Попов, Иван Иванович (1866)

Иван Иванович Попов
Дата рождения	28 августа 1866(1866-08-28)
Дата смерти	1918(1918)
Место смерти	Москва
Принадлежность	Россия Россия
Звание	генерал-лейтенант (1916)
Сражения/войны	Первая мировая война
Награды и премии

Ива́н Ива́нович Попо́в (28 августа 1866 — июль 1918, Москва) — русский военный деятель, генерал-лейтенант (1916). Руководитель антибольшевистской офицерской подпольной организации в Казани (1918). Член «Союза защиты Родины и свободы».

Семья и образование

Родился в дворянской семье. Окончил 4-й Московский кадетский корпус (1883), 3-е военное Александровское училище (1885), Николаевскую академию Генерального штаба (1894; по первому разряду).

Жена — Мария Давыдовна Орлова, внучка героя Отечественной войны 1812 года И. А. Орлова, дочь генерал-лейтенанта русской императорской армии Д. И. Орлова.

Дети — Ирина Ивановна Туроверова, жена поэта-эмигранта Н. Н. Туроверова; Мария Ивановна Лифарь (р. 1924), жена брата С. Лифаря Леонида Михайловича Лифаря, вместе с мужем участвовала в работе парижского издательства «YMCA-Press», в частности, подготовке к печати первого тома книги «Архипелаг ГУЛАГ» А. Солженицына.

Военная карьера

С 1885 — подпоручик, с 1888 — поручик 11-й артиллерийской бригады. После окончания академии произведён в штабс-капитаны и направлен на службу в Кавказский военный округ. С 1896 — капитан, с 1900 — подполковник, с 1904 — полковник, с 1912 — генерал-майор.

• В 1896—1900 — старший адъютант штаба Кавказской гренадёрской дивизии.
• В 1898—1899 командовал ротой в 16-м гренадёрском Мингрельском полку.
• В 1900—1904 — дежурный штаб-офицер управления Иркутской местной бригады.
• В 1903 командовал батальоном в 291-м пехотном Бобровском полку.
• В 1904—1906 — начальник штаба 73-й пехотной дивизии.
• В 1906—1908 — начальник штаба 21-й пехотной дивизии.
• В 1908—1912 — командир 56-го пехотного Житомирского полка.
• В 1912—1913 — командир 1-й бригады 41-й пехотной дивизии.
• В 1913—1914 — генерал-квартирмейстер штаба Казанского военного округа.

Участие в Первой мировой войне

С началом Первой мировой войны стал генерал-квартирмейстером штаба 4-й армии, образованного на базе управления Казанского военного округа. Занимал этот пост в 1914—1915.

• В 1915 за отличия награждён Георгиевским оружием
• В 1915—1916 — и. д. начальника штаба 10-й армии.
• В 1916—1917 — начальник 32-й пехотной дивизии.
• В апреле 1917 отчислен в резерв чинов Казанского военного округа (в этот период, после Февральской революции, со своих постов были смещены многие монархически настроенные военачальники).

Руководитель антибольшевистской организации

Жил в Казани, где в ноябре 1917 (или в январе 1918) создал и возглавил тайную офицерскую организацию, насчитывавшую около 450 членов. Организация была ориентирована на генерала М. В. Алексеева. Входил в состав Союза защиты Родины и Свободы, возглавлявшегося Б. В. Савинковым. Создал в Казани тайный склад оружия для планировавшегося выступления против большевиков.

Арест, тюрьма, смерть

22 мая 1918 года был арестован и отправлен в Москву. В биографии видного деятеля ВЧК-ОГПУ-НКВД Леонида Заковского приводятся некоторые данные о разгроме организации Попова. Заковский был направлен ВЧК в Казань под видом офицера для ликвидации этой организации; он же арестовал Попова.

