Порка
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
В этой статье не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.
Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники. Эта отметка установлена 14 мая 2011 года. |
-->
По́рка — вид телесного наказания, при котором человека бьют по бёдрам, ягодицам или спине таким образом, чтобы нанести истязаемому удары и боль, но не причинять тяжких телесных повреждений.
Техника
Порка чаще всего состоит из серии ударов различными предметами наказания, среди наиболее распространенных: ремень, плеть, кнут, розги, ротанговая трость.
Языковые особенности
На многих языках «порка» имеет тот же корень, что и «ягодицы». Так, французское fessée означает «задница», а нидерландское billenkoek означает «задница + пирог». Иногда «порка» указывает на штаны или процесс их снимания. Так, нидерландское pak voor de broek означает «на штанах».
Порка как мера наказания
Особым видом порки являлось прохождение через строй, применявшаяся в армии разных стран. Наказуемый шёл сквозь строй солдат, слева и справа от него, каждый был обязан ударить по спине шпицрутеном, сзади шёл полковой врач, отсчитывающий удары.
Появившись в шведской армии в XVII веке, шпицрутены были вскоре распространены в большинстве европейских армий, а с 1701 года были введены Петром I и в Россию.
В России шпицрутены применялись и для наказания гражданских лиц (прежде всего из податных сословий) по приговору военного суда и по уставу о ссыльных.
Порка как мера наказания применялась в тюрьмах для поддержания дисциплины. В странах Азии (например, в Иране, Сингапуре и Малайзии) порка применяется до сих пор.
Существенным элементом порки является унижение наказываемого. Тело осуждённого часто обнажают (как минимум те части тела, по которым наносятся удары, а иногда и все тело) таким образом, чтобы он чувствовал себя беззащитным против орудия порки.
В России порка была отменена в 1904 году, но в результате проведённого Всероссийским центром изучения общественного мнения (ВЦИОМ) в сентября 2012 года опроса, выяснилось, что 27% россиян выступают за возвращение в Уголовный кодекс Российской Федерации телесных наказаний. При этом безусловно, поддерживают предложение 9% опрошенных[1][2].
См. также
Напишите отзыв о статье "Порка"
Примечания
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Порка
– Отчего вы думаете? Вы думаете, что я могу надеяться? Вы думаете?!– Да, думаю, – улыбаясь, сказала княжна Марья. – Напишите родителям. И поручите мне. Я скажу ей, когда будет можно. Я желаю этого. И сердце мое чувствует, что это будет.
– Нет, это не может быть! Как я счастлив! Но это не может быть… Как я счастлив! Нет, не может быть! – говорил Пьер, целуя руки княжны Марьи.
– Вы поезжайте в Петербург; это лучше. А я напишу вам, – сказала она.
– В Петербург? Ехать? Хорошо, да, ехать. Но завтра я могу приехать к вам?
На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья. «Неужели? Нет, не может быть», – говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью.
Когда он, прощаясь с нею, взял ее тонкую, худую руку, он невольно несколько дольше удержал ее в своей.
«Неужели эта рука, это лицо, эти глаза, все это чуждое мне сокровище женской прелести, неужели это все будет вечно мое, привычное, такое же, каким я сам для себя? Нет, это невозможно!..»
– Прощайте, граф, – сказала она ему громко. – Я очень буду ждать вас, – прибавила она шепотом.
И эти простые слова, взгляд и выражение лица, сопровождавшие их, в продолжение двух месяцев составляли предмет неистощимых воспоминаний, объяснений и счастливых мечтаний Пьера. «Я очень буду ждать вас… Да, да, как она сказала? Да, я очень буду ждать вас. Ах, как я счастлив! Что ж это такое, как я счастлив!» – говорил себе Пьер.
В душе Пьера теперь не происходило ничего подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с Элен.
Он не повторял, как тогда, с болезненным стыдом слов, сказанных им, не говорил себе: «Ах, зачем я не сказал этого, и зачем, зачем я сказал тогда „je vous aime“?» [я люблю вас] Теперь, напротив, каждое слово ее, свое он повторял в своем воображении со всеми подробностями лица, улыбки и ничего не хотел ни убавить, ни прибавить: хотел только повторять. Сомнений в том, хорошо ли, или дурно то, что он предпринял, – теперь не было и тени. Одно только страшное сомнение иногда приходило ему в голову. Не во сне ли все это? Не ошиблась ли княжна Марья? Не слишком ли я горд и самонадеян? Я верю; а вдруг, что и должно случиться, княжна Марья скажет ей, а она улыбнется и ответит: «Как странно! Он, верно, ошибся. Разве он не знает, что он человек, просто человек, а я?.. Я совсем другое, высшее».
Только это сомнение часто приходило Пьеру. Планов он тоже не делал теперь никаких. Ему казалось так невероятно предстоящее счастье, что стоило этому совершиться, и уж дальше ничего не могло быть. Все кончалось.
