Популярная музыка
Поделись знанием:
– Да оставь, Наташа; ну полно, мы уложим, – с упреком говорила Соня.
– Эх, барышня! – говорил дворецкий. Но Наташа не сдалась, выкинула все вещи и быстро начала опять укладывать, решая, что плохие домашние ковры и лишнюю посуду не надо совсем брать. Когда всё было вынуто, начали опять укладывать. И действительно, выкинув почти все дешевое, то, что не стоило брать с собой, все ценное уложили в два ящика. Не закрывалась только крышка коверного ящика. Можно было вынуть немного вещей, но Наташа хотела настоять на своем. Она укладывала, перекладывала, нажимала, заставляла буфетчика и Петю, которого она увлекла за собой в дело укладыванья, нажимать крышку и сама делала отчаянные усилия.
– Да полно, Наташа, – говорила ей Соня. – Я вижу, ты права, да вынь один верхний.
– Не хочу, – кричала Наташа, одной рукой придерживая распустившиеся волосы по потному лицу, другой надавливая ковры. – Да жми же, Петька, жми! Васильич, нажимай! – кричала она. Ковры нажались, и крышка закрылась. Наташа, хлопая в ладоши, завизжала от радости, и слезы брызнули у ней из глаз. Но это продолжалось секунду. Тотчас же она принялась за другое дело, и уже ей вполне верили, и граф не сердился, когда ему говорили, что Наталья Ильинишна отменила его приказанье, и дворовые приходили к Наташе спрашивать: увязывать или нет подводу и довольно ли она наложена? Дело спорилось благодаря распоряжениям Наташи: оставлялись ненужные вещи и укладывались самым тесным образом самые дорогие.
Но как ни хлопотали все люди, к поздней ночи еще не все могло быть уложено. Графиня заснула, и граф, отложив отъезд до утра, пошел спать.
Соня, Наташа спали, не раздеваясь, в диванной. В эту ночь еще нового раненого провозили через Поварскую, и Мавра Кузминишна, стоявшая у ворот, заворотила его к Ростовым. Раненый этот, по соображениям Мавры Кузминишны, был очень значительный человек. Его везли в коляске, совершенно закрытой фартуком и с спущенным верхом. На козлах вместе с извозчиком сидел старик, почтенный камердинер. Сзади в повозке ехали доктор и два солдата.
– Пожалуйте к нам, пожалуйте. Господа уезжают, весь дом пустой, – сказала старушка, обращаясь к старому слуге.
– Да что, – отвечал камердинер, вздыхая, – и довезти не чаем! У нас и свой дом в Москве, да далеко, да и не живет никто.
– К нам милости просим, у наших господ всего много, пожалуйте, – говорила Мавра Кузминишна. – А что, очень нездоровы? – прибавила она.
Камердинер махнул рукой.
– Не чаем довезти! У доктора спросить надо. – И камердинер сошел с козел и подошел к повозке.
– Хорошо, – сказал доктор.
Камердинер подошел опять к коляске, заглянул в нее, покачал головой, велел кучеру заворачивать на двор и остановился подле Мавры Кузминишны.
– Господи Иисусе Христе! – проговорила она.
Мавра Кузминишна предлагала внести раненого в дом.
– Господа ничего не скажут… – говорила она. Но надо было избежать подъема на лестницу, и потому раненого внесли во флигель и положили в бывшей комнате m me Schoss. Раненый этот был князь Андрей Болконский.
Наступил последний день Москвы. Была ясная веселая осенняя погода. Было воскресенье. Как и в обыкновенные воскресенья, благовестили к обедне во всех церквах. Никто, казалось, еще не мог понять того, что ожидает Москву.
Только два указателя состояния общества выражали то положение, в котором была Москва: чернь, то есть сословие бедных людей, и цены на предметы. Фабричные, дворовые и мужики огромной толпой, в которую замешались чиновники, семинаристы, дворяне, в этот день рано утром вышли на Три Горы. Постояв там и не дождавшись Растопчина и убедившись в том, что Москва будет сдана, эта толпа рассыпалась по Москве, по питейным домам и трактирам. Цены в этот день тоже указывали на положение дел. Цены на оружие, на золото, на телеги и лошадей всё шли возвышаясь, а цены на бумажки и на городские вещи всё шли уменьшаясь, так что в середине дня были случаи, что дорогие товары, как сукна, извозчики вывозили исполу, а за мужицкую лошадь платили пятьсот рублей; мебель же, зеркала, бронзы отдавали даром.
