Поползень Пржевальского

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Поползень Пржевальского
Научная классификация
Международное научное название

Sitta przewalskii Berezowski & Bianchi, 1891

Ареал
     Ареал белощёкого поползня
     Ареал поползня Пржевальского
Охранный статус

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

Вызывающие наименьшие опасения
IUCN 3.1 Least Concern: [www.iucnredlist.org/details/147721 147721 ]

Систематика
на Викивидах

Изображения
на Викискладе

Поползень Пржевальского (лат. Sitta przewalskii, nomen nudum Sitta eckloni) — птица из семейства поползневых. Долгое время рассматривался в качестве подвида белощёкого поползня (Sitta leucopsis), хотя существенно отличается от него по морфологии и вокализации. Ближайшим родственником обоих видов считается американский каролинский поползень. Это среднего размера птица, в длину достигает около 13 см. Верх сине-фиолетового или грифельного цвета, более тёмный на темени и затылке. Беловато-жёлтая окраска на щеках и горле плавно приобретает более насыщенные рыжеватые тона на груди и брюхе, которые в свою очередь плавно преобразуются в каштаново-рыжие на боках и подхвостье. Вокализация представляет собой чередование восходящих свистов и коротких чирикающих звуков.

Распространён в Китае на территории Тибетского автономного района, провинциях Цинхай, Ганьсу и Сычуань. Населяет горные хвойные леса с преобладанием ели и пихты. Гнездится, как правило, на высоте от 2250 до 4500 м над уровнем моря. В качестве вида был описан русскими орнитологами Михаилом Березовским и Валентином Бианки в 1891 году на основании образцов, собранных Николаем Пржевальским в 1884 году в префектуре Хайдун. Птица была названа в знак памяти об этом учёном. Экология вида изучена слабо; полагают, что она сходна с экологией белощёкого поползня.

Статус вида был вновь использован американским орнитологом Памелой Расмуссен (англ. Pamela C. Rasmussen) в 2005 году в книге «Birds of South Asia. The Ripley Guide», а затем и другими авторами. Несмотря на это, на момент ноября 2015 года вид не имеет учётной записи в каталоге Международного союза охраны природы и международной организации BirdLife International. Филогенетическое исследование, проведённое в 2014 году международной группой генетиков, показало, что поползень Пржевальского является корневым таксоном среди всех поползней (Sitta), включающих 21 вид.





Систематика

Род Sitta, к которому принадлежит поползень Пржевальского, объединяет мелких воробьиных птиц, добывающих корм на вертикальных поверхностях, главным образом на отвесных скалах и стволах деревьев[1]. Ряд специалистов разбивает его на семь подродов[прим 1], при этом настоящий вид помещается в группу Leptositta вместе с белощёким и каролинским поползнями[2].

Первое научное описание поползня Пржевальского появилось в 1891 году в работе «Птицы Ганьсуйского путешествия Г. Н. Потанина. 1884—1887 гг.», написанной российскими учёными Михаилом Березовским и Валентином Бианки[3]. В качестве типового экземпляра была использована единственная тушка самца, добытая Николаем Пржевальским в 1884 году во время его экспедиции по Тибетскому плоскогорью. За три года до выхода книги выдающийся российский путешественник внезапно скончался от брюшного тифа, и авторы приняли решение назвать новый вид в память о нём — Sitta przewalskii[3][4]. Сам Пржевальский в своих записях использовал название Sitta eckloni, однако не сопроводил его соответствующим описательным материалом и поэтому оно было признано недействительным (см. nomen nudum)[5][6]. Родовое название Sitta происходит от древнегреческого слова σιττη, которым в трудах Аристотеля, Каллимаха и Исихия Милетского называлась некая птица, похожая на дятла[7].

