Список пород древесины
Поделись знанием:
Лица солдат и офицеров повеселели при этом звуке; все поднялись и занялись наблюдениями над видными, как на ладони, движениями внизу наших войск и впереди – движениями приближавшегося неприятеля. Солнце в ту же минуту совсем вышло из за туч, и этот красивый звук одинокого выстрела и блеск яркого солнца слились в одно бодрое и веселое впечатление.
Над мостом уже пролетели два неприятельские ядра, и на мосту была давка. В средине моста, слезши с лошади, прижатый своим толстым телом к перилам, стоял князь Несвицкий.
Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.
Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.
Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
– Вишь, их, как плотину, прорвало, – безнадежно останавливаясь, говорил казак. – Много ль вас еще там?
– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.
– Ишь, колбаса то, тоже убирается!
– Продай матушку, – ударяя на последнем слоге, говорил другой солдат, обращаясь к немцу, который, опустив глаза, сердито и испуганно шел широким шагом.
– Эк убралась как! То то черти!
– Вот бы тебе к ним стоять, Федотов.
– Видали, брат!
– Куда вы? – спрашивал пехотный офицер, евший яблоко, тоже полуулыбаясь и глядя на красивую девушку.
Немец, закрыв глаза, показывал, что не понимает.
– Хочешь, возьми себе, – говорил офицер, подавая девушке яблоко. Девушка улыбнулась и взяла. Несвицкий, как и все, бывшие на мосту, не спускал глаз с женщин, пока они не проехали. Когда они проехали, опять шли такие же солдаты, с такими же разговорами, и, наконец, все остановились. Как это часто бывает, на выезде моста замялись лошади в ротной повозке, и вся толпа должна была ждать.
– И что становятся? Порядку то нет! – говорили солдаты. – Куда прешь? Чорт! Нет того, чтобы подождать. Хуже того будет, как он мост подожжет. Вишь, и офицера то приперли, – говорили с разных сторон остановившиеся толпы, оглядывая друг друга, и всё жались вперед к выходу.
Оглянувшись под мост на воды Энса, Несвицкий вдруг услышал еще новый для него звук, быстро приближающегося… чего то большого и чего то шлепнувшегося в воду.
– Ишь ты, куда фатает! – строго сказал близко стоявший солдат, оглядываясь на звук.
– Подбадривает, чтобы скорей проходили, – сказал другой неспокойно.
Толпа опять тронулась. Несвицкий понял, что это было ядро.
– Эй, казак, подавай лошадь! – сказал он. – Ну, вы! сторонись! посторонись! дорогу!
Он с большим усилием добрался до лошади. Не переставая кричать, он тронулся вперед. Солдаты пожались, чтобы дать ему дорогу, но снова опять нажали на него так, что отдавили ему ногу, и ближайшие не были виноваты, потому что их давили еще сильнее.
– Несвицкий! Несвицкий! Ты, г'ожа! – послышался в это время сзади хриплый голос.
Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.
– Вели ты им, чег'тям, дьяволам, дать дог'огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.
Солдаты с испуганными лицами нажались друг на друга, и Денисов присоединился к Несвицкому.
– Что же ты не пьян нынче? – сказал Несвицкий Денисову, когда он подъехал к нему.
– И напиться то вг'емени не дадут! – отвечал Васька Денисов. – Целый день то туда, то сюда таскают полк. Дг'аться – так дг'аться. А то чог'т знает что такое!
– Каким ты щеголем нынче! – оглядывая его новый ментик и вальтрап, сказал Несвицкий.
Денисов улыбнулся, достал из ташки платок, распространявший запах духов, и сунул в нос Несвицкому.
– Нельзя, в дело иду! выбг'ился, зубы вычистил и надушился.
Осанистая фигура Несвицкого, сопровождаемая казаком, и решительность Денисова, махавшего саблей и отчаянно кричавшего, подействовали так, что они протискались на ту сторону моста и остановили пехоту. Несвицкий нашел у выезда полковника, которому ему надо было передать приказание, и, исполнив свое поручение, поехал назад.
