Попытка государственного переворота в Венесуэле (1992)
| Попытка государственного переворота в Венесуэле (1992) | |||
| Дата |
4-5 февраля и 27 ноября 1992 | ||
|---|---|---|---|
| Место | |||
| Итог |
неудача попытки свержения правительства | ||
| Противники | |||
| |||
| Командующие | |||
| |||
| Силы сторон | |||
| |||
| Потери | |||
| |||
| Общие потери | |||
| |||
Попытка государственного переворота в Венесуэле (1992) — две попытки свернуть правительство Венесуэлы революционным движением MBR-200 во главе с Уго Чавесом. Первый путч состоялся 4 февраля 1992 года, во главе с лично Чавесом[1], второй — 27 ноября 1992 года: Чавес находился в тюрьме, и его возглавила группа молодых военных офицеров, лояльных MBR-200[1]. Обе попытки были направлены против президента Карлоса Андреса Переса и произошли в период, отмеченный неолиберальными экономическими реформами, предпринятыми в целях снижения уровня внешнего долга страны, что привело к массовым протестам и беспорядкам. Несмотря на неудачу, именно февральская попытка переворота вывела Уго Чавеса на политическую арену страны[3]. Во время беспорядков погибло по меньшей мере 143 человека[1].
По данным ЦРУ, попытки переворота были проведены при поддержке кубинской спецслужбы ДГИ. Аналитики ЦРУ даже утверждали, что Чавес является агентом ДГИ[4][5]. По словам генерала Карлоса Хулио Пеньялосы, Фидель Кастро и будущий президент Венесуэлы Рафаэль Кальдера знали о подготовке Чавесом государственного переворота[6], а агенты Кастро якобы убедили президента Переса, что угрозы переворота нет[6].
Содержание
Предыстория
Политическая жизнь Венесуэлы стабилизировалась в 1958 году, и страна достигла определенного уровня процветания. Это процветание значительно усилилось в 1970-е годы, когда цены на нефть существенно выросли, и Венесуэла, крупный нефтяной экспортер, получая хороший доход с продажи нефти, увеличила доходы на душу населения на 40 %[7][8]. Венесуэла пережила модернизацию и имела один из самых высоких ВВП на душу населения в своей истории и обменный курс 4 боливара за 1 доллар США[7].
Тем не менее, в 1980-х годах другие производители нефти (особенно Саудовская Аравия) увеличили темпы нефтедобычи, и цены на нефть упали. Доходы Венесуэлы от продажи нефти существенно снизилась, а доход на душу населения сократился на 25 %[8]. Это создало угрозу экономической и социальной стабильности[9]. Перерасход средств правительством на социальные программы вызвал рост внешнего долга[7]. Кроме того, уровень коррупции и преступности ежегодно возрастал, что привело в движение массу бедных жителей страны[7].
МВФ предложил Венесуэле помощь с погашением долгов, но при условии, что страна проведет бюджетные и налоговые реформы, чтобы сократить дефицит. В 1989 году президент Перес начал неолиберальные реформы, сократив социальные расходы и субсидии и проведя либерализацию цен. Эта политика в значительной степени ударила по рабочим и беднейшим слоям населения. В результате в стране вспыхнули бунты Каракасо 27 февраля 1989 года[10].
Подготовка
Многие из участников переворотов 1992 года были членами Партии венесуэльской революции (ПРВ) в 1970-е годы. ПРВ была создана экс-коммунистом и партизаном Дугласом Браво, который после провала вооруженного восстания попытался проникнуть в венесуэльские вооруженные силы, чтобы поднять мятеж[11]. Таким образом, подготовка к перевороту началась уже за 10 лет до переизбрания Переса в 1988 году.
Организаторы переворота отвергали существовавший политический консенсус в стране (puntofijismo), когда с 1958 года политическая власть была поделена между двумя политическими партиями — Демократическое действие и КОПЕЙ, — обвиняя их в коррумпированности.
