Попов, Александр Сергеевич

Александр Сергеевич Попов
Место рождения	дер. Васильевская, Каргопольский уезд, Вологодская губерния, РСФСР
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	артиллерия
Звание	полковник
Часть	в годы Великой Отечественной войны:  • 7-й гаубичный артиллерийский полк 8-й танковой дивизии  • 29-й гаубичный учебный полк 9-й запасной артиллерийской бригады  • 1950-й гаубичного артиллерийского полка большой мощности РГК  • 1054-й артиллерийский полк 416-й стрелковой дивизии
Награды и премии	Иностранные награды:

Александр Сергеевич Попов (1921—1991) — советский военный. Участник Великой Отечественной войны. Герой Советского Союза (1945). Полковник.

Биография

Александр Сергеевич Попов родился 12 сентября 1921 года в деревне Васильевской Вологодской губернии РСФСР (ныне муниципального образования Мокшинское, Няндомский район, Архангельская область, Россия) в крестьянской семье Сергея Михайловича и Анастасии Ивановны Поповых. Русский. Окончил четыре класса Мокшинской неполной средней школы. В 1932 году семья Поповых переехала в Архангельск. Поселилась в Соломбале. Здесь Александр Сергеевич продолжил учёбу в средней школе № 44. По окончании 10-го класса в 1939 году он уехал в Киев и поступил во 2-е Киевское артиллерийское училище. 10 июня 1941 года лейтенант А. С. Попов получил назначение во Львов на должность командира артиллерийского взвода 7-го гаубичного артиллерийского полка 8-й танковой дивизии Киевского особого военного округа.

В боях с немецко-фашистскими захватчиками лейтенант А. С. Попов с 23 июня 1941 года. Участвовал в Львовско-Луцкой оборонительной операции Юго-Западного фронта. 8 июля 1941 года в боях за город Староконстантинов Александр Сергеевич был тяжело ранен пулей в грудь. После долгого лечения в госпиталях Запорожья, Сочи и Дербента в мае 1942 года его по состоянию здоровья определили на службу в тылу, в 29-й гаубичный учебный полк 9-й запасной артиллерийской бригады (город Тбилиси). Затем он служил командиром батареи 1950-го гаубичного артиллерийского полка большой мощности РГК в Закавказском военном округе (город Ленинакан). Вновь в действующей армии А. С. Попов с 30 ноября 1942 года в должности командира батареи 50-го запасного артиллерийского полка 44-й армии. В феврале 1943 года Александр Сергеевич получил назначение на должность командира батареи 122-миллиметровых гаубиц 1054-го артиллерийского полка 416-й стрелковой дивизии 44-й армии. Зимой 1943 года на Закавказском и Южном фронтах участвовал в освобождении Северного Кавказа, Ростовской области. До августа 1943 года дивизия, в которой служил старший лейтенант А. С. Попов, вела бои на немецкой линии обороны Миус-фронт. В ходе Донбасской стратегической операции Александр Сергеевич участвовал в прорыве немецких линий обороны на реках Миус и Кальмиус.

Перед началом Мелитопольской операции 416-я стрелковая дивизия была подчинена 51-й армии. На подступах к городу Мелитополь старший лейтенант Попов находился непосредственно на переднем крае и во время немецких контратак лично корректировал огонь своей батареи. В результате батареей было уничтожено до роты вражеской пехоты и 4 пулемётные точки. Преследуя отступающего противника, артиллеристы вместе с пехотой освободили село Круча. 23 октября 1943 года батарея старшего лейтенанта Попова участвовала в освобождении Мелитополя от немецко-фашистских войск. В ходе боя артиллеристами Попова было уничтожено 4 миномётные батареи и 20 пулемётных гнёзд, а также подавлен огонь 3-х артиллерийских батарей. Пытаясь остановить стремительное наступление войск 4-го Украинского фронта, немецкое командование предприняло ряд контрударов. Северо-западнее Мелитополя немцы четыре раза атаковали позиции батареи Попова силою до батальона пехоты при поддержке 5 танков и 2 самоходных установок «Фердинанд», но вынуждены были отступить, потеряв до роты солдат и офицеров и 1 САУ. За отличие в Мелитопольской операции старший лейтенант А. С. Попов представлялся к званию Героя Советского Союза, но был награждён орденом Красного Знамени.