Расчистив дорогу, Денисов остановился у входа на мост. Небрежно сдерживая рвавшегося к своим и бившего ногой жеребца, он смотрел на двигавшийся ему навстречу эскадрон.
По доскам моста раздались прозрачные звуки копыт, как будто скакало несколько лошадей, и эскадрон, с офицерами впереди по четыре человека в ряд, растянулся по мосту и стал выходить на ту сторону.
Остановленные пехотные солдаты, толпясь в растоптанной у моста грязи, с тем особенным недоброжелательным чувством отчужденности и насмешки, с каким встречаются обыкновенно различные роды войск, смотрели на чистых, щеголеватых гусар, стройно проходивших мимо их.
– Нарядные ребята! Только бы на Подновинское!
– Что от них проку! Только напоказ и водят! – говорил другой.
– Пехота, не пыли! – шутил гусар, под которым лошадь, заиграв, брызнула грязью в пехотинца.
– Прогонял бы тебя с ранцем перехода два, шнурки то бы повытерлись, – обтирая рукавом грязь с лица, говорил пехотинец; – а то не человек, а птица сидит!
– То то бы тебя, Зикин, на коня посадить, ловок бы ты был, – шутил ефрейтор над худым, скрюченным от тяжести ранца солдатиком.
– Дубинку промеж ног возьми, вот тебе и конь буде, – отозвался гусар.
Остальная пехота поспешно проходила по мосту, спираясь воронкой у входа. Наконец повозки все прошли, давка стала меньше, и последний батальон вступил на мост. Одни гусары эскадрона Денисова оставались по ту сторону моста против неприятеля. Неприятель, вдалеке видный с противоположной горы, снизу, от моста, не был еще виден, так как из лощины, по которой текла река, горизонт оканчивался противоположным возвышением не дальше полуверсты. Впереди была пустыня, по которой кое где шевелились кучки наших разъездных казаков. Вдруг на противоположном возвышении дороги показались войска в синих капотах и артиллерия. Это были французы. Разъезд казаков рысью отошел под гору. Все офицеры и люди эскадрона Денисова, хотя и старались говорить о постороннем и смотреть по сторонам, не переставали думать только о том, что было там, на горе, и беспрестанно всё вглядывались в выходившие на горизонт пятна, которые они признавали за неприятельские войска. Погода после полудня опять прояснилась, солнце ярко спускалось над Дунаем и окружающими его темными горами. Было тихо, и с той горы изредка долетали звуки рожков и криков неприятеля. Между эскадроном и неприятелями уже никого не было, кроме мелких разъездов. Пустое пространство, саженей в триста, отделяло их от него. Неприятель перестал стрелять, и тем яснее чувствовалась та строгая, грозная, неприступная и неуловимая черта, которая разделяет два неприятельские войска.
«Один шаг за эту черту, напоминающую черту, отделяющую живых от мертвых, и – неизвестность страдания и смерть. И что там? кто там? там, за этим полем, и деревом, и крышей, освещенной солнцем? Никто не знает, и хочется знать; и страшно перейти эту черту, и хочется перейти ее; и знаешь, что рано или поздно придется перейти ее и узнать, что там, по той стороне черты, как и неизбежно узнать, что там, по ту сторону смерти. А сам силен, здоров, весел и раздражен и окружен такими здоровыми и раздраженно оживленными людьми». Так ежели и не думает, то чувствует всякий человек, находящийся в виду неприятеля, и чувство это придает особенный блеск и радостную резкость впечатлений всему происходящему в эти минуты.
(перенаправлено с «Породы древесины»)
Приложение к статье Древесина
|
Не путать с Породой дерева
Породами древесины называются её разновидности, получаемые от различных древесных растений. Ниже приводится список пород строевой и ценной древесины с основными свойствами и списками синонимов.