Несмотря на то, что области распространения поползня Пржевальского и белощёкого поползня разделены почти на 1500 км[8], оба эти таксона почти сразу были признаны конспецифичными, то есть принадлежащими одному виду. Поскольку таксон Березовского и Бианки был описан позднее, чем белощёкий, он получил более низкий статус подвида Sitta leucopsis przewalskii[9]. В 2005 году специалист по орнитофауне Азии американка Памела Расмуссен (англ. Pamela C. Rasmussen) вновь признала тибетский таксон самостоятельным видом[10]. В 2007 году её ревизию поддержали орнитологи Найджел Коллар (Nigel J. Collar) и Джон Пилгрим (John D. Pilgrim)[11], в 2014 — издатель зоологической номенклатуры «Zoonomen» Алан Петерсон (Alan P. Peterson)[12]. Описание вида имеется в справочном издании Международного союза орнитологов и многотомнике «Handbook of the Birds of the World»[13]. Авторы не перечисляют каких-либо подвидов птицы[14].

В качестве обоснования ревизии Расмуссен обращает внимание на морфологические и, что более важно, существенные вокальные различия двух птиц[10]. Вместе с тем орнитолог Эдвард Дикинсон (Edward C. Dickinson) в своей рецензии работы Расмуссен подчёркивает, что хотя указанные отличия и были определены, детальный сравнительный анализ морфологии двух таксонов не проводился, и неизвестно, как представители одной обособленной группы будут реагировать на призывные крики представителей другой[15]. Ближайшим родственником распространённого в Гималаях белощёкого поползня считается обитающий на американском континенте каролинский поползень: оба эти вида объединяет очень близкий крик позывки, в связи с чем ряд орнитологов называют их конспецифичными. Другая группа исследователей полагает, что «триумвират» видов S. przewalskii, S. leucopsis и S. carolinensis представляют собой монофилитическую группу, сестринскую по отношению к подроду Micrositta[прим 2][16]. Вопрос о родственных связях между таксонами внутри этих групп остаётся открытым[2][17][18].

В 2014 году международная группа специалистов под руководством Эрика Паскета (Eric Pasquet) опубликовала филогенетическое дерево 21 вида в семействе поползневых (белощёкий не принимал участия в исследовании), построенное на основании анализа ядерной и митохондриальной ДНК[19]. В этой работе поползень Пржевальского был помещён в основание дерева с утверждением, что он является «сестринским таксоном по отношению ко всем другим поползням, при этом ни с кем из них не имеет близкого родства»[19]. Приведённая в работе кладограмма показывает, что ближайшими потомками настоящего вида являются каролинский и гигантский поползни[19].

Описание

Внешний вид

Это среднего размера поползень: его длина 12,5—13 см, размах крыльев около 22,5 см[20][9]. При описании птицы обычно используется её сравнение с белощёким поползнем, поскольку они имеют общие морфологические характеристики и долгое время рассматривались как один вид[9]. Общим определяющим признаком этих двух птиц является отсутствие «маски» — тёмной полосы через глаз, которая в том или ином виде встречается у всех остальных представителей семейства. Китайский вид несколько мельче гималайского, имеет более тонкий клюв. Отличается окраска нижней стороны тела: у белощёкого она беловато- или серовато-жёлтая, тогда как у поползня Пржевальского более тёмная, состоит из оттенков оранжевого от ржавчато-рыжего до насыщенного каштаново-рыжего[10][21][3]. Самец немного более ярко окрашен[10], но в целом похож на самку[22].

Лоб, темя, затылок и зашеек блестящие иссиня-чёрные. Спина и предплечья аспидно-синие. Малые кроющие крыла и верхние кроющие маховых второго порядка буро-чёрные, с фиолетовым (индиго) оттенком по наружным опахалам. Верхние кроющие главных маховых и махи буро-чёрные, махи третьего порядка с фиолетовым (индиго) оттенком. Нижние кроющие крыла и маховых второго порядка грязно-белые со светло-рыжим оттенком на концах. Нижние кроющие главных махов светло буро-чёрные. Нижняя сторона махов чёрно-серая, более светлая к основанию и по внутреннему опахалу. Рули: средняя пара аспидно-синяя, как спина; вторая и третья пара чёрные, с узкой аспидно-серой конечной каймой, которая шире на наружном опахале; четвёртая пара подобна предыдущей паре, но серая кайма шире, а на концах внутреннего опахала маленькое белое пятнышко; пятая пара чёрная в основной части, с серым концом и широкой предконечной белой полосой на внутреннем опахале; шестая, самая внешняя пара подобна предыдущей, но серый цвет на конце занимает больше места и широкая белая предконечная полоса проходит через всё перо[3].