Революционное боливарианское движение-200 (MBR-200) было образовано в 1982 году подполковником Уго Чавесом. Чавес и Франсиско Ариас Карденас использовали венесуэльского революционного героя Симона Боливара как символ своего движения. Их главным лозунгом стала борьба с коррумпированностью режима Карлоса Андреса Переса и прекращение хаоса. По мнению лидеров движения, всей политической системе Венесуэлы требовалось обновление.
Попытки переворота
Февраль 1992
После длительного периода народного недовольства и экономического спада в рамках неолиберальной администрации Карлоса Андреса Переса[9], Чавес готовился к военно-гражданскому государственному перевороту. Первоначально он был запланирован на декабрь 1991 года, но в итоге перенесен на ночь 4 февраля 1992 года. Чавесу на тот момент было лояльно около 10 % вооруженных сил Венесуэлы[12]. В этот день пять вооруженных отрядов под командованием Чавеса вступили в Каракас, чтобы захватить ключевые военные и коммуникационные пункты по всему городу, в том числе президентский дворец Мирафлорес, министерство обороны, военный аэропорт Ла-Карлота и военный музей. Конечная цель Чавеса состояла в том, чтобы захватить Переса и вынудить его отказаться от власти. Переса планировали арестовать в аэропорту Майкетия, по возвращении из иностранного визита[7][6].
Путчем первоначально должен был командовать адмирал Эрнан Грубер Одреман, самый высокопоставленный офицер среди заговорщиков: он должен был захватить президента Переса, когда тот вернулся бы в Венесуэлу из Давоса[6]. Однако он отказался, узнав, что Рафаэль Кальдера должен был стать главой правительства после переворота[6]. Вторая попытка захватить Переса часами позже была возложена на капитана Мигеля Родригеса Торреса, но узнавший о переворота Перес приказал не включать проблесковые маячки, и его автомобиль беспрепятственно выехал на шоссе[7][6]. Торрес приказал стрелять по автомобилю президента, но безрезультатно[6].
Через 30 минут мятежники осадили дворец Мирафлорес, собираясь захватить президента Переса. Они рассчитывали, что охрана дворца, якобы поддержавшая переворот, откроет им двери. Однако, когда заговорщики приблизились ко дворцу на бронеавтомобиле, они были встречены огнем. В перестрелке погибли 3 телохранителя Переса, но сам президент смог бежать[7][13] и связаться с генералом Очоа, которому дал приказ: «Никаких переговоров. Дайте им пули. Я хочу вернуться во дворец в кратчайшие сроки»[7][13]. Перес использовал местный телеканал, чтобы сплотить остальную часть военных против заговорщиков, в то время как сторонники Чавеса не смогли вывести в эфир его призыв к жителям страны начать восстание.
Предательство, перебежчики, ошибки и другие непредвиденные обстоятельства оставили Чавеса и небольшую группу повстанцев полностью отрезанными в Военном музее[14]. В других частях Венесуэлы мятежники достигли значительных успехов, взяли под свой контроль такие крупные города, как Валенсия, Маракайбо, Маракай, но Чавес не смог захватить столицу[15].
В итоге Чавес сдался правительству. Ему было позволено выступить на национальном телевидении, чтобы призвать остальные повстанческие отряды в Венесуэле прекратить военные действия. После этих слов Чавес саркастически заметил, что «у меня не получилось сделать это сейчас»: «Товарищи! К сожалению, на данный момент, цели, которые мы установили для себя, не были достигнуты в столице: мы не смогли захватить власть. Вы выполнили свои задачи, но теперь настало время для переосмысления, будут ли снова возникать новые возможности»[16]. [17]
Четырнадцать солдат были убиты, 50 солдат и примерно 80 гражданских получили ранения в ходе последующего насилия[17].
Чавес немедленно стал важной частью венесуэльской политической сцены, многие бедные венесуэльцы увидели в нем того, кто защитит их от коррупции[7][16][18]. После этого Чавес был заключен в тюрьму на военной гауптвахте Сан-Карлос[19][20].
