
• «Судьба доктора Хавкина», М., Издательство восточной литературы, 1963
• «Кормильцы планеты», М., Знание,1964 - 100 с., 15 000 экз.
• «Пять дней одной жизни», М., Детская литература, 1965
• «Дороже золота», М., Детская литература, 1966 - 176 с., 50 000 экз.
• «Надо спешить», М., Детская литература, 1968
• «Тот, кто спорил. Повесть о Леониде Исаеве».1969
• «Над картой человеческих страданий», М., Детская литература,1971
• «Люди среди людей», М., Детская литература, 1972
• «Панацея — дочь Эскулапа», М., Детская литература,1973 -272 с., 75 000 экз.
• Побежденное время. М., Политиздат, 1975
• «Июньские новости», (1978)
• «Управляемая наука», (1978)
• «Жизнь и житие Войно-Ясенецкого, архиепископа и хирурга», Paris, YMCA-press, 1979
• «Дело академика Вавилова», (1983)
• «Русские мужики рассказывают», London, 1983
• «Третий лишний. Он, она и советский режим», (1985)
• Дело академика Вавилова. М., Книга, 1991
• «На другой стороне планеты», три тома (1993—1997)
• «Мы — там и здесь», (2000)
• «Семидесятые (записки максималиста)», → (2010)

Архивное наследие

Часть документов Поповского, связанных с Самиздатом, хранится в архивном фонде "Христианской России" в итальянском городе Сериате.

Отрывок, характеризующий Поповский, Марк Александрович

– Так хорошо? – сказал Николай, еще раз высматривая выражение лица сестры, чтобы узнать, правда ли это, и, скрыпя сапогами, он соскочил с отвода и побежал к своим саням. Всё тот же счастливый, улыбающийся черкес, с усиками и блестящими глазами, смотревший из под собольего капора, сидел там, и этот черкес был Соня, и эта Соня была наверное его будущая, счастливая и любящая жена.
Приехав домой и рассказав матери о том, как они провели время у Мелюковых, барышни ушли к себе. Раздевшись, но не стирая пробочных усов, они долго сидели, разговаривая о своем счастьи. Они говорили о том, как они будут жить замужем, как их мужья будут дружны и как они будут счастливы.
На Наташином столе стояли еще с вечера приготовленные Дуняшей зеркала. – Только когда всё это будет? Я боюсь, что никогда… Это было бы слишком хорошо! – сказала Наташа вставая и подходя к зеркалам.
– Садись, Наташа, может быть ты увидишь его, – сказала Соня. Наташа зажгла свечи и села. – Какого то с усами вижу, – сказала Наташа, видевшая свое лицо.
– Не надо смеяться, барышня, – сказала Дуняша.
Наташа нашла с помощью Сони и горничной положение зеркалу; лицо ее приняло серьезное выражение, и она замолкла. Долго она сидела, глядя на ряд уходящих свечей в зеркалах, предполагая (соображаясь с слышанными рассказами) то, что она увидит гроб, то, что увидит его, князя Андрея, в этом последнем, сливающемся, смутном квадрате. Но как ни готова она была принять малейшее пятно за образ человека или гроба, она ничего не видала. Она часто стала мигать и отошла от зеркала.
– Отчего другие видят, а я ничего не вижу? – сказала она. – Ну садись ты, Соня; нынче непременно тебе надо, – сказала она. – Только за меня… Мне так страшно нынче!
Соня села за зеркало, устроила положение, и стала смотреть.
– Вот Софья Александровна непременно увидят, – шопотом сказала Дуняша; – а вы всё смеетесь.
Соня слышала эти слова, и слышала, как Наташа шопотом сказала:
– И я знаю, что она увидит; она и прошлого года видела.
Минуты три все молчали. «Непременно!» прошептала Наташа и не докончила… Вдруг Соня отсторонила то зеркало, которое она держала, и закрыла глаза рукой.
– Ах, Наташа! – сказала она.
– Видела? Видела? Что видела? – вскрикнула Наташа, поддерживая зеркало.
Соня ничего не видала, она только что хотела замигать глазами и встать, когда услыхала голос Наташи, сказавшей «непременно»… Ей не хотелось обмануть ни Дуняшу, ни Наташу, и тяжело было сидеть. Она сама не знала, как и вследствие чего у нее вырвался крик, когда она закрыла глаза рукою.
– Его видела? – спросила Наташа, хватая ее за руку.
– Да. Постой… я… видела его, – невольно сказала Соня, еще не зная, кого разумела Наташа под словом его: его – Николая или его – Андрея.
«Но отчего же мне не сказать, что я видела? Ведь видят же другие! И кто же может уличить меня в том, что я видела или не видала?» мелькнуло в голове Сони.
– Да, я его видела, – сказала она.
– Как же? Как же? Стоит или лежит?
– Нет, я видела… То ничего не было, вдруг вижу, что он лежит.
– Андрей лежит? Он болен? – испуганно остановившимися глазами глядя на подругу, спрашивала Наташа.
– Нет, напротив, – напротив, веселое лицо, и он обернулся ко мне, – и в ту минуту как она говорила, ей самой казалось, что она видела то, что говорила.
– Ну а потом, Соня?…
– Тут я не рассмотрела, что то синее и красное…
– Соня! когда он вернется? Когда я увижу его! Боже мой, как я боюсь за него и за себя, и за всё мне страшно… – заговорила Наташа, и не отвечая ни слова на утешения Сони, легла в постель и долго после того, как потушили свечу, с открытыми глазами, неподвижно лежала на постели и смотрела на морозный, лунный свет сквозь замерзшие окна.