С января 1944 года и до конца войны 416-я стрелковая дивизия воевала в составе 5-й ударной армии. В зимне-весенней кампании 1944 года на 4-м и 3-м Украинских фронтах А. С. Попов участвовал в Никопольско-Криворожской, Березнеговато-Снигирёвской и Одесской операциях, освобождал города Николаев и Одессу. К лету 1944 года Александр Сергеевич был произведён в капитаны. В июне 1944 года батарея 76-миллиметровых орудий капитана Попова участвовала в боях за удержание и расширение плацдарма на правом берегу реки Днестр севернее Бендер, откуда 23 августа 1944 года подразделения 5-й ударной армии перешли в наступление на Кишинёв в ходе Ясско-Кишинёвской операции. Во время наступления батарея Попова, оторвавшись от стрелковых частей, наткнулась на сильное сопротивление противника в районе села Мерень. Немцы пытались перейти в контратаку, но капитан Попов, развернув батарею, открыл по немцам огонь в упор. В результате боя артиллеристы уничтожили до взвода вражеской пехоты, 4 пулемёта и расчёты двух артиллерийских орудий. Преследуя отступающего противника, капитан Попов первым ворвался в село и вступил в рукопашную схватку с четырьмя немецкими солдатами. Один из них был уничтожен, а три других сдались в плен. Днём позже батарея капитана Попова обеспечила взятие стрелковыми частями села Пожарень, уничтожив 3 пулемётные точки и рассеяв до роты вражеской пехоты.

В начале сентября 1944 года 5-я ударная армия была выведена в резерв Ставки Верховного Главнокомандования. 30 октября 1944 года она была переброшена на 1-й Белорусский фронт и затем введена на Магнушевский плацдарм. Капитан А. С. Попов был переведён на должность командира 2-й батареи 122-миллиметровых гаубиц 1054-го артиллерийского полка. 14 января 1945 года с плацдарма на левом берегу реки Висла войска 1-го Белорусского фронта перешли в наступление в ходе Варшавско-Познанской фронтовой операции, составной части Висло-Одерской стратегической операции. При прорыве долговременной и сильно укреплённой линии немецкой обороны в районе населённого пункта Буды-Августовске и в последующих боях капитан А. С. Попов проявил исключительное мужество и отвагу. 14 января 1944 года во время артиллерийской подготовки батарея капитана Попова подавила до 20 огневых точек противника и 4 ДЗОТа. Умело маневрируя в глубине обороны противника, капитан Попов обеспечил эффективную огневую поддержку стрелковых подразделений при отражении многочисленных контратак противника. В результате огнём батареи было уничтожено 5 танков, 2 бронетранспортёра и до батальона вражеской пехоты, был взят крупный узел немецкой обороны Стромец, обеспечено выполнение поставленных боевых задач и выход на оперативный простор.

В ходе дальнейшего наступления 1054-й артиллерийский полк осуществлял поддержку 1373-го стрелкового полка. 16 января оба подразделения достигли города Бялобжеги и завязали бой на его окраине. Командиры 2-й и 7-й артиллерийских батарей капитан А. С. Попов и старший лейтенант Б. Мирзоев, устроив засаду, блокировали пути отхода немецких войск. В результате на поле боя остались 17 подбитых фашистских танков и самоходных орудий и 2 бронетранспортёра. Особенно отличился командир орудия сержант А. А. Тяпушкин, расчёт которого подбил два танка, две самоходки и бронетранспортёр. За образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом отвагу и геройство капитану Попову Александру Сергеевичу указом Президиума Верховного Совета СССР от 27 февраля 1945 года было присвоено звание Героя Советского Союза. О награждении Александр Сергеевич узнал в тыловом госпитале, куда он был доставлен после тяжёлого ранения в шею, полученного 8 февраля 1945 года в бою под городом-крепостью Кюстрин.