В «Красной книге ВЧК» (второе издание, М., 1990) опубликованы протоколы трёх допросов генерала Попова — от 7, 13 и 29 июня 1918 (третий допрос проводил Феликс Дзержинский). Из протоколов следует, что Попов держался на допросах твёрдо, никого не выдал. Последовательно придерживался версии, что сформировал организацию для того, чтобы получить деньги от неких спекулянтов якобы для борьбы с большевиками, а в реальности для поддержки голодавших офицеров. Реальные источники финансирования организации не раскрыл.

Генерал Попов был расстрелян в июле 1918 года вместе с рядом других активных деятелей антибольшевистских офицерских организаций.

Награды

• Орден Святой Анны 3-й ст. (1900; по статут.)
• Орден Святого Станислава 2-й ст. (1901)
• Орден Святой Анны 2-й ст. (1907)
• Орден Святого Владимира 4-й ст. (1910; 23.02.1911)
• Георгиевское оружие (23.04.1915)

Ссылки

• [www.grwar.ru/persons/persons.html?id=206 Попов, Иван Иванович (1866)] на сайте «[www.grwar.ru/ Русская армия в Великой войне]»
• Волков Е. В., Егоров Н. Д., Купцов И. В. Белые генералы Восточного фронта Гражданской войны: Биографический справочник. — М.: Русский путь, 2003. — 240 с. ISBN 5-85887-169-0

Отрывок, характеризующий Попов, Иван Иванович (1866)