Голос

Наиболее значимым отличием двух видов является территориальная песня самца. У белощёкого поползня она представляет собой размеренное повторение гнусавых звуков. У поползня Пржевальского это более быстрая и длинная череда свистов с ударением на конце, время от времени прерываемая коротким чириканьем[8]. Согласно изданию «Handbook of the Birds of the World», вокализация также включает в себя глухое и мягкое «чип», повторяемое с неравномерными интервалами; громкий и требовательный свист «двип» или «двип..ип»; несколько гнусавое и жалобное «кью», обычно сериями по 3—5 слогов; и более чистое «пи-пи-пи-пи» на одной высоте, но постепенно замедляющееся[13].

Распространение

Поползень Пржевальского распространён на относительно небольшой территории на Тибетском нагорье в центральном Китае. В Цинхае его можно встретить на склонах хребта Дабашань от Мэньюань-Хуэйского автономного уезда к югу до района Амдо, в долине Хуанхэ в пределах уезда Синхай, а также в южной части провинции в уезде Нангчен. В Ганьсу ареал не выходит за границы юго-западных уездов Сяхэ и Миньсянь. В Сычуани поползень обитает в северной, центральной и западной части провинции, в том числе в уезде Сунгчу, Национальном парке Цзючжайгоу, на склонах хребта Цюнлайшань (англ. Qionglai Mountains) в районе Волун и уезде Баркам. Изолированный участок ареала находится в округе Куньмин в провинции Юньнань, где птица гнездится, но в остальное время, по всей видимости, мигрирует к северу[20].

В Тибетском автономном районе поползень Пржевальского встречается на востоке в округе Чамдо и по отдельным сообщениям на юге в долине реки Ярлунг-Цангпо, причём во втором случае только вне сезона размножения. Информация из южного Тибета о встрече птиц с необычно светлыми грудками в нетипичных для поползня Пржевальского местах обитания позволяет предположить, что речь идёт об интрогрессии — приобретении белощёким поползнем генов поползня Пржевальского при межвидовой гибридизации[13].

Населяет горные хвойные леса с преобладанием ели и пихты, достигает верхней границы леса. В провинции Цинхай отмечена до 2590—2895 м, в провинции Счуань до 4270 м, на западе Тибетского автономного района до 3500—4500 м над уровнем моря. На юго-востоке Тибета птицу встречали на высоте до 2895—3050 м над уровнем моря[23][24]. Редкая птица[24].

Напишите отзыв о статье "Поползень Пржевальского"