В степенном и старом доме Ростовых распадение прежних условий жизни выразилось очень слабо. В отношении людей было только то, что в ночь пропало три человека из огромной дворни; но ничего не было украдено; и в отношении цен вещей оказалось то, что тридцать подвод, пришедшие из деревень, были огромное богатство, которому многие завидовали и за которые Ростовым предлагали огромные деньги. Мало того, что за эти подводы предлагали огромные деньги, с вечера и рано утром 1 го сентября на двор к Ростовым приходили посланные денщики и слуги от раненых офицеров и притаскивались сами раненые, помещенные у Ростовых и в соседних домах, и умоляли людей Ростовых похлопотать о том, чтоб им дали подводы для выезда из Москвы. Дворецкий, к которому обращались с такими просьбами, хотя и жалел раненых, решительно отказывал, говоря, что он даже и не посмеет доложить о том графу. Как ни жалки были остающиеся раненые, было очевидно, что, отдай одну подводу, не было причины не отдать другую, все – отдать и свои экипажи. Тридцать подвод не могли спасти всех раненых, а в общем бедствии нельзя было не думать о себе и своей семье. Так думал дворецкий за своего барина.
Стиль этой статьи неэнциклопедичен или нарушает нормы русского языка. Статью следует исправить согласно стилистическим правилам Википедии.
|
В данной статье или разделе имеется список источников или внешних ссылок, но источники отдельных утверждений остаются неясными из-за отсутствия сносок. Утверждения, не подкреплённые источниками, могут быть поставлены под сомнение и удалены. Вы можете улучшить статью, внеся более точные указания на источники.
|
Популя́рная му́зыка — произведения различных музыкальных жанров, ориентированные на широкую публику. К популярной музыке также относят шлягер — развлекательную танцевальную песню, обычно с непритязательным любовно-лирическим текстом[1] — музыкальный жанр, объединяющий различные композиции от весьма сентиментальных баллад с простой, запоминающейся мелодией до лёгких поп-мелодий.
Термин поп-музыка часто ошибочно используется, как синоним популярной музыки. Как правило, он используется для обозначения конкретного жанра «поп».
Следует отметить, что в музыковедении термины «поп-музыка» и «популярная музыка» также трактуются различно .
Содержание
Жанры
- Эстрада — развлекательная музыка 1940-Х, 1950-х и 1960-х (Бинг Кросби, Фрэнк Синатра, Барбара Стрейзанд, Том Джонс). Этот жанр построен на актёрском исполнении широко известных шлягеров (так называемые «поп-стандарты», традиционный поп-репертуар) и рассчитан на возрастную публику. Британская эстрада называлась «мюзик-холл». Несмотря на падение популярности жанра, до сих пор ежегодно вручается премия «Грэмми» за новые записи в этой стилистике.
- Ритм-н-блюз — различные направления афроамериканской музыки, в частности, соул и фанк, а также гибриды между ними. У истоков стояли Рэй Чарльз, Сэм Кук, Джеймс Браун. Лёгкую коммерческую разновидность ритм-н-блюза в 1960-е культивировали Motown Records и продюсер Фил Спектор. В 1970-е гг. произошла серьёзная стилистическая трансформация этого направления (Стиви Уандер, Марвин Гей, Кёртис Мэйфилд); она привела к рождению танцевальной музыки диско.
- Рок-н-ролл — первоначально утяжелённая, динамичная разновидность ритм-н-блюза (Чак Берри, Литл Ричард), которая была со временем адаптирована под вкусы белой публики под названием «рокабилли» (Элвис Пресли, Рой Орбисон). На протяжении 1960-х годов формировался жанр поп-рока — облегчённый, мелодичный рок (Beach Boys, Элтон Джон). С другой стороны, происходило сращение рока с фолк-музыкой, получившее название фолк-рока. Дальнейшее развитие этой музыки обсуждается в статье рок-музыка.
- Изобретение и начало развития электронной музыки (к которому причастны Kraftwerk, Брайан Ино, Depeche Mode) существенно повлияло на поп-культуру 1970-х, открыв по сути новую музыкальную Вселенную. Позже появившиеся поджанры электронной музыки (техно, хаус) снова стали пересекаться с рок-музыкой (Happy Mondays, Prodigy).
- В середине 1970-х годов возникает особый поджанр поп-музыки — диско, развившее на основе фанка, ритм-н-блюза, традиционной поп-музыки особый саунд и ритм. С этим направлением связаны одни из лучших поп-групп в истории музыки — ABBA и Bee Gees.