Ноябрь 1992
27 ноября 1992 года состоялся второй путч во главе с офицерами военно-воздушных сил и военно-морского флота, включая Луиса Рейеса Рейеса. Группа контактировала с Чавесом в тюрьме и усвоила некоторые уроки ошибок переворота в феврале. Выступление началось в 4:30 утра вместо полуночи и получило необходимое оборудование для связи.
В кровавой бою они захватили государственную телестанцию «Venezolana de Television» и вывели в эфир видеозапись, на которой Чавес из тюрьмы призывает к народному восстанию[21]. Но повстанцы не смогли взять под свой контроль другие точки вещания, что позволило Пересу в эфире телекомпании «Televen» заявить нации, что восстание не удалось[22].
Мятежники также захватили контроль над крупной авиабазой и в значительной степени получили контроль над небом страны. Тем не менее, в 9:00 утра стало ясно, что этого недостаточно для общего успеха. После того, как дезертирство позволило пилоту правительственных сил сбить самолет повстанцев, повстанцы разбомбили несколько целей. Они обстреляли столичный штаб ДИСИП (политической полиции) и дворец Мирафлорес[23].
Повстанческие истребители Mirage разбомбили армейские бараки к западу от Каракаса, но эффект от этой атаки мало замедлил реакцию правительственных войск. Примерно в то же время пилот правительственного F-16 сбил повстанческий АТ-27[24].
Попытка освободить Чавеса и его соратников из тюрьмы не удалась, и правительственные силы отбили большинство военных баз. В 3:00 вечера оставшиеся повстанцы бежали в Перу. В целом число погибших в ходе путча достигло 172 человек[25].
Ответ правительства
В процессе противостояния правительственные агенты, по сообщениям, убили 40 человек, как мирных граждан, так и сдавшихся повстанцев[26]. Несанкционированные аресты измерялись сотнями, задержаны были некоторые студенческие лидеры и другие гражданские активисты, не связанные попытками переворота. Кроме того, свобода выражения мнений была приостановлена на два месяца в феврале и на три недели в ноябре посредством цензуры в СМИ. Серия демонстраций в марте-апреле, призывавших к отставке президента Переса и восстановлению конституционных гарантий, была встречена государственным насилием, включая беспорядочную стрельбу полиции по толпе, было убито 13 демонстрантов[26]. В ответ на попытку переворота в ноябре правительство создало специальные суды на основе юридического кодекса 1938 года, составленного за двадцать лет до перехода к демократии, но Верховный суд признал эту меру неконституционной[27]. [28]
Последствия
Авторитет Переса был сильно дискредитирован неудачными неолиберальными реформами и попытками переворота, и другие политики начали оспаривать его власть, ставя под угрозу многолетнему двухпартийную систему. Хаос использовал бывший президент Рафаэль Кальдера, нацелившийся на приход к власти мирным путем[6]. Кальдера жестко критиковал постепенный упадок венесуэльской демократии, рост бедности и коррупции в стране. Рост популярности Кальдеры привел к смещению Перес с поста президента 20 мая 1993 года по обвинению в коррупции. Политические маневры позволили Кальдере выиграть президентские выборы 1993 года. В рамках своей предвыборной кампании Кальдера обещал помиловать заговорщиков, что позволило Уго Чавесу принять участие и победить на президентских выборах в 1998 году.
Международная реакция
Попытки переворота официально осудили:[13]
Напишите отзыв о статье "Попытка государственного переворота в Венесуэле (1992)"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 Uppsala Conflict Data Program Conflict Encyclopedia, Venezuela, War and Minor Conflict, In depth, Hugo Chávez and the 1992 coup attempt, www.ucdp.uu.se/gpdatabase/gpcountry.php?id=167®ionSelect=5-Southern_Americas#
- ↑ 1 2 [www.versionfinal.com.ve/wp/2007/11/23/27n-la-historia-de-un-bao-de-sangre/ 27N, la historia de un baño de sangre] (23 November 2003). [web.archive.org/web/20130509084722/www.versionfinal.com.ve/wp/2007/11/23/27n-la-historia-de-un-bao-de-sangre/ Архивировано] из первоисточника 9 мая 2013. Проверено 1 июня 2014.