Примечания

  1. В род Sitta включены 6 подродов: Callisitta, Poecilositta, Oenositta, Sitta, Mesositta, Micrositta и Leptositta
  2. В группу Micrositta включены 6 видов: S. canadensis, S. villosa, S. yunnanensis, S. krueperi, S. ledanti и S. whiteheadi
  1. Sibley et al., 2001, p. 434.
  2. 1 2 Matthysen, 1998, p. 269—270.
  3. 1 2 3 4 Березовский & Бианки, 1891, с. 119.
  4. Peters, 1967, p. 137.
  5. Sharpe, 1903, p. 349.
  6. Sclater & Saunders, 1885, p. 110.
  7. Jobling, 1992, p. 217—218.
  8. 1 2 Martens et al., 2011.
  9. 1 2 3 Dresser & Morgan, 1899.
  10. 1 2 3 4 Rasmussen, 2005, p. 537.
  11. Collar & Pilgrim, 2007.
  12. Peterson, Alan P. [www.zoonomen.net/avtax/pa48.html World Birds Taxonomic List]. Zoonomen – Zoological Nomenclature Resource. Проверено 25 ноября 2015. [www.webcitation.org/6dKgLW1Eu Архивировано из первоисточника 26 ноября 2015].
  13. 1 2 3 Harrap, 2008, p. 139.
  14. [www.worldbirdnames.org/bow/nuthatch/ World Bird List, Version 4.2]. International Ornithological Congress. Проверено 25 ноября 2015. [www.webcitation.org/6dKgR5l5d Архивировано из первоисточника 26 ноября 2015].
  15. Dickinson, 2006.
  16. Matthysen, 1998, p. 270.
  17. Harrap & Quinn, 1995, p. 150.
  18. Pasquet, 1998.
  19. 1 2 3 Pasquet et al., 2014.
  20. 1 2 Harrap & Quinn, 1995, p. 148.
  21. Harrap & Quinn, 1995, p. 148—150.
  22. Thayer & Bangs, 1915, p. 186.
  23. Ludlow, 1951.
  24. 1 2 Harrap & Quinn, 1995, p. 149.

Литература

  • Березовский, М. М; Бианки, В. В. [archive.org/stream/ptitsygansuiskag00bere#page/118/mode/2up Птицы Ганьсуйского путешествия Г.Н. Потанина. 1884-1887 гг. Материалы по орнитологии Китая, главным образом южной части провинции Гань-Су]. — Санкт-Петербург: Типография Императорской академии наук, 1891. — 220 с. — ISBN 978-5-517-99690-9.
  • Collar, Nigel J.; Pilgrim, John D. [people.ds.cam.ac.uk/cns26/njc/Papers/Changes_Asian_taxonomy.pdf Species-level changes proposed for Asian birds, 2005–2006] // Oriental Bird Club. — 2007. — Т. 8. — С. 14—30.
  • Dickinson, Edward C. [www.repository.naturalis.nl/document/41857 Systematic notes on Asian birds. 62. A preliminary review of the Sittidae] // Zoologische Verhandelingen, Leiden. — 2006. — Т. 80, № 5. — С. 225—240.
  • Dresser, Henry Eeles; Morgan, Edward Delmar. [biodiversitylibrary.org/page/9035795 On new species of birds obtained in Kan-su by M. Berezovsky] // Ibis. — 1899. — Т. 41, № 2. — С. 270—276. — DOI:10.1111/j.1474-919X.1899.tb05554.x.
  • Harrap, Simon; Quinn, David. Tits, Nuthatches and Creepers. — Christopher Helm Publishers Ltd, 1995. — 392 p. — ISBN 978-0713639643.
  • Harrap, Simon. Family Sittidae (Nuthatches) / Del Hoyo, Josep; Elliott, Andrew; Christie, David A.. — Handbook of the Birds of the World. — 2008. — Т. 13: Penduline-tits to Shrikes. — 860 p. — ISBN 978-8496553453.
  • Jobling, James А. A Dictionary of Scientific Bird Names. — United States: Oxford University Press, 1992. — ISBN 0198546343.
  • Ludlow, Frank. The birds of Kongbo and Pome, South-East Tibet // Ibis. — 1951. — Т. 93, № 4. — С. 547—578. — DOI:10.1111/j.1474-919X.1951.tb05458.x.
  • Martens, Jochen; Tietze, Dieter Thomas; Päckert, Martin. [www.aoucospubs.org/doi/abs/10.1525/om.2011.70.1.64 Phylogeny, biodiversity, and species limits of passerine birds in the Sino-Himalayan region—a critical review] // Ornithological Monographs. — 2011. — Т. 70. — С. 64—94.
  • Matthysen, Erik. The Nuthatches. — Academic Press, 1998. — 315 p. — ISBN 978-0856611018.
  • Pasquet, Eric Phylogeny of the nuthatches of the Sitta canadensis group and its evolutionary and biogeographic implications // Ibis. — 1998. — Т. 140, № 1. — С. 150—156. — DOI:10.1111/j.1474-919X.1998.tb04553.x.
  • Pasquet, Eric; Barker, F. Keith; Martens, Jochen; Tillier, Annie; Cruaud, Corinne; Cibois, Alice. Evolution within the nuthatches (Sittidae: Aves, Passeriformes): molecular phylogeny, biogeography, and ecological perspectives // Journal of Ornithology. — 2014. — Т. 155, № 3. — С. 755—765. — DOI:10.1007/s10336-014-1063-7.
  • Peters, James Lee. [archive.org/stream/checklistofbirds121967pete#page/136/mode/2up Check-List of Birds of the World]. — Museum of Comparative Zoology, 1967. — Т. XII.
  • Rasmussen, Pamela C. Birds Of South Asia The Ripley Guide. — Smithsonian / Lynx Edicions, 2005. — Т. 2: Attributes and Status. — ISBN 978-8487334665.
  • Sibley, David; Elphick, Chris; Dunning, John Barnard. Sibley guide to bird life and behavior. — Knopf, 2001. — 978-0679451235 p. — ISBN 978-0-679-45123-5.
  • Sharpe, R. Bowdler. [archive.org/stream/ahandlistgenera00shargoog#page/n363/mode/2up A Hand-list of the Genera and Species of Birds]. — The Trustees of the British Museum, 1903. — Т. IV.
  • Sclater, Philip Lutley; Saunders, Howard. Recently published ornithological works – Przewalski's Journey in Tibet // The Ibis. — 1885. — Т. III. — С. 110.
  • Thayer, John E.; Bangs, Outram. Memoirs of the Museum of Comparative Zoölogy at Harvard College. — University Press, 1915.