После окончания Великой Отечественной войны А. С. Попов продолжил службу в Красной, затем Советской Армии. Служил командиром и заместителем командира артиллерийского дивизиона в составе Группы советских оккупационных войск в Германии. В 1949 году, после окончания Высшей офицерской артиллерийской школы в Ленинграде, был переведён в Приволжский военный округ, где проходил службу в должностях заместителя командира (до сентября 1952 года) и командира артиллерийского дивизиона (до декабря 1955 года). В 1956 году он окончил Центральные артиллерийские курсы усовершенствования офицерского состава (КУОС). С октября того же года офицер, с октября 1957 года — старший офицер отдела боевой подготовки в штабе ПриВО. После окончания Высших академических курсов при Военно-артиллерийской академии в 1961 году служил в Туркестанском военном округе заместителем командира артиллерийского полка. С января 1968 года — начальник ракетных войск и артиллерии мотострелковой дивизии в ТуркВО. С июня 1970 года полковник А. С. Попов в запасе. Жил в городе Краснодаре. Работал инструктором и заместителем начальника в Краснодарской краевой спортивно-технической школе ДОСААФ. 22 марта 1991 года Александр Сергеевич скончался. Похоронен в городе Краснодаре на участке почётного захоронения Славянского кладбища.

Награды

• Медаль «Золотая Звезда» (27.02.1945);
• орден Ленина (27.02.1945);
• орден Красного Знамени (11.11.1943);
• орден Отечественной войны 1-й степени (06.04.1985);
• два орден Красной Звезды (28.08.1944; 26.10.1955).
• Медали, в том числе:
  • медаль «За отвагу» (04.10.1943);
  • медаль «За боевые заслуги» (15.11.1950);
  • медаль «В ознаменование 100-летия со дня рождения Владимира Ильича Ленина» (1970);
  • медаль «За оборону Кавказа» (1944);
  • медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.»;
  • медаль «За освобождение Варшавы».

Иностранные награды:

• Крест Храбрых (ПНР).

Литература

• Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1988. — Т. 2 /Любов — Ящук/. — 863 с. — 100 000 экз. — ISBN 5-203-00536-2.
• Золотые Звёзды северян. — Изд. 2-е, испр. и доп. — Архангельск: Северо-Западное книжное издательство, 1971. — С. 171—175. — 287 с.
• Боков Ф. Е. [militera.lib.ru/memo/russian/bokov_fe/02.html Стремительный удар] // [militera.lib.ru/memo/russian/bokov_fe/index.html Весна победы. 2-е изд]. — М: Мысль, 1985. — 416 с.

Документы

• [podvignaroda.mil.ru/ Общедоступный электронный банк документов «Подвиг Народа в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»]. [www.webcitation.org/667oHlgwN Архивировано из первоисточника 13 марта 2012].

[www.podvignaroda.ru/?n=150026658 Представление к званию Героя Советского Союза]. [www.webcitation.org/6DdSMFGeF Архивировано из первоисточника 13 января 2013].

[www.podvignaroda.ru/?n=46678230 Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении звания Героя Советского Союза]. [www.webcitation.org/6DdSKG4CK Архивировано из первоисточника 13 января 2013].

[www.podvignaroda.ru/?n=21359649 Орден Красного Знамени (наградной лист и приказ о награждении)]. [www.webcitation.org/6DdSRxWjB Архивировано из первоисточника 13 января 2013].

[www.podvignaroda.ru/?n=1517612573 Орден Отечественной войны 1-й степени (информация из карточки награждённого к 40-летию Победы]. [www.webcitation.org/6DdSUJCzR Архивировано из первоисточника 13 января 2013].

[www.podvignaroda.ru/?n=36177198 Орден Красной Звезды (наградной лист и приказ о награждении)]. [www.webcitation.org/6DdSPqnKb Архивировано из первоисточника 13 января 2013].