- ↑ BBC,Thursday, 5 December 2002, 21:30 GMT, Profile: Hugo Chavez, news.bbc.co.uk/2/hi/1925236.stm
- ↑ Castro's Secrets: Cuban Intelligence, the CIA and the Assassination of John F. Kennedy. — New York City: Palgrave Macmillan. — P. 81–82. — ISBN 978-1-137-27841-8.
- ↑ Latell 2012, pp. 188–189
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 [www.elnuevoherald.com/noticias/mundo/america-latina/venezuela-es/article10496285.html Libro devela sangriento objetivo de la intentona golpista de Hugo Chávez] (16 February 2015). Проверено 17 февраля 2015.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 The silence and the scorpion : the coup against Chávez and the making of modern Venezuela. — online. — New York: Nation Books. — P. 1–3. — ISBN 1568584180.
- ↑ 1 2 Statistical Abstract of the United States, 1971. 1982, and 1994 editions, «Comparative International Statistics»
- ↑ 1 2 Schuyler 2001, С. 10
- ↑ BBC, 28 February 2011 Last updated at 00:03 GMT, Victims of Venezuela’s Caracazo clashes reburied, By Sarah Grainger, www.bbc.co.uk/news/world-latin-america-12593085
- ↑ [www.soberania.org/Articulos/articulo_1139.htm La revolución de la guerrilla], www.webcitation.org/5wCfU5Mx7
- ↑ Gott 2005, С. 64
- ↑ 1 2 3 [www.nytimes.com/1992/02/05/world/venezuela-crushes-army-coup-attempt.html Venezuela Crushes Army Coup Attempt] (5 February 1992). Проверено 30 мая 2014.
- ↑ Gott 2005, С. 63
- ↑ Gott 2005, pp. 66–67
- ↑ 1 2 Gott 2005, С. 67
- ↑ Gott 2005, С. 69
- ↑ O’Keefe, Derrick. (Z Communications, 9 Mar 2005). [www.zmag.org/content/showarticle.cfm?SectionID=40&ItemID=7396 «Building a Democratic, Humanist Socialism: The Political Challenge of the 21st century»]. Retrieved 11 November 2005. www.webcitation.org/5wCfW6gX5
- ↑ Marcano and Tyszka 2007. pp. 75-77.
- ↑ International Crisis Group 2007. pp. 04-05.
- ↑ Jones, Bart (2008), Hugo! The Hugo Chávez Story From Mud Hut to Perpetual Revolution, London: The Bodley Head, p172
- ↑ Jones (2008:173)
- ↑ Jones (208:172-3).
- ↑ [www.acig.info/CMS/index.php?option=com_content&task=view&id=95&Itemid=47 Venezuelan Coup Attempt, 1992 — www.acig.org]
- ↑ Jones (2008:174).
- ↑ 1 2 Clifford C. Rohde, Jamie Fellner, Cynthia G. Brown (1993), [books.google.com/books?id=wDIhkigqO-sC&dq=disip&source=gbs_navlinks_s Human rights in Venezuela], Human Rights Watch, pp61-5
- ↑ Clifford C. Rohde, Jamie Fellner, Cynthia G. Brown (1993), [books.google.com/books?id=wDIhkigqO-sC Human rights in Venezuela], Human Rights Watch, pp71-2
 |
Статья содержит короткие («гарвардские») ссылки на публикации, не указанные или неправильно описанные в библиографическом разделе. Список неработающих ссылок: Gott 2005, Latell 2012, Schuyler 2001 Пожалуйста, исправьте ссылки согласно инструкции к шаблону {{sfn}} и дополните библиографический раздел корректными описаниями цитируемых публикаций, следуя руководствам ВП:Сноски и ВП:Ссылки на источники.
|
Отрывок, характеризующий Попытка государственного переворота в Венесуэле (1992)
Это были два прятавшиеся в лесу француза. Хрипло говоря что то на непонятном солдатам языке, они подошли к костру. Один был повыше ростом, в офицерской шляпе, и казался совсем ослабевшим. Подойдя к костру, он хотел сесть, но упал на землю. Другой, маленький, коренастый, обвязанный платком по щекам солдат, был сильнее. Он поднял своего товарища и, указывая на свой рот, говорил что то. Солдаты окружили французов, подстелили больному шинель и обоим принесли каши и водки.Ослабевший французский офицер был Рамбаль; повязанный платком был его денщик Морель.