Вскоре после святок Николай объявил матери о своей любви к Соне и о твердом решении жениться на ней. Графиня, давно замечавшая то, что происходило между Соней и Николаем, и ожидавшая этого объяснения, молча выслушала его слова и сказала сыну, что он может жениться на ком хочет; но что ни она, ни отец не дадут ему благословения на такой брак. В первый раз Николай почувствовал, что мать недовольна им, что несмотря на всю свою любовь к нему, она не уступит ему. Она, холодно и не глядя на сына, послала за мужем; и, когда он пришел, графиня хотела коротко и холодно в присутствии Николая сообщить ему в чем дело, но не выдержала: заплакала слезами досады и вышла из комнаты. Старый граф стал нерешительно усовещивать Николая и просить его отказаться от своего намерения. Николай отвечал, что он не может изменить своему слову, и отец, вздохнув и очевидно смущенный, весьма скоро перервал свою речь и пошел к графине. При всех столкновениях с сыном, графа не оставляло сознание своей виноватости перед ним за расстройство дел, и потому он не мог сердиться на сына за отказ жениться на богатой невесте и за выбор бесприданной Сони, – он только при этом случае живее вспоминал то, что, ежели бы дела не были расстроены, нельзя было для Николая желать лучшей жены, чем Соня; и что виновен в расстройстве дел только один он с своим Митенькой и с своими непреодолимыми привычками.
Отец с матерью больше не говорили об этом деле с сыном; но несколько дней после этого, графиня позвала к себе Соню и с жестокостью, которой не ожидали ни та, ни другая, графиня упрекала племянницу в заманивании сына и в неблагодарности. Соня, молча с опущенными глазами, слушала жестокие слова графини и не понимала, чего от нее требуют. Она всем готова была пожертвовать для своих благодетелей. Мысль о самопожертвовании была любимой ее мыслью; но в этом случае она не могла понять, кому и чем ей надо жертвовать. Она не могла не любить графиню и всю семью Ростовых, но и не могла не любить Николая и не знать, что его счастие зависело от этой любви. Она была молчалива и грустна, и не отвечала. Николай не мог, как ему казалось, перенести долее этого положения и пошел объясниться с матерью. Николай то умолял мать простить его и Соню и согласиться на их брак, то угрожал матери тем, что, ежели Соню будут преследовать, то он сейчас же женится на ней тайно.
Графиня с холодностью, которой никогда не видал сын, отвечала ему, что он совершеннолетний, что князь Андрей женится без согласия отца, и что он может то же сделать, но что никогда она не признает эту интригантку своей дочерью.
Взорванный словом интригантка , Николай, возвысив голос, сказал матери, что он никогда не думал, чтобы она заставляла его продавать свои чувства, и что ежели это так, то он последний раз говорит… Но он не успел сказать того решительного слова, которого, судя по выражению его лица, с ужасом ждала мать и которое может быть навсегда бы осталось жестоким воспоминанием между ними. Он не успел договорить, потому что Наташа с бледным и серьезным лицом вошла в комнату от двери, у которой она подслушивала.