[www.podvignaroda.ru/?n=18216167 Медаль «За отвагу» (наградной лист и приказ о награждении)]. [www.webcitation.org/6DdSValkE Архивировано из первоисточника 13 января 2013].

Ссылки

 Антон Бочаров. [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=20476 Попов, Александр Сергеевич]. Сайт «Герои Страны». Проверено 31 мая 2015.

• [www.az-libr.ru/Persons/000/Src/0008/7825fc7b.shtml Попов Александр Сергеевич на www.az-libr.ru]. [www.webcitation.org/6DdSY0pxO Архивировано из первоисточника 13 января 2013].
• [www.dvinaland.ru/65let/heroes/11136/ Попов Александр Сергеевич на сайте Правительства Архангельской области]. [www.webcitation.org/6DdSYuYA6 Архивировано из первоисточника 13 января 2013].
• [www.nyandoma-lib.ru/popov.htm Няндомская районная библиотека]. [www.webcitation.org/6DdSZiQSQ Архивировано из первоисточника 13 января 2013].
• [www.arhpress.ru/arkhangelsk/2005/3/12/5.shtml Незабытый герой]. [www.webcitation.org/6DdSbYvhW Архивировано из первоисточника 13 января 2013].

Отрывок, характеризующий Попов, Александр Сергеевич

Но ум человеческий не только отказывается верить в это объяснение, но прямо говорит, что прием объяснения не верен, потому что при этом объяснении слабейшее явление принимается за причину сильнейшего. Сумма людских произволов сделала и революцию и Наполеона, и только сумма этих произволов терпела их и уничтожила.
«Но всякий раз, когда были завоевания, были завоеватели; всякий раз, когда делались перевороты в государстве, были великие люди», – говорит история. Действительно, всякий раз, когда являлись завоеватели, были и войны, отвечает ум человеческий, но это не доказывает, чтобы завоеватели были причинами войн и чтобы возможно было найти законы войны в личной деятельности одного человека. Всякий раз, когда я, глядя на свои часы, вижу, что стрелка подошла к десяти, я слышу, что в соседней церкви начинается благовест, но из того, что всякий раз, что стрелка приходит на десять часов тогда, как начинается благовест, я не имею права заключить, что положение стрелки есть причина движения колоколов.
Всякий раз, как я вижу движение паровоза, я слышу звук свиста, вижу открытие клапана и движение колес; но из этого я не имею права заключить, что свист и движение колес суть причины движения паровоза.
Крестьяне говорят, что поздней весной дует холодный ветер, потому что почка дуба развертывается, и действительно, всякую весну дует холодный ветер, когда развертывается дуб. Но хотя причина дующего при развертыванье дуба холодного ветра мне неизвестна, я не могу согласиться с крестьянами в том, что причина холодного ветра есть раэвертыванье почки дуба, потому только, что сила ветра находится вне влияний почки. Я вижу только совпадение тех условий, которые бывают во всяком жизненном явлении, и вижу, что, сколько бы и как бы подробно я ни наблюдал стрелку часов, клапан и колеса паровоза и почку дуба, я не узнаю причину благовеста, движения паровоза и весеннего ветра. Для этого я должен изменить совершенно свою точку наблюдения и изучать законы движения пара, колокола и ветра. То же должна сделать история. И попытки этого уже были сделаны.
Для изучения законов истории мы должны изменить совершенно предмет наблюдения, оставить в покое царей, министров и генералов, а изучать однородные, бесконечно малые элементы, которые руководят массами. Никто не может сказать, насколько дано человеку достигнуть этим путем понимания законов истории; но очевидно, что на этом пути только лежит возможность уловления исторических законов и что на этом пути не положено еще умом человеческим одной миллионной доли тех усилий, которые положены историками на описание деяний различных царей, полководцев и министров и на изложение своих соображений по случаю этих деяний.