Когда Морель выпил водки и доел котелок каши, он вдруг болезненно развеселился и начал не переставая говорить что то не понимавшим его солдатам. Рамбаль отказывался от еды и молча лежал на локте у костра, бессмысленными красными глазами глядя на русских солдат. Изредка он издавал протяжный стон и опять замолкал. Морель, показывая на плечи, внушал солдатам, что это был офицер и что его надо отогреть. Офицер русский, подошедший к костру, послал спросить у полковника, не возьмет ли он к себе отогреть французского офицера; и когда вернулись и сказали, что полковник велел привести офицера, Рамбалю передали, чтобы он шел. Он встал и хотел идти, но пошатнулся и упал бы, если бы подле стоящий солдат не поддержал его.
– Что? Не будешь? – насмешливо подмигнув, сказал один солдат, обращаясь к Рамбалю.
– Э, дурак! Что врешь нескладно! То то мужик, право, мужик, – послышались с разных сторон упреки пошутившему солдату. Рамбаля окружили, подняли двое на руки, перехватившись ими, и понесли в избу. Рамбаль обнял шеи солдат и, когда его понесли, жалобно заговорил:
– Oh, nies braves, oh, mes bons, mes bons amis! Voila des hommes! oh, mes braves, mes bons amis! [О молодцы! О мои добрые, добрые друзья! Вот люди! О мои добрые друзья!] – и, как ребенок, головой склонился на плечо одному солдату.
Между тем Морель сидел на лучшем месте, окруженный солдатами.
Морель, маленький коренастый француз, с воспаленными, слезившимися глазами, обвязанный по бабьи платком сверх фуражки, был одет в женскую шубенку. Он, видимо, захмелев, обнявши рукой солдата, сидевшего подле него, пел хриплым, перерывающимся голосом французскую песню. Солдаты держались за бока, глядя на него.
– Ну ка, ну ка, научи, как? Я живо перейму. Как?.. – говорил шутник песенник, которого обнимал Морель.
Vive Henri Quatre,
Vive ce roi vaillanti –
[Да здравствует Генрих Четвертый!
Да здравствует сей храбрый король!
и т. д. (французская песня) ]
пропел Морель, подмигивая глазом.
Сe diable a quatre…
– Виварика! Виф серувару! сидябляка… – повторил солдат, взмахнув рукой и действительно уловив напев.
– Вишь, ловко! Го го го го го!.. – поднялся с разных сторон грубый, радостный хохот. Морель, сморщившись, смеялся тоже.
– Ну, валяй еще, еще!
Qui eut le triple talent,
De boire, de battre,
Et d'etre un vert galant…
[Имевший тройной талант,
пить, драться
и быть любезником…]
– A ведь тоже складно. Ну, ну, Залетаев!..
– Кю… – с усилием выговорил Залетаев. – Кью ю ю… – вытянул он, старательно оттопырив губы, – летриптала, де бу де ба и детравагала, – пропел он.
– Ай, важно! Вот так хранцуз! ой… го го го го! – Что ж, еще есть хочешь?
– Дай ему каши то; ведь не скоро наестся с голоду то.
Опять ему дали каши; и Морель, посмеиваясь, принялся за третий котелок. Радостные улыбки стояли на всех лицах молодых солдат, смотревших на Мореля. Старые солдаты, считавшие неприличным заниматься такими пустяками, лежали с другой стороны костра, но изредка, приподнимаясь на локте, с улыбкой взглядывали на Мореля.