Ссылки

  • [ibc.lynxeds.com/photo/przewalski039s-nuthatch-sitta-przewalskii/adult-female Фотография Przevalski это поползень (в изношенное оперение)]
  • [www.cnbird.org.cn/show.asp?mode=d&bh=0838&yonghu=&addr=&sl=&index=7 Фотография Przevalski это поползень (в свежем пере)]

Отрывок, характеризующий Поползень Пржевальского

– Но, князь, – робко сказал Десаль, – в письме говорится о Витебске…
– А, в письме, да… – недовольно проговорил князь, – да… да… – Лицо его приняло вдруг мрачное выражение. Он помолчал. – Да, он пишет, французы разбиты, при какой это реке?
Десаль опустил глаза.
– Князь ничего про это не пишет, – тихо сказал он.
– А разве не пишет? Ну, я сам не выдумал же. – Все долго молчали.
– Да… да… Ну, Михайла Иваныч, – вдруг сказал он, приподняв голову и указывая на план постройки, – расскажи, как ты это хочешь переделать…
Михаил Иваныч подошел к плану, и князь, поговорив с ним о плане новой постройки, сердито взглянув на княжну Марью и Десаля, ушел к себе.
Княжна Марья видела смущенный и удивленный взгляд Десаля, устремленный на ее отца, заметила его молчание и была поражена тем, что отец забыл письмо сына на столе в гостиной; но она боялась не только говорить и расспрашивать Десаля о причине его смущения и молчания, но боялась и думать об этом.
Ввечеру Михаил Иваныч, присланный от князя, пришел к княжне Марье за письмом князя Андрея, которое забыто было в гостиной. Княжна Марья подала письмо. Хотя ей это и неприятно было, она позволила себе спросить у Михаила Иваныча, что делает ее отец.
– Всё хлопочут, – с почтительно насмешливой улыбкой, которая заставила побледнеть княжну Марью, сказал Михаил Иваныч. – Очень беспокоятся насчет нового корпуса. Читали немножко, а теперь, – понизив голос, сказал Михаил Иваныч, – у бюра, должно, завещанием занялись. (В последнее время одно из любимых занятий князя было занятие над бумагами, которые должны были остаться после его смерти и которые он называл завещанием.)
– А Алпатыча посылают в Смоленск? – спросила княжна Марья.
– Как же с, уж он давно ждет.


Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.
Тихон принес с официантом постель и стал уставлять.
– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».
– Тишка! Об чем за обедом говорили?
– Об князе, Михайле…
– Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту.
Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение.
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».
– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.
Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
«Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!»


Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.
Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых.
Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.
Дочь укладывала за спину и под него ситцевые пуховые подушки. Свояченица старушка тайком сунула узелок. Один из кучеров подсадил его под руку.
– Ну, ну, бабьи сборы! Бабы, бабы! – пыхтя, проговорил скороговоркой Алпатыч точно так, как говорил князь, и сел в кибиточку. Отдав последние приказания о работах земскому и в этом уж не подражая князю, Алпатыч снял с лысой головы шляпу и перекрестился троекратно.
– Вы, ежели что… вы вернитесь, Яков Алпатыч; ради Христа, нас пожалей, – прокричала ему жена, намекавшая на слухи о войне и неприятеле.
– Бабы, бабы, бабьи сборы, – проговорил Алпатыч про себя и поехал, оглядывая вокруг себя поля, где с пожелтевшей рожью, где с густым, еще зеленым овсом, где еще черные, которые только начинали двоить. Алпатыч ехал, любуясь на редкостный урожай ярового в нынешнем году, приглядываясь к полоскам ржаных пелей, на которых кое где начинали зажинать, и делал свои хозяйственные соображения о посеве и уборке и о том, не забыто ли какое княжеское приказание.
Два раза покормив дорогой, к вечеру 4 го августа Алпатыч приехал в город.
По дороге Алпатыч встречал и обгонял обозы и войска. Подъезжая к Смоленску, он слышал дальние выстрелы, но звуки эти не поразили его. Сильнее всего поразило его то, что, приближаясь к Смоленску, он видел прекрасное поле овса, которое какие то солдаты косили, очевидно, на корм и по которому стояли лагерем; это обстоятельство поразило Алпатыча, но он скоро забыл его, думая о своем деле.
Все интересы жизни Алпатыча уже более тридцати лет были ограничены одной волей князя, и он никогда не выходил из этого круга. Все, что не касалось до исполнения приказаний князя, не только не интересовало его, но не существовало для Алпатыча.
Алпатыч, приехав вечером 4 го августа в Смоленск, остановился за Днепром, в Гаченском предместье, на постоялом дворе, у дворника Ферапонтова, у которого он уже тридцать лет имел привычку останавливаться. Ферапонтов двенадцать лет тому назад, с легкой руки Алпатыча, купив рощу у князя, начал торговать и теперь имел дом, постоялый двор и мучную лавку в губернии. Ферапонтов был толстый, черный, красный сорокалетний мужик, с толстыми губами, с толстой шишкой носом, такими же шишками над черными, нахмуренными бровями и толстым брюхом.
Ферапонтов, в жилете, в ситцевой рубахе, стоял у лавки, выходившей на улицу. Увидав Алпатыча, он подошел к нему.
– Добро пожаловать, Яков Алпатыч. Народ из города, а ты в город, – сказал хозяин.
– Что ж так, из города? – сказал Алпатыч.
– И я говорю, – народ глуп. Всё француза боятся.
– Бабьи толки, бабьи толки! – проговорил Алпатыч.
– Так то и я сужу, Яков Алпатыч. Я говорю, приказ есть, что не пустят его, – значит, верно. Да и мужики по три рубля с подводы просят – креста на них нет!
Яков Алпатыч невнимательно слушал. Он потребовал самовар и сена лошадям и, напившись чаю, лег спать.
Всю ночь мимо постоялого двора двигались на улице войска. На другой день Алпатыч надел камзол, который он надевал только в городе, и пошел по делам. Утро было солнечное, и с восьми часов было уже жарко. Дорогой день для уборки хлеба, как думал Алпатыч. За городом с раннего утра слышались выстрелы.