Силы двунадесяти языков Европы ворвались в Россию. Русское войско и население отступают, избегая столкновения, до Смоленска и от Смоленска до Бородина. Французское войско с постоянно увеличивающеюся силой стремительности несется к Москве, к цели своего движения. Сила стремительности его, приближаясь к цели, увеличивается подобно увеличению быстроты падающего тела по мере приближения его к земле. Назади тысяча верст голодной, враждебной страны; впереди десятки верст, отделяющие от цели. Это чувствует всякий солдат наполеоновской армии, и нашествие надвигается само собой, по одной силе стремительности.
В русском войске по мере отступления все более и более разгорается дух озлобления против врага: отступая назад, оно сосредоточивается и нарастает. Под Бородиным происходит столкновение. Ни то, ни другое войско не распадаются, но русское войско непосредственно после столкновения отступает так же необходимо, как необходимо откатывается шар, столкнувшись с другим, с большей стремительностью несущимся на него шаром; и так же необходимо (хотя и потерявший всю свою силу в столкновении) стремительно разбежавшийся шар нашествия прокатывается еще некоторое пространство.
Русские отступают за сто двадцать верст – за Москву, французы доходят до Москвы и там останавливаются. В продолжение пяти недель после этого нет ни одного сражения. Французы не двигаются. Подобно смертельно раненному зверю, который, истекая кровью, зализывает свои раны, они пять недель остаются в Москве, ничего не предпринимая, и вдруг, без всякой новой причины, бегут назад: бросаются на Калужскую дорогу (и после победы, так как опять поле сражения осталось за ними под Малоярославцем), не вступая ни в одно серьезное сражение, бегут еще быстрее назад в Смоленск, за Смоленск, за Вильну, за Березину и далее.
В вечер 26 го августа и Кутузов, и вся русская армия были уверены, что Бородинское сражение выиграно. Кутузов так и писал государю. Кутузов приказал готовиться на новый бой, чтобы добить неприятеля не потому, чтобы он хотел кого нибудь обманывать, но потому, что он знал, что враг побежден, так же как знал это каждый из участников сражения.
Но в тот же вечер и на другой день стали, одно за другим, приходить известия о потерях неслыханных, о потере половины армии, и новое сражение оказалось физически невозможным.
Нельзя было давать сражения, когда еще не собраны были сведения, не убраны раненые, не пополнены снаряды, не сочтены убитые, не назначены новые начальники на места убитых, не наелись и не выспались люди.
А вместе с тем сейчас же после сражения, на другое утро, французское войско (по той стремительной силе движения, увеличенного теперь как бы в обратном отношении квадратов расстояний) уже надвигалось само собой на русское войско. Кутузов хотел атаковать на другой день, и вся армия хотела этого. Но для того чтобы атаковать, недостаточно желания сделать это; нужно, чтоб была возможность это сделать, а возможности этой не было. Нельзя было не отступить на один переход, потом точно так же нельзя было не отступить на другой и на третий переход, и наконец 1 го сентября, – когда армия подошла к Москве, – несмотря на всю силу поднявшегося чувства в рядах войск, сила вещей требовала того, чтобы войска эти шли за Москву. И войска отступили ещо на один, на последний переход и отдали Москву неприятелю.
