Порноместь

Порноместь (англ. revenge porn) — размещение в публично доступной сети материалов открыто сексуального характера без согласия изображённого в них лица.

Типично такие материалы размещаются бывшими партнёрами в порядке мести (что и дало практике название) или хакерами, получившими несанкционированный доступ к таким материалам. Многие такие фотографии и видео представляют собой селфи — сделанные самим изображаемым лицом. Изображения часто сопровождаются личными данными, включая полные имена, адреса и ссылки на профили в Facebook и других социальных сетях.

В январе 2014 года Израиль первым из стран мира принял закон, приравнивающий порноместь к сексуальному преступлению. Различные законы против порномести приняты также в австралийском штате Виктория и в нескольких штатах США, а именно в Калифорнии и в Нью-Джерси.

Общее описание практики

В 2000 году итальянский исследователь Серджио Мессина выделил «жизненное порно» (англ. realcore pornography), новый жанр порнографии, состоящий из фотографий и видеозаписей бывших подружек, распространяемых через группы Usenet. Восемь лет спустя аггрегатор любительского порно XTube начал получать жалобы на то, что порнографический контент выкладывается на него без разрешения фигурирующих в нём лиц. Затем несколько сайтов начали специально снимать консенсуальную порнографию, имитирующую порноместь, и размещать её под видом «аутентичного» загруженного пользователями контента.

Порноместь получила известность на международном уровне, когда Хантер Мур в 2010 году запустил сервис IsAnyoneUp.com. Этот сайт размещал посланную пользователями порнографию и был одним из первых, которые позволяли указывать также личные данные изображённых людей, такие как имена работодателей, адреса и ссылки на профили в социальных сетях.

Юридические аспекты

Нарушения гражданских кодексов, нарушения права на неприкосновенность частной жизни, авторского права и криминальные законы представляют собой легальные основания для удаления неконсенсуальной порнографии, и многие люди, сексуальные фотографии которых были выставлены в сети без их согласия, ищут законных путей их удаления.

Гражданские правонарушения и право на неприкосновенность частной жизни

Недавние судебные разбирательства о порномести включают в себя обвинения против загружавших этот контент во вторжении в частную жизнь, неправомерном опубликовании персональной информации и умышленном введении в состояние стресса (англ. intentional infliction of emotional distress). 40 штатов США, включая Калифорнию и Нью-Йорк, имеют законы против «киберхарассмента» (англ. anti-cyberharassment laws), которые также используются в этих случаях.

Авторское право

Примерно 80% изображений и видео порномести были сняты самими изображёнными. Их размещение в сети без разрешения, таким образом, представляет собой нарушение их авторского права загружающими. Жертвы порномести в Америке имеют право использовать требования об удалении контента к его провайдерам по форме, предусмотренной Digital Millennium Copyright Act.

Специальные законы США

В США два штата имеют законы, непосредственно касающиеся порномести: Нью-Джерси и Калифорния.

Закон штата Нью-Джерси запрещает распространение сексуально возбуждающих (англ. sexually explicit) фотографий и видеозаписей любым лицом, знающим, что оно не имеет явного разрешения или права делать это, и без согласия изображаемого лица. Этот закон был использован в суде против Дхарун Рави (англ. Dharun Ravi), студента Ратгерского университета, который распространил съёмки через веб-камеру сексуальных утех его соседа по комнате, Тайлера Клементи (англ. Tyler Clementi), после чего тот покончил жизнь самоубийством. Этот закон также использовался на процессах нескольких мужчин, которые обвинялись в порномести их бывшим подругам.

Закон Калифорнии, принятый в октябре 2013 года, запрещает распространение интимных фотографий или видеозаписей, снятых с целью создания сильного эмоционального напряжения жертвы, а также материалов, снятых консенсуально со взаимным пониманием о том, что эти материалы имеют непубличный характер, а затем распространяющихся с то же целью. Калифорнийский закон был раскритикован сторонниками жертв порномести за чрезмерную узость и недостаточную защиту. Другие специалисты утверждают, что новые криминальные законы, предназначенные для борьбы с порноместью, вероятно, слишком широки и допускают непредвиденные их создателями применения.

Известные процессы

Несколько широко известных сайтов порномести, включая IsAnyoneUp и Texxxan, были остановлены в результате начавшихся или планировавшихся судебных процессов.

В декабре 2013 года главный прокурор штата Калифорния Камала Харрис (англ. Kamala Harris) обвинил Кевина Боллера (англ. Kevin Bollaert), который вёл сайт порномести UGotPosted, в 31 преступлении, включая вымогательство и заговор. Создателю сайта IsAnyoneUp Хантеру Муру в январе 2014 года предъявили обвинения по 15 пунктам, включая заговор с целью нарушения Computer Fraud and Abuse Act, антихакерского закона.