Содержание
Список пород древесины
- Плmin — минимальное значение плотности при влажности древесины 15 % (кг/м³)
- Плmax — максимальное значение плотности при влажности древесины 15 % (кг/м³)
Породы древесины умеренного пояса
Хвойные породы древесины
Название древесины |
Растение | Устойчивость*) к гниению |
Твёрдость[1] шкала Янка |
Плmin | Плmax | |
Дугласия | Псевдотсуга | 3 или 4: от умеренной до невысокой | 510—710 | 350 | 770 | |
---|---|---|---|---|---|---|
Ель | Ель | 4: невысокая | 660 | 400 | 500 | |
Лиственница | Лиственница | 2: высокая | 1200 | 950 | 1020 | |
Пихта | Пихта | 4: невысокая | 350—500 | 350 | 450 | |
Сосна | Сосна | 3 или 4: от умеренной до невысокой | 380—1240 | 400 | 500 | |
Тис | Тисовое дерево | 2: высокая | 1200 | 640 | 800 |
Лиственные породы древесины
Название древесины |
Растение | Устойчивость*) к гниению |
Твёрдость[1] шкала Янка |
Плmin | Плmax | |
Берёза | Берёза | 5: низкая | 1260 | 540 | 700 | |
---|---|---|---|---|---|---|
Бриар | Эрика древовидная | нет данных | 1600 | 540 | 700 | |
Бук | Бук | 5: низкая | 1300 | 660 | 700 | |
Вишня | Вишня | 5: низкая | 950 | 490 | 670 | |
Вяз | Вяз | 4: невысокая | 1350 | 670 | 710 | |
Грецкий орех | Грецкий орех | 3: умеренная | 1010 | 500 | 600 | |
Граб | Граб | 5: низкая | 1860 | 500 | 820 | |
Груша | Груша | 5: низкая | … | 690 | 800 | |
Дуб | Дуб | 2: высокая | 1360 | 600 | 930 | |
Карельская берёза | Берёза | 5: низкая | 1800 | 640 | 800 | |
Клён | Клён | 5: низкая | 1450 | 620 | 720 | |
Липа | Липа | 5: низкая | 400 | 320 | 560 | |
Ольха | Ольха | 5: низкая | 590 | 380 | 600 | |
Осина | Осина | 5: низкая | 420 | 360 | 560 | |
Платан | Платан | нет данных | 770 | 650 | 750 | |
Робиния (белая акация) | Робиния | 1-2: от очень высокой до высокой | 1700 | 580 | 900 | |
Рябина | Рябина | нет данных | 830 | 700 | 750 | |
Самшит | Самшит | нет данных | 2100 | 980 | 1000 | |
Ясень | Ясень | 2: высокая | 1320 | 660 | 700 |
*) Классы устойчивости ядровой древесины к разрушающим древесину грибам, по DIN EN 350-2. Заболонь считается неустойчивой к гниению.