- В конце 50-х — начале 60-х годов на Ямайке появился стиль ска, который позже стал популярен в Англии. Наиболее известные ска-группы: The Skatalites, The Ethiopians, Byron Lee & The Dragonaires. От него произошёл другой стиль рокстеди, а в 80-х появился стиль 2 Tone, смешавший ска и панк-рок.
- В 1968 году на Ямайке появился регги (иногда пишется как «рэгги» или «реггей»), отличавшийся от ска и рокстеди более жёстким ритмом (удар бочки и «римшот» на слабую долю каждого такта). Первые направления регги: ранний регги и скинхед-регги, их играли Лорел Эйткен, Judge Dread, Дезмонд Деккер. Самым известным и популярным стал стиль рутс-регги, который играли группы Abyssinians, Burning Spear, Culture и один из самых известных регги-музыкантов — Боб Марли.
- В начале 70-х гг. ямайский звукорежиссёр Кинг Табби создал особую форму микширования, ставшую крупным поджанром регги — даб. Даб основывался на мощной басовой линии и сильном эффекте эха. Даб стал фактически первым в истории примером ремикса. Крупнейшим представителем даба стал Ли «Скрэтч» Перри, также жанр представляли Mad Professor, Augustus Pablo, Кейт Хадсон. Даб оказал исключительное влияние на последующее развитие поп-музыки.
- На рубеже 1980-х появляется хип-хоп — афроамериканское музыкальное движение, состоящее из рэпа (ритмичного речитатива с чётко обозначенными рифмами), наложенного на фанк-ритм, который задаётся диджеем при помощи таких приёмов, как программирование на драм-машине, семплирование (использование фрагментов чужих композиций, особенно партий баса и синтезаторов), манипуляции с виниловыми пластинками и иногда «битбоксинг» (вокальная имитация ритма драм-машины).
- В начале 1980-х годов от панк-метала откалывается такое музыкальное течение, как кор. Он перенял черты почти всех вышеперечисленных жанров, сочетая их с металлической основой. Родоначальником направления являются группы Fugazi, Converge и другие.
См. также
Напишите отзыв о статье "Популярная музыка"
Примечания
- ↑ [enc-dic.com/history/SHljager-47469.html Исторический словарь: Шлягер]
Библиография
- 1928—1997 гг.: Иллюстрир. биобиблиогр. справочник / Сост. А. А. Герасимов, Ю. Ю. Герасимова, Н. В. Миронова, В. В. Ястребов: под общ. ред. В. В. Ястребова. — Ульяновск: РИА «Симбвестинфо», 1997. — 462 с.: ил — (Справочники от «Симбвестинфо») — ISBN 5-86174-010-0.
- Ястребов В. В. Женщины в зарубежной популярной музыке: Энциклопедический справочник / В. В. Ястребов. — М.: Изд-во НОТА-Р, 2004. — 912 с. (1824 стб): ил. — ISBN 5-98581-004-6.
Отрывок, характеризующий Популярная музыка
– Да постой, пожалуйста. – И Наташа быстро, ловко начала разбирать. – Это не надо, – говорила она про киевские тарелки, – это да, это в ковры, – говорила она про саксонские блюда.– Да оставь, Наташа; ну полно, мы уложим, – с упреком говорила Соня.
– Эх, барышня! – говорил дворецкий. Но Наташа не сдалась, выкинула все вещи и быстро начала опять укладывать, решая, что плохие домашние ковры и лишнюю посуду не надо совсем брать. Когда всё было вынуто, начали опять укладывать. И действительно, выкинув почти все дешевое, то, что не стоило брать с собой, все ценное уложили в два ящика. Не закрывалась только крышка коверного ящика. Можно было вынуть немного вещей, но Наташа хотела настоять на своем. Она укладывала, перекладывала, нажимала, заставляла буфетчика и Петю, которого она увлекла за собой в дело укладыванья, нажимать крышку и сама делала отчаянные усилия.
– Да полно, Наташа, – говорила ей Соня. – Я вижу, ты права, да вынь один верхний.