С восьми часов к ружейным выстрелам присоединилась пушечная пальба. На улицах было много народу, куда то спешащего, много солдат, но так же, как и всегда, ездили извозчики, купцы стояли у лавок и в церквах шла служба. Алпатыч прошел в лавки, в присутственные места, на почту и к губернатору. В присутственных местах, в лавках, на почте все говорили о войске, о неприятеле, который уже напал на город; все спрашивали друг друга, что делать, и все старались успокоивать друг друга.
У дома губернатора Алпатыч нашел большое количество народа, казаков и дорожный экипаж, принадлежавший губернатору. На крыльце Яков Алпатыч встретил двух господ дворян, из которых одного он знал. Знакомый ему дворянин, бывший исправник, говорил с жаром.
– Ведь это не шутки шутить, – говорил он. – Хорошо, кто один. Одна голова и бедна – так одна, а то ведь тринадцать человек семьи, да все имущество… Довели, что пропадать всем, что ж это за начальство после этого?.. Эх, перевешал бы разбойников…
– Да ну, будет, – говорил другой.
– А мне что за дело, пускай слышит! Что ж, мы не собаки, – сказал бывший исправник и, оглянувшись, увидал Алпатыча.
– А, Яков Алпатыч, ты зачем?
– По приказанию его сиятельства, к господину губернатору, – отвечал Алпатыч, гордо поднимая голову и закладывая руку за пазуху, что он делал всегда, когда упоминал о князе… – Изволили приказать осведомиться о положении дел, – сказал он.
– Да вот и узнавай, – прокричал помещик, – довели, что ни подвод, ничего!.. Вот она, слышишь? – сказал он, указывая на ту сторону, откуда слышались выстрелы.
– Довели, что погибать всем… разбойники! – опять проговорил он и сошел с крыльца.
Алпатыч покачал головой и пошел на лестницу. В приемной были купцы, женщины, чиновники, молча переглядывавшиеся между собой. Дверь кабинета отворилась, все встали с мест и подвинулись вперед. Из двери выбежал чиновник, поговорил что то с купцом, кликнул за собой толстого чиновника с крестом на шее и скрылся опять в дверь, видимо, избегая всех обращенных к нему взглядов и вопросов. Алпатыч продвинулся вперед и при следующем выходе чиновника, заложив руку зазастегнутый сюртук, обратился к чиновнику, подавая ему два письма.
– Господину барону Ашу от генерала аншефа князя Болконского, – провозгласил он так торжественно и значительно, что чиновник обратился к нему и взял его письмо. Через несколько минут губернатор принял Алпатыча и поспешно сказал ему:
– Доложи князю и княжне, что мне ничего не известно было: я поступал по высшим приказаниям – вот…
Он дал бумагу Алпатычу.
– А впрочем, так как князь нездоров, мой совет им ехать в Москву. Я сам сейчас еду. Доложи… – Но губернатор не договорил: в дверь вбежал запыленный и запотелый офицер и начал что то говорить по французски. На лице губернатора изобразился ужас.
– Иди, – сказал он, кивнув головой Алпатычу, и стал что то спрашивать у офицера. Жадные, испуганные, беспомощные взгляды обратились на Алпатыча, когда он вышел из кабинета губернатора. Невольно прислушиваясь теперь к близким и все усиливавшимся выстрелам, Алпатыч поспешил на постоялый двор. Бумага, которую дал губернатор Алпатычу, была следующая:
«Уверяю вас, что городу Смоленску не предстоит еще ни малейшей опасности, и невероятно, чтобы оный ею угрожаем был. Я с одной, а князь Багратион с другой стороны идем на соединение перед Смоленском, которое совершится 22 го числа, и обе армии совокупными силами станут оборонять соотечественников своих вверенной вам губернии, пока усилия их удалят от них врагов отечества или пока не истребится в храбрых их рядах до последнего воина. Вы видите из сего, что вы имеете совершенное право успокоить жителей Смоленска, ибо кто защищаем двумя столь храбрыми войсками, тот может быть уверен в победе их». (Предписание Барклая де Толли смоленскому гражданскому губернатору, барону Ашу, 1812 года.)