Для тех людей, которые привыкли думать, что планы войн и сражений составляются полководцами таким же образом, как каждый из нас, сидя в своем кабинете над картой, делает соображения о том, как и как бы он распорядился в таком то и таком то сражении, представляются вопросы, почему Кутузов при отступлении не поступил так то и так то, почему он не занял позиции прежде Филей, почему он не отступил сразу на Калужскую дорогу, оставил Москву, и т. д. Люди, привыкшие так думать, забывают или не знают тех неизбежных условий, в которых всегда происходит деятельность всякого главнокомандующего. Деятельность полководца не имеет ни малейшего подобия с тою деятельностью, которую мы воображаем себе, сидя свободно в кабинете, разбирая какую нибудь кампанию на карте с известным количеством войска, с той и с другой стороны, и в известной местности, и начиная наши соображения с какого нибудь известного момента. Главнокомандующий никогда не бывает в тех условиях начала какого нибудь события, в которых мы всегда рассматриваем событие. Главнокомандующий всегда находится в средине движущегося ряда событий, и так, что никогда, ни в какую минуту, он не бывает в состоянии обдумать все значение совершающегося события. Событие незаметно, мгновение за мгновением, вырезается в свое значение, и в каждый момент этого последовательного, непрерывного вырезывания события главнокомандующий находится в центре сложнейшей игры, интриг, забот, зависимости, власти, проектов, советов, угроз, обманов, находится постоянно в необходимости отвечать на бесчисленное количество предлагаемых ему, всегда противоречащих один другому, вопросов.
Нам пресерьезно говорят ученые военные, что Кутузов еще гораздо прежде Филей должен был двинуть войска на Калужскую дорогу, что даже кто то предлагал таковой проект. Но перед главнокомандующим, особенно в трудную минуту, бывает не один проект, а всегда десятки одновременно. И каждый из этих проектов, основанных на стратегии и тактике, противоречит один другому. Дело главнокомандующего, казалось бы, состоит только в том, чтобы выбрать один из этих проектов. Но и этого он не может сделать. События и время не ждут. Ему предлагают, положим, 28 го числа перейти на Калужскую дорогу, но в это время прискакивает адъютант от Милорадовича и спрашивает, завязывать ли сейчас дело с французами или отступить. Ему надо сейчас, сию минуту, отдать приказанье. А приказанье отступить сбивает нас с поворота на Калужскую дорогу. И вслед за адъютантом интендант спрашивает, куда везти провиант, а начальник госпиталей – куда везти раненых; а курьер из Петербурга привозит письмо государя, не допускающее возможности оставить Москву, а соперник главнокомандующего, тот, кто подкапывается под него (такие всегда есть, и не один, а несколько), предлагает новый проект, диаметрально противоположный плану выхода на Калужскую дорогу; а силы самого главнокомандующего требуют сна и подкрепления; а обойденный наградой почтенный генерал приходит жаловаться, а жители умоляют о защите; посланный офицер для осмотра местности приезжает и доносит совершенно противоположное тому, что говорил перед ним посланный офицер; а лазутчик, пленный и делавший рекогносцировку генерал – все описывают различно положение неприятельской армии. Люди, привыкшие не понимать или забывать эти необходимые условия деятельности всякого главнокомандующего, представляют нам, например, положение войск в Филях и при этом предполагают, что главнокомандующий мог 1 го сентября совершенно свободно разрешать вопрос об оставлении или защите Москвы, тогда как при положении русской армии в пяти верстах от Москвы вопроса этого не могло быть. Когда же решился этот вопрос? И под Дриссой, и под Смоленском, и ощутительнее всего 24 го под Шевардиным, и 26 го под Бородиным, и в каждый день, и час, и минуту отступления от Бородина до Филей.