Экзотические породы древесины
Название древесины |
Растение | Место произрастания | Другие названия | Твёрдость шкала Янка |
Плмин | Плмакс | |
Абачи | Triplochiton scleroxylon | Африка | Самба, вава, обече, айоус | 250 | 380 | 420 | |
---|---|---|---|---|---|---|---|
Амарант | Peltogyne | Южная Америка | Пёрплпхарт, фиолетовое дерево | 1860 | 860 | 880 | |
Бакаут | Гваяковое дерево | Южная Америка | Дерево жизни, святое дерево, гринхарт, покхольц, гуаяк, гаяк, покхоут, гваяк, гайака́н, лигнум витае, пало санто, гуайаканчильо |
4500 | 1300 | 1450 | |
Бальса | Бальсовое дерево | Южная Америка | Бальза | 100 | 120 | 160 | |
Билинга | Nauclea diderrichii | Африка | Акондок, алома, бади, бедо, кусиа, килинги, бонкангу, гулу маза, мокесэ, опепе, сибо, эке, экусамба |
1630 | 630 | 780 | |
Бокоте | Cordia gerascanthus | Южная Америка | Мексиканское розовое дерево, розовое дерево майя, бекоте, сирикоте, салмвуд |
2200 | 750 | 850 | |
Бонгосси | Lophira alata | Африка | Азобе́, акеле, акога, акоура, айа, ассо, банг, бонколе, каку, красное железное дерево, окоа, оус, хэндуи, эба, эдоум, экки |
3350 | 950 | 1150 | |
Бубинга | Guibourtia | Африка | Африканское розовое дерево, акумэ, бубинга, эбана, эссинганг, кевазинго, кеуазинго, оквэни, ованг, уака |
2680 | 720 | 880 | |
Венге | Венге | Африка | Авонг, африканский палисандр, африканское розовое дерево, боконге, дикела, кибото, конголезский палисандр, конголезское розовое дерево, мбото, миботу, монконгэ, мундамби, нсон-со, н’токо, н’гондоу, тшикалакала |
1630 | 750 | 800 | |
Гонсало альвес | Astronium | Южная Америка | Гатеадо, муйракатиара, тайгервуд, урундай, хобильо | 2160 | 690 | 950 | |
Гренадил | Dalbergia melanoxylon | Африка | Африканское чёрное дерево, мпинго, сенегальский эбен, пау прето, бабанус, муфуньо, бабануси, могхано, сиббе, атийи |
3220 | 1280 | 1300 | |
Зебрано | Microberlinia | Африка | Амоук, аллен эле, африканское зебровое дерево, зебравуд, зингана, изингана, энук-энуг |
1575 | 600 | 700 | |
Индийский палисандр | Dalbergia latifolia | Азия | Восточно-индийское розовое дерево, яванский палисандр, индонезийское розовое дерево, бомбейское чёрное дерево, малабар, сонокелинг |
3170 | 700 | 800 | |
Ипе | Муравьиное дерево | Южная Америка | Бразильский орех, лапачо, капитари, каробейра, пау д’арко, арко, канукете, гуйака́н, арахони, зелёный эбен, таий, грёнхарт, арквуд, бастард лигнум витае |
3680 | 800 | 1200 | |
Ироко | Milicia excelsa, Milicia regia | Африка | Камбала, африканский тик, одум, абанг, банг, аморейра, чамфуту, семли, рокко, лусанга |
1260 | 420 | 670 | |
Каталокс | Swartzia cubensis | Южная Америка | Мексиканский королевский эбен, уамара, банниа, каталош | 2200 | 900 | 1050 | |
Квебрахо белое | Aspidosperma quebracho-blanco | Южная Америка | Кебрачо бланко | 850 | 850 | ||
Квебрахо красное | Schinopsis balansae, Schinopsis quebracho-colorado | Южная Америка | Коронильо, кебрачо колорадо сантьягэньо, кебрачо колорадо чакуэньо, кебрачо мачо, кебрачо боли́, кебрачо сантьягэньо, пааг |
1200 | 1200 | ||
Кокоболо | Dalbergia retusa | Южная Америка | Гренадильо, ньамбар, ньамбар леги́тимо, тампизара́н, пало негро, палисандро, фунера, никарагуанский палисандр, саламандровое дерево, коралловый палисандр |