– Не хочу, – кричала Наташа, одной рукой придерживая распустившиеся волосы по потному лицу, другой надавливая ковры. – Да жми же, Петька, жми! Васильич, нажимай! – кричала она. Ковры нажались, и крышка закрылась. Наташа, хлопая в ладоши, завизжала от радости, и слезы брызнули у ней из глаз. Но это продолжалось секунду. Тотчас же она принялась за другое дело, и уже ей вполне верили, и граф не сердился, когда ему говорили, что Наталья Ильинишна отменила его приказанье, и дворовые приходили к Наташе спрашивать: увязывать или нет подводу и довольно ли она наложена? Дело спорилось благодаря распоряжениям Наташи: оставлялись ненужные вещи и укладывались самым тесным образом самые дорогие.
Но как ни хлопотали все люди, к поздней ночи еще не все могло быть уложено. Графиня заснула, и граф, отложив отъезд до утра, пошел спать.
Соня, Наташа спали, не раздеваясь, в диванной. В эту ночь еще нового раненого провозили через Поварскую, и Мавра Кузминишна, стоявшая у ворот, заворотила его к Ростовым. Раненый этот, по соображениям Мавры Кузминишны, был очень значительный человек. Его везли в коляске, совершенно закрытой фартуком и с спущенным верхом. На козлах вместе с извозчиком сидел старик, почтенный камердинер. Сзади в повозке ехали доктор и два солдата.
– Пожалуйте к нам, пожалуйте. Господа уезжают, весь дом пустой, – сказала старушка, обращаясь к старому слуге.
– Да что, – отвечал камердинер, вздыхая, – и довезти не чаем! У нас и свой дом в Москве, да далеко, да и не живет никто.
– К нам милости просим, у наших господ всего много, пожалуйте, – говорила Мавра Кузминишна. – А что, очень нездоровы? – прибавила она.
Камердинер махнул рукой.
– Не чаем довезти! У доктора спросить надо. – И камердинер сошел с козел и подошел к повозке.
– Хорошо, – сказал доктор.
Камердинер подошел опять к коляске, заглянул в нее, покачал головой, велел кучеру заворачивать на двор и остановился подле Мавры Кузминишны.
– Господи Иисусе Христе! – проговорила она.
Мавра Кузминишна предлагала внести раненого в дом.
– Господа ничего не скажут… – говорила она. Но надо было избежать подъема на лестницу, и потому раненого внесли во флигель и положили в бывшей комнате m me Schoss. Раненый этот был князь Андрей Болконский.
Наступил последний день Москвы. Была ясная веселая осенняя погода. Было воскресенье. Как и в обыкновенные воскресенья, благовестили к обедне во всех церквах. Никто, казалось, еще не мог понять того, что ожидает Москву.
Только два указателя состояния общества выражали то положение, в котором была Москва: чернь, то есть сословие бедных людей, и цены на предметы. Фабричные, дворовые и мужики огромной толпой, в которую замешались чиновники, семинаристы, дворяне, в этот день рано утром вышли на Три Горы. Постояв там и не дождавшись Растопчина и убедившись в том, что Москва будет сдана, эта толпа рассыпалась по Москве, по питейным домам и трактирам. Цены в этот день тоже указывали на положение дел. Цены на оружие, на золото, на телеги и лошадей всё шли возвышаясь, а цены на бумажки и на городские вещи всё шли уменьшаясь, так что в середине дня были случаи, что дорогие товары, как сукна, извозчики вывозили исполу, а за мужицкую лошадь платили пятьсот рублей; мебель же, зеркала, бронзы отдавали даром.
В степенном и старом доме Ростовых распадение прежних условий жизни выразилось очень слабо. В отношении людей было только то, что в ночь пропало три человека из огромной дворни; но ничего не было украдено; и в отношении цен вещей оказалось то, что тридцать подвод, пришедшие из деревень, были огромное богатство, которому многие завидовали и за которые Ростовым предлагали огромные деньги. Мало того, что за эти подводы предлагали огромные деньги, с вечера и рано утром 1 го сентября на двор к Ростовым приходили посланные денщики и слуги от раненых офицеров и притаскивались сами раненые, помещенные у Ростовых и в соседних домах, и умоляли людей Ростовых похлопотать о том, чтоб им дали подводы для выезда из Москвы. Дворецкий, к которому обращались с такими просьбами, хотя и жалел раненых, решительно отказывал, говоря, что он даже и не посмеет доложить о том графу. Как ни жалки были остающиеся раненые, было очевидно, что, отдай одну подводу, не было причины не отдать другую, все – отдать и свои экипажи. Тридцать подвод не могли спасти всех раненых, а в общем бедствии нельзя было не думать о себе и своей семье. Так думал дворецкий за своего барина.