Законы вне США

Многие европейские страны имеют хорошо разработанные правовые системы защиты личной жизни, которые могут распространяться и на порноместь.

В январе 2014 года Израиль первым принял закон, согласно которому порноместь является сексуальным преступлением. Распространение сексуально возбуждающих видео без согласия изображённого лица будет вести к тюремному заключению сроком до 5 лет.

Во Франции считается преступлением умышленное вторжение в личную жизнь путём распространения изображения лица, снятого в непубличном месте, без его согласия.

На Филиппинах считается преступлением копирование, репродукция, распространение или публичная демонстрация сексуально возбуждающих изображений или видеозаписей через Интернет без письменного согласия изображённых лиц.

Австралийский штат Виктория изменил уже существовавший закон о секстинге для запрета посылки сексуально возбуждающих изображений третьих лиц.

В России аналогичные правонарушения преследовались по части первой статьи 137 УК РФ «Нарушение неприкосновенности частной жизни».

Юридические аргументы о законности порномести

Первая поправка к конституции США и анти-СЛАПП

Некоторые сторонники свободы слова возражают против законов, ограничивающих порноместь, на основании Первой поправки к Конституции США. Американский союз защиты гражданских свобод защищает право на порноместь как конституционное право на свободу слова до тех пор, пока изображения не подпадают под действие уголовного законодательства, таких, как законов о запрете детской порнографии и преследования. Суды США в общем случае с неохотой принимают решения, которые могут ограничивать свободу слова.

Лица, загружающие порноместь, и специализированные сайты для неё также могут использовать стратегию защиты через законы о государственной защите от массовых судебных преследований (анти-СЛАПП, англ. "anti-SLAPP laws" от "Strategic lawsuit against public participation"), которые позволяют ответчикам противостоять судебным процессам, направленным на ограничение свободы слова.

Закон о приличиях

В нескольких случаях в судебных разбирательствах предъявлялись претензии к хостерам и веб-сайтам наряду с лицами, загружавшими изображения. В то же время «Communications Decency Act», известный также под названием §230, ограничивает ответственность вебсайтов и провайдеров за контент, размещённый на них их пользователями. Если пользовательский контент не нарушает авторских прав или уголовного законодательства, сайты не обязаны удалять его согласно §230.

Ссылки

• [www.cybercivilrights.org/ Cyber Civil Rights Initiative]
• [www.withoutmyconsent.org/ Without My Consent]

Отрывок, характеризующий Порноместь

Наташа не могла спокойно видеть его таким жалким. Она начала громко всхлипывать.
– Г'афиня, я виноват перед вами, – продолжал Денисов прерывающимся голосом, – но знайте, что я так боготво'ю вашу дочь и всё ваше семейство, что две жизни отдам… – Он посмотрел на графиню и, заметив ее строгое лицо… – Ну п'ощайте, г'афиня, – сказал он, поцеловал ее руку и, не взглянув на Наташу, быстрыми, решительными шагами вышел из комнаты.

На другой день Ростов проводил Денисова, который не хотел более ни одного дня оставаться в Москве. Денисова провожали у цыган все его московские приятели, и он не помнил, как его уложили в сани и как везли первые три станции.
После отъезда Денисова, Ростов, дожидаясь денег, которые не вдруг мог собрать старый граф, провел еще две недели в Москве, не выезжая из дому, и преимущественно в комнате барышень.
Соня была к нему нежнее и преданнее чем прежде. Она, казалось, хотела показать ему, что его проигрыш был подвиг, за который она теперь еще больше любит его; но Николай теперь считал себя недостойным ее.
Он исписал альбомы девочек стихами и нотами, и не простившись ни с кем из своих знакомых, отослав наконец все 43 тысячи и получив росписку Долохова, уехал в конце ноября догонять полк, который уже был в Польше.