1136 | 650 | 900 | |
Кумару | Диптерикс душистый | Южная Америка | Висгуэро, иэсгуэро, кайеннский гваяк, коэмароэ, кумару́ вердадейро, муймапаже́, тонка, шихуахуако |
900 | 1150 | ||
Лимба | Лимба | Африка | Аком, афара, баги, байе, бакомэ, белая афара, белая лимба, били, жёлтый махагони, коджагей, лимбо, моулимба, муконджа, ндимба, нком, чене-лимбо, чёрная лимба, фарайен фрамери, фраке́, фрам тра, фрамо, эгоин, экблале, энд, эфрам |
490 | 400 | 690 | |
Масасауба | Platymiscium | Африка | Гранадилло, макавуд, кристобаль, панамское розовое дерево, ормигон | 3150 | 750 | 900 | |
Махагони настоящее | Swietenia mahagoni, Swietenia macrophylla | Центральная Америка | Агуано, американское акажу, американское м., бэйвуд, вест-индское м., гондурасское м., зопилотэ, каоба, крура, кубинское м., никарагуанское м., орура, сапото́н, табаско-м., широколистное м., юлу |
800 | 400 | 650 | |
Махагони сипо | Entandrophragma | Африка | Акук, ассанг-ассиэ́, ассиэ́, асси, африканское махагони, бада, зуири, калунги, коси-коси, мвово, ме́броу, момбойо, моурагаламандо, муёю, нджели, огипого, омболоболо, сипо, тимби, тшимаи чёрное/красное, убилесан, утиле, эфоу-конконти |
830 | 420 | 700 | |
Махагони хая | Khaya | Африка | Аккра-махагони, аксим-м., африканское акажу, африканское м., бенинское м., гранд бассам м., дуала махони, дубини-м., кап лопез м., лагосское м., нгола, нголлон, такоради-м., ундиануну, хая |
830 | 420 | 570 | |
Мербау | Intsia | Азия, Австралия, Мадагаскар | Бендора, ипил, ипил лаут, каю беси, кракас прак, куила, лумпхо, лумпхо тхале, малайпил, малайский тик, мирабоу, молуккское железное дерево, тат-такун, хинтзи |
1500 | 690 | 960 | |
Морадо | Machaerium scleroxylon | Южная Америка | Боливийское розовое дерево, сантос палисандр, морадилло, полосатая кавиуна | 2200 | 850 | 950 | |
Падук | Птерокарпус | Африка, Азия | Африканский падук, бирманский падук, андаманский падук | 1725 | 600 | 700 | |
Палисандр | Дальбергия | Южная Америка, Африка, Азия | Общее название различных пород древесины, получаемых от деревьев рода Дальбергия | 2720 | 750 | 1290 | |
Пало санто | Bulnesia sarmientoi | Южная Америка | Вера, ибиокаи́ | 920 | 1100 | ||
Розовое дерево | Dalbergia decipularis | Южная Америка | Бахиа палисандр, бразильское тюльпанное дерево, буа де роз, пау краво, пау роса, пинквуд, себастио де арруда, сего мачадо |
2720 | 800 | 900 | |
Тик | Тиковое дерево | Азия | … | 1000 | 440 | 820 | |
Умнини | Berchemia zeyheri | Южная Африка | Розовая кость | 900 | 950 | ||
Чечем | Metopium brownei | Южная Америка | Карибское розовое дерево, чёрное ядовитое дерево | 850 | 960 | ||
Цирикоте | Cordia dodecandra | Южная Америка | Сирикоте, зирикоте | 2400 | 800 | 900 | |
Эбеновое дерево | Эбеновые | Африка, Азия | Камерунский эбен, цейлонский эбен, мадагаскарский эбен, макассарский эбен, мунский эбен | 1720 | 950 | 1050 | |
Ятоба | Ятоба | Южная Америка | Авати́, алгарроба, алгарробо, белый локаст, бразильская вишня, вест-индский локаст, джатоба́, джутаби́, джутаи́, гуапинол, итаиба локаст, кауанари, копалье, короборэ, курбарил, локаст, коапинол, ньэрэ, фаинэйра |
2350 | 900 | 1150 |
Напишите отзыв о статье "Список пород древесины"
Примечания
Ссылки
- Древесина — статья из Большой советской энциклопедии.