Русские войска, отступив от Бородина, стояли у Филей. Ермолов, ездивший для осмотра позиции, подъехал к фельдмаршалу.
– Драться на этой позиции нет возможности, – сказал он. Кутузов удивленно посмотрел на него и заставил его повторить сказанные слова. Когда он проговорил, Кутузов протянул ему руку.
– Дай ка руку, – сказал он, и, повернув ее так, чтобы ощупать его пульс, он сказал: – Ты нездоров, голубчик. Подумай, что ты говоришь.
Кутузов на Поклонной горе, в шести верстах от Дорогомиловской заставы, вышел из экипажа и сел на лавку на краю дороги. Огромная толпа генералов собралась вокруг него. Граф Растопчин, приехав из Москвы, присоединился к ним. Все это блестящее общество, разбившись на несколько кружков, говорило между собой о выгодах и невыгодах позиции, о положении войск, о предполагаемых планах, о состоянии Москвы, вообще о вопросах военных. Все чувствовали, что хотя и не были призваны на то, что хотя это не было так названо, но что это был военный совет. Разговоры все держались в области общих вопросов. Ежели кто и сообщал или узнавал личные новости, то про это говорилось шепотом, и тотчас переходили опять к общим вопросам: ни шуток, ни смеха, ни улыбок даже не было заметно между всеми этими людьми. Все, очевидно, с усилием, старались держаться на высота положения. И все группы, разговаривая между собой, старались держаться в близости главнокомандующего (лавка которого составляла центр в этих кружках) и говорили так, чтобы он мог их слышать. Главнокомандующий слушал и иногда переспрашивал то, что говорили вокруг него, но сам не вступал в разговор и не выражал никакого мнения. Большей частью, послушав разговор какого нибудь кружка, он с видом разочарования, – как будто совсем не о том они говорили, что он желал знать, – отворачивался. Одни говорили о выбранной позиции, критикуя не столько самую позицию, сколько умственные способности тех, которые ее выбрали; другие доказывали, что ошибка была сделана прежде, что надо было принять сраженье еще третьего дня; третьи говорили о битве при Саламанке, про которую рассказывал только что приехавший француз Кросар в испанском мундире. (Француз этот вместе с одним из немецких принцев, служивших в русской армии, разбирал осаду Сарагоссы, предвидя возможность так же защищать Москву.) В четвертом кружке граф Растопчин говорил о том, что он с московской дружиной готов погибнуть под стенами столицы, но что все таки он не может не сожалеть о той неизвестности, в которой он был оставлен, и что, ежели бы он это знал прежде, было бы другое… Пятые, выказывая глубину своих стратегических соображений, говорили о том направлении, которое должны будут принять войска. Шестые говорили совершенную бессмыслицу. Лицо Кутузова становилось все озабоченнее и печальнее. Из всех разговоров этих Кутузов видел одно: защищать Москву не было никакой физической возможности в полном значении этих слов, то есть до такой степени не было возможности, что ежели бы какой нибудь безумный главнокомандующий отдал приказ о даче сражения, то произошла бы путаница и сражения все таки бы не было; не было бы потому, что все высшие начальники не только признавали эту позицию невозможной, но в разговорах своих обсуждали только то, что произойдет после несомненного оставления этой позиции. Как же могли начальники вести свои войска на поле сражения, которое они считали невозможным? Низшие начальники, даже солдаты (которые тоже рассуждают), также признавали позицию невозможной и потому не могли идти драться с уверенностью поражения. Ежели Бенигсен настаивал на защите этой позиции и другие еще обсуждали ее, то вопрос этот уже не имел значения сам по себе, а имел значение только как предлог для спора и интриги. Это понимал Кутузов.
Бенигсен, выбрав позицию, горячо выставляя свой русский патриотизм (которого не мог, не морщась, выслушивать Кутузов), настаивал на защите Москвы. Кутузов ясно как день видел цель Бенигсена: в случае неудачи защиты – свалить вину на Кутузова, доведшего войска без сражения до Воробьевых гор, а в случае успеха – себе приписать его; в случае же отказа – очистить себя в преступлении оставления Москвы. Но этот вопрос интриги не занимал теперь старого человека. Один страшный вопрос занимал его. И на вопрос этот он ни от кого не слышал ответа. Вопрос состоял для него теперь только в том: «Неужели это я допустил до Москвы Наполеона, и когда же я это сделал? Когда это решилось? Неужели вчера, когда я послал к Платову приказ отступить, или третьего дня вечером, когда я задремал и приказал Бенигсену распорядиться? Или еще прежде?.. но когда, когда же решилось это страшное дело? Москва должна быть оставлена. Войска должны отступить, и надо отдать это приказание». Отдать это страшное приказание казалось ему одно и то же, что отказаться от командования армией. А мало того, что он любил власть, привык к ней (почет, отдаваемый князю Прозоровскому, при котором он состоял в Турции, дразнил его), он был убежден, что ему было предназначено спасение России и что потому только, против воли государя и по воле народа, он был избрал главнокомандующим. Он был убежден, что он один и этих трудных условиях мог держаться во главе армии, что он один во всем мире был в состоянии без ужаса знать своим противником непобедимого Наполеона; и он ужасался мысли о том приказании, которое он должен был отдать. Но надо было решить что нибудь, надо было прекратить эти разговоры вокруг него, которые начинали принимать слишком свободный характер.