– Тоже люди, – сказал один из них, уворачиваясь в шинель. – И полынь на своем кореню растет.
– Оо! Господи, господи! Как звездно, страсть! К морозу… – И все затихло.
Звезды, как будто зная, что теперь никто не увидит их, разыгрались в черном небе. То вспыхивая, то потухая, то вздрагивая, они хлопотливо о чем то радостном, но таинственном перешептывались между собой.
Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.
Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду.
Стремление это было разумно. Положение и бегущих и преследующих было одинаково дурно. Оставаясь со своими, каждый в бедствии надеялся на помощь товарища, на определенное, занимаемое им место между своими. Отдавшись же русским, он был в том же положении бедствия, но становился на низшую ступень в разделе удовлетворения потребностей жизни. Французам не нужно было иметь верных сведений о том, что половина пленных, с которыми не знали, что делать, несмотря на все желание русских спасти их, – гибли от холода и голода; они чувствовали, что это не могло быть иначе. Самые жалостливые русские начальники и охотники до французов, французы в русской службе не могли ничего сделать для пленных. Французов губило бедствие, в котором находилось русское войско. Нельзя было отнять хлеб и платье у голодных, нужных солдат, чтобы отдать не вредным, не ненавидимым, не виноватым, но просто ненужным французам. Некоторые и делали это; но это было только исключение.
Назади была верная погибель; впереди была надежда. Корабли были сожжены; не было другого спасения, кроме совокупного бегства, и на это совокупное бегство были устремлены все силы французов.
Чем дальше бежали французы, чем жальче были их остатки, в особенности после Березины, на которую, вследствие петербургского плана, возлагались особенные надежды, тем сильнее разгорались страсти русских начальников, обвинявших друг друга и в особенности Кутузова. Полагая, что неудача Березинского петербургского плана будет отнесена к нему, недовольство им, презрение к нему и подтрунивание над ним выражались сильнее и сильнее. Подтрунивание и презрение, само собой разумеется, выражалось в почтительной форме, в той форме, в которой Кутузов не мог и спросить, в чем и за что его обвиняют. С ним не говорили серьезно; докладывая ему и спрашивая его разрешения, делали вид исполнения печального обряда, а за спиной его подмигивали и на каждом шагу старались его обманывать.
Всеми этими людьми, именно потому, что они не могли понимать его, было признано, что со стариком говорить нечего; что он никогда не поймет всего глубокомыслия их планов; что он будет отвечать свои фразы (им казалось, что это только фразы) о золотом мосте, о том, что за границу нельзя прийти с толпой бродяг, и т. п. Это всё они уже слышали от него. И все, что он говорил: например, то, что надо подождать провиант, что люди без сапог, все это было так просто, а все, что они предлагали, было так сложно и умно, что очевидно было для них, что он был глуп и стар, а они были не властные, гениальные полководцы.
В особенности после соединения армий блестящего адмирала и героя Петербурга Витгенштейна это настроение и штабная сплетня дошли до высших пределов. Кутузов видел это и, вздыхая, пожимал только плечами. Только один раз, после Березины, он рассердился и написал Бенигсену, доносившему отдельно государю, следующее письмо:
«По причине болезненных ваших припадков, извольте, ваше высокопревосходительство, с получения сего, отправиться в Калугу, где и ожидайте дальнейшего повеления и назначения от его императорского величества».
Но вслед за отсылкой Бенигсена к армии приехал великий князь Константин Павлович, делавший начало кампании и удаленный из армии Кутузовым. Теперь великий князь, приехав к армии, сообщил Кутузову о неудовольствии государя императора за слабые успехи наших войск и за медленность движения. Государь император сам на днях намеревался прибыть к армии.