Он пожал ее руку.
– Не спала ты?
– Нет, я не спала, – сказала княжна Марья, отрицательно покачав головой. Невольно подчиняясь отцу, она теперь так же, как он говорил, старалась говорить больше знаками и как будто тоже с трудом ворочая язык.
– Душенька… – или – дружок… – Княжна Марья не могла разобрать; но, наверное, по выражению его взгляда, сказано было нежное, ласкающее слово, которого он никогда не говорил. – Зачем не пришла?
«А я желала, желала его смерти! – думала княжна Марья. Он помолчал.
– Спасибо тебе… дочь, дружок… за все, за все… прости… спасибо… прости… спасибо!.. – И слезы текли из его глаз. – Позовите Андрюшу, – вдруг сказал он, и что то детски робкое и недоверчивое выразилось в его лице при этом спросе. Он как будто сам знал, что спрос его не имеет смысла. Так, по крайней мере, показалось княжне Марье.
– Я от него получила письмо, – отвечала княжна Марья.
Он с удивлением и робостью смотрел на нее.
– Где же он?
– Он в армии, mon pere, в Смоленске.
Он долго молчал, закрыв глаза; потом утвердительно, как бы в ответ на свои сомнения и в подтверждение того, что он теперь все понял и вспомнил, кивнул головой и открыл глаза.
– Да, – сказал он явственно и тихо. – Погибла Россия! Погубили! – И он опять зарыдал, и слезы потекли у него из глаз. Княжна Марья не могла более удерживаться и плакала тоже, глядя на его лицо.
Он опять закрыл глаза. Рыдания его прекратились. Он сделал знак рукой к глазам; и Тихон, поняв его, отер ему слезы.
Потом он открыл глаза и сказал что то, чего долго никто не мог понять и, наконец, понял и передал один Тихон. Княжна Марья отыскивала смысл его слов в том настроении, в котором он говорил за минуту перед этим. То она думала, что он говорит о России, то о князе Андрее, то о ней, о внуке, то о своей смерти. И от этого она не могла угадать его слов.
– Надень твое белое платье, я люблю его, – говорил он.
Поняв эти слова, княжна Марья зарыдала еще громче, и доктор, взяв ее под руку, вывел ее из комнаты на террасу, уговаривая ее успокоиться и заняться приготовлениями к отъезду. После того как княжна Марья вышла от князя, он опять заговорил о сыне, о войне, о государе, задергал сердито бровями, стал возвышать хриплый голос, и с ним сделался второй и последний удар.
Княжна Марья остановилась на террасе. День разгулялся, было солнечно и жарко. Она не могла ничего понимать, ни о чем думать и ничего чувствовать, кроме своей страстной любви к отцу, любви, которой, ей казалось, она не знала до этой минуты. Она выбежала в сад и, рыдая, побежала вниз к пруду по молодым, засаженным князем Андреем, липовым дорожкам.
– Да… я… я… я. Я желала его смерти. Да, я желала, чтобы скорее кончилось… Я хотела успокоиться… А что ж будет со мной? На что мне спокойствие, когда его не будет, – бормотала вслух княжна Марья, быстрыми шагами ходя по саду и руками давя грудь, из которой судорожно вырывались рыдания. Обойдя по саду круг, который привел ее опять к дому, она увидала идущих к ней навстречу m lle Bourienne (которая оставалась в Богучарове и не хотела оттуда уехать) и незнакомого мужчину. Это был предводитель уезда, сам приехавший к княжне с тем, чтобы представить ей всю необходимость скорого отъезда. Княжна Марья слушала и не понимала его; она ввела его в дом, предложила ему завтракать и села с ним. Потом, извинившись перед предводителем, она подошла к двери старого князя. Доктор с встревоженным лицом вышел к ней и сказал, что нельзя.
– Идите, княжна, идите, идите!
Княжна Марья пошла опять в сад и под горой у пруда, в том месте, где никто не мог видеть, села на траву. Она не знала, как долго она пробыла там. Чьи то бегущие женские шаги по дорожке заставили ее очнуться. Она поднялась и увидала, что Дуняша, ее горничная, очевидно, бежавшая за нею, вдруг, как бы испугавшись вида своей барышни, остановилась.
– Пожалуйте, княжна… князь… – сказала Дуняша сорвавшимся голосом.
– Сейчас, иду, иду, – поспешно заговорила княжна, не давая времени Дуняше договорить ей то, что она имела сказать, и, стараясь не видеть Дуняши, побежала к дому.
– Княжна, воля божья совершается, вы должны быть на все готовы, – сказал предводитель, встречая ее у входной двери.
– Оставьте меня. Это неправда! – злобно крикнула она на него. Доктор хотел остановить ее. Она оттолкнула его и подбежала к двери. «И к чему эти люди с испуганными лицами останавливают меня? Мне никого не нужно! И что они тут делают? – Она отворила дверь, и яркий дневной свет в этой прежде полутемной комнате ужаснул ее. В комнате были женщины и няня. Они все отстранились от кровати, давая ей дорогу. Он лежал все так же на кровати; но строгий вид его спокойного лица остановил княжну Марью на пороге комнаты.
«Нет, он не умер, это не может быть! – сказала себе княжна Марья, подошла к нему и, преодолевая ужас, охвативший ее, прижала к щеке его свои губы. Но она тотчас же отстранилась от него. Мгновенно вся сила нежности к нему, которую она чувствовала в себе, исчезла и заменилась чувством ужаса к тому, что было перед нею. «Нет, нет его больше! Его нет, а есть тут же, на том же месте, где был он, что то чуждое и враждебное, какая то страшная, ужасающая и отталкивающая тайна… – И, закрыв лицо руками, княжна Марья упала на руки доктора, поддержавшего ее.
В присутствии Тихона и доктора женщины обмыли то, что был он, повязали платком голову, чтобы не закостенел открытый рот, и связали другим платком расходившиеся ноги. Потом они одели в мундир с орденами и положили на стол маленькое ссохшееся тело. Бог знает, кто и когда позаботился об этом, но все сделалось как бы само собой. К ночи кругом гроба горели свечи, на гробу был покров, на полу был посыпан можжевельник, под мертвую ссохшуюся голову была положена печатная молитва, а в углу сидел дьячок, читая псалтырь.
Как лошади шарахаются, толпятся и фыркают над мертвой лошадью, так в гостиной вокруг гроба толпился народ чужой и свой – предводитель, и староста, и бабы, и все с остановившимися испуганными глазами, крестились и кланялись, и целовали холодную и закоченевшую руку старого князя.