- [delta-intkey.com/wood/en/index.htm Commercial Timbers: Descriptions, Illustrations, Identification, and Information Retrieval H. G. Richter and M. J. Dallwitz]
Это заготовка статьи о деревообработке. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Это заготовка статьи о материале. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Список пород древесины
Бойко отскочил 1 й номер. Металлически, оглушая, зазвенело орудие, и через головы всех наших под горой, свистя, пролетела граната и, далеко не долетев до неприятеля, дымком показала место своего падения и лопнула.Лица солдат и офицеров повеселели при этом звуке; все поднялись и занялись наблюдениями над видными, как на ладони, движениями внизу наших войск и впереди – движениями приближавшегося неприятеля. Солнце в ту же минуту совсем вышло из за туч, и этот красивый звук одинокого выстрела и блеск яркого солнца слились в одно бодрое и веселое впечатление.
Над мостом уже пролетели два неприятельские ядра, и на мосту была давка. В средине моста, слезши с лошади, прижатый своим толстым телом к перилам, стоял князь Несвицкий.
Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.
Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.
Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
– Вишь, их, как плотину, прорвало, – безнадежно останавливаясь, говорил казак. – Много ль вас еще там?
– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.
– Ишь, колбаса то, тоже убирается!
– Продай матушку, – ударяя на последнем слоге, говорил другой солдат, обращаясь к немцу, который, опустив глаза, сердито и испуганно шел широким шагом.
– Эк убралась как! То то черти!
– Вот бы тебе к ним стоять, Федотов.
– Видали, брат!
– Куда вы? – спрашивал пехотный офицер, евший яблоко, тоже полуулыбаясь и глядя на красивую девушку.
Немец, закрыв глаза, показывал, что не понимает.
– Хочешь, возьми себе, – говорил офицер, подавая девушке яблоко. Девушка улыбнулась и взяла. Несвицкий, как и все, бывшие на мосту, не спускал глаз с женщин, пока они не проехали. Когда они проехали, опять шли такие же солдаты, с такими же разговорами, и, наконец, все остановились. Как это часто бывает, на выезде моста замялись лошади в ротной повозке, и вся толпа должна была ждать.
– И что становятся? Порядку то нет! – говорили солдаты. – Куда прешь? Чорт! Нет того, чтобы подождать. Хуже того будет, как он мост подожжет. Вишь, и офицера то приперли, – говорили с разных сторон остановившиеся толпы, оглядывая друг друга, и всё жались вперед к выходу.
Оглянувшись под мост на воды Энса, Несвицкий вдруг услышал еще новый для него звук, быстро приближающегося… чего то большого и чего то шлепнувшегося в воду.
– Ишь ты, куда фатает! – строго сказал близко стоявший солдат, оглядываясь на звук.
– Подбадривает, чтобы скорей проходили, – сказал другой неспокойно.
Толпа опять тронулась. Несвицкий понял, что это было ядро.
– Эй, казак, подавай лошадь! – сказал он. – Ну, вы! сторонись! посторонись! дорогу!
Он с большим усилием добрался до лошади. Не переставая кричать, он тронулся вперед. Солдаты пожались, чтобы дать ему дорогу, но снова опять нажали на него так, что отдавили ему ногу, и ближайшие не были виноваты, потому что их давили еще сильнее.
– Несвицкий! Несвицкий! Ты, г'ожа! – послышался в это время сзади хриплый голос.
Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.
– Вели ты им, чег'тям, дьяволам, дать дог'огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.
Солдаты с испуганными лицами нажались друг на друга, и Денисов присоединился к Несвицкому.
– Что же ты не пьян нынче? – сказал Несвицкий Денисову, когда он подъехал к нему.
– И напиться то вг'емени не дадут! – отвечал Васька Денисов. – Целый день то туда, то сюда таскают полк. Дг'аться – так дг'аться. А то чог'т знает что такое!
– Каким ты щеголем нынче! – оглядывая его новый ментик и вальтрап, сказал Несвицкий.
Денисов улыбнулся, достал из ташки платок, распространявший запах духов, и сунул в нос Несвицкому.