Старый человек, столь же опытный в придворном деле, как и в военном, тот Кутузов, который в августе того же года был выбран главнокомандующим против воли государя, тот, который удалил наследника и великого князя из армии, тот, который своей властью, в противность воле государя, предписал оставление Москвы, этот Кутузов теперь тотчас же понял, что время его кончено, что роль его сыграна и что этой мнимой власти у него уже нет больше. И не по одним придворным отношениям он понял это. С одной стороны, он видел, что военное дело, то, в котором он играл свою роль, – кончено, и чувствовал, что его призвание исполнено. С другой стороны, он в то же самое время стал чувствовать физическую усталость в своем старом теле и необходимость физического отдыха.
29 ноября Кутузов въехал в Вильно – в свою добрую Вильну, как он говорил. Два раза в свою службу Кутузов был в Вильне губернатором. В богатой уцелевшей Вильне, кроме удобств жизни, которых так давно уже он был лишен, Кутузов нашел старых друзей и воспоминания. И он, вдруг отвернувшись от всех военных и государственных забот, погрузился в ровную, привычную жизнь настолько, насколько ему давали покоя страсти, кипевшие вокруг него, как будто все, что совершалось теперь и имело совершиться в историческом мире, нисколько его не касалось.
Чичагов, один из самых страстных отрезывателей и опрокидывателей, Чичагов, который хотел сначала сделать диверсию в Грецию, а потом в Варшаву, но никак не хотел идти туда, куда ему было велено, Чичагов, известный своею смелостью речи с государем, Чичагов, считавший Кутузова собою облагодетельствованным, потому что, когда он был послан в 11 м году для заключения мира с Турцией помимо Кутузова, он, убедившись, что мир уже заключен, признал перед государем, что заслуга заключения мира принадлежит Кутузову; этот то Чичагов первый встретил Кутузова в Вильне у замка, в котором должен был остановиться Кутузов. Чичагов в флотском вицмундире, с кортиком, держа фуражку под мышкой, подал Кутузову строевой рапорт и ключи от города. То презрительно почтительное отношение молодежи к выжившему из ума старику выражалось в высшей степени во всем обращении Чичагова, знавшего уже обвинения, взводимые на Кутузова.
Разговаривая с Чичаговым, Кутузов, между прочим, сказал ему, что отбитые у него в Борисове экипажи с посудою целы и будут возвращены ему.
– C'est pour me dire que je n'ai pas sur quoi manger… Je puis au contraire vous fournir de tout dans le cas meme ou vous voudriez donner des diners, [Вы хотите мне сказать, что мне не на чем есть. Напротив, могу вам служить всем, даже если бы вы захотели давать обеды.] – вспыхнув, проговорил Чичагов, каждым словом своим желавший доказать свою правоту и потому предполагавший, что и Кутузов был озабочен этим самым. Кутузов улыбнулся своей тонкой, проницательной улыбкой и, пожав плечами, отвечал: – Ce n'est que pour vous dire ce que je vous dis. [Я хочу сказать только то, что говорю.]
В Вильне Кутузов, в противность воле государя, остановил большую часть войск. Кутузов, как говорили его приближенные, необыкновенно опустился и физически ослабел в это свое пребывание в Вильне. Он неохотно занимался делами по армии, предоставляя все своим генералам и, ожидая государя, предавался рассеянной жизни.
Выехав с своей свитой – графом Толстым, князем Волконским, Аракчеевым и другими, 7 го декабря из Петербурга, государь 11 го декабря приехал в Вильну и в дорожных санях прямо подъехал к замку. У замка, несмотря на сильный мороз, стояло человек сто генералов и штабных офицеров в полной парадной форме и почетный караул Семеновского полка.
Курьер, подскакавший к замку на потной тройке, впереди государя, прокричал: «Едет!» Коновницын бросился в сени доложить Кутузову, дожидавшемуся в маленькой швейцарской комнатке.
Через минуту толстая большая фигура старика, в полной парадной форме, со всеми регалиями, покрывавшими грудь, и подтянутым шарфом брюхом, перекачиваясь, вышла на крыльцо. Кутузов надел шляпу по фронту, взял в руки перчатки и бочком, с трудом переступая вниз ступеней, сошел с них и взял в руку приготовленный для подачи государю рапорт.