После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.
Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого .внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.
Вошел смотритель и униженно стал просить его сиятельство подождать только два часика, после которых он для его сиятельства (что будет, то будет) даст курьерских. Смотритель очевидно врал и хотел только получить с проезжего лишние деньги. «Дурно ли это было или хорошо?», спрашивал себя Пьер. «Для меня хорошо, для другого проезжающего дурно, а для него самого неизбежно, потому что ему есть нечего: он говорил, что его прибил за это офицер. А офицер прибил за то, что ему ехать надо было скорее. А я стрелял в Долохова за то, что я счел себя оскорбленным, а Людовика XVI казнили за то, что его считали преступником, а через год убили тех, кто его казнил, тоже за что то. Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить, и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?», спрашивал он себя. И не было ответа ни на один из этих вопросов, кроме одного, не логического ответа, вовсе не на эти вопросы. Ответ этот был: «умрешь – всё кончится. Умрешь и всё узнаешь, или перестанешь спрашивать». Но и умереть было страшно.
Торжковская торговка визгливым голосом предлагала свой товар и в особенности козловые туфли. «У меня сотни рублей, которых мне некуда деть, а она в прорванной шубе стоит и робко смотрит на меня, – думал Пьер. И зачем нужны эти деньги? Точно на один волос могут прибавить ей счастья, спокойствия души, эти деньги? Разве может что нибудь в мире сделать ее и меня менее подверженными злу и смерти? Смерть, которая всё кончит и которая должна притти нынче или завтра – всё равно через мгновение, в сравнении с вечностью». И он опять нажимал на ничего не захватывающий винт, и винт всё так же вертелся на одном и том же месте.
Слуга его подал ему разрезанную до половины книгу романа в письмах m mе Suza. [мадам Сюза.] Он стал читать о страданиях и добродетельной борьбе какой то Аmelie de Mansfeld. [Амалии Мансфельд.] «И зачем она боролась против своего соблазнителя, думал он, – когда она любила его? Не мог Бог вложить в ее душу стремления, противного Его воле. Моя бывшая жена не боролась и, может быть, она была права. Ничего не найдено, опять говорил себе Пьер, ничего не придумано. Знать мы можем только то, что ничего не знаем. И это высшая степень человеческой премудрости».
Всё в нем самом и вокруг него представлялось ему запутанным, бессмысленным и отвратительным. Но в этом самом отвращении ко всему окружающему Пьер находил своего рода раздражающее наслаждение.
– Осмелюсь просить ваше сиятельство потесниться крошечку, вот для них, – сказал смотритель, входя в комнату и вводя за собой другого, остановленного за недостатком лошадей проезжающего. Проезжающий был приземистый, ширококостый, желтый, морщинистый старик с седыми нависшими бровями над блестящими, неопределенного сероватого цвета, глазами.
Пьер снял ноги со стола, встал и перелег на приготовленную для него кровать, изредка поглядывая на вошедшего, который с угрюмо усталым видом, не глядя на Пьера, тяжело раздевался с помощью слуги. Оставшись в заношенном крытом нанкой тулупчике и в валеных сапогах на худых костлявых ногах, проезжий сел на диван, прислонив к спинке свою очень большую и широкую в висках, коротко обстриженную голову и взглянул на Безухого. Строгое, умное и проницательное выражение этого взгляда поразило Пьера. Ему захотелось заговорить с проезжающим, но когда он собрался обратиться к нему с вопросом о дороге, проезжающий уже закрыл глаза и сложив сморщенные старые руки, на пальце одной из которых был большой чугунный перстень с изображением Адамовой головы, неподвижно сидел, или отдыхая, или о чем то глубокомысленно и спокойно размышляя, как показалось Пьеру. Слуга проезжающего был весь покрытый морщинами, тоже желтый старичек, без усов и бороды, которые видимо не были сбриты, а никогда и не росли у него. Поворотливый старичек слуга разбирал погребец, приготовлял чайный стол, и принес кипящий самовар. Когда всё было готово, проезжающий открыл глаза, придвинулся к столу и налив себе один стакан чаю, налил другой безбородому старичку и подал ему. Пьер начинал чувствовать беспокойство и необходимость, и даже неизбежность вступления в разговор с этим проезжающим.
Слуга принес назад свой пустой, перевернутый стакан с недокусанным кусочком сахара и спросил, не нужно ли чего.
– Ничего. Подай книгу, – сказал проезжающий. Слуга подал книгу, которая показалась Пьеру духовною, и проезжающий углубился в чтение. Пьер смотрел на него. Вдруг проезжающий отложил книгу, заложив закрыл ее и, опять закрыв глаза и облокотившись на спинку, сел в свое прежнее положение. Пьер смотрел на него и не успел отвернуться, как старик открыл глаза и уставил свой твердый и строгий взгляд прямо в лицо Пьеру.
Пьер чувствовал себя смущенным и хотел отклониться от этого взгляда, но блестящие, старческие глаза неотразимо притягивали его к себе.