– Нельзя, в дело иду! выбг'ился, зубы вычистил и надушился.
Осанистая фигура Несвицкого, сопровождаемая казаком, и решительность Денисова, махавшего саблей и отчаянно кричавшего, подействовали так, что они протискались на ту сторону моста и остановили пехоту. Несвицкий нашел у выезда полковника, которому ему надо было передать приказание, и, исполнив свое поручение, поехал назад.
Расчистив дорогу, Денисов остановился у входа на мост. Небрежно сдерживая рвавшегося к своим и бившего ногой жеребца, он смотрел на двигавшийся ему навстречу эскадрон.
По доскам моста раздались прозрачные звуки копыт, как будто скакало несколько лошадей, и эскадрон, с офицерами впереди по четыре человека в ряд, растянулся по мосту и стал выходить на ту сторону.
Остановленные пехотные солдаты, толпясь в растоптанной у моста грязи, с тем особенным недоброжелательным чувством отчужденности и насмешки, с каким встречаются обыкновенно различные роды войск, смотрели на чистых, щеголеватых гусар, стройно проходивших мимо их.
– Нарядные ребята! Только бы на Подновинское!
– Что от них проку! Только напоказ и водят! – говорил другой.
– Пехота, не пыли! – шутил гусар, под которым лошадь, заиграв, брызнула грязью в пехотинца.
– Прогонял бы тебя с ранцем перехода два, шнурки то бы повытерлись, – обтирая рукавом грязь с лица, говорил пехотинец; – а то не человек, а птица сидит!
– То то бы тебя, Зикин, на коня посадить, ловок бы ты был, – шутил ефрейтор над худым, скрюченным от тяжести ранца солдатиком.
– Дубинку промеж ног возьми, вот тебе и конь буде, – отозвался гусар.
Остальная пехота поспешно проходила по мосту, спираясь воронкой у входа. Наконец повозки все прошли, давка стала меньше, и последний батальон вступил на мост. Одни гусары эскадрона Денисова оставались по ту сторону моста против неприятеля. Неприятель, вдалеке видный с противоположной горы, снизу, от моста, не был еще виден, так как из лощины, по которой текла река, горизонт оканчивался противоположным возвышением не дальше полуверсты. Впереди была пустыня, по которой кое где шевелились кучки наших разъездных казаков. Вдруг на противоположном возвышении дороги показались войска в синих капотах и артиллерия. Это были французы. Разъезд казаков рысью отошел под гору. Все офицеры и люди эскадрона Денисова, хотя и старались говорить о постороннем и смотреть по сторонам, не переставали думать только о том, что было там, на горе, и беспрестанно всё вглядывались в выходившие на горизонт пятна, которые они признавали за неприятельские войска. Погода после полудня опять прояснилась, солнце ярко спускалось над Дунаем и окружающими его темными горами. Было тихо, и с той горы изредка долетали звуки рожков и криков неприятеля. Между эскадроном и неприятелями уже никого не было, кроме мелких разъездов. Пустое пространство, саженей в триста, отделяло их от него. Неприятель перестал стрелять, и тем яснее чувствовалась та строгая, грозная, неприступная и неуловимая черта, которая разделяет два неприятельские войска.
«Один шаг за эту черту, напоминающую черту, отделяющую живых от мертвых, и – неизвестность страдания и смерть. И что там? кто там? там, за этим полем, и деревом, и крышей, освещенной солнцем? Никто не знает, и хочется знать; и страшно перейти эту черту, и хочется перейти ее; и знаешь, что рано или поздно придется перейти ее и узнать, что там, по той стороне черты, как и неизбежно узнать, что там, по ту сторону смерти. А сам силен, здоров, весел и раздражен и окружен такими здоровыми и раздраженно оживленными людьми». Так ежели и не думает, то чувствует всякий человек, находящийся в виду неприятеля, и чувство это придает особенный блеск и радостную резкость впечатлений всему происходящему в эти минуты.