– Имею удовольствие говорить с графом Безухим, ежели я не ошибаюсь, – сказал проезжающий неторопливо и громко. Пьер молча, вопросительно смотрел через очки на своего собеседника.
– Я слышал про вас, – продолжал проезжающий, – и про постигшее вас, государь мой, несчастье. – Он как бы подчеркнул последнее слово, как будто он сказал: «да, несчастье, как вы ни называйте, я знаю, что то, что случилось с вами в Москве, было несчастье». – Весьма сожалею о том, государь мой.
Пьер покраснел и, поспешно спустив ноги с постели, нагнулся к старику, неестественно и робко улыбаясь.
– Я не из любопытства упомянул вам об этом, государь мой, но по более важным причинам. – Он помолчал, не выпуская Пьера из своего взгляда, и подвинулся на диване, приглашая этим жестом Пьера сесть подле себя. Пьеру неприятно было вступать в разговор с этим стариком, но он, невольно покоряясь ему, подошел и сел подле него.
– Вы несчастливы, государь мой, – продолжал он. – Вы молоды, я стар. Я бы желал по мере моих сил помочь вам.
– Ах, да, – с неестественной улыбкой сказал Пьер. – Очень вам благодарен… Вы откуда изволите проезжать? – Лицо проезжающего было не ласково, даже холодно и строго, но несмотря на то, и речь и лицо нового знакомца неотразимо привлекательно действовали на Пьера.
– Но если по каким либо причинам вам неприятен разговор со мною, – сказал старик, – то вы так и скажите, государь мой. – И он вдруг улыбнулся неожиданно, отечески нежной улыбкой.
– Ах нет, совсем нет, напротив, я очень рад познакомиться с вами, – сказал Пьер, и, взглянув еще раз на руки нового знакомца, ближе рассмотрел перстень. Он увидал на нем Адамову голову, знак масонства.
– Позвольте мне спросить, – сказал он. – Вы масон?
– Да, я принадлежу к братству свободных каменьщиков, сказал проезжий, все глубже и глубже вглядываясь в глаза Пьеру. – И от себя и от их имени протягиваю вам братскую руку.
– Я боюсь, – сказал Пьер, улыбаясь и колеблясь между доверием, внушаемым ему личностью масона, и привычкой насмешки над верованиями масонов, – я боюсь, что я очень далек от пониманья, как это сказать, я боюсь, что мой образ мыслей насчет всего мироздания так противоположен вашему, что мы не поймем друг друга.
– Мне известен ваш образ мыслей, – сказал масон, – и тот ваш образ мыслей, о котором вы говорите, и который вам кажется произведением вашего мысленного труда, есть образ мыслей большинства людей, есть однообразный плод гордости, лени и невежества. Извините меня, государь мой, ежели бы я не знал его, я бы не заговорил с вами. Ваш образ мыслей есть печальное заблуждение.
– Точно так же, как я могу предполагать, что и вы находитесь в заблуждении, – сказал Пьер, слабо улыбаясь.
– Я никогда не посмею сказать, что я знаю истину, – сказал масон, всё более и более поражая Пьера своею определенностью и твердостью речи. – Никто один не может достигнуть до истины; только камень за камнем, с участием всех, миллионами поколений, от праотца Адама и до нашего времени, воздвигается тот храм, который должен быть достойным жилищем Великого Бога, – сказал масон и закрыл глаза.
– Я должен вам сказать, я не верю, не… верю в Бога, – с сожалением и усилием сказал Пьер, чувствуя необходимость высказать всю правду.
Масон внимательно посмотрел на Пьера и улыбнулся, как улыбнулся бы богач, державший в руках миллионы, бедняку, который бы сказал ему, что нет у него, у бедняка, пяти рублей, могущих сделать его счастие.
– Да, вы не знаете Его, государь мой, – сказал масон. – Вы не можете знать Его. Вы не знаете Его, оттого вы и несчастны.
– Да, да, я несчастен, подтвердил Пьер; – но что ж мне делать?
– Вы не знаете Его, государь мой, и оттого вы очень несчастны. Вы не знаете Его, а Он здесь, Он во мне. Он в моих словах, Он в тебе, и даже в тех кощунствующих речах, которые ты произнес сейчас! – строгим дрожащим голосом сказал масон.
Он помолчал и вздохнул, видимо стараясь успокоиться.
– Ежели бы Его не было, – сказал он тихо, – мы бы с вами не говорили о Нем, государь мой. О чем, о ком мы говорили? Кого ты отрицал? – вдруг сказал он с восторженной строгостью и властью в голосе. – Кто Его выдумал, ежели Его нет? Почему явилось в тебе предположение, что есть такое непонятное существо? Почему ты и весь мир предположили существование такого непостижимого существа, существа всемогущего, вечного и бесконечного во всех своих свойствах?… – Он остановился и долго молчал.